Этой ночью все звезды будут нашими

Саске провернул ключ в замке и отскочил от двери в надежде, что ему показалось, и Итачи все же не последовал за ним. На столе находилась сбитая стопка бумаг, из завалов которой выглядывал маленький календарь. Вытянув его двумя пальцами, Саске взглянул на цифры, считая, когда была первая стадия. Ровно шестнадцать дней назад. Боль адская. Саске скривился, вспоминая тот день. На светлой поверхности календарика уже стояли карандашные черточки, поставленные им самим. Через четыре дня будет вторая стадия, тоже не особо приятно, как объяснял врач. А еще через десять дней начнется течка, которая будет длиться от двух до пяти дней. Замечательно. Ручка двери провернулась и снова встала на место. Саске откинул календарик и несчастно уставился на дверь. Природа настолько умна и изобретательна, что нам, простым смертным, остается лишь поражаться ее гениальности. Как смело она награждала качествами каждое свое дитя, но при этом и беспощадно лишала элементарной воли. Как злостно она отыгралась на альфах. Как безжалостно она создала им полных противоположностей – омег. И словно счастливый билетик, она оставила возможность стать бетой. Возможность, одна на тысячу, потому что бета считалась своего рода уникумом. Наверное, вы решите, что я сказала глупость, указывая на несчастье альф. Сильный самец, ведущий за собой всех, кого сможет подчинить. Но их главная слабость, их ничтожность и зависимость весьма соизмерима. Даже альфа преклонил колени перед омегой, ибо это самая болевая точка в сознании сильнейшего из видов. Течная омега просто убивает в альфе все внутри, выжигая любое желание сохранять разум и отвечать за последствия. Кости выворачивает, мышцы сводит, в мысли словно напустили дыму. Каково же ощущать себя марионеткой, которую дергают за веревочки. Да, насилие - неотъемлемая часть этого бренного мира, но природа не делит своих детей на хороших и плохих. Она дает нам право выбора, и порою верное решение стоит немалых усилий. Можно опустить сексуальные подробности, но чего только стоит одно желание. Оно всегда рядом, но угадать, когда его горячие руки заключат в объятия невозможно. И что же? Ломать систему? Альфа не рожден быть похотливым насильником, он рожден жить. И что же, просто это, когда воля сломлена и преклоняется перед желанием? Хотя, порою, честь куда важнее собственных моральных принципов. Омега не слабое беззащитное существо, созданное для любви и удовлетворения чьего-то эго. Хотя порою и хочется оставить все за пределами гордости и совести, и отдаться тому, чего хочет тело. Грязно. Но ведь в целом оба вида похожи. Они не делятся на высоких и низких, на блондинов и брюнетов. Они не делятся на умных и глупых, на серьезных и беззаботных. Их нельзя разделить в общей массе. Их нельзя прочесть с виду. Нельзя учуять их аромат, хотя, физиологически, альфа чует течную омегу, у которой в этот период не меньше обостряются все чувства и инстинкты. Так-то они все люди, не животные. Просто приходит время, определенное время, и остается лишь утонуть… - Саске? За дверью творится что-то сверхъестественное? – насмешливый, без капли серьезности голос вывел младшего Учиху из транса. Саске не горел желанием видеть брата. Мысли сбились в кучку, но выхода из сложившейся ситуации не нашли. Сам же мальчик вряд ли расскажет брату обо всем. Он много слышал о таблетках, и не меньше об их последствиях. Но ведь если он скроет течку, то вторая придет только через полгода, когда аники не будет рядом. Твердо решив все хранить в тайне, Саске сжал руки в кулаки и уверенно подошел к двери. Замялся на пару мгновений, а после все же прикоснулся к ручке. - Прости, привычка, - это не правда. Зачем закрывался? Что, серьезно верил, что брат подергает ручку и уйдет? Дверь со скрипом приоткрылась, и Саске выглянул в щелку. – Что? Итачи улыбнулся брату, а потом, взвесив все «за» и «против», нагло распахнул дверь, чуть не пришибив братика. Саске шустро забрался на кровать с ногами. - Что за бардак? – вскинул бровь Итачи, изучающее оглядывая комнату. Кровать не заправлена, книги во всех немыслимых местах, начиная от стола, заканчивая полом под креслом. Кругом помятые бумажки, а на столе так и вовсе свалка. Ну да, если в понимании Саске это легкий творческий беспорядок, то в понимании Итачи здесь недавно был взрыв. Конечно, обнаружить в его комнате пылинку, это за гранью реального. - А что? Итачи присел на край кровати, и Саске чуть отодвинулся от него, словно старший брат может по запаху узнать в чем дело. Хотя, может, но только через две недели, сейчас младший Учиха в относительной безопасности. Итачи закинул ноги на кровать и принял горизонтальное положение, используя ноги отото, как подушку. - А теперь рассказывай, я очень внимательно слушаю. - О чем? - Еще один идиотский вопрос, и я правда тебе что-нибудь сделаю, - совершенно спокойно сообщил аники, и Саске вдруг попал под влияния синдрома отсутствия безусловных рефлексов. Дыхание не желало работать автоматически, и каждый вдох приходилось контролировать. А также такие механизированные процессы, как моргание и сглатывание, напрочь дали сбой. – Что с тобой такое? - Все нормально, правда, - выдавил из себя Саске, поражаясь тому, как спокоен и уверен его голос. Любая причина может подтолкнуть Итачи поговорить с родителями, чего допускать нельзя. - Да я вижу. Сперва ты полностью меня игнорируешь, хотя не отрицаешь тот факт, что я просто нахожусь рядом. Потом впадаешь в странное состояние, похожее на депрессию, кстати, после вроде хороших новостей. И в завершение запираешься в своей берлоге, не желая меня даже подпускать к себе. А еще у тебя напряжены ноги и мне неудобно лежать. Во-о-о-от, так намного лучше. А теперь рассказывай, Саске. - Мне нечего тебе сказать, - продолжал гнуть свое младший брат. Слово «страх» не уместно в этой ситуации. Нужно срочно перевести тему. – А ты надолго домой? Тебе обязательно снимать квартиру? - Так тебя это расстроило? Не знаю, если ты будешь так расстраиваться, то могу и остаться. Я пока никому не обязан и вроде не собираюсь. Саске понимал, что речь шла о человеке, с которым аники будет строить отношения. Это точно будет омега, Итачи всегда раздражали беты. Девушка ли, парень ли, неважно. О, желающих будет много. Более красивых мужчин, чем аники, Саске видеть не доводилось. И это вовсе не потому, что Итачи его брат, это правда так. Парни предпочитали остригать свои волосы, становясь похожими друг на друга, либо еще того хуже, выкрашивать в ненатуральные цвета. Волосы аники, признаться честно, Саске обожал больше всего. К своим двадцати годам Итачи отрастил длину до поясницы. И дело было не в том, что он этого хотел, казалось, ему было вообще плевать. Такое равнодушие Итачи проявлял много к чему. Казалось, даже если мир рухнет, он просто отряхнет брюки от пыли и продолжит свой путь. А глаза… про их красоту говорить необязательно, они видят все. От них не скрыться за масками лжи, бесполезно. Поэтому, взгляд Саске все еще гулял по комнате. Яркий контраст кожи и волос, практически черный с мягким белым. Нет, Итачи не настолько бледен, но эта кожа словно излучала свет. Эти тонкие изгибы, пышные темные ресницы, самые прекрасные на свете губы… Кому же он такой достанется? «Пока все равно мой. Пусть и не в том смысле, но меня же он больше всех любит», - логически рассудил Саске. Дождь закончился, и в комнату пробился яркий луч солнца. Эти щеки… Неуверенные пальцы Саске одними подушечками прикоснулись к этим щекам, скользя вверх до висков, а после и вовсе утопая в темном шелке волос. Итачи прикрыл глаза, позволяя младшему брату свои шалости. Голова его все также покоилась на коленях Саске. Ну, разве можно удержаться, увидев такую картину? Ресницы слегка подрагивали, словно Итачи спит. Наклонившись, Саске прикоснулся губами ко лбу Итачи, который едва заметно улыбнулся. Отото также прикрыл глаза, ощущая тепло тела брата. Рука аники скользнула по волосам Саске. - Теперь я верю, что ты скучал. «Знал бы ты, о чем я думаю». Хоть в этом и не было ничего криминального, но это не совсем нормально, так восхищаться внешностью человека. Стоило Саске отстраниться и открыть глаза, как его взгляд был мгновенно перехвачен. Чернильно-черные глаза Итачи искали что-то такое, чего увидеть сразу нельзя. Сердце пропустило удар, когда брови старшего брата соединились на переносице. Саске испытал жуткую потребность в кислороде, поздно осознав, что вообще не дышит. - И все-таки, что-то не так, Саске... Что ты делаешь? Хочешь меня? – боже, как же любил задавать этот вопрос Итачи во все времена. Кто там сказал, что он скромен и ему чужды пафос и высокомерие? И пусть это лишь юмор, не смешно. Выудив из-за спины подушку, Саске бросил ее прямо брату на лицо, облокотившись сверху локтями. - Конечно, а как же иначе, - фыркнул Саске. Черт, а ведь Итачи тоже считает себя крайне привлекательным, хотя обычно и держит марочку сдержанного, воспитанного человека перед всеми. Перед всеми, кто не Саске. Он не входил в число всего общества в принципе. Выбравшись из-под подушки, лохматый и весьма недовольный Итачи окинул предупреждающим взглядом младшего. Не увидев ни капли страха, Учиха - старший легко заломил руки младшего брата. Откинув его чуть поодаль от себя, аники подтянул Саске за ноги, самым наглым образом усаживаясь сверху и заводя руки за голову. - Нет! – взвизгнул Саске, уже прекрасно зная, что будет дальше. - Да. - Нет, пожалуйста, нет. Господи, нет. - Да, - твердо и без шанса на вариативность. - Нет, Итачи, нет, не надо! – было уже смешно, а дальше будет сумасшествие. Косплеить брыкающуюся лошадку бесполезно, ведь его в прямом смысле оседлали. А сейчас будет любимое издевательство старшего брата, называемое «полной парализацией тела». Так как Саске и пальцем двинуть не может из-за захвата, то его можно щекотать сколько угодно, а это дело он, ох, как боялся. Правда, руки Итачи так же заняты, а потому он привык использовать нос. Щекотка страшное наказание, потому что это жуткое чувство, которое вызывает смех отнюдь не потому, что это смешно. Черт, хватило пяти секунд, чтобы начать задыхаться от истеричного смеха или даже почти крика. - Хва-хва... хва-а-атит... пожалуста-пожалуйста. Любимая шуточка Итачи. Хотя чаще всего это была не шутка, а именно способ жестокой манипуляции. В таком состоянии ты согласен на все, лишь бы не срывать голос дальше. Саске покраснел от смеха, извиваясь телом, пытаясь вырвать руки из стальной хватки. - Ну, прости, прости, прости меня пожалуйста....хва... пожа... Ита-а-ачи. А еще зубами по ребрам тоже не самое приятное ощущение. Боже, еще немного и он сойдет с ума. Дышать, пожалуйста, немного возможности дышать. - Отец... отец же... - Он вроде ушел, - пожал плечами Итачи. – Перебрал свои бумажки и ушел. Работа-то у него ответственная, – Итачи наклонился к уху Саске и тихо прошептал. – Все? Аргументы закончились? Могу я продолжать? - Я больше не могу... - Саске дышал тяжело и быстро. - Хватит. - А что мне за это будет? – спросил немало потрепанный Итачи. В десять лет братишку было намного легче удержать чем сейчас. - Все, что хочешь! - Ты меня любишь? - почти ехидно поинтересовался Учиха, медленно опуская голову к ребрам. - Да! – почти крикнул Саске, опасаясь начала новой пытки. Порою прикасаться не обязательно, и без того все ужасно. - Хорошо, допустим. А кто самый лучший брат на всем белом свете? - Я... - Кто-кто? - зубы вновь коснулись кожи. - Да ты! Ты! Отпусти! - А кто самый… - ТЫ! - Подлиза, - усмехаясь, протянул Итачи, отпуская руки брата, но так же надежно придавливая бедрами к кровати. - Может, встанешь? – Саске принял сидячее положение, оперевшись на локти, все еще пытаясь отдышаться. - Такого уговора не было… - Саске потянул ленту из полностью сбившегося хвоста старшего братишки. Как только она оказалась у него в руках, Итачи тряхнул головой, и большинство прядей приняли более-менее опрятный вид. Мальчик обратно откинулся на кровать, поднимая взгляд к потолку. - И как, нравится? - Что? - Сидеть на мне, – огрызнулся Саске. - Да, не жалуюсь. Итак, у нас открытый вопрос, о котором никто не забыл. Что же произошло? С родителями поругался? Ты же знаешь, я могу поговорить с ними, и они... - Нет, - как-то поспешно ответил отото. – Ни с кем я не ругался. Да брось, нии-сан, все отлично. Просто, может, я изменился за эти полтора года. Не думаешь, что такое может быть? - Нет. Сейчас здесь мой брат, а на кухне сидел незнакомый мне человек. - Просто я…- Саске замолчал, выискивая в голове отмазку. - Что? - Мне уже неудобно. Слезь, а? – несчастно произнес младший из братьев, героически глядя в глаза старшему. - А то что? - Это просьба. - Тогда нет. - Нужна угроза? -изогнул бровь Саске. - А вот это интересно, попробуй. - Я сожру тебя. - Покусаешь? О, вперед, – усмехнулся старший. Думать была не самая подходящая ситуация и потому решив, что в целом это неплохая идея, Саске снова принял сидячее положения, кусая аники в первое попавшееся место, пока его не уложили обратно. Укус пришелся в плечо, чуть ближе к шее, ниже майка не позволяла. – Ауч. Саске прыснул от смеха, а Итачи отклонился, потирая травмированную кожу. Он отчетливо чувствовал борозды от зубов. - Это было больно. Маленькая бестия. Почему шея? Тренировка? Выше кусать надо, солнце, значительно выше. - Эм... - Метка альфы. Впрочем, даже это слишком. Какая-то форма домашнего насилия, не находишь? - Он же слабенький, через пять минут пройдет. Итачи состроил недовольную гримасу. Кажется, это и вправду была не самая забавная идея, которая приходила в голову младшего. - Стой... я маленький и глупый, не надо. Ага. Как же. Словно помогло бы. Саске сразу заметил странный блеск в глазах старшего брата. И хоть Учиха честно сопротивлялся, его все же пригвоздили к кровати. Первый укус аники был куда больнее, чем то подобие укуса Саске. А затем второй, третий, четвертый, а Саске лишь осталось ругаться и вырываться. Некоторые действительно были очень болезненными. Наконец, отпустив мальчика и встав с его бедер, Итачи оценил работу. Насупившись, младший брат потер шею, в ужасе понимая, что там действительно следы. Дрожащая рука поднялась выше, но опасные зоны не тронуты. Было бы забавно, если бы сейчас его в шутку пометили, навсегда лишив возможности остаться "чистым". - Это жестоко. И чертовски больно. - Омежкам и не такое терпеть приходится. Будь мужчиной, - усмехнулся старший брат. – Все равно через пару дней пройдет. Такая же у тебя логика? - Омежкой... о да, из меня вышла бы чудесная омега, ага. И как? Любил бы ты меня? – спросил Саске, преданно глядя в глаза. Итачи закатил глаза и встал с кровати. - Я все равно узнаю, в чем дело, ты же знаешь, - подвел он итог сегодняшней беседы. Игнор больно ударил по нервной системе Саске, но он предпочел не допытываться. Слишком подозрительно бы выглядело. Красное, словно раскаленное, солнце плавно опускалось, уступая место прохладному вечеру. Алые краски причудливо разбегались по ночному небу, но все же со временем безвозмездно утопали вслед за солнцем. Но особенно прекрасно в это время озеро. На первый взгляд казалось, что оно полностью поддается краскам, а после тухнет наравне со светилом, принимая ртутный блеск ночи. Саске сидел на берегу озера, печально вглядываясь в рябь воды, замечая, как последний луч скрывается за горизонтом. Прохладный ветерок обдувал обнаженные плечи парня, но он и не думал об этом. Температура его волновала меньше всего. Сейчас ему хотелось подобно этому озеру просто потухнуть и полностью раствориться в этой ночи. Хотя и так было вполне спокойно, но именно эта тишина и угнетала Учиху. На небе зажигались первые звезды, и Саске вспомнил легенду о том, что в такие моменты можно загадывать желания. Но у него оно было лишь одно и то неисполнимое. Взгляд, скользящий по неровному горизонту, то и дело цеплялся за горевшие в закате деревья. Саске откинулся на спину, поднимая взгляд к небу. Найдя на синем горизонте пока еще неяркую луну, парень в миллионный раз подумал о том, как же она одинока. Вокруг множество звезд, но она все равно такая одна. Словно единственная, кто вообще понимал Саске. Омега. Это вовсе не клеймо на своей жизни. Омеги точно также живут и радуются новому дню, это вовсе не уродство. Многие весьма спокойно воспринимают эту новость, видя во всем этом одну лишь единственную проблему. Хотя и она не столь для многих насущна, стоит найти свою половинку. Многие очень рано связывали себя семейными узами, так как созревание молодого организма наступало в ранние периоды. От двенадцати до четырнадцати. Альфы вели вольную, разгульную жизнь, а омеги сразу начинали хлопотать, дабы не попадать в неудобные ситуации. Семья, пусть и в таком раннем возрасте, дело привычное. Однако Саске не представлял себя в фартуке у плиты. Омега лишь слабое существо, словно женщина, охраняющая семейный очаг. Со временем все смиряются, все привыкают к выпавшей доле и с годами все больше и больше слабеют, привыкая к любому отношению. Саске поморщился, перевернувшись на бок. Поток холодного ветра всколыхнул его волосы, и парень поежился. Он сразу знал, что не станет уподобляться такой низости, как пресмыкаться перед альфой. Хотя нет, не сразу. Еще месяц назад Саске и подумать не мог, что все выйдет вот так вот. Клан Учиха, состоящий из чертовой тучи народу, высокомерия у которых хватило бы на орду, все чистокровнейшие альфы, почитаемые во всей стране. Кто бы мог подумать, что маленький наследник главы клана так подпортит породу? Саске фыркнул, почесав за ухом. Еще одна вредная привычка. Мать постоянно говорила, что он похож на недовольного котенка. Мальчик и сам это прекрасно понимал. Он видел, как жалок, но с этим и вправду можно смириться. Морщить носик, делать милые глазки… ксо, совершенно непроизвольно! Омега. Мать постоянно подшучивала в адрес любимого сыночка, делая вид, что ей совершенно все равно, кто он, она любит его любым. А вот отец... Внезапно Саске сел, поднимая голову высоко к небу. Он не простая омега. Он не будет пресмыкаться перед альфой и горевать о своей судьбе даже самому себе. Он докажет отцу, что даже омега может быть сильной, властной и независимой. Непонятно кому кивнув, мальчик все же встал с места и неспешно направился к дому, где уже точно ждали родители. Раньше ему влетало, а сейчас мать не хочет еще больше травмировать ребенка руганью, а отец вообще считает, что у него нет сына. Точнее есть, но только один. А вот от брата влететь может запросто… Прокравшись в свою комнату, Саске быстро переоделся, так как основательно испачкал одежду и спустился к ужину. Итачи сидел в гостиной, с умным видом читая книгу, название которой младшему брату не удалось прочесть. Микото листала журнал, ставя ручкой галочки возле особенно привлекательных моделей. - Неужели ты соизволил явиться, - пробормотал Итачи, не отрывая взгляда от книги. – Давно не отчитывали? или ты уже такой большой и взрослый, что можно? - Итачи, – оборвала сына мать. – Я отпускала. - Да ладно? – не поверил старший брат, не понимая, зачем ей покрывать Саске. – Что-то я сильно сомневаюсь. Думаешь это хорошо? Сегодня он гуляет без контроля, а завтра… - В подоле принесу, – зло кинул Саске. - Остроумно, - хотя на самом деле не очень. Но у Итачи есть оправдание, он не в курсе. – А то мне не было четырнадцати, и я не знаю, что творится в это время. - Я был на озере, не далеко. Один. Я все понял, прости. - У тебя мать есть, перед ней и извиняйся. Пожалей ее. Знаешь как нервно выглядывать в окно и ждать, когда ты явишься и все ли с тобой будет в порядке. Побольше ответственности. Следом послышался хлопок входной двери, и вошел Фугаку. Микото сразу же подскочила с места, торопясь накрыть на стол. Отец, никого не поприветствовав, направился к себе. Итачи перелистнул последнюю станицу и, пробежавшись по ней взглядом, закрыл книгу. Если книга заслуживает внимания, он прочтет ее за день, если нет, то не станет напрягаться. Саске бухнулся на диван, включая телевизор. Очередной скучный вечер, но почему-то рядом с Итачи все совсем по-другому. Настроение на высоте, а еще чувство собственной защищенности зашкаливало. Какая разница, что там думает отец? Фугаку тем временем уже вернулся, сменив рабочий костюм на теплый домашний халат темно-серого цвета. Лицо усталое, но в целом это едва заметно. Микото позвала к столу, Саске на мгновение задержался, не отрывая взгляда от экрана. Итачи уже сел за стол, когда младший брат очухался. Но дорогу ему перекрыл Фугаку. Саске вскинул голову, но тут же ощутил резкую, но какую-то плоскую боль на лице, под звук громкого шлепка. Отец не бил его никогда. Что... какого... Саске осторожно прикоснулся к лицу и поднял взгляд полный недоумения на Фугаку. Отец выглядел не столько злым, сколько ужасно разочарованным. - Докатились, - брезгливо произнес Фугаку. Ладонь его сжала край майки сильнее оголяя плечо, где вереницей виднелись следы укусов, которые уже почти сошли.