Врата сияющего мира распахнулись предо мной И ангел с радостью промолвил: «Ты к нам пожаловать изволь В мир восхваления совершенства Что рвется из души сквозь боль!»
— Браво! Браво! — шутливо осклабившись, похлопал в ладоши кузен. — Как всегда на высоте. Ты уж извини за вторжение, кузина, сама понимаешь — я бы такое на завтра откладывать не стал. Ну, а теперь прости, пора идти — алгебра сама себя с Интернета не спишет. И он, обняв кузину, умчался столь же стремительно, как и примчался. Мангл же, до сих пор едва веря своему счастью, наконец отмылась от акрила и легла спать, с нетерпением ожидая воскресенья.***
Конечно, до прихода этого дня что Мангл, что Фокси, подготовили материал, с которым будут выступать. Девочка, взяв один из самых больших холстов, на котором однажды рисовала, критически оглядела работу и добавила новых деталей, улучшив правила света и тени. Фокси же был более расслабленным в этом плане — он знал свой танец, костюм и то, что ему не нужно ничего менять. Когда же наступил заветный день, кузен и кузина были доставлены родителями на нужный адрес. Школа Счастливого Клевера представляла собой современное четырехэтажное изумрудно-зеленое здание со стеклянными окнами, широкой площадкой и очаровательным парком, полным хвойных деревьев. А подле входа толпилось множество ребят разных возрастов с их родителями, заходя и выходя из здания. Мангл ощутила, как коленки её трясутся. Уж в чем у неё и просыпалась неуверенность, так это в своих навыках, когда их собирались оценивать. Что, если она недостаточно поработала над иллюстрацией? Что, если другие ребята окажутся куда профессиональнее её? — Что такое, Манглуш? — ласково спросил кузен. — Ты белее обычного. Волнуешься? — Да, черт подери. Знал бы ты, как! Вдруг работа моя покажется судьям недостаточно хорошей? Вдруг я должна была ещё что-то изменить? — сыпала она риторическими вопросами, постукивая пальцем по накрытому тканью холсту, который держала в руках. — Это ты-то недостаточно постаралась? — возмутился юноша. — Да ты самый усердный и талантливый перфекционист, которого я знаю! А кто, скажи мне, еще притащил иллюстрацию акрилом с кельтскими богами и кудрявыми ангелочками с шестью кубиками? Не хочу притеснять других художников, но эта работу будет более необычной, чем натюрморт, например. Так что, милая моя, хватит съедать себя! Стань такой же уверенной, когда отстаиваешь свой стиль в одежде! — Но это совсем другое! — возразила девочка. И это было правдой — единственное, что приносило Мангл сомнения, были конкурсы и отбор в художественных школах. Ведь одно дело — отстаивать своё чувство стиля, зная, что ты его любишь, или рассказывать историю в центре класса, зная, что все поражены твоими навыками рассказчика. Но совсем другое — идти туда, где ребята соревнуются между собой, демонстрируя свои таланты. Туда, где тебя будут оценивать наравне со всеми. А когда ты трудоголик-перфекционист, дело это сравнимо с пыткой! — Ну иди ко мне сюда, мой пирожок! — деланно материнским тоном проговорил юноша, разведя руки для объятий и загребая в них кузину. — Ну чего ты разнервничалась? Всё у тебя получится! — И как у тебя выходит сохранять спокойствие перед столь серьёзным делом, как прослушивание? — завистливо вздохнула девочка. — Врожденное хладнокровие, — непринужденно ответил тот. Флинн и Хили вместе с родителями прошли внутрь на регистрацию и отправились по коридору к нужному кабинету. Стены его были черно-глянцевыми, украшены картинами и даже граффити, повсюду стояли необычайного вида скульптуры из всевозможных материалов, а один стенд так вообще был сделан из стеклянных бутылок, расположенных в плавном перетекании оттенков всех цветов радуги. Поражаясь необычайному и хаотичному интерьеру, Мангл и Фокси вместе с родителями сели на ярко-алый диванчик вместе с остальными кандидатами. Юноша ушел переодеваться в туалет, а когда вышел, то вмиг привлек всеобщее внимание. На нем был самый настоящий пиратский костюм: белая рубашка на шнуровке с рукавами-фонариками, черный жилет, красно-рыжие брюки с платком впритык и, безусловно, его отшлифованные туфли для степа. На глазу юноши красовалась повязка, а волосы были заплетены в косичку. — Дорогой кузен, ты просто неотразим! Надеюсь, размяться ты не забыл? — Благодарю, миледи, — шутливо поклонился он. — Нет, не переживай, мышцы разогреты, движения помню. Как картина, не помялась? — О, нет, я бы не допустила этого! — возразила девочка, с нежностью и трепетом поглаживая гладкую поверхность работы. Тут дверь в актовый зал распахнулась и из него вышла женщина с планшетом и вставленным в нем списком. — Номер тридцать девять, прошу войти! — проговорила она, обращаясь к ожидавшим. — Оп! Я пошел! — воскликнул Фокси, обладающий этим самым номером, вскочил с диванчика и чуть не ударился головой об потолок со своего почти 2-метрового роста. — Удачи, дорогой! — пожала Мангл руку кузену. Тот дружелюбно прорычал на пиратский манер и поспешил в актовый зал. Помещение было внушительных размеров, с темными стенами, красными сидениями, и обширной сценой с бархатными портьерами — все, как по классике. Энергично выбежав на сцену, юноша столкнулся со скамьёй судей разного пола и внешности, внимательно наблюдающих за ним. — Здравствуй, — дружелюбно произнесла женщина-альбиноска в красном костюме и невероятно уложенными белесыми волосами. — Представься, номер 39. — Фокси Флинн, — с готовностью отозвался тот, уперев руки в бока. — Номер, с которым выступаешь? — спросил мужчина в экстравагантном цветастом одеянии стиля хиппи. — Ирландские танцы, — юноша достал из кармана брюк флэшку и подошел к судьям, у которых имелся компьютер. Вставив, они открыли нужный файл и Флинн поспешил вернуться на сцену. Заиграла песня Drunken Sailor — один из хитов знаменитой группы Irish Rovers. Фокси принялся щелкать пальцами и постукивать одной ступней, а в следующий миг сорвался в энергичный танец. Ах, это надо было видеть! Ноги его двигались в каких-то умопомрачительных направлениях, которые казались абсолютно невозможными для выполнения! Каблуки энергично и хлестко стучали, тело совершало невероятные повороты, а длинные мускулистые руки то и дело залихватски взметались ввысь. Отбив трижды последние ноты, Фокси встал в специальную позицию со скрещенными ногами и опустил голову, тем самым завершив выступление. Что и говорить, на судей его танец произвел неизгладимое впечатление! Не в силах сдерживать улыбки, они зааплодировали юноше. — Отлично, мистер Флинн, отлично! — провозгласила альбиноска, вместе с коллегами делая записи. — Ой, держите меня семеро! — гордо и бодро прокричал улыбающийся Фокси, выбегая из зала. — Держу пари, меня примут! — В этом я не сомневаюсь, — улыбнулась кузина. — Тогда не сомневайся и в себе! — решительно заявил он, плюхнувшись рядом. Мангл решила послушать совета кузена и отбросить все свои сомнения. В конце концов, сколько раз ей твердили о её талантах и способностях? Сколько раз она оставляла людей с упавшей от шока челюстью? Позабыв нерешимость, она воспрянула духом, ощущая, как горит каждый мускул. И вот наступил черед её номера. Все вдруг стало таким ватным, таким тонким и мягким. Выдохнув, Мангл взяла свой холст и решительным шагом отправилась в актовый зал. Сидящие за столом жюри смотрели, как девочка приносит из-за кулис мольберт и ставит на него накрытый тканью холст. — Добрый день, — прокашлявшись, начала она, ощущая, как слабеют от волнения колени. — Ваше имя, милочка? — спросил один из учителей — полный статный мужчина с рыжими бакенбардами. — Мангл Хили, — ответила та, по каплям восстанавливая уверенность. «Давай, Мангл, соберись! Нужно раскрепоститься! Высвободи свой пылкий, страстный дух художника!» — велела она себе. Мышцы её напряглись, в голове заиграл азарт. — И я представляю на ваш суд свою иллюстрацию! — с привычным энтузиазмом продолжила девочка, сдернув ткань. На работе её был изображен задний двор готического замка, где у леса ярко-изумрудная крона, какая бывает лишь в Ирландии, и линии поросших мхом камней, некогда бывших частью постройки, ныне являющихся удобным сидением для осмотра природы. А на камнях этих восседали прекрасные молодые кудрявые юноши — ангелы, и статные грозные мужчины — кельтские боги. Все они были мускулисты, и при том лица их обладали женственными чертами — полными чувственными губами и сияющими оленьими глазами. — Картину эту я назвала «Совершенство в лесной глуши» — завела Хили свою поэтичную речь. — Кельтские боги и юные ангелы, что служат им, решили провести мгновения своего бесконечного времени на прекрасных развалинах некогда великого замка. А обсуждают они глупые, необоснованные пороки людей, что превратили архитектуру в руины из-за ненужной войны, что окропляют землю кровью невинных, что рушат сердца других обидными словами и действиями. Будучи прекрасными и ликом и душой, боги и ангелы не понимают отмазок людей «совершенства не бывает». Ведь что есть живое существо? Существо взрослеющее, эволюционирующее, думающее! Так почему вместо того, чтобы думать и созидать, люди продолжают оправдываться и угнетать тех, кто действительно стремиться и достигает идеала? Ведь идеал — судьба художника, а художник — сущность, что живет в любом человеке. И она опустила голову. закончив тем самым монолог. Судьи зааплодировали ей — такого ученика они ещё не видели! — Отличная композиция и гамма, — протянул мужчина с бакенбардами. — У тебя оригинальная техника мазков, Мангл — выглядит, как мозаика, или витраж. Отличное использование плоской синтетики. — Благодарю Вас, — ответила девочка, ощущая, как груз волнения скатывается с плеч. — Что ж, Мангл, отличная работа, — добавила женщина-альбиноска, делая вместе с коллегами записи. — Можешь быть свободна. Вновь ответив «благодарю», девочка схватила свой холст и, накрыв его тканью, выбежала из зала, вся как на иголках от радости и нервозности.***
Мангл и Фокси ожидали результатов с нетерпением. Сидя в своей розовенькой комнате, Хили вся тряслась, готовясь к звонку из школы. И вот — зазвонил материнский телефон! Мангл услышала это даже со второго этажа. Эмбер Хили подняла трубку и изредка давая ответы, внимала директору. Вот по лестнице застучали её каблучки, и девочка заерзала, затопала ногой в нетерпении. Распахнулась дверь. — Тебя приняли, доченька! — торжественно огласила матушка. — Правда?! О, БОЖЕ, ДА! — непривычно воскликнула девочка с несвойственной ей громкостью и подскочила на месте. — Да, да, да! Я так надеялась, так жаждала! — Я знала, что ты пройдешь, солнышко! — обняла мама дочку. — По другому и быть не могло! — Так когда же у меня первое занятие? — выпытывала Мангл, нервозно накручивая кудряшки на пальцы. — И у тебя, и у Фокси занятие 10-го, в 14:30, в отделении «В», в 28-м кабинете. Мангл в это время метнулась к одному из стеллажей, проверяя, есть ли у неё все необходимое для занятий — папка с акварельной и чертежной бумагой, кисти, краски, клячки — все было на месте! Стоит ли говорить, что чувствительная Хили, бесплодно проворочавшаяся три часа в кровати, не сумела заснуть без валерьянки? И вот, настал день Х — первое занятие! Мангл, одев нежно-розовую кофту с милым принтом, голубые джинсы и розовые кроссовки, взяла увесистый, набитый красками розовый рюкзак и папку с бумагой, и отправилась на белоснежном велосипеде к зданию. Фокси в это время отсыпался дома после учебного дня — он предпочитал опоздать на пару минут, но получить долгожданный отдых. Его же не в меру трудолюбивая кузина решила добраться за десять минут до начала урока, что бы уж если она и заблудится, то не опоздает и займет хороший мольберт — такие во время урока по натюрморту на вес золота! Вновь с неким благоговением прошла она внутрь, лицезрея прекрасный интерьер и результаты творчества взрослых учеников. Место это — дворец хаотичной гармонии, так решила Мангл. Пройдя витиеватые коридоры, она сильно занервничала — ей ни как не удавалось выйти к отделению «В»! «Этого-то я и боялась!» — с нервозным всхлипом подумала девочка. — «Так, спокойно! Нужно просто спросить у кого-то направление. Только вот у кого?» Она огляделась по сторонам и выцепила взглядом в конце коридора, на лестнице, двух высоких юношей. Да каких красивых! Первый — афроамериканец, широкоплечий, широкогрудый, с мощной шеей и квадратной формой лица и мягкими щеками, хотя полноты в нем не было от слова совсем. Густые брови были идеально причесаны, огромные голубые — именно голубые! — глаза оглядывали все вокруг так, словно он просчитывал какую-то важную тактику. Его густые темно-каштановые волосы опрятными волнами шли по голове. Лицо его было спокойным, официозным, невозмутимым. На юноше была белая рубашка, черная бабочка, идеально отглаженные черные брюки и пиджак, что визуально делал его ещё шире и мощнее. При всей своей серьёзности он навевал такое успокоение и уверенность, что хотелось прижаться к нему, как к плюшевому мишке. Второй — тоже широкоплечий, но более стройный, «суженный», подкаченного телосложения. Шея его была длинной, красивое лицо — скуластым, проницательные глаза какого-то невообразимого красно-коричневого оттенка. Длинные, выкрашенные в ярко-фиолетовый волосы волнами ниспадали по плечам. На нем балы сиреневая водолазка с V-образным и такими же вырезами по бокам, на которых шла черная готическая шнуровка. На ногах — черные штаны с обилием ремешков и черные готические боты. Юноша стоял, сложив ладони треугольником, источая вселенское умиротворение. — Простите, ребята, — подошла к ним Мангл. — Вы не могли бы мне показать, где здесь отделение «В»? А то я, кажется, потерялась. Те обратили на неё свой взор, от которого любая девица (а то и юноша!) могла легко растаять и потерять способность дышать. — Это третий этаж, он по вот этой лестнице, на которой мы стоим, — произнес афроамериканец, и голос его был низок и глубок, как у взрослого мужчины. — Друг мой Фредерик, не проводить ли нам даму до нужного класса? — мерцая загадочной улыбкой, обратился к другу юноша с фиолетовыми волосами, и голос его был мелодичным и переливчатым. — Я собирался предложить тоже самое, Бонии, — официозно и спокойно пробасил Фредерик, поправив черную бабочку. — Пойдем с нами, девочка. Как тебя зовут? — Мангл Хили, — с готовностью ответила девочка, следую за юношами. — Безмерно рада познакомиться. Я перевелась сюда в этом году, поскольку только недавно переехала. — И на кого же ты поступила, Мангл? — мелодично вопрошал Бонни все с той же загадочной полуулыбкой. Не дать не взять — прекрасный диснеевский принц. — Стало быть на художника? — Как же ты догадался? — усмехнувшись, спросила девочка. — Твоя папка, что художники используют для листов большого формата, покрыта каплями краски. Иными словами — простая наблюдательность, — он взглянул на неё своими красно-коричневыми глазами и те будто бы сверкнули. — Хвалю твой зоркий глаз, дорогой Бонни, — улыбнулась Хили. — А чем же вы, ребята, занимаетесь? Такие утонченные юноши наверняка заняты чем-то особым. — Что до меня, — вежливо встрял Фредерик, польщенный похвалой девушки. — то я занимаюсь оперным пением. — Воистину необычно! — искренне удивилась Мангл. — А ты не мог бы продемонстрировать? Если, конечно, петь пару строчек без разминки не повредит тебе. — От чего ж, пару строчек спою, — откашлялся юноша, расправил широкие плечи, поднял голову и затянул:Son lo spirito che nega Sempre, tutto; l’astro, il fior. Il mio ghigno e la mia bega Turban gli ozi al Creator. Voglio il Nulla e del Creato La ruina universal, È atmosfera mia vital Ciò che chiamasi Peccato, Morte e Mal!
— Поразительно! — захлопала в ладоши Мангл. — Фредерик, твой голос восхитителен! Он столь глубок и чист! Это ведь итальянский, не так ли? — Благодарю, — улыбнувшись уголком рта, ответил тот. — Приятно, что ты ценишь. Все так, оперные певцы издревле учили французский и итальянский языки — это в порядке вещей. Эта песня из оперы «Мефистофель», особенно хороша в исполнении Самюэля Рэйми — возможно, ты его знаешь, он озвучивал Зверя из «По ту сторону изгороди». И это в семьдесят-то лет! — Да, помню его леденящую душу песнь. Ах, эта простая анимация с мрачной осенней палитрой и ниточкой ужаса, проходящей внутри тебя холодной иглой! Ну, а ты, Бонни, чем увлекаешься? — Я тоже музыкант, но в жанре фолк-металл — играю на гитаре, фортепиано и пою. Если хочешь, на перемене можем встретиться в музыкальном отделении и я покажу, на что способен. — Почему бы и нет? С радостью послушаю. — А вот и отделение «В», — промолвил Фредерик, стоило им вступить на лестничную клетку третьего этажа. На вывеске вверху красовалась надпись «Отделение В. Художники и скульпторы». Он протянул свою мощную ладонь Хили. — Рад нашей встречи, Мангл. — Могу ответить тем же, — пожала она руки обоим юношам. — Мы придем за тобой на перемене, раз уж ты не против, — сверкнул загадочной полуулыбкой Бонни и он с Фредериком удалились. Мангл подошла к кабинету 28 и вздохнула поглубже, в радостном предвкушении чего-то необычайного. Ведь там, за этой дверью, такие же творческие ребята, как и она сама! А буквально минуту назад она общалась с восхитительными интеллигентными юношами! Ну разве не прекрасен этот день? Открыв дверь, девочка на секунду замерла, быстро изучив обстановку. Помещение было длинным, с приятными тепло-желтыми стенами и окнами вдоль противоположной той. где находилась дверь. Окна выглядывали на изумительный сад. Слева от Хили высился огромный шкаф, который, как она знала. должен быть наполнен работами художников, скотчем и прочими принадлежностями. Рядышком со шкафом рядами солдатиков стояли софиты. Вдоль стен же тянулись линии мольбертов, за которыми сидели ученики. Все они были девочками, и до чего разными! У каждой из них был свой стиль, прическа, одежда, оправа очков и черты лица. Но то, что объединяло их, была их бесспорная красота, словно прелестные ангелы решили почтить Землю своим присутствием. В следующий миг все взоры обратились на Мангл. — О, привет! Ты новенькая? — раздался дружелюбный, но несколько грубоватый девичий голос. Это подскочила со своего места высокая, стройная, поджарая девочка, похожая своей комплекцией на кузнечика. Её длинные черные волосы с голубыми прядями были заплетены в длинную косу, на лице красовалась россыпь веснушек и зеленые глазищи с густыми ресницами. На девочке был спортивный костюм голубого цвета с узкими леггинсами и разношенными кроссовками. — Здравствуйте, рада познакомиться, — мило и уверенно улыбнулась в ответ Мангл, показав всю мощь хороших манер. Она протянула девочке свою ладонь. — Меня зовут Мангл Хили. — Я Брай Томпсон! — улыбнулась во всю ширь девочка, ощутимо так сжимая и потрясывая руку новенькой. Ладони у неё были потрескавшимися от холода, ногти — коротко пострижены, без лака. — Давай-ка я тебя со всеми познакомлю. И Брай, словно шаровая молния, побежала по классу, таща опешившую Мангл за собой и знакомя её с каждым по очереди. «Она, без, сомнения, общительная!» — с легким, но приятным шоком подумала Хили. Без сомнения, Брай была самым приятным подтипом девчонки-сорванца — общительной и энергичной спортсменкой. И все в классе оказались такими приятными, никто не взглянул на новенькую с презрением. Все были безмерно рады новобранцу-художнику в дружном женском коллективе. — Миленький у тебя лук, — беззлобно усмехнувшись, с интересом оглядела её флегматичная девочка-гот, представленная как Хлоя О’Каллахан. Её длинные светлые волосы были выкрашены на концах в «ягодный» цвет, личико было вытянутым и бледным (Хлоя часто болела), голубые глаза её были флегматично полу-закрыты и обильно накрашены тушью. На ней был свитер цвета «малиновое сияние», поверх него — черный комбинезон с короткими штанинами и обилием серебристых деталей. На тонких ногах — черные чулки и блестящие туфли. — Могу сказать о твоем тоже самое. Тебе идет «малиновое сияние», — подмигнула в ответ Хили. — Но твой такой милый и детский. Я смотрю, ты очень любишь розовый? — подперла головой ладонью Хлоя, с флегматичной полуулыбкой смотря на новенькую. — Жить без него не могу и меняться не планирую! — гордо и уверенно заявила Мангл, поставив рюкзак рядом со свободным мольбертом. — Ты так красиво говоришь! — искренне похвалила Брай. — Как Джентльменский Дуэт. — Джентльменский Дуэт? — переспросила Мангл и заметила, как все девочки будто бы расцвели и восхищенно вздохнули. — На музыкальном отделении учатся двое семнадцатилетних парней, — размеренным тоном объяснила Хлоя. — Фредди Донован — предпочитает, чтоб его звали полным именем «Фредерик» — и Бони Дойл. Талантливые сасные музыканты, как будто слизанные из реверс-гарема — строгий джентльмен и романтичный джентльмен. Всегда очень вежливые со всеми, мелькают у всех на виду. Их в целом легко заметить — Фредди темнокожий, а у Бони длинные фиолетовые волосы. — Ах, их-то я знаю! По счастливой случайности удалось сегодня познакомиться, когда я спросила у них направление сюда. — Ну и как они тебе? — игриво спросила Томпсон. — Утонченные, красивые, статные юноши — только такие должны наполнять высшее художественное заведение! У Фредерика такой мощный оперный голос, он изумительно поет на итальянском. А Бони — такой славный, нежный и загадочный, — говорила девочка, покрываясь довольным румянцем. — Как же хорошо, когда существуют такие юноши. Но тут в кабинет вошел учитель — тот самый полноватый мужчина средних лет с медно-рыжими бакенбардами в строгом костюме. — Добрый день, девочки. И тебе привет, Мангл Хили, рады приветствовать тебя в нашем классе. Я — Артур О`Доэрти, ваш преподаватель. Сегодня у нас урок монотипии. Все принесли необходимое? Мангл, которая была оповещена о теме первого занятия от мамы, достала масляные краски, нужного типа бумагу и пластиковую дощечку. — Пойдёмте в соседний кабинет, девочки, — велел учитель и все последовали за ним.***
В наступившую перемену Фредерик и Бони отправились по коридору за Мангл — они, будучи джентльменами, не забывали своих предложений и всегда были пунктуальны. — Интересную мы с тобой знакомую завели, не думаешь? — произнес Дойл с неизменной загадочной и мягкой улыбкой. — Что думаешь о ней? — Она мила, учтива, воспитана и обладает красивой речью. Она стала бы отличным компаньёном для нас, — довольно констатировал Донован, поглаживая массивный смуглый подбородок. — Что сам скажешь? — Разве ты не заметил? Весь её стиль и артикуляция о ней столько сказали! — усмехнулся юноша, подняв алые глаза ввысь. — Нежное розовое худи такого же оттенка, что и кеды, накрашенные ноготки, нежно-розовый макияж, неспешные, но уверенные движения — все это говорит «я горжусь своей женской природой и не считаю её слабостью!». А в нынешнее время с возрастающей тенденцией на «крутых девчонок»* и «я не такая, как другие девочки»*, женственность — на вес золота. — Полностью согласен, — кивнул афроамериканец, сжав переносицу. — Мне порядком надоело, что плохие манеры и поглощение огромного количества жирной еды женщинами стали представлять как «крутость». Что, позвольте спросить, крутого в том, что ты за собой не следишь? — Да и разве то, что ты пацанка, должно значить, что ты — грубая, неотесанная плюющая на внешний вид особа? — досадливо вздохнул Бони. — И откуда все это пошло, хотел бы я знать? — Да известно откуда — с внутренней мизогинии, — вздохнул Фредерик. И вот они подошли к заветному отделению. Заглянув в один из кабинетов, дверь которого была открыта, они увидели свою новую знакомую увлеченно раскладывающую мазки масляной краски плоской синтетикой. В глазах её горел азарт. Тихонечко свистнув, Бони обратил на себя внимание Мангл и та, прочистив кисть растворителем, закрутила тюбик, сняла розовый фартук и вышла из кабинета. — Хорошо, что вы тихонечко меня позвали, — прошептала она им заговорщицки. — О вас так пылко отзываются, что, боюсь, за мной бы увязался весь класс! — Мы бы и рады провести время с другими девочками, ценящими музыку, — начал Дойл. — Но ты — новенькая, и в толпе мы бы на тебе не сконцентрировались, — резонно закончил Донован. — Пойдемте, — махнул он рукой, ведя всех за собой. — Кстати, что вы рисуете? — Урок монотипии — наносишь масляную краску на пластик или стекло, после чего прикладываешь к специальной бумаге и отпечатываешь. Тема — девушки, олицетворяющие времена года. У меня весна — прелестная нимфа с золотистыми кудряшками и заплаканными глазами олененка. Слезы олицетворяют тающий снег, освобождение от тяжкого холода и перерождение. — Звучит впечатляюще, — отметили юноши. Но когда они вышли из художественного отделения, они столкнулись с Брай. — О! Бони, Фредди…тьфу, то есть, Фредерик! Прости, знаю, ты не любишь короткую версию, — залепетала она. — О, и ты, Мангл, здесь? Куда идете? — Привет и тебе, Брай, — как всегда спокойно и официозно пробасил афроамериканец. — Мы хотели сыграть пару песен для нашей новой знакомой Мангл и просто пообщаться. — Можешь присоединиться к нам, если желаешь, — подмигнул романтичный Бони. — Конечно, кто б отказался! — резво ответила та и все поспешили покинуть отделение, отправившись на четвертый этаж. — Так вы знакомы лично? — спросила Хили. — Формально, мы лично знакомы с некоторыми девочками из твоего класса, — отвечал Фредерик. — Совместные мероприятия помогли. Но с Брай общаемся чаще, поскольку Бони учится с ней в одной школе. — Брай Тмпсон — капитан женской сборной по волейболу в нашей школе, — гордо добавил Бони, вновь подмигнув. — Смелая ты, Брай! — похвалила Хили. — Не представляю, что когда-нибудь возьмусь за этот спорт — летящие мячи в мою голову отнюдь не радость! Да и это треклятое построение перед сеткой — никогда его не понимала. Но, благо, у меня есть выход. — Подделывать мамину подпись? — с интересом спросила Томпсон. — Нет — просить мамину подпись. Хорошо, когда родитель с тобой за одно! Комната, в которую пришли ребята, была светлой, просторной, посреди высился сверкающий черный рояль на постаменте, светло-голубые стены сплошь увешаны портретами классиков, в дальнем углу расположились концертные инструменты. — Это — кабинет классики, — пояснил Бони с энтузиазмом. — Здесь Фредерик оглушает всех своим оперным пением, а я играю на пианино. Сказав это, юноша сел за инструмент и прошелся длинными по клавишам. Ах, что это была за музыка! Тонкая, звенящая, ритмичная, словно шаловливый апрельский ветер на утесах Мохер! Бони пел лишь гласные, но даже они под силой мелодичного, в меру глубокого голоса юноши казались прелестнее всех возможных текстов! По окончанию все хлопали в ладоши, нахваливая музыканта. — Я, правда, пока только музыку написал — слова что-то не приходят. Такого обычно не бывает со мной, — признался он. Далее ребята наслаждались уже написанными песнями в стиле фолк-метал. Мелодичный голос Бони с удивительной легкостью перешел на скрим-вокал, выбив у Мангл землю из-под ног. «Он восхитителен! Боже, как он прекрасен! Словно принц Аметистовой Страны, спасающий мир от тьмы своим мощным голосом!» — думала она, ощущая, как лицевые мыши болезненно сводит от улыбки. Фредерик на сей раз поразил полной версией песни Мефистофеля. Просто удивительно, как такой серьёзный и уважительный юноша легко вошел в образ хитрого демона. Лицо его приняло поистине зловещий вид! Переключившись с музыки на общие разговоры, ребята стали узнавать друг друга чуточку лучше. — Я сюда поступила со своим кузеном, Фокси Флинном, — рассказывала Мангл. — Он на танцевальном отделении — занимается ирландской джигой. — Что-то я не видел тебя ни с кем из парней, — ответил Бони. — Он решил поспать перед танцами после занятий. Он сам ни раз говорил, что готов опоздать на десять минут, но по получить здоровую порцию заслуженного сна. — Я нахожу это несколько безответственным, — вставил Фредерик. — Если у тебя есть талант и возможность его развивать, то нужно пользоваться этим и не делать себе поблажек. — Я ему тоже самое твердила, да только все не в прок! — вздохнула Хили. — Но, хочу заметить, он усерден — буквально пару дней назад заявился с трофеем первого места с соревнований по джиге! Кстати, Брай, он играет в баскетбольной команде. — Круто! — показала Брай большой палец. — Познакомишь нас как-нибудь? — Несомненно. Кстати, Бони, я бы хотела тебе кое-что предложить. — Да? — обратился он к ней, заправив свои фиолетовые волосы за ухо. — Раз уж ты ещё не написал строк к новой песне, то я мы могла попытаться. Ты не подумай, я не пытаюсь украсть у тебя твое дело — просто я обожаю поэзию! — Как мило с твоей стороны, — искренне обрадовался романтичный джентльмен. — Спасибо большое. В таком случае, я скину тебе мелодию. Только дай свой номер, пожалуйста. С трудом веря в реальность происходящего, Хили приняла и дала свой номер, пополнив телефонную книжку тремя новыми контактами. Подумать только — первый день, а она уже неплохо сошлась с известным здесь Джентльменским Дуэтом и веселой пацанкой Брай Томпсон. С первыми все обстояло так, как она всегда мечтала заводить друзей — утонченные, интересные, воспитанные юноши, с которыми она была на одной волне и в творчестве, и даже в манере речи — они были более сдержанными в выражении своих мыслей, но звучали столь же интересно и необычно. Что до Брай, то Мангл не обладала такой же сверх общительной бойкой натурой, да и не привыкла она к таким зверским рукопожатиям. Но в отличии от прочих девчонок-сорванцов, что Хили видела в фильмах, книгах, и своей старой школе, Томпсон было абсолютно комфортно в такой роли и в ней не было ни намека на агрессию и грубость. — О, вы только посмотрите на время! — изумился Фредерик, взглянув на блестящие наручные часы. — Перемена заканчивается. Не будем больше вас задерживать, девочки — никому не желаю опоздать куда-либо. — Позвольте проводить вас, дамы, — галантно поклонившись, улыбнулся Бони. И в сопровождении двух прекрасных юношей, девочки возвратились в художественное отделение продолжать работу. На вопросы о том, где они были, Мангл и Брай решили не скрываться: — Наслаждались ангельским пением Джентльменского Дуэта, — гордо ответила Хили. — Кое-кто чуть не умер от кровотечения из носа, — ехидно поддакивала ей Томпсон. — Боже, это было так заметно? — заволновалась девочка. — Да не парься ты! — расслабленно ответила та и махнула рукой, сильно напомнив дорого кузена Мангл. Остаток урока пролетел в сладостном возбуждении от новых эмоций. Разве Мангл Хили ожидала, что все сложится настолько удачно? Кто знает, может…может она найдет здесь нового лучшего друга, похожего на неё?