Цвет ловушки

То, что за время его отсутствия случилось Нечто, Ваймс понял, едва переступив порог. В лучших традициях Драматических Сцен разговоры в участке стали на порядок тише, а все головы повернулись в его сторону. Ваймс практически видел, как стражники готовятся слушать с самым неподдельным любопытством настоящих Анк-Морпоркцев и как перед ним самим расстилается проторенная дорога Классического Сценария Сцены Ругани. Больше всего из нормы выбивался Колон, чей нагрудник был начищен настолько тщательно, что можно было подумать, что сержант позаимствовал доспехи у Моркоу. Вытянувшись по стойке смирно, Колон стоял у самых дверей и потел настолько обильно, что у его ног уже расползалась лужа. — Как дела, Фред? — уточнил Ваймс, потому что он не мог пройти мимо настолько очевидного признака того, что Всё Пошло Не Так. — Что? А, э, всё в порядке, командор, — дрожа и отплёвываясь от понуро обвисших мокрых усов, отрапортовал Колон, — арестованные на своих местах. — Ты уверен? — Да, сэр, уверен, они на своих местах, потому что, э, находятся там, где должны. А те, кто не должен был находиться там, где не должен был, уже не находятся там. — Не находятся в камерах?.. — уточнил Ваймс. Если до этого момента кто-то из стражников ещё пытался делать вид, что не слушает, то теперь они отбросили притворство и слушали самым внимательным образом. — Мы же не предъявили обвинений, — забормотал Колон, — и поэтому ему не надо было здесь находиться. И дондеже. И пять колен… — Ваймс перебил, пока Колон не начал путаться в показаниях: — Так, Фред, выдохни. И спокойно, не заикаясь, скажи, что ты сделал, пока меня не было. — Я? Я ничего не сделал, — его совершенно искренний тон, сочащийся осознанием своей вины, как сочится жиром только что изжаренная сосиска, лишь подтвердил опасения Ваймса. — Ничего такого, за что меня надо было бы арестовать. Мистер Кривз сказал, что если я этого не сделаю, то меня арестуют. Но я же этого не сделал. В смысле, сделал. Но сделал то, что должен был сделать, а не то, что не должен был. Мы держали парня в камере больше двенадцати часов и не предъявили обвинений, а ему… Ваймс сжал переносицу большим и указательным пальцами. День начался отвратно и, судя по всему, намеревался продолжиться так же. Чем больше Колон силился придать себе вид честного служаки, который, разумеется, ничего предосудительного не сделал, тем больше Ваймс понимал, что на самом деле всё пошло сильно не так. — Ты хочешь сказать, что выпустил одного из арестованных? Кого? — Вовсе нет, сэр, командор, ваша светлость. — В дальнем конце комнаты кто-то ойкнул, когда, заслушавшись, макнул в горячий кофе собственные пальцы вместо печенья. — Кого, Фред? — повторил Ваймс голосом, который мог по смертоносности сравниться с одним из лучших арбалетов Кореного и Рукисилы. Колон набрал воздуху в лёгкие, с кончика его носа сорвалась капля пота. — П-перси, — выдавил он, кривясь и подрагивая всем лицом. — Фос-сет. Л-лорд Перси Фоссет Анхель Ше-шестой. Вы его в конце ночной смены задержали. «Во-первых, двенадцати часов ещё не прошло, — хотел сказать Ваймс, — а во-вторых — кто тебя арестует за то, что ты оставил арестованного в камере? — разгоревшийся в груди гнев клокотал и ревел, заглушая все звуки вокруг. — Я, который его и привёл?! — Совершенно несчастный Колон опасался даже смотреть на него. Ваймс скрипнул зубами, душа в глотке рык. — И почему ты ни в чём его не обвинил?! Попытки поджога было мало?! Покушение на убийство? Нарушение порядка? Сопротивление при аресте? Шантаж сержанта Колона, которого и оставили следить за этим уродом?!» Но вслух Ваймс ничего не произнёс. Вместо этого его лицо просто окаменело. Молча наградив Колона тяжёлым точно гранитная глыба взглядом, Ваймс прошёл в свой кабинет, ни на йоту не изменив выражения лица, и тихо закрыл дверь. Стражники — из тех, что посмелее, — аккуратно подкрались поближе и замерли, прислушиваясь. Но из кабинета не доносилось ни звука. *** — Игорь, — совершенно бесцветным и ничего не выражающим голосом произнёс Ваймс, швыряя на пол участка то, что всем на мгновение показалось облитым краской манекеном. Потому что человек не может лежать так, точно мешок, уткнувшись носом в грязный пол и выгнув конечности под такими углами, что никто бы не нашел это позой, удобной для отдыха. — Йа, герр мафтер? — Игорь материализовался за спиной командора с раскладными носилками в руках. Доспехи Ваймса были заляпаны кровью так же, как и тело, лежащее у его ног, и тяжелый, металлический запах уже медленно наполнял участок, заливая ноздри и вызывая спазмы тошноты. — Заштопай его, — всё так же ужасающе равнодушно приказал Ваймс, толкая «манекена» носком обуви. Тот слегка дрогнул и, закашлявшись, выплюнул обломок зуба. Всем вдруг стало ясно, что это не манекен и не труп, и осознание этого вызвало лишь больший ужас. — Он должен дожить до суда. «Манекен» даже не застонал, когда Игорь перевернул его на спину и с помощью пары младших констеблей уложил на носилки — всё, что осталось от его лица, выражало один только животный ужас. — Он пытался сжечь мой дом, пока все спали, — глухо произнес Ваймс, смотря вслед носилкам с такой пламенной ненавистью во взгляде, что никто не заметил бы за этим абсолютной опустошенности: глаза командора смотрели как провалы бойниц заброшенной крепости. *** Нельзя было сказать, что мистер Кривз хоть в какой-то степени походил на стервятника — в его зеленоватом лице нельзя было углядеть птичьих черт. Однако его обыкновение кружить над жертвой в ожидании момента, когда она не сможет уже бороться, наводило на мысль, что с падальщиками у него гораздо больше сходства, чем могло бы показаться на первый взгляд. Мало кто мог оказать сопротивление, когда мистер Кривз выходил на тропу юридической войны, вооружённый буквой закона и облачённый в броню из эдиктов, которые никто не отменил лишь потому что об их существовании забыли. К числу этих немногочисленных обладателей адамантовой решимости и непоколебимой силы духа, Фред Колон явно не относился. — …не забывайт менять ему пофязки! — напутствовал Игорь своего забинтованного точно мумия пациента, — и через неделю приезжайт ко мне фнимать шфы. — помахав на прощание, он обернулся к Колону, прижимая руки к груди и лучась энтузиазмом. — О, так надеюсь вфкоре увидейт лорта Перфи фнова, чтобы пронаблюдать, как приживетфя печень! Это один из фамых интерефных флучаев ф моей практика! Проследив за тем, чтобы запелёнатого лорда как можно аккуратнее уложили на сиденье кареты, Кривз обратил свой взгляд на Колона, и сержант резко вспомнил о том, что чайник на плите, должно быть, уже выкипел — однако отступать было поздно, взгляд Кривза пригвождал к месту не хуже колодок. — Доведите до сведения командора, что ему будет предъявлено обвинение, — проскрипел Кривз. — Будучи простолюдином, он поднял руку на мужчину благородного, древнего рода. — Но ведь командор Ваймс — герцог, — ввернул вездесущий Шнобби, осторожно выглядывая из-за спины Колона, так, чтобы не оказаться на пути поражения потока юридической премудрости. — Я знал, что вы попытаетесь воспользоваться этим подлым аргументом, — прошипел Кривз. Если бы у него была слюна, он бы заплевал Колону всё лицо. Кажется, возможность извлечь на свет действительно древние и забытые всеми законы обрадовала его, насколько только можно обрадовать зомби, который за многие века своей жизни и не-жизни повидал столько юридических перипетий, что разучился испытывать удивление. С видом, который при определенном желании можно было истолковать как торжествующий, Кривз достал из дипломата лист пергамента: — прошу ознакомиться. Статья 42 Уложения О Славных Городских Порядках, — Кривз кашлянул так сухо, что в паре футов от него увял одуванчик, удивительным образом сумевший прорасти в щели между булыжниками мостовой. — «Токмо пять колен благородных предков имея, сиречь не вызывая сомнений в благородстве и доблести своих, может муж благородным считаться». — От «токмо» Колон поежился, а «сиречь» заставило его скривиться будто от особо жестокой почечной колики. — А теперь взгляните на это, — Кривз жестом фокусника достал еще один документ. — Генеалогическое древо предков командора Ваймса по мужской линии. Древо отличалось крайней лаконичностью: на верху листа значилось «Ваймс Камнелиц». Внизу стояло «Сэм Ваймс», между ними же красовался большой круг с подписью «терра инкогнита оне же неизвестность». — Как видите, согласно Уложению командор Ваймс не считается действительно благородным, а следовательно должен быть привлечён к ответственности. — Ответст… чего?.. — Колон часто-часто моргал, как будто это могло помочь ему думать. Клетки его мозга работали изо всех сил, передавая сигналы с максимальной скоростью, на которую только были способны. И все равно этого было недостаточно, чтобы соображать достаточно шустро в ситуации, когда на тебя наседает юрист-зомби, настроенный на то, чтобы растоптать твои аргументы в прах. — «Поелику преступление сие непростительно, во первую очередь правую руку мужа согрешившего отсечь надлежит, — процитировал Кривз, — затем подвергнуть преступника порицанию всесветному должно и батогами сечь дондеже не покается.» — «Дондеже»… — простонал с невыразимой мукой Колон. — «После покаяния, совершенного прилюдно и гласно, должно усекновение головы произвести, ибо он есть мерзость, богам противная», — завершил мистер Кривз, поднимаясь на подножку кареты. — Трогай, — каркнул он кучеру. Шнобби задумчиво поковырял в носу: — Как думаешь, сержант, на что он намекал? — Мечущиеся в панике мысли Колона смогли наконец объединить усилия и донести до него смутное понимание того, что командору что-то угрожает, однако вслух Колон уверенно произнес: — Мы всё сделали правильно. Мы же не предъявили обвинений этому лорду, а значит надо его отпустить. Думаю, командор поймет. *** Лорд Ветинари получал вечерние выпуски основных газет практически сразу из-под пресса. Ещё не высохшая краска пачкала пальцы, когда он принял из рук секретаря «Таймс», прочитал заголовок «Вопиющее беззаконие от командора» и вопросительно поднял бровь. Стукпостук слегка кашлянул. — Как я понимаю, это основная тема вечерних выпусков, ваша светлость, — учтиво пояснил он. «Руки по локоть в крови: происшествие на Федрской улице» — гласил заголовок второй газеты. Право, это бесчестный приём. Кто из жителей Анк-Морпорка сможет пройти мимо такого интригующего начала? Оно завораживает, буквально помахивая перед носом обывателя морковкой, обещая самые смачные, жестокие и несомненно подробные подробности, которые будут приятно щекотать нервы и обеспечат темы для пересудов на ближайшие несколько дней. «Терьер Ветинари срывается с цепи» — заходилась в паническом крике третья передовица. — Так вот о чем он говорил, — медленно произнес Ветинари, постукивая по губам указательным пальцем. — Любопытно… Он вспомнил, насколько напряжён был Ваймс во время своего утреннего визита, вспомнил покрытые коркой спёкшейся крови свежие ссадины на его руках, и поразился тому, как умудрился упустить такие, казалось бы, очевидные детали, отвлёкшись на детали совершенно иного рода. Что ж, пожалуй, пора признать, что это становится помехой его работе. «Вы по поводу поджигателя, сэр?»