***
— Возненавидьте меня. Он горд собой. Он рад за себя. Он безумно счастлив. Таковы его мысли, они полны торжества и ликования. Его Гордейшество сидит за своим столом и ждёт три следующие друг за другом звонка. Ещё пара минут и он точно победит. В углу на диване скромно и будто бы не занимая места сидит отец. Сидит и думает, где же он допустил самую непростительную ошибку, чтобы вырастить такого монстра. — Почему же ты молчишь? — как-то сверху спрашивает сын. — Что ты хочешь услышать? — отвечает вопросом на вопрос отец. — Что я успешен, что я наконец-то совершил то на что не отважился ты. Я лучший в этом материке, — так хвастливо, так мерзко и надменно. — Но не в моём сердце. — Больно оно мне нужно, — отворачивается сын. — Впрочем, как и ты сам. Можешь уходить на заслуженный покой и вспоминать о мафии как о злой сказке, как о твоей несостоявшейся истории, — поворачивается вновь и оглядывает теперь так, словно ищет причину почему отец не смог. — Или ты можешь порадоваться за меня и рисоваться перед друзьями-старикашками. — Ты прогоришь, Клаус. И поражение твоё будет таким же ярким и раскалённым как твоя вера в свою силу сейчас, — Лукас поднимается с места и, не одарив сына и взглядом, уходит домой. Стратегию, которую планировал Клаус он не одобрял с самого начала, а сейчас, когда он достиг кульминации, и вовсе не может стерпеть эти муки беспомощности. Единственное в чём сын был прав, так это то, что ему пора на заслуженный отдых. Франческо отделяется от компании и идёт в парикмахерскую. Первый звонок. Тэхён вылезает на рынок за корицей пока старшие отдыхают с дороги и обсуждают деловые моменты. Второй звонок. Юнги заходит в глубину сада, чтобы сорвать пару яблок для пирога. Третий звонок. — Вот дерьмо! — выругивается Франческо в момент нападения и заталкивания в машину. — Я вас распидорашу во все шары! — голосит Тэхён, которому вмиг заклеивают рот скотчем и связывают конечности. — Чонгук! — жалобно зовёт Юнги, которого достаточно за руку схватить и притащить. Эти парни очень крепкие, против них такой мелочи не выстоять. — Поспи немного, — каждому из них вкалывают какую-то мерзкую вырубающую дрянь. Франческо только жмурится от боли, Тэхён пинается и мычит, а Юнги бесшумно плачет. Они втроём вышли по делам и не вернулись, но так и не узнали, что каждый из них не один в этом плену. — Зачем тебе три пацана? — место Лукаса в кабинете Клауса занял Пауль. Он обычно занят другим спектром работы, таким как: как отслеживание строительства и обеспечение его защиты, регулирование конфликтов внутри картеля будто он воспитатель в детском саду. Помимо этого на плечи мужчины упала громоздкая гора бумажной волокиты и после года работы с Клаусом он уже и не особо чувствует себя мафией, больше прорабом, да личной секретаршей, скучно ужасно, а тут этот выскочка ещё что-то сотворил. — Я назначил слежку за Кортесами и рядом с каждым из них постоянно был свой парень. Кажется мне, что это их драгоценные любовники. — Ну и? Хочешь пошантажировать? — Паулю не особо интересно это дело, украденных даже жалко, учитывая, что их похититель слегка невменяем. — Ещё не знаю. Пока их пары в моём заточении моральное состояние Кортесов подорвано. К тому же я не хочу говорить сразу, что они у меня, пусть побегают, поищут, — злорадно хохочет и наслаждается своим гениальным планом. — Пиздец, — с толикой отвращения отпускает напарник. — А если это просто шлюхи? — Со шлюхой не станешь жить под одной крышей и выходить на утренние пробежки, а тем более не поведешь её в театр и не посадишь её отца-тирана, — в руке мужчины оказывается бокал с португальским портвейном, в такой праздник грех не выпить. — Помнишь где-то год-полтора назад уличили в убийствах, поставках наркоты и краже аргентинского Папу Римского? Как же его звали… на букву И вроде. — Улисес Кабальеро, — бесцветно отвечает Пауль. — Да-да, Улисес Кабальеро! — загорается напарник. — Что удивительно, его посередине мессы нашли едва живого в пустой церкви. В больничке откачали, а в ней мои парни сняли с него биоматериал и как думаешь, кто его подорвал? — Да не тяни ты кота за яйца, — раздражается мужчина. — Это был его родной старший сын Фрескуэло Мендес, — глаза Клауса пылают каким-то недобрым огнём, — но он его не убил, хотя рана выглядела так, будто хотел. Почему же не убил? — Может потому что он ещё не такая бесчувственная тварь, чтобы убивать собственного отца? — агрессирует Пауль. Для него весь этот разговор не к месту, складывается ощущение, что его где-то колоритно наёбывают. — Возможно. Улисес не смог откупиться, его посадили и кажется мне, что именно Кортесовская морда повлияла на это, но это не всё. — Что ещё? — Через несколько месяцев после во время утреннего обхода было обнаружено, что его камера открыта, а на полу, растянувшись, лежало его уже холодное тело. Мирным людям сказали, что это был сердечный приступ, потому что возраст достаточно пожилой, но… — Клаус облокачивается бёдрами на письменный стол и, сведя брови и прикусив губу, рассуждает. — Но…? — Я связался через связи с теми кто сидел в соседних камерах, проследил, чтобы они отвечали независимо друг от друга и за соответствующую сумму узнал интересную информацию о шуме в ту ночь, — сосредоточенный взгляд переходит на начинающего понимать что к чему напарника. — Его убили, — оглушительный вердикт. — Ему вкололи какие-то тяжёлые металлы, которые практически невозможно обнаружить в анализах. — Боже, зачем тебе это? — замученно провёл по лицу дадонями Пауль. — Меня волнует всё, что связано с Кортесами. Я их стопчу, — стреляет глазами, почти искры летят. — Я лучше их. — Ты зависимый, — мужчине крайне противно, что он на протяжении многих лет был таким же, но чтобы осознать насколько это мутное дело ему понадобился кто-то более помешанный. Каждый день Клаус идёт к одной-единственной цели. И она того не стоит. — Может быть, но я знаю кто пришёл и добил его. — Фрескуэло Мендес? — Эрнесто де Кортес.***
Парни наобсуждались рабочих моментов и на целый час увлеклись игрой в карты, пока один из них не почувствовал неладное. — Подождите, — останавливает игру Янковски. — А где Юнги? Он же на минуту в сад за яблоками уходил, а мы уже час играем. Чонгук, тоже уловивший запах крови, вскакивает и бежит в сад. Андрес и Хосок ищут в доме. — Франческо трубку не берёт. — Тэхён тоже, — перепуганный Мендес не знает куда себя деть. — Тихо, не паникуем, — садится на диван Кортес и думает. — Вдруг это тоже розыгрыш. Будем очень надеяться на это. Надо подождать час и если ситуация не улучшится — я набираю Лиама. А пока пойдём поищем в городе. Куда они уходили? — Франческо что-то говорил про парикмахерскую, а Тэхён для пирога хотел корицу купить, — вспоминает Янковски. — Обожаю твою внимательность к деталям, — хвалит его Чонгук. — Мы за себя постоять сможем, поэтому разделимся и будем на связи. — Давайте. Они обходят весь город вдоль и поперёк, спрашивают у прохожих, получая отрицательные ответы, ищут хотя бы подсказочку, но всё, что они получают — это вмиг похолодевший и потемневший дом, в котором висит фото с любимой троицей и подопытным Чонгуком. Последний звонит Лиаму и просит пробивать все существующие базы данных и взламывать сети всех рядом соседствующих картелей, на что подчинённый просит несколько дней, ибо защита у каждой группировки настолько проработанная и индивидуальная, что вскрывать придётся вручную каждую. Только в этих базах можно найти все разговоры и переписки, заметки и ссылки. Исчезновение сразу троих не совпадение и тот кто это сделал явно не является мирным жителем. — Я спросил у каждого торговца на рынке видели ли они Тэхёна, но никто не видел, а его не заметить трудно, — прискорбно говорит Хосок, уперевшись лбом в открытые ладони, сидя в гостиной. — Это значит, что он до рынка не дошёл. — Франческо тоже не дошёл до парикмахерской. Мастер сказал, что он был записан, но так и не явился, — в комнату входит максимально встревоженный Андрес. — Юнги… — вполголоса говорит Чонгук. — Где же ты? Они делают повторный обход, но он больше похож на способ отвлечься от самосжирания беспокойствами и воспоминаниями, которые выливаются на голову как осенний бесконечный ливень. В момент их поиска действительно был слабый дождь. Хосок проходит мимо аллей, усеянных лужами и вспоминает как в детстве младший брат пошёл в музыкальную школу и как только вышел из дома сразу шлёпнулся в большую ужасно грязную лужу, промокнув в ней до трусов. Запасная куртка лежала где-то в чердачных закромах, а времени на дорогу уже почти не было, поэтому мама разрешила остаться дома, предварительно предупредив учительницу. Юнги тогда позвонил ей и с абсолютной детской честностью сказал: — Здравствуйте, сеньорита, извините, я сегодня не приду, потому что я сел в лужу. Растерявшаяся мама поспешила забрать у сына трубку и объясниться, а после кинула на младшего сердитый взгляд «хоть бы соврал». Хосок тогда придумал брату прозвище: «Ты птица, живущая на иве — наивняк». А какой деловой был Юнги в детстве. Когда он замечал, что кто-то ел что-то вкусное он обнимал этого человека за ногу, очень зорко и выпрашивающе смотрел своими котёночными глазами и говорил: «Дай кусить Юнги колбаску». А когда Хосок как ответственный брат вёл младшего в детский сад с папой он брал Юнги за руку, пока тот как шарик катился рядом. Щемящая скорбь струится по сердцу Мендеса. Сначала он добровольно покинул брата на несколько лет, а теперь, поняв всю важность каждой совместной минуты, самое дорогое у него отобрали. Чонгук проходит по узким эльзаским улочкам и случайно заглядывает в низенькое окно на первом этаже, откуда доносится строгое материнское причитание неугомонному ребёнку: «Если ты сейчас не ляжешь спать как я тебя будить буду?» И Кортеса торкает. Он вспоминает как в подростковом возрасте Тэхён, ставший пубертатной язвой, обожал гулять допоздна и делать что-то назло старшему брату. Только ночные вылазки ему пользы не приносили, ибо пробудить это бунтарское чудовище в школу было просто невозможно. Бабушка вокруг него крутилась как юла, всё упрашивала подняться, да без толку. Дедушка тоже не мог любимого внука обижать, зато старший брат мог. Его метод был единственным действующим и активно использовался, несмотря на все просьбы бабушки так не делать. Чонгук особо не церемонился, он просто набирал в корец холодной воды и обливал ей беспробудного, который оживал с бешеной скоростью. Бабушка долго ругалась, а после нескольких опозданий младшего внука тоже брала корец, но с полотенцем. Орошит и сразу вытирает. А как они приезжали в густое поле, опускались на четвереньки так, чтобы не было друг друга видно и играли «во львов». Зрелище со стороны забавное и специфичное. Два парня на четвереньках в высокой траве изображают львов, пытаясь повалить друг друга. Однажды они заигрались и свалились в канаву, которая ещё и с мусором оказалась. Тёплая улыбка трогает лицо печально бредущего Кортеса. Так горестно и совестно на душе, что обратил внимание на брата лишь когда его похитили. Андрес уже вернулся с обхода и сидит на лавочке под виноградником рядом с домом. Рядом растёт целая клумба фиолетовых и розовых ирисов, которые он с Франческо украл у одного частного дома. Тогда был жаркий май и выбираться на прогулку было комфортно только ближе к ночи. Они гуляли повсюду, пили ароматный лавандовый кофе, популярный в этой местности, катались на качелях и наслаждались компанией друг друга, но по дороге домой Франческо зацепился взглядом за ярко цветущие и вкусно пахнущие ирисы на участке перед чьим-то забором. Его они так заворожили, что Андрес, отыскав где-то острую палку, выкопал один и пересадил к ним на участок. Вспоминается случай когда Франческо активно практиковался в разговоре на польском языке и перепутал слова. Андрес прикалывался и надел на нос двое очков, а Франческо ему выдал: «Милый, у тебя такой большой нос, что на нём поместилось бы три очка». Янковски всегда любил и ценил каждую минуту со своей душой и потеряв её, он жизни дальше не видит.***
— Но ведь у Кортеса кредо «не убий», — мгновенно осознаёт всю соль ситуации Пауль. — А ты смекаешь, не такой он и святой оказался. Эту самую репутацию я и хотел бы подорвать. Всё нарастает как снежный ком — обнародование убийства, похищение близких людей, расцвет религии. А ведь Эрнесто борется не против картелей, — внезапно открывает истину Клаус. — Я уже понял, что он всем сердцем ненавидит церковь и что его цель — её погубить. — Только у него ничего не выйдет. Религия возникла не из-за недостатка науки. Почему именно я ещё не понял, но факты на лицо: наука есть и сейчас и религия не исчезла, даже не ослабла и самым страшным человеком в настоящее время является тот, у которого есть вера в Бога, — высказывания Клауса прерывает звонок на телефон. Напарник, получив освобождающий жест, уходит. — Что делать дальше, босс? — звонит подчинённый, отвечающий за координацию всех трёх похищений. — Сделай так, чтобы все трое не знали, что они похищены не одни. Пусть каждый из них думает, что украли только его. Как только подъедете к зданию закройте их в комнатах под номерами: один, восемь и шестнадцать. После отчитайтесь мне. — Понял. Клаус лично проверяет своих заключённых в камерах. В первой комнате на односпальной кровати лежит какой-то бледнющий кучерявый парнишка, причём подозрительно белоснежный и словно отекающий. Вызванный медик сказал, что это набирающая силу аллергия на препарат, а после вколол бедному Франческо приличную дозу антигистаминных. В следующей комнате валялся связанный Тэхён, весь в синяках и царапинах, самый буйный. Подчинённый рассказал, что парень так яростно отбивался, что пришлось его пару раз головой приложить. А в третьей Клаус увидел такого крохотного мальчишку, бледного не из-за аллергии и такого милого, что можно сочувствием пропитаться, жаль мужчине оно незнакомо. Довольный своей работой он уходит прочь, чтобы дождаться следующего дня.Тьмами всасывающими опоясываемые, Заметались, затерялись в океане корабли, С неудерживаемостью перебрасываемые, Водозмеи, огнезмеи их в пучину завлекли .