Ты снова выстрелил

      Серёжа говорит, что оставил машину у участка. Игорь кивает и предлагает прогуляться, всё равно они ушли недалеко. Вроде бы, они ни о чём не договорились, но между ними витают странные нотки, словно они два что-то для себя решивших заговорщика. У Игоря легко на душе и сердце — он уверен в том, что делает, и уверен, что у них есть будущее.       Они возвращаются к участку, садятся в машину, и Игорь замечает, что Серёжа с трудом пытается удержать дрожь в руках. Его потрясывает, он даже забывает, что нужно делать на водительском месте. Его чувства и эмоции открыты — они мягко скользят по Игорю, проникают в его душу, переплетаются с его эмоциями. И это очень приятно. Игорь мягко перехватывает его руку, одобрительно сжимает, подносит к губам и мягко целует.       — Не переживай, — просит Игорь, переплетает пальцы. — Мы оба этого хотим.       Серёжа молча кивает. С тех пор, как не стало Птицы, он изменился. В нём не осталось развращённости, распущенности, словно это вовсе не он клеил Игоря у себя дома и в туалете музея. Или, может быть, виной тому вспыхнувшее между ними чувство. Игорь и сам прежде не испытывал хоть что-то похожее на нежность. Сейчас же всё в нём откликается на Серёжу, словно они единое целое.       — К тебе? — спрашивает Серёжа.       — Давай ко мне. Мы там чаще бывали вдвоём.       Серёжа кивает и улыбается. Он робкий и смущённый, но это проходит, как только он проворачивает ключ зажигания и выжимает педаль газа. Машина с оглушающим скрежетом шин срывается с места.       — Ты сдурел?! — кричит Игорь, едва успев пристегнуться. — С тобой мент в одной машине едет, ты чё творишь?!       — На то и расчёт! — Серёжа закусывает губу и хитро подмигивает ему. — Пристегните меня, майор, и хорошенько накажите.       Игорь выдыхает — нет, всё нормально, Разумовский прежний. С одной лишь разницей — происходящее заводит. Игорь ощущает растущее возбуждение и не может скрыть свои чувства от Серёжи. Тот кусает губы, держит руль подрагивающими руками. Они оба распалены до предела.       Серёжа выезжает на трассу, ведёт уверенно и спокойно, и Игорь откидывается в сидении, наслаждаясь скоростью и плавностью хода. Он даже прикрывает глаза, чтобы лучше чувствовать скорость, чтобы поймать то ощущение, похожее на полёт. Внезапно на его пах ложится тёплая рука. Игорь вздрагивает, смотрит на Серёжу. Тот уверенно ведёт одной рукой, а второй гладит бугорок его члена. Тело реагирует тут же: член «оживает» и тянется навстречу прикосновениям предназначенного, а сердце бьётся быстрее с каждой секундой. В ушах шумит, руки и ноги потрясывает, и на очередном вираже Игорь и правда словно взлетает.       Между ними теперь всё по-другому. Мир больше не разбивается на миллионы осколков, он становится единым целым, и смысл имеет только улыбка предназначенного человека. Его близость нужна, как воздух, его сердцебиение ощущается, как своё собственное. Игорю кажется, что у них один кровоток. За окнами мелькают фонари, отражаясь через закрытые веки яркими вспышками. Игорь не видит дорогу, зато её видит Серёжа — у них теперь одно зрение на двоих. Они дышат в унисон. Они живут друг для друга.       — Серёж... — сдавленно шепчет Игорь. — Ладонь на руль. Быстро.       — А то что?       — А то точно накажу. У меня тяжёлая рука.       — О, я знаю.       — Поверь, ещё не знаешь.       Серёжа посмеивается, но всё же убирает руку и возвращает её на руль. Без его прикосновений становится плохо. Игорю мало, он хочет ещё, сильнее, больше. Он хочет взять Серёжу здесь и сейчас, немедленно заполучить его, вылизать его шею, украсить следами укусов и жарких поцелуев. Прижать к себе, поймать его руки, сжать, лишить возможности двигаться, вжаться между его ног, слушая жаркие стоны, мольбы и крики...       — Игорь, — холодно говорит Разумовский. — Твою мать, я же за рулём!       — Но... — Игорь моментально краснеет.       — Да научись же уже прятать свои мысли!       В его голосе слышится смешинка, а под тканью брюк появляются уж чёткие очертания. Чтобы они доехали благополучно и ни во что не врезались, Игорь заставляет себя думать о чём угодно другом.       Каким-то чудом они доезжают до дома. Как только выходят под моросящий дождь, Игорь берёт Серёжу за руку, не желая отпускать его ни на секунду, и ведёт следом за собой. Напряжение и возбуждение немного отступает, уступая волнению и смущению.       — Может... — говорит Серёжа. — Вина закажем?       — Да, конечно. — Игорь кивает и пропускает его в квартиру. — Если хочешь, прими пока душ, а я сгоняю в магазин.       — Нет, — говорит Серёжа. — Я пойду в душ, но прежде закажу всё на дом. Дай пока свою одежду.       Игорь привычно выдаёт ему чистые вещи (он всегда первым делом идёт в душ и переодевается), и Серёжа, подмигнув, скрывается в душе. Вскоре он, окутываемый запахом граната, выходит, они меняются, а когда выходит Игорь, Серёжа уже разбирает пакеты с заказом.       — Мяса хоть заказал? — спрашивает Игорь, вытирая волосы полотенцем.       Серёжа утаскивает всё в гостиную и раскладывает прямо на полу, устраивая своеобразный пикник. Садится, скрестив ноги по-турецки, и вертит в руках бутылку «Кьянти».       — Лучше бокалы тащи, — говорит он. — И да, для тебя тут было... сейчас... о, вот!       Серёжа с гордым видом поднимает шаурму, вертит её, демонстрируя со всех сторон, и Игорь поначалу смотрит, даже не моргая. Молчит. Думает. Затем смеётся едва не до слёз и треплет Серёжины волосы. Тот фыркает и улыбается в ответ. Чувствуется, что ему приятно.       — И вот еду я на крыше... снег сыпет... — говорит Игорь. — А я лежу и думаю, что надо шарф купить.       Он рассказывает тихо, медленно и смотрит в потолок. В комнате темно, источником света служит единственная одинокая настольная лампа, но так только лучше. Кажется, что темнота защищает и укрывает их от целого мира. Серёжа ест только салаты, состоящие из листьев и соусов, а Игорь ароматное перчёное мясо с подливкой; запивают вином, рассказывают друг другу истории, смеются. Только вот очередной рассказ Игоря вовсе не смешной. В нём много скрытой боли и печали, и сейчас он ещё сильнее сближает. Потому что это высшая степень доверия.       — После этого ты купил тот дебильный шарф? — спрашивает Серёжа. Видно, что он слушает и проникается рассказом.       — Да... — Игорь грустно кивает, но спустя пару секунд вспыхивает. — В смысле, дебильный?!       — Да ты его видел вообще...       — Разумовский.       — Нет, ну серьёзно. Это не то что анти-секс, это просто...       — Разумовский.       — Нет, ну если бы ты...       — Сергей!       Серёжа замолкает, подносит к губам бокал, делает глоток и невинно хлопает глазами. Игорь долго и строго смотрит на него, затем смеётся и качает головой.       — Зараза, — выдыхает он.       — Зараза, да, но нравлюсь же, — хмыкает он.       — Нравишься, — честно отвечает Игорь. — Очень нравишься.       Серёжа замирает. Недоверчиво смотрит на Игоря, словно ждёт подвоха, но быстро расслабляется. Они по привычке всё ещё осторожничают, изучают друг друга, и это нормально. Внезапно Серёжа придвигается, прижимается боком к Игорю и сидит так. Играет вином в бокале и молчит. Игорь цепляет на вилку пропитанный соусом кусочек мяса и подносит к его губам.       — Попробуй, — говорит он. — А то совсем исхудал на своих салатах.       Серёжа послушно ловит кусочек губами, жуёт и одобрительно кивает. Промакивает губы салфеткой и запивает вином.       — Ты мне тоже, — вдруг говорит он. — Ты мне тоже нравишься, Игорь.       Игорь поворачивает голову, смотрит на него с теплом и нежностью. Придвигается и прижимается губами к виску. Сегодня они максимально открыты друг другу, и оба тонут в этих невозможных чувствах.       — Хочешь быть со мной? — спрашивает он. — Не просто сейчас, в эту ночь. А вообще.       — Отношения? — уточняет Серёжа. — Мне и хочется, и страшно.       — Понимаю.       — Мы же убьём друг друга.       — Может быть.       Игорь опускает взгляд и улыбается. Тишина приятно и успокаивающе окутывает, согревает уютом и теплом. Они слышат сердцебиение друг друга, обмениваются эмоциями и чувствами, раскрываются, и в такую минуту от былых страхов и ненависти не остаётся и следа. Серёжа сидит рядом, греет собой, а Игорь водит носом по его волосам. Вино бьёт в голову, и рука сама оказывается на колене Серёжи. Тот замирает, перестаёт дышать и тихо шепчет:       — А если я тебе не понравлюсь? Ну... в процессе...       Не он ли когда-то требовал взять его прямо здесь и сейчас? Неужели что-то правда изменилось?       — Уже нравишься, — говорит Игорь и встаёт. — Иди сюда.       Он больше не хочет ждать. Серёжа встаёт следом и ойкает, когда Игорь подхватывает его на руки и несёт в сторону спальни. Он обвивает его руками за шею, жмётся и смотрит восторженно — так с ним ещё никто никогда не обращался. Игорь вносит его в спальню, словно они молодожёны, и аккуратно укладывает на мягкую кровать. Здесь темно и тихо, только ветерок раздувает прозрачную шторку на окне. Игорь тянет руку, гладит бледную впалую щеку, невесомо трогает кончиками пальцев. Серёжа подставляется под ласку, тяжело дышит и чуть подрагивает. Он очень красивый. Игорь упивается им.       Он наклоняется, подхватывает края своей же футболки, тянет вверх и снимает её с Серёжи. Тот трясёт головой, откидывается на кровати, и Игорь любуется его красивым подтянутым телом. Только взгляд невольно задерживается на крестообразном шраме.       — Разукрасил ты меня, да, — усмехается Серёжа.       — Считай, что я тебя пометил, — отвечает Игорь, наклоняется и трогает грубый шрам пальцами.       Серёжа молча наблюдает за ним, и внезапно Игорь прижимается губами к самой сердцевине шрама. Над его ухом раздаётся тихий сладкий стон. Грудь вздымается под его губами, когда Игорь скользит рукой, оглаживая плоский живот. Он поднимает взгляд, смотрит в опьянённые голубые глаза, опускает руку ниже, властно сжимает между ног. Серёжа заходится стоном, выгибается, вжимается промежностью в его ладонь, и Игорь пьянеет от чувства собственной власти. Хочет довести его до удовольствия одной только рукой, показать, на что способен предназначенный.       Его пальцы медленно развязывают шнуровки на штанах, тянут вниз, оголяя стройные сильные ноги. Игорь тут же целует острое колено, прикусывает кожу и ведёт носом по внутренней стороне бедра к паху. Жадно втягивает чужой запах. Хотя, запах уже давно родной и хорошо знакомый. Серёжа закусывает губу с такой силой, словно вот-вот прокусит, и поджимает пальцы ног. Игорь скользит ладонями по его бёдрам, ловя россыпь мурашек и нежную дрожь. Серёжа не отводит от него взгляда, а Игорь игриво щекочет его ступню, заставляя смеяться.       Впрочем, Серёжа и сам в долгу не остаётся: он поднимает ногу, трогает пальчиками его плечо. Опускает по груди, к животу и паху, чуть давит на бугорок. Игорь перехватывает его ногу за щиколотку, поднимет, прижимается губами к острой косточке.       — Это... — выдыхает Серёжа и ёрзает на кровати. — Приятно...       — Это только начало, — отвечает Игорь.       Он опускает его ногу, устраивается между коленей, нависает над пахом. И медленно осторожно прижимается губами к ткани трусов. Серёжа вздрагивает, словно его бьёт током.       — Игорь!..       — Тише, тише.       Он накрывает пах ладонью, гладит, заводит руку ниже, трогая низ ягодиц, и Серёжа всхлипывает. Наверное, такие ласки нравятся ему гораздо больше, чем холодная грубость, которой он так долго добивался.       Игорь легко тянет его трусы вниз. У Серёжи красивый ровный член, на лобке трогательно вьются тонкие рыжеватые волоски. Серёжа краснеет под таким изучающим взглядом и сводит ноги. Ему неуютно, непривычно — он привык к силе и агрессии, а ласка ему чужда и незнакома. Если бы Игорь накинулся и скрутил его, он бы понял это, а нежность выбивает из колеи.       — Ну уж нет. — Игорь на это не согласен. Он ловит его колени, уверенно разводит. — Ты же хочешь.       Серёжа не отвечает — только дышит тяжело, напряжённо, едва не всхлипывает. Он и возбуждён и напуган, эти ощущения и эмоции новые для него. Это совсем не то, когда он холодными одинокими ночами ласкал себя сам. На него смотрят, его трогают, его целуют. Его... любят?..       Где-то в гостиной тихим перестуком отмеряют время настенные часы. На улице ездят машины, рассекая по лужам, где-то вдалеке гудит сирена, а на потолок падает отсвет ярких вывесок. Серёжа растворяется в звуках и ощущениях, бессовестно стонет, когда Игорь трогает его между ягодиц. Когда давит на вход, растирает и ласкает. Смазки у него нет, поэтому он раскатывает по пальцам презерватив.       — Вообще... — сдавленно шепчет Серёжа. — Смазка есть у меня... в кармане пальто.       — И ты молчал?       — Я растерялся!       — Стоп, так ты знал, что мы...       — Нет, но я, как пионер, всегда готов!       Игорь переворачивает его на бок, звонко и сильно шлёпает, и удовлетворённо слушает болезненный вскрик.       — Засранец, — бурчит он и встаёт, чтобы найти пальто.       Игорь обильно смазывает презерватив, размазывает между ягодиц и решительно давит пальцами.       — Не зажимайся, — просит он, чувствуя, как Серёжа дёргается в сторону. — Расслабься, я не сделаю больно.       Серёжа кивает и тянет руки — ему жизненно необходимо в этот момент трогать Игоря. Он цепляется за его плечи, водит ладонями, царапает кожу. Игорь наклоняется к нему. Укладывается животом на живот, грудью на грудь, чувствует бедром его член. Смотрит в глаза и вводит пальцы, осторожно растягивая вход. Серёжа жадно глотает воздух, запрокидывает голову, мечется на кровати, то зажимаясь, то шире разводя ноги. Игорь ловит его дыхание, прижимается губами к шее, жадно слизывает испарину. Он нежно целует плечи, покрытые едва заметными веснушками, ведёт языком по ключицам, прикусывает тонкую кожу. Он погружает пальцы глубже, а Серёжа теряет контроль. Он ломается, и его мысли и чувства становятся открытыми. Игорь ловит его ощущения — удовольствие, наслаждение, кайф. Собственные бёдра приятно сводит, словно растягивают его. Серёжа весь в его руках, зависит только от него, и это заводит до невозможного.       Для него это тоже впервые. Да, он трахал мальчишек, но совсем не так. Серёжу он ласкает, изводит пальцами, трогает бугорок простаты и срывает с припухших губ стоны и вскрики, не прикладывая особых усилий. Это заводит ещё сильнее. Игорь разводит пальцы «ножницами», проворачивает их, тянет назад и толкает внутрь, растирает нужную точку. Член Серёжи стоит, как каменный, смазка тянется к футболке Игоря. Серёжа сжимает и разжимает его плечи, царапает, требовательно сжимает и, наконец, толкается бёдрами навстречу.       — Не смей! — прикрикивает Игорь, когда он тянет руку к члену. — Я сам.       Он обхватывает ствол ладонью, сжимает и одновременными толчками доводит его до пика. Серёжа выгибается, вжимается в него, на его шее острее выступает кадык. Игорь впивается в него ртом, оставляя яркий след. Член в его руке постепенно опадает.       Серёжа лежит, тяжело дышит, пока Игорь, отстранившись, медленно раздевается. Они любуются друг другом, улыбаются, обмениваются мыслями и чувствами. Ещё совсем немного и будет намного, намного круче.       Серёжа пьяно смотрит на него и призывно тянет руки. Ему хочется ласкаться и обниматься.       А ещё он хочет большего.