***
— В таком случае, ты можешь прямо сейчас отказаться от этого права, — требовательно сказала Гермиона. Волдеморт медленно моргнул. Она, что пытается им командовать? Что же, она определённо будет проблемой, но, по правде говоря, не слишком большой проблемой. Будет весьма увлекательно заставить эту ведьму подчиниться. — Я не стану этого делать, — ответил он спокойно, хотя и был взбешён. — Это… необратимо. — Тебе не хуже меня известно, что в действительности очень мало вещей, которые на самом деле невозможны, — сказала она, снисходительно качая головой. — Кроме, пожалуй, — приторная улыбка появилась на её лице, — откровенных глупостей, ну знаешь, вроде достижения бессмертия. Внутри него возрастал гнев и знакомый чёрный ужас — умереть, стать никем, быть ничем, забытым, бессильным, — Волдеморт резко шагнул к ней. — Тебе стоит знать, что я мастерски вызываю смерть, — низким грубым голосом прорычал он. К его удовлетворению она, пусть и едва, но вздрогнула. «Она всё ещё меня боится», — промелькнула в его голове успокаивающая мысль. Несмотря на увиденное в её голове будущее: унизительное поражение и смерть, этот страх утешал его. Подняв бровь, Волдеморт ожидал от неё нового вызова; и когда она просто молча отвернулась, продолжив изучать книги, он почувствовал едва заметный вкус победы. Вроде бы она рассматривала собрание работ по трансфигурации, и ему показалось, что, просматривая заголовки, она пытается их запомнить. По непонятной причине из вторжения в её сознание, Волдеморт вспомнил: она пьёт чай без сахара и с каплей молока. Он разлил чай в две большие зелёные кружки. Вдыхая аромат идеального цейлонского Эрл Грея с яркими нотами бергамота, Волдеморт подошёл к ней и протянул одну из кружек. Сделав глоток из своей кружки, он усмехнулся над тем, как она, с подозрением глядя на напиток, применяла все проверочные заклинания, которые известны волшебникам. Её магия ощущалась приятным теплом, щекочущими импульсами удовольствия. Теперь он точно знал: началось. Было похоже, что и она заметила это. Она заёрзала, будто бы бессознательно стараясь свести бёдра и потереть их друг об друга. А когда её язык проскользил по губам, он почувствовал толчок — его член зашевелился. — Знаешь, чай не отравлен, — произнёс Волдеморт голосом более хриплым, чем он предполагал. Но она только помотала головой. — Ты говоришь так, словно я тебе доверяю, — пробормотала она в ответ, вероятно, в конце концов поняв очевидное — это просто чай. Она сделала глоток. — Признаюсь, чай вкусный, — пробормотала она, закрыв глаза от удовольствия. — Стремлюсь к совершенству, — ответил Волдеморт, внимательно следя за каждым её движением. Длинные ресницы слегка касались её щёк, когда она прикрывала глаза, отпивая из чашки. С каждым новым глотком её горло двигалось, увеличивали скорость его пульса. Глядя на это, сразу вспоминалось, как она сосала его член, заглатывая, впуская в горло. Делая ещё один глоток из собственной чашки, Волдеморт гадал: подействует ли заклинание на неё так же быстро, или ему придётся использовать скрывающие чары, чтобы замаскировать весьма отчётливый бугорок на мантии. Она расслабленно улыбнулась ему, открывая глаза после очередного глотка чая, — да, она тоже под действием чар. Чистый, неподдельный гнев в её взгляде сменился чем-то дразнящим. — Хорошо, да? — невольно промурлыкал он. В ответ она кивнула и одним большим глотком допила чай — перед его глазами появился образ того, как она сглатывает его семя, член запульсировал. Вот она стонет, посасывая головку, пока он кончает; вибрирующим глотанием она засасывает его в себя, её язык массирует член, дожидаясь последней капли. Торопливо допив чай, Волдеморт левитировал их кружки к столу, освобождая руки для дальнейших действий. Ему было интересно: понимает ли она, что происходит, смутила ли её внезапно возникшая похоть. Это часть заклинания, которая вынуждает их соединиться, хотят они того или нет. В действительности он был уверен: она бы ни за что не отдалась ему снова, хотя как знать. А вот он бы не отказался от ещё одного раза с этой развратной ведьмой. Наполненные желанием золотисто-карие глаза отражали его вожделение. Сквозь просвечивающую рубашку он видел её затвердевшие соски, почти умоляющие о прикосновении. Волдеморт грубо притянул её, впиваясь в губы — она ахнула, отвечая на яростную атаку. Почти рыча, они боролись за господство. Сжав волосы, он наклонил её голову, чтобы кусать и целовать её шею. Постанывая, она запустила пальцы в его волосы, вызвав приятное покалывание под кожей, и немного потянула за них, прежде чем положить руки на его плечи, на удивление крепко прижимаясь к нему. Он целовал её нежную шелковистую кожу, покусывая шею и декольте, не закрытое мантией; водил руками по телу, то сжимая талию, то пощипывая за соски. Внезапно он осознал, что её талия уже не такая узкая, как при первой их встрече: внутри рос его ребёнок, а она была его. И сейчас он заявляет о праве собственности на эту блестящую ведьму, окончательно делая своей, и мстит, заставляя её подчиниться. Не в силах больше терпеть, он с рычанием перевернул её, задирая её мантию и обнажая ягодицы. Теряя равновесие, она опёрлась на книжную полку, схватившись за стоящую там книгу. — Осторожно, — пробормотал он ей на ухо, что вызвало у неё лёгкую дрожь, — не все эти книги можно трогать. Отдёрнув руку от книги, она взялась за деревянное основание полки и выгнула спину, предоставляя ему доступ к своей заднице. Пока он стягивал с неё кружевные трусики, его руки подрагивали от переполняющего желания. Он расстегнул ширинку и застонал, сжимая кулак вокруг пульсирующего члена. Он минуту-то продержится? Его член впервые настолько твёрд. Волдеморт вынужден был признать: это заклинание определённо было весьма эффективным. Расставив шире её ноги, он направил в неё член, о, Мерлин, из неё буквально капало. Она застонала, когда он несколько раз провёл членом по её мокрым складкам, а затем резко вошёл, вколачиваясь в неё. Заклинание усиливало их и без того огромное желание; от удовольствия его глаза ошеломлённо закатились. Когда вся мощь заклинания достигла и её, она практически завизжала; стенки влагалища, подрагивая, сжимались вокруг него. — О, Мерлин, ведьма, — бормотал он, — в тебе так хорошо. Такая мокрая, такая тугая. Маленькая грязная развратница, дающая Лорду Волдеморту. Ты моя. Ты знаешь? Теперь ты моя, моя, моя! Подмахивая его движениям, она стонала, крепко сжимая член внутри себя при каждом толчке. — Потрогай клитор, ублюдок! Я твоя не больше, чем ты мой. Её бунтарский настрой вызывал ухмылку, но он внял просьбе и начал грубо тереть рукой её твёрдый ноющий бугорок. — Ты так думаешь, — подразнивал он, продолжая двигать бёдрами, чувствуя знакомое покалывание, которое зарождалось где-то сверху и спускалось к его члену. — А! — всхлипнула она от слишком резкого толчка. — Ах! Ты. Воплощение. Зла. И, о, Лорд! Пожалуйста, ещё раз! Сильнее! Ещё! Стали слышны только влажные, чмокающие звуки и тяжёлое дыхание. Желание достигло пика, он грубо и резко врывался в неё, скользя пальцами по клитору, всё быстрее потирая его. Другой рукой он схватил её за волосы, потянув голову назад — она сильнее прогнула спину. Ещё одно движение пальцев сквозь по её мокрым складкам и она застонала, содрогаясь вокруг него. — Лорд, я кончаю! Кончаю для тебя! — Ты моя, — рыкнул он, почувствовав, как член начинает пульсировать внутри её тугих содрогающихся стенок. — Повтори! — Я твоя, — почти хныкая, сказала она, дрожа вокруг него в волнах собственного оргазма. — Я твоя, а теперь ты! Скажи то же самое! Скажи! Разум затуманился похотливой горячей дымкой от её силы, блуждающей вокруг него. Он кончил, вонзаясь в неё рывками, наполняя собой, и неожиданно для себя самого, совершая финальный толчок в её мокрую дырочку, сказал: — Я тоже твой. Воздух засветился золотым мерцанием — раздался мелодичный звон, который проявлялся одинаковыми золотыми кругами над их безымянными пальцами. Вспыхивающим обжигающим огнём золотая связь оседала на их коже и превращалась в материальные золотые кольца. Глядя на свои руки, они оба ахнули, а затем одновременно вздрогнули. Шокированный, он вышел из неё; по её бёдрам стекала жидкость. Он просчитался! Он сделал эту связь двухсторонней. Как?! Этого не должно было случиться. Она обернулась к нему, её лицо светилось румянцем после секса. — Что за хрень? — спросила она низким опасным тоном.Изгиб
28 марта 2021 г. в 16:28
Гермиона распахнула глаза. Гулкий усиливающийся звук приближался к ней. Заклинание или магическая клятва — она не знала, что это такое. Лёгкая, едва обжигающая щекотка, пробежалась по коже, словно одаривая её каким-то драгоценным удовольствием. Она слегка покачнулась, почувствовав опьяняющий вкус магии и дурманящей силы, которые словно соединили её с чем-то — с кем-то — на совершенно неожиданном уровне. Эти простые слова, сказанные Волдемортом, обладали реальной силой. Пусть это абсолютно и не было похоже на заклинание, но определённо было им. Гермиона просто знала это.
Волдеморт определённо чувствовал то же самое: он тоже смотрел на неё вытаращенными глазами. Стоило магии достигнуть его, как он вздохнул, приоткрыв губы, будто бы смакуя этот энергетический порыв.
Шум паба вернулся, заполняя собой пустоту. Гермиона неожиданно осознала, что все вокруг пьют за них, поздравляют и желают счастья.
— Вот! Хороший парень, всё правильно сделал! — прокричал здоровый волшебник, отсалютовав им бокалом, который он крепко сжимал своей огромной рукой.
— Молодец, девчонка! Ты показала ему, что нельзя просто взять и сбежать! — провизжала худая черноволосая ведьма.
Вот только мужчину, который стоял перед ней, можно было назвать кем угодно, только не «хорошим парнем». Сам Волдеморт выглядел злым: он покраснел, а его тёмные глаза враждебно сияли.
В то время как его друг, похожий на хорька, наоборот, казался приятно удивлённым. Словно от шока у него подрагивали руки; а из приоткрытого рта виднелись слишком острые зубы, которые создавали впечатление, будто он и правда часто трансформировался в настоящего хорька.
Но взгляд Гермионы был прикован к Волдеморту.
— Будущая жена? — выплюнула она, шагнув вперёд.
Внутри неё, грозя неизбежным взрывом, рос огромный шар ярости, которая бурлила подобно лаве, стремясь вырваться из неё, и магическим потоком обрушиться на ужасного мужчину перед ней. Ужасного мужчину, который не только обманом сделал её беременной, но и, по-видимому, без её согласия применил какую-то брачную клятву, до конца жизни связав её с самым злым волшебником Британии.
Зловещее красное свечение появилось на кончике её палочки, знаменуя, что ярость достигла своего апогея. Гермиона заметила его восхищённый взгляд: он словно хотел, чтобы она атаковала.
Стискивая палочку, Гермиона понимала, что нельзя нападать сейчас. Ведо́мая яростью, она не сможет побороть Лорда Волдеморта, для этого нужен холодный и ясный разум. Пытаясь затушить жгущую ярость, она сделала глубокий успокаивающий вдох. По всей видимости, Волдеморт заметил изменение её настроя. Что-то, быть может едва заметное движение его ног, говорило ей о появившейся у него нервозности.
Его взгляд стал более свирепым, и…
…внезапно её поразило невербальное Империо. Она никогда не встречала Империус такой мощи. На мгновение звенящий шум заполнил голову, и она почувствовала непреодолимую потребность подчиниться, служить ему, удовлетворить каждое желание своего Лорда, доставить ему удовольствие, ублажить…
Гермиона готова была рассмеяться: она знала, как противостоять проклятию.
Используя истлевающую ярость для противостояния Империусу, она сопротивлялась. Применив контрпроклятие собственного изобретения, Гермиона нанесла столь же сильный ответный удар.
В прошлом году один из оппонентов проклял её на заседании Визенгамота и заставил публично признать необходимость продолжения рабства домовых эльфов. После этого она разработала контрзаклятие и держала его в секрете. Именно этот инцидент Гермиона считала настоящей причиной проигранных выборов: многие сторонники были разочарованы её выступлением и такой уступке. Она поклялась себе, что никогда больше не окажется в подобной ловушке. Так, ей удалось найти работоспособный метод противодействия Империусу. Гермиона гордилась своим достижением.
Контрпроклятие обрушилось на Волдеморта, словно тонна кирпичей; он вздрогнул, как от сильного удара в пах. Её заклинание было не столько защитным, сколько атакующим: оно следовало за Империусом обратно к заклинателю и весьма болезненно пронзало магию врага, лишая его контроля.
Гермиона посмотрела на него, подняв бровь. Он посмел использовать против неё непростительное посреди переполненного паба. На мгновение она увидела поражение в его взгляде: Волдеморт не может подчинить её с помощью магии — по крайней мере сейчас, на публике, — не рискуя при этом расстаться со своей пока ещё идеальной репутацией.
Неожиданно выражение его лица смягчилось, и Волдеморт стал выглядеть обеспокоенным.
— Любимая, поехали домой, — на удивление мягко сказал он, приблизившись, нависая над ней. — Всё это, должно быть, утомило тебя.
Воспользовавшись физическим превосходством, он толкнул её, крепко сжав руку, в которой она держала палочку. Гермиона не сдержалась от злобной ухмылки: она знала — просто знала, — что Волдеморт испытывает отвращение от необходимости прибегать к физической силе, подобно маглу.
Спутник Волдеморта — должно быть это Абраксас Малфой, дедушка Драко — изумлённо смотрел на её самодовольное выражение лица. Конечно, Малфой не ожидал, что кто-то посмеет бросить вызов Лорду Волдеморту, не так ли? Не ожидал, что появится кто-то жаждущий свергнуть его большого босса, кто-то, кто не боится его Лорда! Еле сдержавшись, чтобы не показать Малфою язык, она надменно вздёрнула подбородок.
Волдеморт грубо протащил её сквозь толпу, направляясь к выходу на Косой переулок. Гермиона продолжала бороться, пытаясь вырваться. Во-первых, просто ради приличия. А во-вторых, на самом деле (тайно) ей нравилось раздражать его, заставляя использовать физическую силу подобно маглу.
— Прекрати, ведьма! — прошипел он ей на ухо наклонившись. — Не дёргайся.
Его слова почти вызвали у неё ухмылку.
Свободной рукой Гермиона даже пыталась ударить, но это было проблематично: мешало её же тело. Усмехаясь, Волдеморт продолжал тащить её за собой; она еле поспевала за темпом, который он задавал своими длинными ногами.
— Да, ведьма! Пусть он заплатит за это! — прозвучал очень знакомый голос, и она резко повернула голову в поисках источника звука.
Пьяно покачиваясь, в её честь произносили тост молодые Минерва МакГонагалл и Роланда Хуч, проходившие мимо.
— Вот так вот! Не позволяй симпатичному парню поматросить тебя и бросить! — крикнула МакГонагалл с покосившейся остроконечной шляпой на голове.
— Это чертовски хороший экземпляр, поверь на слово! По крайней мере, это будет весело! — хмыкнула мадам Хуч.
В этот момент Гермиона забеспокоилась, а не попала ли она в альтернативную временную шкалу. Потому что как ещё объяснить двух её профессоров, которые напиваются в пабе и одобряют её помолвку с Волдемортом (если это, конечно, именно то, что он сделал)? «Они пока ничего о нём не знают», — успокаивала себя Гермиона. МакГонагалл ещё очень молода, да и Хуч не преподавала у него. Это ещё ничего не значит, они обе просто пьяны до зелёных соплей. Всего лишь совпадение, а не доказательство разрушения временно́й петли.
Снаружи, на крошечном заднем дворе «Дырявого котла», Волдеморт нетерпеливо постучал по кирпичам на стене, ведущей в Косой переулок, а затем толкнул Гермиону в открывшийся проход на оживлённую улицу. Обнажив зубы в улыбке, которая должна была привести его в ярость, Гермиона задумалась: использует ли Волдеморт одно из своих забавных пыточных проклятий против беременной от него женщины.
— Не знала, что тебе так нравятся магловские методы, — насмехалась она над ним. — Использовать физическую силу вместо магии. Это многое говорит о твоём блестящем воспитании, не так ли? Скажи, ты научился этому у своего отца или в том приюте?
Он помрачнел и быстро огляделся. Видя, что на улице весьма многолюдно, Волдеморт грубо прижал её к себе, крепко обняв. Умело закружив их, он беззвучно аппарировал.
Неприятное аппарационное сжатие прекратилось, и они резко выпали из вакуума, отчего Гермиона споткнулась. Они оказались, в его квартире, по крайней мере, она так думала.
Гермиона поняла, что стоит, упираясь руками в его грудь. Она смотрела на его лицо, и, казалось, время растягивается, кружит над ними, продлевая это мгновение. Их взгляды встретились, и она начала тонуть во тьме (или, наоборот, парить, зависая в воздухе?), все звуки, кроме их сердцебиения, затихли, будто они были под водой.
Дыхание затруднилось, во рту пересохло — он облизнул свои губы. Гермиона вцепилась руками в ткань его мантии, он сильнее сжал её бёдра, словно пытаясь ещё сильнее прижать к себе. В это безумное мгновение Гермиона думала о том, поцелует ли он её, а может даже она его. Но быстро придя в себя, она его оттолкнула.
В его взгляде будто бы промелькнуло разочарование, которое странно отозвалось в ней само́й. Гермиона отбросила это непонятное чувство и списала всё на секундное замешательство, вызванное аппарацией. Волдеморт взъерошил свои волосы, проведя по ним рукой. Теперь у него был такой вид, словно он только что встал с постели. Нахмурившись, Гермиона попыталась откинуть глупые мысли, которые объединяли кровать и Волдеморта.
— Сядь, — выдавил он, раздражённо указывая на стул.
Гермиона пожала плечами. Ну что ж, немного комфорта. Так сказать, небольшой отдых перед боем. Присев, она стала внимательно осматривать квартиру. Комната определённо была увеличена с помощью магии, на стенах от пола до потолка были полки, забитые тяжёлыми книгами и древними свитками. Гермиона понимающе кивнула, глядя на это хранилище знаний. Такое количество книг напоминало ей собственную квартиру, хотя, скорее всего, тематика и названия будут сильно отличаться.
Обернувшись к Волдеморту, она удивлённо моргнула: из всех вещей, которыми он мог бы сейчас заниматься, он, по всей видимости, заваривал чай. Поражённая нормальностью его поведения, она решила дважды (нет трижды) проверить всё, что он ей предложит. Последствия могут быть смертельными.
На удивление его квартира оказалась весьма неплохой. Пол, как и потолок, были отделаны тёмным полированным деревом, а в гостиной лежал зелёный пушистый ковёр. На полках среди книг стояли различные предметы — с виду просто безделушки, — но они определённо были тёмно-магическими. Некоторые из них медленно вращались вокруг своей оси, другие стояли неподвижно, словно в стазисе. Комната освещалась парящими свечами, наполняющими пространство мягким светом, которого было вполне достаточно для чтения. Высокие арочные окна с непрозрачными свинцовыми стёклами едва пропускали свет от уличных фонарей, создавая на полу зеленоватый клетчатый узор.
Осматривая убранство квартиры, Гермиона решила, что вряд ли Волдеморт часто принимает гостей. Из мебели у него были большое потрёпанное кресло с откидной спинкой, небольшой стул, на котором она и сидела, заваленный пергаментами стол и шикарный резной стул перед ним.
Пожав плечами, Гермиона решила встать и получше рассмотреть его библиотеку. Было интересно узнать, что за книги собирал некто вроде Волдеморта. Хотя она и была уверенна, что это окажется самой отвратительной книжной коллекцией.
— Не трожь мои книги! — прорычал Волдеморт, оторвавшись от заваривания чая.
— Не трогать? — усмехнулась Гермиона и, положив руки на бёдра, повернулась к нему. — Мне казалось, что ты сделал мне предложение. Ты не думал, что у твоей будущей жены должен быть доступ к твоему имуществу?
— Предложение… Нет, я не делал тебе предложения, — с отвращением фыркнул Волдеморт, закатывая глаза. — Я заявил о своих правах на тебя. Большая разница.
Заявил о своих правах на неё, словно она какая-то награда? Что за абсурд!