***
Благодаря Волдеморту она не пообедала; и голод, провоцируемый беременностью, практически грыз её изнутри, заставляя чувствовать тошноту и головокружение. Ребёнок требовал от неё регулярного питания и качественного сна, иначе Гермиона начинала чувствовать себя, как слабонервная измотанная рухлядь. В начале беременности она ещё пыталась работать, наплевав на свои потребности, но это оказалось невозможным. Ребёнок не только её. Тревожась Гермиона смирилась с тем, что у её ребёнка был отец. И это не просто какое-то воспоминание о горячем и умном любовнике, о ком-то неизвестном, о ком-то, кто не беспокоит её. Это настоящий живой мужчина, у которого есть собственные планы на будущее. Кто-то злой, кто-то могущественный, кто-то, кого Гермиона ненавидит всем сердцем. Для неё беременность — случайность, для него — своеобразный план. Сидя на жёлтом выцветшем покрывале и опираясь спиной на подушки, Гермиона слабо вздрогнула. Качая головой, она засовывала в рот сухой тост, запивая его чаем, чтобы утолить голод. Можно с уверенностью сказать, что её план о турне мести провалился, как василиск в канализации. Выйти замуж за Волдеморта — плохой вариант, что сейчас, что в будущем. Как он и сказал, её жизнь пойдёт крахом, если кто-нибудь узнает об этом браке. Она потеряет поддержку, никто не проголосует за неё, она никогда не станет министром; что уж говорить об огромных личных потерях, которые будут из-за её связи с самым злым волшебником Британии. Люди бы… избегали… её, если бы не пытались убить. Несколько крошек упало на кровать, стопка с тостами на тарелке быстро исчезла, и Гермиона рассеянно избавилась от крошек щелчком пальцев. План А заключался в том, чтобы разрушить эту мнимую связь, но… для этого нужно узнать о плане Б. Ей придётся серьёзнее относиться к Волдеморту как к противнику. Обуздать его, обезвредить, если такое вообще возможно. По крайней мере, она сделает его менее… опасным.***
— Моя леди, — пробормотал Абраксас Малфой, отвесив небольшой элегантный поклон. Гермиона уставилась на него, а затем перевела взгляд на высокого мужчину, стоя́щего за блондином. Волдеморт кивнул ей — он привёл своего последователя в качестве адвоката, — но она не удостоила его ответом на приветствие. Малфой словно ждал её ответа Лорду, но она не сделала ничего похожего на приветствие — от такой невежливости Малфой вытаращил голубые глаза. Допив тогда свой чай в постели, Гермиона подала на развод и потребовала слушания на следующий же день. Этого, конечно, не произошло. Но то, что слушание отложили всего лишь на день — огромный успех, учитывая, бюрократические проволочки в министерстве. Впрочем, её заявление было весьма необычным и, скорее всего, озадачило чиновников куда больше, чем рядовые разводы. Кроме того, благодаря этому у Гермионы появился ещё один день на подготовку и изучение законов о браке разных времён. Ритуал, использованный Волдемортом, относился к довольно запутанному закону, который в прошлом использовали в основном чистокровные волшебники, принуждая девушек к браку. По крайней мере, Гермиона не нашла ни одного подобного случая, который был бы зарегистрирован недавно. Она отлично поработала и гордилась этим. Мимо них прошли три судьи, облачённые в красные шуршащие мантии. И перед тем как войти за ними в зал заседаний, Гермиона ответила: — Гм, мистер… Малфой, — она произнесла это, вложив в голос всё презрение мира. Словно само имя было чем-то мерзким, грязным, чем-то достойным исключительно её недовольства. Пусть она и не юрист, но знает магическое законодательство куда лучше большинства людей. А в том, что Малфой подходит под определение «большинство людей», она не сомневалась. Да, Гермиона была уверена, что растопчет его в суде. Стуча каблуками по каменному полу, она прошла мимо двух волшебников и уселась в первом ряду маленького зала судебных заседаний. Помимо Гермионы, Волдеморта, Малфоя, трёх судей семейного суда и секретаря, который вёл протокол, на этом заседании больше не будет присутствующих. Она потребовала, чтобы суд был тайным, сославшись на необходимость соблюдать осторожность. — Выйдите вперёд, миссис… Риддл и мистер Риддл, — мягко сказал старший судья — старый волшебник, из-под шляпы которого торчали пучки седых волос, а красная мантия не скрывала измождённости его тела. — Для начала мы должны проверить достоверность связи. Это произошло… недавно, да? — Две ночи назад, мой лорд, — бойко сказал Малфой. Все трое судей кивнули, а секретарь записал ответ на длинном пергаментном свитке. Одна из судей, маленькая жилистая ведьма в крошечных круглых очках, которые сидели на носу, вышла вперёд. — Предъявите палочки, пожалуйста, — бодро попросила она. Гермиона, как и Волдеморт, поднялась и молча протянула палочку. Почти с содроганием она смотрела на то, как палочку забирают и помещают на хранение; гримаса, которая промелькнула на лице Волдеморта, говорила ей, что ему тоже не очень-то нравится расставаться с палочкой. Гермиона знала, что это самая обычная процедура для семейного судебного заседания. Зачастую волшебники и волшебницы попросту не могли вести себя прилично из-за накатывающих эмоций. Не то чтобы эта мера остановит её или Волдеморта, если дело вдруг дойдёт до драки: она весьма неплохо владеет беспалочковой магией, ну, а он, естественно, — мастерски. Помещение было маленьким и круглым и походило на миниатюру главного зала Визенгамота, но вот для многоярусных трибун не хватило бы места. Здесь было только два ряда сидений, которые окружали небольшое круглое пространство в центре комнаты, где она и стояла рядом с Волдемортом. Малфой сидел во втором ряду, прямо за Волдемортом, и был готов шептать ему на ухо. К ним подошёл третий судья, молодой человек с тёмными волосами. — Пожалуйста, не двигайтесь, пока я проверяю вашу связь, — протянул он. — Процедура безболезненна, но может быть щекотно. Взмахнув палочкой, судья очертил огромную дугу, которая охватила их обоих, и милостивый Мерлин! Он оказался прав. Было щекотно: словно её тела, разума, магии касались десятки гладких пальцев, провоцируя смех. Гермиона боролась с этими ощущениями, но пытаясь оставаться неподвижной, она не сдержала хныкающего звука. Она отчаянно пыталась не засмеяться, хотя ей жутко хотелось двигаться и извиваться, чтобы спастись этой несерьёзной пытки. Волдеморт, сидевший слева от неё, тоже подёргивался, словно вот-вот расхохочется; но она не знала, из-за чего именно: испытывал ли он похожие ощущения или его просто забавляло её затруднительное положение. Она нахмурилась, решив, что приложит больше усилий, пытаясь не двигаться, чтобы продемонстрировать своё достоинство, а не корчиться, как глупая школьница. К счастью, всё быстро закончилось. — Это подлинная консуммированная связь, — объявил судья. Ей показалось, что когда судья отворачивался, он незаметно подмигнул Малфою, как будто подавал секретный сигнал. Нахмурившись ещё больше, Гермиона задумалась, мог ли Волдеморт вместе со своим верным приспешником подкупить судью? Ведь если это так, то… Гермиона выпрямилась и вежливо кивнула каждому из судей. — Мои лорды, моя леди, — начала она, — я не совсем расслышала ваши имена… — О, — отозвалась маленькая ведьма, — я Розмари Брисар, это судья Мордехай Лотсмид, а это, — она указала на самого молодого, — судья Августус Руквуд. Гермиона вылупила глаза. Нет, они никого не подкупали, они просто сделали судьёй одного из Пожирателей Смерти! О, это станет настоящей битвой. Решение суда по семейным делам принимается большинством голосов: ей придётся убедить двух других судей расторгнуть этот брак. Уверенно качаясь на каблуках, Волдеморт ухмыльнулся; она была уверена, что его ухмылка была направлена на то, чтобы привести её в ярость. Но Гермиона Грейнджер — профессионал во всех смыслах этого слова. — Спасибо, моя леди, — сказала она, вежливо улыбнувшись. — Могу я вернуться на своё место? — Конечно-конечно! — воскликнул пожилой Лотсмид. — Пожалуйста, присаживайтесь, миссис Риддл. Разумеется, мистер Риддл, вы тоже. Слышать то, как их называют супружеской парой, раздражало куда больше, чем она предполагала — улыбка Гермионы стала казаться натянутой. Присев, она накинула свою трансфигурированную мантию на колени, позволяя шёлку цвета угля струиться по ногам. Волдеморт был одет в привычное для него чёрное и смотрелся весьма прилично, в то время как Абраксас Малфой выглядел так словно постоянно носил чопорные новёхонькие чёрно-белые мантии. — Итак, миссис… Риддл, — мягко произнесла Брисар, — вы хотите разорвать вашу связь с мистером Риддлом. Будете ли вы так любезны поведать нам почему? — У меня не было намерений выходить замуж за этого мужчину, — объясняла она, отчего двое старших судей удивлённо уставились на неё. — Эта связь была навязана мне без моего согласия, и я не хочу быть обременённой таким браком. — Если вы позволите мне сказать, — прервал её Малфой, — мой клиент хотел сделать лучше для их ребёнка. Он считает, что не следует воспитывать ребёнка вне брака, и утверждает, что чувствует необходимость взять на себя ответственность за результат своих… э-э… действий. — Ребёнок? — одновременно выдохнули Брисар и Лотсмид; Руквуд покачал головой, словно его оскорбляло такое бесчинство. — Да, — спокойно ответила она, предчувствуя возмущения моралистов. — Однако у меня всё ещё есть право выбора, и мне кажется… что не следует, как сказал мой оппонент, заставлять ребёнка расти там, где нет любви. Расти с матерью и отцом, которые, я подчёркиваю это, никогда не смогут поладить друг с другом. — И всё же, — почти победоносно сказал Малфой, — связь консуммирована и подтверждена две ночи назад. Завершение, конечно же, произошло постфактум. Как мы видим, сама идея о том, что наша пара не сможет поладить, кажется… ошибочной и… если я могу предположить, немного сомнительной. Будущее ребёнка — слишком серьёзный вопрос, чтобы оставлять его на усмотрение ведьмы в деликатном положении. Гермиона сделала глубокий успокаивающий вдох. Волдеморт повернулся к ней, весь его вид напоминал умоляющего щеночка. — Почему ты не даёшь мне заботиться о тебе, любимая? Несмотря на то что её охватила ярость, она смогла раскусить их план. Они пытаются доказать, что она не в себе из-за гормональных перепадов, так ведь? Она не доставит им удовольствия, подтверждая их правоту; хотя единственное желание, которое у неё сейчас было — голыми руками разорвать эту комнату на мелкие кусочки. — О, ну если бы твой обман не был причиной беременности, и ты бы насильно не принудил меня к этой связи, то, возможно, я бы и подумала, — сладко ответила она, смотря на Волдеморта и нелепо хлопая ресницами. А затем Гермиона повернулась к судьям, использовав своё лучшее умоляющее выражение лица, у неё даже немного подрагивала нижняя губа. — Моя леди, мои лорды, умоляю вас. Этот человек воспользовался мной, и он намеренно заставил меня забеременеть в нашу первую встречу, он тайно от меня применил чары фертильности. Потом он насильно втянул меня в эту связь, когда я искала его, чтобы выразить своё недовольство тем состоянием, в котором он меня оставил. Скажите, будет ли волшебник, способный пойти на такое хорошим отцом или мужем? Или это приведёт меня к тому, что я окажусь порабощённой властным могущественным волшебником, которому плевать на моё благополучие и безопасность ребёнка. — Я протестую против такой клеветы о моём клиенте, — воскликнул Малфой, однако Брисар кивнула, услышав её слова, судья пронзительно взглянула на Волдеморта. — Мне бы хотелось услышать объяснения мистера Риддла, — сказала судья, наклонившись над столом. И ей была предоставлена сомнительная радость увидеть всю красоту актёрской игры Волдеморта. Словно стыдясь, он посмотрел вниз, а затем поднял голову с убитым горем выражением лица. — Я влюбился, — просто произнёс он, его голос немного дрожал, а взгляд был, словно у человека, говорившего правду. — Эта красивая, умная ведьма околдовала меня; я впервые оказался так очарован. Думаю: мой адвокат, которой также является моим давним другом, может подтвердить, что я никогда прежде не был влюблён. Я знал, что она нужна мне, как жена, как спутница жизни; и единственным способом, чтобы такая яростно независимая замечательная ведьма стала моей была беременность. Связь же, как уже и сказал мистер Малфой, для меня — это способ обеспечить моему ребёнку воспитание со всем тем любящим уважением, которое отец может дать своему ребёнку. Я понимаю, что не дал миссис Риддл выбора, но наша эм… предыдущая встреча… у меня не было совершенно никаких оснований полагать, что она скрывает такую неприязнь ко мне. Не сдержавшись, она закатила глаза от этой несусветной чуши. Хотя, очевидно, он был готов бесстыдно врать, да и не знай Гермиона, кто он или что он, она бы тоже поверила. Он был настолько хорош, что теперь судьи выглядели сочувствующими. Ну уж нет, не будет этого! — Тем не менее, — прервала она его речь, — мистер Риддл не предоставил мне выбора во время наших встреч. Должна заметить, несмотря на деликатность вопроса, что заклинание, которое он применил, постановление 1632, принуждает к консуммации. У меня не было выбора. Эти чары направленны на то, чтобы лишить ведьму воли и права выбора, и, таким образом, является ужасным заклинанием принуждения. Насколько мне известно, его быстро перестали применять. — Постановление 1632? Вы уверены? — спросил Лотсмид, обмениваясь многозначительными взглядами с остальными судьями. — Да, я абсолютно уверена, — ответила она, чувствуя уверенность в своей победе. Это же доказательство того, что Волдеморт готов пойти на крайние меры, ни так ли? Использование древних связующих чар с, очевидно, злым умыслом не понравится ни одному судье. Ни в 1969, ни позже. Реакция Брисарда и Лотсмид была краткой и резкой: они оба вздохнули и посмотрели на Волдеморта, словно на преступника. Малфой прочистил горло, и она метнула в него сокрушительный взгляд. Она задумалась, что любая из его бабушек могла быть вынуждена вступить в брак именно при помощи этого заклинания. Это было как раз тем, что понравилось бы людям вроде Малфоев.***
Абраксас дрогнул под взглядом этой маленькой пикси — его… жены… А она продолжала давить его последователя. — Более того, — с трудом оставаясь вежливой, произнесла она, — так как это заклинание перестали использовать много веков назад, я не могла защититься просто потому, что понятия не имела о таких древних и тёмных чарах принуждения. Скажите, разве это справедливо, что волшебник может заставить ведьму стать его женой? Разве мир не изменился с 1632 года, и не должны ли ведьмы иметь возможность сами выбирать спутника своей жизни? — Именно, — сказала Брисард, с грустью поглядывая на своих коллег, — обычно принуждение кого-либо к браку это что-то из прошлого. Тем не менее у нас проблема. — Проблема? — нахмурившись, спросила ведьма; и он не сдержал триумфального проблеска на своём лице. Она уставилась на судей красивыми карими глазами; и он знал, он мать вашу знал: именно в эту секунду она осознала, что раунд проигран. — Да, — ответил Августус Руквуд. Его взгляд был серьёзным, хотя в глазах можно было заметить слабые нотки веселья, приготовленные для финального удара. — Ваша связь не может быть разорвана. Подобные попытки предпринимались, но ни одна из них не оказалась успешной. Вы не могли знать об этом, миссис Риддл: дела рассматривались в закрытом порядке, чтобы избежать влияния на репутацию семей. Никто и никогда не хотел делать такие судебные заседания достоянием общественности. — Соглашусь, — вмешалась Брисар, с жалостью глядя на его жену (теперь она определённо его жена, хотя само слово всё ещё странно звучало для него). — Мы не можем ничего сделать: связь нерушима. Однако вы абсолютно правы. Это заклинание — пережиток, и я приложу все усилия, чтобы его применение стало противозаконным. Такой шаг следовало сделать уже давно, но, к сожалению, из-за влияния… некоторых семей этого так и не произошло. Брисард бросила взгляд на Абраксаса, который с совершенно равнодушным видом искал под своей кутикулой несуществующую грязь. Это позабавило Волдеморта. Мужчины из рода Малфоев всегда предпочитали использовать именно это заклинание, утверждая, что нет лучшего способа обеспечить себе брак с правильной девушкой. Лучшие из них соблазняли ведьму перед использованием чар, менее благородные — просто насиловали. Волдеморт до сих пор помнил, как жена Абраксаса боролась с действием заклинания. И именно это послужило причиной того, что она тайно переехала во Францию сразу после рождения их сына, и Абраксас растил ребёнка один. Малфои мастерски умеют хранить тайны — никто не узнает, как Гермиона Риддл пыталась разорвать связь. — Но мы не можем повлиять на вашу ситуацию, миссис Риддл, — неловко продолжила Брисард с лёгким хрипом в голосе. — Вам придётся принять вашу связь с мистером Риддлом, хотя я и понимаю, что это совершенно не то, чего бы вы хотели. Но будьте уверены, мы внесём поправки и применение этого заклинания станет незаконным. Больше никто не пострадает. Вы будете последней. Его жёнушка так стиснула зубы, что он практически услышал скрежет. У неё опустились плечи, и лишь необходимость играть роль влюблённого мужа заставляла Волдеморта скрывать победную улыбку. Он победил — её будущее уничтожено. Теперь, окончательно и бесповоротно будучи за ним замужем, для неё попросту нет возможности вернуться, если она надеется построить политическую карьеру. Нет, ей придётся принять риск создания хаоса и разрушить будущее. А значит, он не потратит годы, скитаясь призраком, прежде чем его убьёт мальчишка, не окончивший школы. — А вы, молодой человек, — повернувшись к Волдеморту, строго сказал Лотсмид, — будете относиться к своей жене с должным уважением. Я не желаю увидеть вас двоих в суде снова, потому что вы переступили черту, вы меня слышали? Не забывайте, что ваша жена не хочет этого. — Мой лорд, будьте уверены, — с подавленным видом сказал Волдеморт, делая раскаивающееся выражения лица. — Я желаю для неё только счастья. «Точнее, уничтожить и разрушить её», — добавил он про себя. — Посмотрим, — фыркнул Лотсмид. Августус от начала и до конца оставался профессионалом, он молчал, хотя по небольшой ухмылке можно было понять, что его Лорд беззастенчиво врёт. — Если я могу дать совет, — вздохнув, сказала Брисард, всё ещё с жалостью глядя на его… жену. — Вы не обязаны жить вместе. Иногда люди делают так, ну, живут по отдельности. Зачастую это лучшее решение. Его жена подняла глаза, одарив судью лёгкой улыбкой, и её твёрдый взгляд окончательно выбил его из колеи. Побеждённый выглядит иначе, не так ли? Ведьма определённо не верит в то, что она проиграла. — Спасибо, — пробормотала она. — Мне придётся обдумать моё будущее. Это… совершенно не то, чего я хотела. Волдеморт шагнул вперёд и взял её под руку. — Дорогая, позволь мне угостить тебя обедом, — заботливо предложил он. — Ты, должно быть, проголодалась. Волдеморту показалось, что, глядя на него тёмными глубокими глазами, она взвешивает его на каких-то неведомых весах, но потом она кивнула. — Хорошо. На его фоне её тело было таким мягким и тёплым, таким удобным, и таким маленьким. Ему нравилось, что он настолько больше, особенно когда он её трахал: он мог без труда контролировать её тело. Обычно, с лёгкостью доминировал ещё и магически, но эта ведьма… Ну, здесь есть над чем поработать, однако он всё равно не сомневался, что лучше. Сейчас она притворялась самодовольной. Он кивнул Малфою. — Спасибо, — вежливо произнёс Волдеморт, хотя его услуга и была именно тем, что он ожидал от своих последователей. Пожав руки судьям и подмигнув Августусу, он покинул зал суда вместе со своей податливой женой. Едва двери за ними закрылись, как она вырвалась; сдерживаемый гнев сиял в её глазах. Глядя на неё, Волдеморт поднял бровь, но, к его удивлению, её свирепая ярость заставляла воспламениться что-то в самом низу его живота. Она… красива, не правда ли? Такая злая, такая могущественная и такая опасная. Она испытание, какого не было до неё. Да, ему бы хотелось преследовать её, прижать к себе, заставить кричать на него, когда он её схватит. Она снова будет умолять его, молить своего Лорда взять её, снова кончить на его члене, и… Волдеморт глубоко вздохнул, медленно облизнув губы, пока его взгляд блуждал по её красивому лицу, тонкому горлу и бледной коже, которая виднелась из-под скромно скроенной мантии. Соблазнительная округлая грудь вызывала грязные мысли о том, как он сжимает их вместе, вставляет свой член между ними, двигаясь до тех пор, пока… Гермиона Риддл прищурилась и сделала шаг к нему. — Не знаю о чём ты сейчас думаешь, — прошипела она, — но могу сказать только одно: этого никогда не произойдёт. — О, правда? — спросил он своим шёлковым голосом, ощущая наэлектризованное удовольствие, когда кровь прилила к его паху, сделав его полутвёрдым. — Мечтай! — зарычала она, пытаясь оттолкнуть его, когда он снова взял её за руку и притянул к себе. Волдеморт тащил её за собой, протискиваясь в узком коридоре между встревоженными чиновниками министерства. — Я воплощаю свои мечты в реальность, — шепнул он ей низким и грубым голосом.