Так уж вышло, что Чонгук землю понимал лучше всех. Она молчалива, сдержанна и никогда тебя не предаст, всегда даст опору, будь это прочный асфальт или рыхлый чернозем. Жизнь на такой земле закалила его мальчишескую волю и дала силы на взросление. Стихия Чонгука — камень, прочный, несгибаемый, честный валун, которого точит только капля. Кортесову честь и справедливость на алтарь поставили еще в раннем детстве, когда родители ушли и воспитание двух детей передалось в руки прародителей.
Бабушка с дедушкой очень любили внуков, баловали и порой предпочитали больше пряник, недели кнут, но простыми они тоже никогда не были. Старшие Кортесы — мафия покруче остальных поколений, но в отличие от Чонгука они не переходили к масштабным действиям, не разглашали имен и не торговали запрещённым. Дедушка все детство твердил, что убивать — плохо. Чонгук тогда наслушавшись дворовых мальчишек удивленно спрашивал: «Как же так мафия и не убивает». Дедушка всегда мило улыбался, гладил младшего по спине и объяснял, что такое хорошо, а что такое плохо. Внимать морали присоединялся и едва окрепший Тэхен, знающий лишь свое краткое имя, адрес и номер телефона бабушки. Чонгук рос, а дедушка старел. Но их нравственный закон, их идеалы и та самая сильная, пусть не всегда оправдываемая обществом правда жизни расцветала и дышала мощью, потому что добро — это наша жизнь, наш смысл и наша любовь. Любовь к себе, любовь к родной земле, к ближнему и память о прошлом. Кортесы всю жизнь прожили в Испании, в Мурсии, Чонгук и Тэхен там выросли и окрепли. Эта земля для них самый настоящий, неподдельный дом, где всегда их ждут и примут.
Тэхен — самый настоящий патриот своей Родины. Она для него — невысыхающий источник, место, где можно перевести дух, вернуться в сознание и, вдохнув живительный воздух, разобраться в себе. Родина лечит, она одна, единственная во всем мире, необъятная даже если это крохотное государство, непобедимая даже если проиграла сотню войн, неизменная даже когда года подходят к закату. Родина — там, где живет твоя семья. Тэхен обожает вставать на заре и выходить на улицу, когда земля еще не окрепла после долгой ночи и на траве рассыпана мелкой крошкой роса, вдалеке виднеется самый край света, а рядом цветущий сад. Младший с нетерпением ждет первого снега, пусть и совсем редкого в этих краях, но снега. Здесь принято на первый снегопад загадывать сокровенное желание. Кортес любит гулять по поздно упавшей огненной листве и шаркать ногами как маленький мальчишка. Тэхен всю жизнь смотрит на расцветающую весной прелюбимейшую черешню и не представляет как без нее существовать. Он не представляет смысл своей жизни если когда-нибудь он снова не вернется на Родину.
— А вот что ты будешь делать коли помрешь? — совсем обыденно спрашивает дедушка Микаэль у своей супруги еще 15 лет назад, когда юные Кортесы только встали на ноги.
— Чего сморозил? — бабулю Зои от такой мысли аж встрепенуло, она нахохлилась как натуральный павлин и украдкой глянула на бредившего, — Как это так помру? Покончить со мной решил, вертопрах?
— Да не в том же я смысле, на какое кладбище тебя везти, моя живучая голубушка? — дедуля подмигивает, ловко вырезая глазки у картошки.
— Кого еще раньше вперед ногами вынесут! — так же ловко нарезает свинину пожилая дама, — В Монтеагудо поеду! — деловито заявляет, но подумав о причине смягчается, — Вся семья моя там, все близкие, с ними лечь хочу, покой обрести. — А ты что умирать собрался?
— Нет, — едва груснеет Микаэль, — Я просто подумал, что меня нигде и не ждут. Те, кто лежат — им я не нужен, а близкие живы все мои и дай им Бог здоровья, — одной рукой обнимает вылезших откуда-то внучат и гладит по волосам, — Слушай, Зои, а возьми меня к себе, в Монтеагудо.
— Больно ты там нужен, — чопорится бабушка.
— Ну голубушка, ну возьми, — выпрашивает дедуля.
— Поди вон на татарское коли тебя оттуда не выгонят.
Вот такие они странные, но такие любимые, Чонгук и Тэхен всю жизнь провели с ними, это их Родина.
Детство подрастающих Кортесов никогда не было скучным. Эти два вертуна имели огромные просторы полей и лесов в своем распоряжении. Чонгук играл с местной ребятней, иногда с ними увязывался и Тэхен, но второй предпочитал хвостиком носиться за бабушкой и наблюдать за очень интересными бабулиными делами. Обделенным вниманием младшего точно нельзя было назвать. Он был с бабушкой везде: наблюдал и перенимал готовку, собирал яйца наседок, восседал на важном совещании с соседскими бабульками, но самое любимое его увлечение — наблюдать за дойкой коров. Вначале он действительно был исключительно вольным зрителем, а после старшая начала рассказывать об этом процессе и, наблюдая искрящийся интерес в глазах ребенка, вовлекать в дело.
— Смотри, родной, никогда не подходи к корове сзади, она может испугаться и лягнуть тебя, установи с ней доверительный контакт. Это умные животные, они все помнят и чувствуют. — Зои рассказывает мягко, никогда не повышает голос и не умничает, — Погладь ее и назови ее ласково по имени.
Тэхен неуверенно подходит к корове и протягивает руку к ее морде, будто та дракон. Животное поддается и само подставляется под теплую детскую ладонь, мальчишка смелеет и вовсю гладит большую рыжую голову, — Тори, хорошая, хорошая девочка.
— Молодец, а теперь когда у нас убрано в стойле, вымя и руки вымыты — можно начинать массировать вымя. Аккуратно, легкими и поглаживающими движениями, — бабуля наглядно показывает, животное чувствует себя комфортно, — Около минуты, за это время можно сцедить почти все, — Тэхен садится к Зои на колени и повторяет движения, может и непрофессионально и совсем по-детски, как может, но у него получается, он чувствует себя героем.
— Но не сцеживай до конца, это вредно, хорошо?
— Хорошо.
Весь скот был обслужен, у младшего Кортеса чесались руки снова потрудиться и применить на практике то, чему недавно научился. У бабули и дедули дневной часовой сон, Чонгук еще с утра ускакал со своими кентами на речку, а маленькому Тэхену в голову приходит гениальная мысль: у соседа тоже есть корова и наверняка она не доена. Что времени терять, Кортес побежал к не самому любимому соседу в попытке сдобрить его полуденным свежим молоком с его же коровы. Карл — приехавший двадцать лет назад из Англии фермер, который даже спустя столько лет жизни в глубинке Испании говорит с акцентом. Он недружелюбный по своей натуре, а чужих детей вообще на дух не переносил, в чем ему не повезло вдвойне. В доме рядом всегда жила детвора, поколение сменялось за поколением. Не застав соседа дома, мальчишка решил пойти напрямую к священному для него животному и побежал в просторы рапсового поля.
— Корова Карла отличается от нашей Тори, — рассуждает сам себе мелкий, — Какая-то она у него большая и расцветка другая. Наша Тори рыжая, а эта, — указывает маленьким пальцем на животное, — Черная как черти, которых наш дедушка из сарая постоянно выгоняет. И рога какие-то большие, — Корова такого интереса мальчика не разделяет, отвернулась от него и спокойно жует траву.
Маленький Кортес медленно и тихо обходит ее вокруг с мыслью: «Как ее доить-то», а после все же пристраивается сбоку и смотрит на такое же странное вымя.
Вспоминает все наставления, моет руки в стоящей неподалеку уличной ванне и берет жестяное тяжелое ведро.
— Привет, голубушка, — гладит животное мальчик, не зная как к нему обращаться, — Мы сейчас тебя подоим, станет намного легче, — от коровы снова ноль внимания, — Ладно, приступим.
Первое движение, второе поглаживание, чуть-чуть придавил. Тэхен старается изо всех сил, — Бабушка заведовала около минуты, прошло уже четыре, что ж ты не расстелишься никак, — он уже и так, и сяк, результата никакого, только корова как-то неестественно приободрилась, пошла уже пятая минута, о молоке ни единого знака.
Кортес не сдается, продолжает усиленно массировать вымя и под гибкими пальцами появляется какой-то тонус и напряжение, которое идет вверх, к самому концу.
— Поднажать и… — заветное молоко льется в ведро, мальчишка разминает затекшие пальцы и любуется проделанной работой, — А почему так мало?
— Эй, малой, ты что там делаешь? — издалека виднеется уверенный силуэт старшего брата. Чонгук идет спереди, а еще дальше слоняется его знакомый из ребятни. Кортес подходит ближе и высматривает весь сюр ситуации, — Ты что пытался сделать? — на лице медленно вытягивается улыбка.
— Все наши коровы выдоены, я хотел еще попрактиковаться, а осталась только корова Карла. Я доил, доил, доил, а она никак не дает молоко, — по-детски возмущается мальчишка, — Все же получил я свое молоко, но что так мало? — разрывает его от сильной обиды и несправедливости.
Чонгук смотрит сначала на корову, потом переводит взгляд на ведро и тут же взрывается громким смехом. Догонявший его кент подходит прямо к двоим. Старший Кортес уводит поодаль, чтобы брат сильно не обижался.
— Что такое, Чонгук?
— Да ничего, просто мелкий быку подрочил.
Так и началось знакомство Рафаэля ана Кортеса с его будущей профессией. Так и зародились его будущие амбиции и настоящее призвание. Эту историю еще долго вспоминали за семейным столом и вспоминают до сих пор. Сначала Тэхена разрывал лютый стыд за это, а после он стал проще относиться, ведь это, как-никак, стало делом его жизни.
Была с этим пренеприятнейшим Карлом стычка и у Чонгука.
— Деду-у-у-ль, — тянуще кричит Кортес, со всех ног несясь по деревенским тропам. До их двора добежать буквально пять метров, но паренька интересует не он, а тот что рядом отделяется плетеным забором. На своей законной стороне стоит недавно приехавшая в дом отца дочь Карла — Мэри, а через забор стоит дедушка. Мэри приезжает очень редко в силу своей непролазной работы в больнице. Хоть сам дурной Карл пренебрегает общением с соседями, дочь его мнение не разделяет, и каждый раз по приезде в деревню обязательно заходит к Кортесам на чай и привозит английские сувениры. Сейчас дама взяла отпуск на три недели, чтобы последить за хозяйством когда отец уехал в родные края побыть дома и съездить в столицу.
— Здравствуйте, Марэ, — приветливо здоровается на испанский манер Чонгук и поворачивается к дедушке,
— Дедуль, а где котята-то?
— Здесь, малыш, — Мэри передает большую корзинку через забор. Сверху на плетенке лежит простынь и, кажется, она двигается. Кортес с замиранием сердца отодвигает заветную ткань и видит крохотных, только открывших глаза двух рыжих котят. Мальчишка со всей бережностью приглаживает шерстку каждого и тепло-тепло улыбается, — Марэ, это ваши котята? — с большим интересом спрашивает Кортес.
— Да, у моего отца окотилась дворовая кошка Сюзи, такая красавица, котята все в нее пошли. Если тебе нравится и дедушка не будет против, — Мэри как всегда с особой, присущей всем детским медсестрам добротой поворачивается к старшему Кортесу, — То забирай, я не смогу их приютить, в Англии могут возникнуть неудобства.
— Дедушка, можно? Тэхен тоже будет несказанно рад, мы всегда мечтали о котенке!
Дедушка ради драмы подумал около минуты, да сразу сдался, — Можно, только дай им подрасти, мы же не знаем как за такими маленькими ухаживать.
— Не беспокойтесь, — вступает Мэри, — Котята такие же дети, я помогу им подрасти, а как только им исполнится хотя бы месяц — можешь забирать, — девушка гладит ребенка по волосам и все так же тепло улыбается.
Отныне у Чонгука появился стимул стойко ждать и заходить помогать в уходе. Младшему брату идея завести кого-то еще меньше безумно приглянулась, и теперь на помощь к Мэри ходили двое. Оба Кортеса ждали заветного дня. Чонгук помогал основательно. Если котята плохо ели и их надо было покормить из бутылочки, он либо брал на себя дела по хозяйству, пока Мэри кормит их, либо брался за это кропотливое дело сам, но в таких случаях кормление затягивалось значительно дольше из-за неопытности новоиспеченной «матери». Когда же биологическая кошачья мама убегала по своим важным мурлычным делам, оставляя голодных детей, оба Кортеса бегали по всей деревне в попытках найти блудную родительницу. Всегда в конце дня Мэри и мальчишки выходили на террасу, откуда видно закатное солнце и пили свежий испанский чай с календулой и выпечкой, которую за день пекла девушка. Где-то в полдень между играми могли забежать ребята и дама всегда помимо чайных булочек делала несколько гиросов, чтобы мальчишки могли поесть и не бояться, что обратно на улицу их не выпустят. Очень любила Мэри детей, как человеческих, так и кошачьих. Проработав около десяти лет в детской медицине, она просто не представляла свою жизнь без них.
Купленные в аэропорт билеты твердили лишь о том, что Мэри сможет уехать за день до прилета отца. Чонгука огорчало лишь только то, что он сможет забрать котят лишь в день прилета грубого соседа, но совсем близкая мечта о пушистом ребенке была сильнее мыслей о приезде Карла.
Ночь перед рождеством была самой трепетной и волнительной. Чонгук даже с разрешения бабушки лег спать на два часа позже, сидя на окне своей комнаты и глядя на бледную Луну. От одного вида мерцающего светила в голове клубилась сотня мыслей и появлялось чувство какой-то невероятности этого мира, настоящего счастья и наслаждения моментом. Все-таки жизнь того стоит. Как много радости ребенку может дать обычное появление котенка в семье. Благодаря этому Кортес повзрослел, научился брать на себя ответственность и думать о ком-то другом. С этими мыслями мальчишка приземлился на постель и уснул.
День Х наступил очень быстро. Оба Кортеса хотели со всех сил рыпнуться к соседскому дому, но дедушке сообщили о возобновлении действия какой-то преступной банды из прошлого и, побоявшись, он попросил детей и супругу не выходить из дома пока информация не стихнет и дом не проверят на наличие прицела. Чонгуку эти два с половиной часа были адом. Всю специфику и опасность деятельности старших он прекрасно понимал, но почему его не выпускают перепрыгнуть через чертов соседский забор он не понять не мог, ведь это совсем близко. Тогда он еще не знал что такое настоящая мафия и сколько шагов она позволит ему сделать. Но спустя относительно недолгое время угроза себя не оправдала, семья облегченно выдохнула.
— Все обошлось. — положил руку на сердце дедуля, — С той группировкой больше никак не связаны наши старые знакомые, мы им уже неинтересны. Ну, боец, беги за котятами.
Вперед Чонгука побежал неусидчивый Тэхен, больно ему хотелось еще раз прикоснуться к котятам, — Чонгук-аа, — кричит мелкий, — Давай я пойду вперед, а ты пока возьми нашу корзинку, чтобы их туда переложить.
— Хорошо, — кричит в ответ старший брат и возвращается за нужным.
Всю счастливую картину полосует крик ужаса младшего брата.
Кортес бежит изо всех сил к Карлу, на пороге сидит и горько плачет Тэхен.
— Что случилось, — вмиг присаживается рядом старший и приобнимает, — Почему ты плачешь?
— К-Карл, — с предыханием ревет Тэхен, — Я п-постучал в дверь, а он с котятами выходит, — шмыгает носом, — Я-я ему сказал, что мы их вырастили и пришли забрать, а он, — вытирает рукавом удлиненной футболки слезы, — А он рявкнул на меня и уше-е-ел, — вновь накрывает мелкого.
— Куда ушел? Что рявкнул?
— Что он собирается их в нашей речке утопить, — мальчишку заливает новыми громкими рыданиями, на звуки ужаса прибегают старшие Кортесы. Чонгук кратко и по делу рассказывает о произошедшем, бабуля забирает младшенького успокоить, а у дедули начинают искры в глазах плясать, кто посторонний увидит — от страха на месте умрет.
— Ну я ему, — шипит мужчина, — Ну пусть отсчитывает время, мразь, — с огромной злобой рычит дедушка и идет в сторону дома, — Беги и набей ему морду, внучок, а я сейчас подойду.
Мальчишка бежит со всех ног, по дороге даже теряет сланец, но продолжает гнаться за душегубцем. Очень страшно не успеть, внутри спирает от незаканчивающегося ужаса, сердце сгорает за все это время преследования. У Кортеса те же звездочки в глазах как и у деда, но еще пока юные и не такие пугающие. В воздухе пахнет адреналином всей семьи.
Речка уже на горизонте, нечто грубо движется в кустах рогоза. Карл прорывает себе дорогу к глубине. Если скинуть с купального берега котята могут и выжить, а ему надо наверняка, чтобы не возиться с ними больше.
— Одумайся, Карл, они же беззащитные, невинные совсем, — ноги уже истерты в кровь, но силы неисчерпаны, — Ну что ж ты делаешь-то?
— Я этих животинок на дух не переношу. Будут слоняться по моим грядкам и топтать их. Неважно где жить будут у вас, или у меня.
— Как можно быть такой мразью? Ты просто эгоист! — надрывается мальчишка, пока почти добегает до цели.
— Завались, Кортес, ты мне не соперник.
Чонгук слышит очень страшное «бульк» и цепенеет от ужаса. Сколько он этих котят выхаживал, как он заботился и был им своеобразной мамой, как он мечтал о них с самого начала и лелеял каждый крохотный «мяу» этих детей. Эти два котенка стали его смыслом и научили любить, но все надежды упали в речную воду. Их мир потух спустя ровно заветный месяц жизни вместе с мальчишеским сердцем.
— Нет, — переходит на плач Кортес, — Я этого не допущу.
Он прорывается сквозь жесткий колючий рогоз, ранит и без того ободранную ногу, со всей силы толкает Карла с пути и с разбега прыгает в воду. Следом на горизонте появляется дедуля. С ружьем.
Он как-будто срывается с катушек и стреляет в воздух пару раз. Озябший в речке Кортес паникующе озирается по сторонам, плывет в разные стороны и рыщет в воде. От гнева и отчаяния с силой бьет руками по речной глади. Вдруг из дальних кустов слышится жалобный молящий писк. Мальчишка переплывает через всю реку и видит зацепившийся за ветку ивы сверток. Кортес немедля разрывает ткань и прижимает к груди уже таких родных и испуганных рыжиков. Они благодарно мурчат и лезут к нему на плечи. Оказывается спокойствие и облегчение можно получить даже в грязной деревенской речке. Так втроем они и вылезли на сушу, наблюдая как разъярённый дедушка вовсю шпыняет неприятеля. Микаэль будто себя в молодости почувствовал, как гонял таких же бандитов и боролся за справедливость. Карл ни разу не сталкивающийся с пожилой мафией, он визжит как экстравагантная девчуля и бегает от воинственного соседа. Дедушка его крик подбадривает холостым выстрелом в воздух. Наблюдать за этим со стороны достаточно забавно, а вот у Карла вся жизнь перед глазами пролетела, даже какое-то осознание пришло. Он никогда не любил животных, можно сказать, презирал их, не имея на это веского повода, а тут сосед наглядно показывает тебе урок нравственности о том, что каждая жизнь стоит баснословно дорого, что ее нельзя забирать и рушить. Карл же сейчас от этих котят не отличается. Его могут за секунду прибить и так же в мешке кинуть в воду и Микаэль выйдет сухим из воды, потому что никто не захочет переходить ему дорогу. Но он не сделает этого. Никогда не делал, потому что даже у таких подонков как Карл есть право на жизнь.
Сосед был проучен, котята принесены в новый дом, где их любят как родных детей и жизнь их будет сказочной от начала и до совсем нескорого конца.
***
Мир Юнги темно-синий. В нем всегда властвует ночь и это никогда не вызывает тревожность. Ночь Юнги не злая, и не добрая. Она проясняющая. Мендес с момента нападения находится в глубокой коме и его душу перекинуло в собственное подсознание. Раньше Юнги проходил многочисленные тесты в школе, где в результатах описывался интерьер внутреннего мира, и Мендес верил. Действительно думал, что у него это глубокая лесная чаща с безлиственными ветками и кровавыми деревьями, что там стоит страшная непроглядная тьма, а в ней водятся взбудораживающие сознание твари, что там стойко пахнет гарью его мечт и желаний, а вся земля состоит из пепла. Но в действительности оказалось, что внутренний мир его совсем не такой.
Это огромное пространство, в котором не поднимается солнце и лишь изредка в небе пляшет северное сияние. Юнги не нужен свет, чтобы не забыть его ценность и обличье. Посреди всего этого массивного пространства в позе йога посреди черного озера прям над водной гладью восседает Мендес. Он парит в воздухе, медитирует и ищет свое настоящее обличье. Ищет чащи, тварей и тьму, но что-то не находит. Ни черта из этого, да даже самого маленького чёрта там нет. Только спокойствие и никакой боли. Внутренне он соответствует своей внешности. Такой же белоснежный ангел с чернющими глазами и волосами. Юнги красивый. Об этом ему говорил только Чонгук, который в его мире проявляется в виде усилившегося ветра. Настоящий Кортес всегда гонял изменения в его жизни словно ветер, но ветреным его никогда нельзя было назвать. Юнги еще не до конца дотронулся до его каменной сути, но страх, зародившейся на том полигоне потихоньку отступает. Чонгук слишком много сделал для парнишки, показал ему что такое окружающий мир и другая жизнь. Мендес слишком привязался к нему, чтобы перечеркнуть все за один вечер. Выйти из комы и увидеть его вживую еще кажется огромным стрессом, но совсем в глубине души Юнги ему эту ошибку простил. Наружная оболочка пока не отпустила тот ужас, но скоро придет в себя и все осознает. А пока он медитирует посреди ровной глади воды и тонкой струйкой поглощает смысл жизни и восстановление.
***
Я не хочу, чтобы так было. Я устал страдать и тащиться бесформенной массой за сильными и властными людьми. Я устал крутиться вокруг денег и строить воздушные замки у себя в голове. Я устал ждать и надеяться, а после испытывать непреодолимый ужас. Я устал рассказывать о морали глухим и глупым. Я устал учить слепых видеть. Я устал бояться и подставлять задницу. Я устал терпеть и склонять голову. Я устал ждать прибоя и связывать в ряд доски. Я покидаю берег! Я ухожу от этой шаткой жизни! Я не буду слушать лживых и бездарных! Я не поддамся ни на единую провокацию! Я открою себе все двери и сломаю все ключи, чтобы никакая тварь не смогла их затворить! Я вырву свое гниющее сердце если понадобится! Я стану честным! Я стану праведным! Я стану собой! Меня зовут Юнги Мендес!
Юнги с победоносным криком открывает глаза и вытягивает руку ввысь, словно в ней пылает факел. В его глазах вулканы и гейзеры, кратеры и ущелья, его сердце рвет победный клич, а худощавые малокровные руки крепко сжимаются в кулак. Крепко, конечно, громко сказано. Физически мальчишка сейчас не сильнее котенка, но эта боевая мощь, эта тяга к настоящей жизни, к исконной любви и радости к миру сему настолько сильны, что ни одна грубая сила их надвое не переломит, даже не сдвинет. Он не хочет быть половинкой человека, не хочет окликаться слабым звеном и отбросом общества. Юнги Мендес — человек высшего качества. Пусть он еще неидеален, пусть его уверенность в себе и завтрашнем дне не сильно крепки, но он уже все преодолел, все отстрадал и все осознал и принял. Юнги антагонист.
Они говорят: «уродливый», а он меняет на «красивый». Они кричат: «глуповат и недалек», а он им: «это вы невежды!». Они вопят: «ты нигде не вписываешься, изгой!», а Юнги торжественно заявляет: «у каждой квартиры свои командиры!».
Своевольный, упертый, несгибаемый. Живой.
— Я живой, — стонет он из накопившихся сил, — Жил и буду жить! — на шум сбегаются медработники. Мгновенно поднимается характерная суета. Медсестра измеряет давление и прикладывает ко лбу бесконтактный градусник, приговаривая как славно, что он очнулся и названивая Риделю.
Луиза плачет и обнимает мальчишку, прижимает к самому сердцу, в котором в эти тяжелые дни было очень пусто и холодно. Пусть Мендес ей не кровный сын, пусть он противныш и очень неуверенный в себе, но именно за все это она и любит его как родного, а он ее как вторую маму. Всю эту убийственную неделю у дамы от тоски и горя разъедало грудь, даже встреча с родным сыном не успокоила трепещущее сердце. Родной ребенок Луизы — Иусеф. Ему тридцать лет и он самый добрый человек на свете. Мужчина живет на другом конце Аргентины и работает пекарем в известной сети кондитерских. Выбор не идти по стопам мафии никогда не осуждался Луизой, наоборот, только поддерживался. Мафия — дело гиблое, а Иусеф — наивный перец. Такого человека мгновенно убьют стоит ему ступить на грешную землю.
Вот и теперь второй сын такой же. Не принадлежащий преступности.
***
Так уж вышло, что Юнги море понимал лучше всех. Несмотря на неугомонный плотный график, отец часто вывозил семью к большой воде. Младший тогда даже допускал мысль, что отец не такой уж тиран, но после возвращения пара избиений и наказаний возвращали былое мнение о родителе. Жил Юнги от моря до моря, не мог он без него. Как только приезжал — сразу залезал в воду и долго-долго у себя в голове с ним разговаривал, вглядывался в огнево прибрежного города и поддавался волнам, доверял и знал, что море не обманет, не предаст. Вода для него — старый друг, который видел тебя в горести и в радости, в детстве и старости, море — жизнь и даже после смерти Мендес мечтал стать звездой над самим морским горизонтом. Он бы указывал морякам путь и успокаивал заблудившихся в себе. Их-то Мендес понимал лучше всех, потому что сам в любом катарсисе бежал к морской глади. Она не осудит и не прогонет, она выслушает, смоет весь и хаос и омоет искореженную потерянную душу, а дорогу подскажут уже звезды на небе. Юнги понимал воду лучше всех, а вода понимала его.
— Ну как же ты, родной, как ты выкарабкался, как ты смог вдохнуть? — Луиза рыдает навзрыд от переполняющих чувств. Слишком долго она их копила, гоняла по кругу, проигрывала, снова гоняла. Собственный мысленный вертопрах сдавил легкие, дама настолько отчаялась, что ждала облегчение в смерти мальчишки, лишь бы он больше не мучился и парализовано не лежал, ни разу не приоткрыв глаза, а тут настоящее невероятное чудо, просто чудеса и сказка! Юнги очнулся! Он смог подняться и подарить хоть слово. И подарил! Да так его подарок невероятен, что все эти мучительная скорбь о еще непогибшем, ужасающие сны и вся, казалось бы, несмываемая мафиозная тухлая отвратительная грязь растворились белым пятном на всей этой леденяще страшной складывающейся картине. Никто и подумать не мог, что единая реплика почувствовавшего и жизнь и смерть мальчишки смогла очистить это бельмо гниющей работы, выжечь прямыми лучами веры в себя, веры в брата, веры в Бога. Юнги всю жизнь думал, что он тряпка, слабак, что он тварь редкостная, сволочь последняя, рванина ничего недостойная, а все потому что каждый раз, в любой ситуации, в независимости от того виновный он или пострадавший, мальчишка представлял и больше никогда не мог стереть из памяти эти невыносимые образы, где его настоящее нутро вырывается из его тела и долго и мучительно больно избивает его, называя теми самыми нелестными именами. Мендес всю жизнь себя откровенно поносил и ненавидел самой лютой ненавистью, он желал себе сдохнуть леденящей кровь смертью и мечтал никогда не рождаться. Он просил у Бога забрать его жизнь, причитая какой он слабак раз не в силах сделать это сам. Он слабый. Он аморальный. Он ублюдок.
Нет.
Он сильнее всех его знакомых людей. Его нравственные ценности прочны как сталь и проверены временем. Он очень преданный себе, своим близким и своему делу человек. Он — человек высшего качества. Он — личность. Он — сам себе Бог.
Луиза бежит по лестнице на первый этаж к стационарному телефону. В быстром наборе забит номер босса, гудки длятся ровно три секунды,
—Слушаю, — голос Чонгука уставший и сиплый, кажется, он безостановочно работал 36 часов, на фоне мертвая тишина, скорее всего, он снова ночует в офисе.
— Он очнулся! — радостно почти визжит в трубку Луиза, — Живой и целёхонький! Самый настоящий герой! Просто богатырь. Это чудеса, Чонгук, необыкновенные чудеса, — дама переходит на совсем детский визг и почти прыгает от радости.
— Я выезжаю, — как можно более невозмутимо и спокойно выдает босс, но в тоне все равно слышно тяжело прикрываемую радость. Кортес скидывает жизненно важные документы на пол, даже не надевает верхнюю одежду и в чем есть вылетает на улицу. Никто бы из существующих мира сего даже подумать бы не имел права об этой картине, но собраный воедино после такого тяжелого болезненного раскола Кортес восседает за рулем мазерати и плачет. Плачет как самый маленький мальчик, которому вернули игрушку из сгоревшего в пожаре дома, мальчик, который увидел свою маму после долгой разлуки. Сейчас там плачет не главный испаноязычный мафиози дня и ночи, а только что получивший огромную надежду и разжегший обратно свое сердце Чонгук, который на самом деле не монстр, который никогда не хотел убивать людей и мучить слабых. Быть может, ему и вовсе не место в мафии. Его чувства сейчас подобны тем, что он испытал при спасении котят, только тут котенок один и не рыженький, а иссиня-черный словно конская грива.
Кортес рад, до безобразия рад, до отказа конечностей рад. Он так боялся перестать что-то чувствовать, узнал о своем чудном страхе и принял условия игры своего котенка. Потому что все чувства во власти этого наивного пугливого мальчишки, который своими глазами может выпросить у мафии весь мир. И Чонгук его ему отдаст и никогда в жизни не заставит даже прикоснуться к пистолету в целях сломать, растоптать, раскрошить. Он теперь его будет лелеять как главное сокровище и учить воле. Это тоже может быть больно, но в этой жизни по-другому не выжить.
***
Тэхена больше не трясет и даже не колотит. Чонгук трубку как не брал, так и не берет. Младший понимает, у брата работа. Франческо смог дать ощущение теплоты и дома, обеспечить безопасность и уют. Поболтав с бабулей и пригрев у себя на груди рыжуль Ричи и Мичи, он наконец смог уснуть спустя столько часов нервотрепки. На удивление никаких кошмаров ему не снилось, только ночное небо и северное сияние — давняя мечта парнишки. Хосок о ней через Чонгука узнал и ждет зимы, чтобы вывести свое солнце на берега Финляндии в самый разгар световых плясок.
Утро светит теплым октябрьским солнцем, пробивающимся сквозь огненную шапку листьев, иногда моросит редкий дождик, За окном лежит переспелый недавно собранный урожай. Рай на земле. Только не хватает одного ангела, который прямо сейчас отражается звонком на экране телефона.
Тэхен подрывается с места, коты протяжно мяукают и переворачиваются на откормленное толстое пузо.
— Ну как ты там? Живой? Что случилось? Почему ты не отвечал? Если ты умер я тебя убью, Хосок Мендес! — пищит в трубку Тэхен, а с другой стороны только добродушное хихиканье.
— Все хорошо со мной, лисенок, — успокаивает его живой Мендес, — Меня еще чтобы убить надо постараться, я благодарен тебе за то, что ты меня отпустил туда. Правда, лисёнок, спасибо. Я столько правды узнал.
— Что произошло? Расска-азывай, — тянет Кортес, сгорая от интереса, — Я так ждал твоего звонка, чуть за ночь не поседел.
Хосок достаточно подробно рассказывает о произошедшем, в перерывах закуривая и убеждая в том, что это все не мыльная опера. Тэхен сидит почти с открытым ртом, периодически впадая в короткий шок и прикрывая рот пальцами. Они еще долго разговаривают о том временном промежутке. Хосок окончательно успокаивает своего лисёнка и они оба впервые за это время в облегчении засыпают.
