***
— Юнги, отпусти меня, сюда в любой момент могут зайти люди, — недовольно проворчал Хосок, пытаясь отцепить от себя Юнги. Мин со спины крепко обнимал парня и отпускать совсем не собирался. — Сейчас буквально середина рабочего дня, утреннее служение закончилось, и я совершенно точно знаю, что в обеденное время в эту церквушку никто не ходит. Не ворчи, а удели мне немного времени. — В целом, Юнги был прав. Церковь не отличалась большим количеством прихожан и по воскресеньям, что уж говорить о будних днях. Хосок заметно расслабился. — Я же так привыкну к твоему постоянному присутствию здесь. Как мне его компенсировать, когда начнется учебный год? — Вот, когда начнется, тогда что-нибудь и придумаем. До этого же все было хоро… — он оборвался на полуслове. Двери в церковный зал открылись, впуская двоих людей. Юнги спешно расцепил руки и отскочил от Хосока, помня, как ему важна сохранность тайны. — …Он всегда в церкви. Ой. — Напротив них стояли Сокджин и Тэхен. — Мы его нашли, — парень обратился к Киму. — И не только его. А ты, я полагаю, Юнги, верно? — Верно, Хосок нас ранее не представлял. — Мхм, да, как-то не представлялось возможности, — пробормотал Хосок. — Сокджин, Тэхен, это Мин Юнги. Юнги, это Сокджин и Тэхен — мои лучшие друзья. — Приятно познакомится, Юнги, — Тэхен пожал протянутую руку. — Странно, что раньше мы о тебе не слышали. Как давно вы знакомы? — Эм, получается с осени 2001? Или скорее с весны 2002. — Ты хочешь сказать, что вы общаетесь уже минимум два года, но мы узнаем об этом только сейчас? — уточнил Ким-младший, Хосок нерешительно кивнул головой. — Технически, я о нем знал… Ладно, лучше помолчу. — То есть, о нем не знал только я? Хосок, стой, что? Почему? И это не он пропал из твоей жизни на год или около того? — Еще один нерешительный кивок в ответ. — Я могу объяснить, наверное. не говорил о Юнги по некоторым причинам. Он мне не друг, мы встречаемся. Уже полгода. А до этого бы, скажем так, долгий период принятия себя. И я… Я не хотел говорить, потому что не знал, как ты это воспримешь. Более того, я же священник, мне правилами запрещено с кем-то встречаться. Но я не хотел терять нашу дружбу. — Хосок я… Знаешь, я лучше промолчу. Меня оскорбляет тот факт, что ты во мне усомнился и решил, что я не поддержу тебя. Знаешь, давай обсудим это позже, когда ты будешь готов к этому разговору. — С этими словами Тэхен разворачивается и устремляется к выходу из церкви. — Он остынет и все будет нормально, — старается упокоить Джин. — Наверно, ты действительно был не прав, скрывая так долго, но он не злится на столько сильно, чтобы разрывать вашу дружбу. — Очень на это надеюсь, — севшим голосом отвечает Хосок. — Так зачем вы меня искали? — О, уже не важно. Только вот, почему твое лицо кажется мне знакомым? Мы раньше не встречались? — Последние слова были направлены в адрес Юнги. Он на секунду задумался, вглядываясь в лицо Сокджина, после чего ответил: — Нет, я не думаю.***
Тэхен действительно долго не злился. Хосок извинился за свое поведение и тот факт, что скрывал от друга столь важный аспект своей жизни непозволительно долго. Тэхен же признался, что слишком сильно вспылил в тот момент. Слишком был удивлен, но он не осуждает друга и более не обижен. Незаметно подкралось начало учебного года. Юнги больше не проводил с Хосоком круглые сутки, работа в школе занимала достаточно большое количество времени. А свободное от работы времени чаще приходилось тратить на подготовку ко следующим урокам. Выяснилось, что к своему предмету Юнги подходил весьма ответственно. Отсутствие рядом Мина восполнял Чонгук. Брат стал все чаще появляться рядом, независимо от времени суток или местонахождения Хосока. Главное, чтоб рядом никого другого не было. Долговременное нахождение в Раю, а как следствие, судя по всему, отсутствие нормальной социализации, отложило след в характере ангела. Порой нетактичное и слишком язвительное поведение брата в совокупности с проявляющейся временами детской непосредственностью Хосок мог списать только на это. Впрочем, не отрицался и вариант, что он сам по себе таким засранцем уродился. В его поведение настораживал один момент. — Я, конечно, говорил, что ты можешь заводить отношения с кем захочешь, — сказал он через пару дней после начала отношений Хосока с Юнги. В тот вечер Юнги в очередной раз проводил Хосока до дома, только на этот раз до квартиры. Очевидно, именно тогда Чонгук его и увидел впервые. — Но не с ним. — Что? С чего это? Ты о нем ничего не знаешь даже, а если он тебе внешне не понравился, то это тебя не касается, — отрезал Хосок, не желая выслушивать нравоучений. — Он хороший человек. — Человек-то может из него и хороший… Впрочем, ладно, но, если что-то случится, я предупреждал. Его слова периодически всплывали в голове Хосока, но он старался не предавать им особого значения. Кто знает, что могло взбрести в голову ангелу, не общавшемуся с людьми на протяжении шестнадцати лет. Следующим неожиданным событием в жизни Хосока стало заявление Юнги: — В школе для учеников проводится день профориентации. Ты должен прийти. — Мин не спрашивает, ставит перед фактом. — Ты вообще о чем? — Хосок, уставший после рабочего дня, — сегодня в церкви проходило отпевание, чрезмерное волнение от проведения сей мероприятия и его продолжительности сказывались на состоянии. — У учеников моего класса через два дня будет день профориентации. Они будут приводить своих родителей для того, чтобы те рассказали о своих профессиях. А я приведу тебя. — Но ты не ученик, а я не твой отец, — скептично отмечает Чон. — Да, но ты Святой Отец, — пытался пошутить Юнги. Хосок шутки явно не оценил. — Ой, да ладно тебе. Ты думаешь им будет интересно слушать про бухгалтеров, секретарей и полицейских? Я смотрел по спискам, там более-менее интересно о своей профессии смогут рассказать лишь пара человек. Но согласись, никто никогда не приводил им на такой урок священника. — Я для тебя клоун какой-то? Юнги с мученическим стоном уронил голову на руки. — Я имел в виду, что твой род занятий может стать им интересен, и никто раньше не рассказывал им о подобной профессии. Заодно посмотришь, где и как я работаю. Я у тебя был, а ты у меня нет, не честно же получается. Ну же, соглашайся. Я же должен похвастаться своим парнем. — Через два дня говоришь? Кажется, у меня день должен быть свободен. Надо только будет вывесить объявление о том, что церковь будет закрыта. — Это значит «да»? Хосок тяжело вздыхает: — Да, но ты объяснишь, что вообще я должен им говорить и поможешь составить речь. И мы ни в коем случае не будем афишировать наши отношения. — Конечно, конечно, конечно, — Юнги обнимает парня, быстро чмокая в губы.***
Большую часть следующего Хосок провел в раздумьях над тем, что ему рассказать школьникам. Периодически эти мыли уходили совсем не в то русло. «Что, если я не смогу все нормально рассказать?» «Вдруг я подведу Юнги?» «Что, если дети меня засмеют?» — Я не знаю о чем ты думаешь, но точно не о чем-то хорошем. Хватит загоняться раньше времени, выкладывай, что случилось. — Поток мыслей был прерван голосом Тэхена. Ким очень кстати появился рядом, отвлекая от страшных исходов, которые строил в голове Хосок. Через какое-то время к ним присоединился Сокджин. Хосоку пришлось кратко вводить друзей в курс дела: что от него хотел Юнги и когда это мероприятие будет. Реакция была не такой, какую он ожидал. Кажется, оба слишком воодушевились мыслью рассказать о своих занятиях. Джин сетовал на то, что его никто не приглашал, а было бы так интересно рассказать подрастающему поколению о ведьмовстве. В итоге, с их помощью, был достаточно быстро выстроен план рассказа, которому следовало следовать Хосоку завтра. От него так же укрылась карандашная приписочка, гласившая: «И никогда не поздно уточнить о своем друге, поющем в церковном хоре, и еще одном друге, колдующем и на досуге продающем привороты». Хосок усмехнулся, чего-то такого он вполне ожидал от них. Но к утру следующего дня меньше нервничать он не стал. Скорее даже больше. Юнги обещал заехать за ним утром, перед работой. И приехать он должен был с минуты на минуту, а Хосок еще не был готов. Звонок в дверь. Ожидаемо, за ней стоял Мин. Неожиданно одетый в выглаженную рубашку, рукава которой скрывали татуировки, за исключением тех, которые украшали запястья, и брюки. Без пирсинга в ушах и губе. — Извини, я еще не готов, кажется, я слишком волнуюсь, — вместо приветствия произносит Чон. Юнги лишь понимающе кивает и проходит в квартиру. Он берет Хосока за плечи и произносит, успокаивая: — Все в порядке, если не хочешь — можешь не ходить, я не заставляю тебя, ты не подведешь меня, если не появишься там, — говори он, словно читая все волнения Хосокаа. — Нет, я просто… Уф, мне надо собраться с мыслями. Зря мы вчера целый план составляли о том, что я должен сказать, что ли? — Хосок улыбается. — Мы не опоздаем? — Нет, еще даже рано. Успеем заехать за кофе. Если хочешь, можешь ехать в обычной одежде и переодеться там, или вообще не переодеваться, остаться в джинсах и рубашке, например. — Нет, если уж я рассказываю, чем занимаю, то делать это стоит в соответствующей одежде. Он подходит к шкафу, доставая из нее чистую выглаженную сутану, белую рубашку и брюки под нее, колоратку и мантелетту. На тумбочке рядом лежит приготовленный том библии и четки. Все по инструкции, именно так он ведет воскресные службы. Хосок быстро переодевается, не стесняясь присутствия Юнги. Причесывает достаточно отросшие волосы, стараясь уложить их в что-то более нормальное. — Все, можем ехать, — говорит он, складывая библию и четки в небольшую сумку, а рядом укладывая лист, с переписанным в более аккуратной форме планом. — Отлично, прекрасно выглядишь, — отвешивает комплимент Юнги, прежде чем скрыться в прихожей.***
До школы они доезжают непозволительно быстро. И это несмотря на то, что Юнги пожелал заехать в ближайший старбакс за кофе. У здания найти парковочное место в этот раз было невероятно сложно, все места занимали автомобили родителей, приехавших на профориентацию. Парковаться пришлось через дорогу. И весь путь до класса Хосок чувствовал на себе людские взгляды. Казалось бы, за время служения он мог привыкнуть к подобному. Но то был его приход, а здесь неизвестные люди. В коридорах собирал на себе взгляды родителей, благо, учеников особо много там не было. Юнги быстро отпер ключом дверь, пропуская Хосока в кабинет. Он объясняет, что сейчас идет первый урок, а его дети подойдут лишь ко второму. Хосок кивает и заинтересованно разглядывает кабинет. Всюду висят карты, изображающие деление мира в разные века. — Если не хочешь, чтобы тебя видели раньше времени, можешь посидеть тут, — предлагает Юнги, указывая на дверь за собой. Как оказалось, она вела в небольшую учительскую каморку, что была местом для хранения различных карт, учебников и экспонатов, которые следовало использовать на уроках. — Или в конце кабинета, там уже стоят стулья для родителей. — Нет, я лучше так, в конце кабинета тихонько посижу. Когда там мой выход? — В самом конце. Успеешь послушать, что будут говорить другие выступающие, собраться с мыслями и приготовится. Будет не так уж и много людей, семнадцать учеников и восемь родителей, если, конечно, придут все те, кто согласились. Не больше, чем твой приход в воскресные дни. — И правда, не больше. Вскоре класс начал наполнятся детьми. Они заходили, здоровались с учителем и, занимая свои места, косились на сидящего позади Хосока. Под этими взглядами становилось не комфортно. — «Наверно, именно так чувствуют себя музейные экспонаты», — усмехнулся он про себя. Места рядом переставали пустеть. — Вы чей-то отец? Хотя нет, слишком вы молоды, наверно, брат, я права? — спросила севшая рядом женщина. — Нет, не совсем, я тут, вроде как, по особому приглашению от Юнги. — От мистера Мина? Вы его друг? — Да, именно. — На этом их короткий диалог завершился. Юнги начал урок. Он еще раз кратко объяснил, что их сегодня ждет и начал вызывать к доске родителей. В какой-то момент Хосок и сам начал вслушиваться в рассказы. Послушать о работе других людей было интересно. Полицейский, пекарь, бухгалтер, стоматолог и другие. В голове возникали мысли о его жизни. А как бы жил он, если бы выбрал более мирскую профессию? Нет, такой жизни он себе представить не может. — Итак, все выступления ваших родителей подошли к концу. Но, у меня для вас припасено еще одно, — по классу пробежался шепот. — Пока вы на профориентацию приглашали своих матерей и отцов, я привел к вам Святого Отца. Преподобный Чон Хосок, передаю вам слово. — Хосок неловко выходит вперед, перебирая в руках четки. — Здравствуйте, класс. Меня зовут Чон Хосок и я священник в небольшой церкви через квартал отсюда. Думаю, вы и сами понимаете, что род занятий немного необычен, учитывая, что мы живем в такое время, когда многие отказываются от присутствия религии в своей жизни. Более того, это профессия не для всех, мало кто, даже среди глубоко верующих людей, захочет полностью посветить свою жизнь служению Богу. Может мой рассказ не будет для вас столь полезен, как предыдущие, но, я надеюсь, он будет интересен. Начну с того, что для того, чтобы стать священником вам надо будет обучится в семинарии. Это может быть от шести до восьми лет. После, до возведения в сан священника, придется полгода отслужить в роли дьякона. Так же, мой друг просил отметить, что в семинарии учат не только на священников. Конкретно он поет в церковном хоре. Я учился шесть лет. Конечно, не все шло гладко, несколько раз во время обучения я задавался вопросом: «А точно и это то, чего я хочу?» В те моменты мне казалось, что я занимаюсь этим из-за того, что так хочет моя семья. Но сейчас я не представляю для себя иной жизни. Это все, что я хотел рассказать вам, но может у вас есть какие-то вопросы, касательно данной профессии, я с радостью на них отвечу. — Благодарим за выступление, преподобный Чон, а сейчас я уверен, что у вас остались вопросы, задавайте. — Кем бы вы стали, если бы не пошли в семинарию? — раздается вопрос из центра касса. — На самом деле, не имею понятия. Но в подростковые годы я посещал художественную школу, возможно моя профессия была бы связана с рисованием. — Правда, что церковь негативно воспринимает тех, что отличается? Например, геев или атеистов, или людей другой веры. — У меня нет ответа на ваш вопрос, это зависит от церкви и священника, проповедующего там. Могу сказать, что двери моей церкви открыты для всех, независимо от расы, пола, рода занятий и ориентации. — Что-то у вас вопросы не по теме, — проворчал Юнги, привлекая внимание к себе. — Следовательно, я могу сделать вывод, что больше ничего полезного вы не спросите. — Пока он говорил, Хосок вернулся на свое место в конце класса и выдохнул. Он выступил вполне приемлемо и даже не забыл слова. Только волновался больше. — На этом наш день, посвященный профориентации можно считать завершенным. Спасибо всем пришедшим родителям и преподобному Чону за их рассказы. Помним, что завтра уроки проходят в обычном режиме. Всем до свидания. Кабинет тут же заполняется тихим гвалтом. Ученики собираются, переговариваясь, и быстро выходят из класса, попутно прощаясь с Юнги. — У тебя хороший класс, — говорит Хосок, подойдя к Мину. — Это они сейчас такие тихие, потому что здесь их родители. Ты не видел их в обычные дни, — фыркает Юнги. — Сейчас все уйдут, закрою кабинет и можем быть свободны. Что насчет съездить куда-нибудь? Скажем так, незапланированное свидание? — Ммм, звучит отлично, но сначала надо заехать ко мне. Как бы я не любил свою работу, расхаживать в сутане по городу весь день я не собираюсь. — Значит, сначала к тебе, а там уже решим, куда дальше, — бодро отвечает Мин. Он подхватывает со стола какие-то папки и тянет Хосока к выходу из кабинета.***
Несмотря на то, что посещение школы на день профориентации прошло хорошо, Хосок и подумать не мог, что вернуться в это здание ему придется так скоро и при таких обстоятельствах. С того дня прошел ровно месяц. Никаких развлекательных мероприятий для школьников более запланировано не было, но была запланирована уйма контрольных и проверочных. Для Юнги это была особенно веселая пора. Он даже слышал, как кто-то из его класса шутил о том, что мистер Мин на самом деле демон, питающийся страданиями школьников, не способных заучить даты исторических событий. Юнги на это лишь посмеивался про себя. «Если уж я и демон, то точно не из этой сферы.» Напряженная неделя сказывалась на учениках по-разному. Кто-то стрессовал, при этом совершенно не готовясь к урокам и надеясь на удачу. Кто-то же не отрывался от учебников. Да и на провалы все реагировали по-разному. В этот период отношения между учениками особенно сглаживались. Даже самые враждующие ученики забывали друг о друге, переживая лишь о предстоящей контрольной. Возвращаться домой со всеми «F» не хотелось никому. Однако Юнги и подумать не мог, что у кого-то нервы сдадут настолько. Этот урок, как и день в целом начинался обычно. Юнги раздал ученикам бланки с тестами, а сам вернулся на место, сделав вид, что увлеченно читает книгу. А в это время подглядывал за классом в попытках поймать списывающих с поличным. От этого увлекательного занятия, как и учеников от теста, отвлекли раздавшиеся из коридора крики. Разобрать голоса не получалось, все они тонули в непонятно откуда взявшемся шуме. Словно кто-то решил повалить на пол все висящие у стен шкафчики. Юнги поднялся, намереваясь проверить, что происходит за дверью классного кабинета, как она распахнулась. На входе стоял ученик. Не из его класса, из параллельного. Юнги точно помнил, что видел его на своих уроках. Он стоял раскрасневшийся, кажется, даже немного трясся. — Таким образом врываться на урок просто непозволительно, — начал отчитывать его Юнги. — И что это за шум там в коридоре? Если у тебя ничего серьезного, то выйди и зайди нормально! И за этой речью он совершенно не заметил, как стоящий в дверях ученик направляет на него дуло пистолета. Раздается выстрел. Кабинет наполняют крики. Ученики пытаются залезть под парты, в надежде хоть как-то обезопасить себя. А пуля попадает учителю точно в голову. И за ней вслед еще одна.***
В напряженном молчании прошли следующие сорок минут. Забаррикадировавшиеся в классе ученики старались не издавать лишних звуков. Пока все не закончилось эвакуацией. Отряды полиции и медиков выводили напуганных учеников из здания школы. Они видели, как тело учителя выносили на улицу в черном пакете. Покидали кабинет под навязчивый телефонный звон, раздававшийся из учительского телефона, лежащего на столе. Телефон был прихвачен кем-то из учеников. Территорию школы ученики покидать не спешили. Кто-то дожидался родителей, кто-то друзей из других классов, но каждый ждал хоть каких-то объяснений произошедшему. Звон повторился. — Может, стоит ответить? — Вопрос скорее риторический. Убийство учителя потрясло, звонившего стоило предупредить, что ему больше не ответят. «Хоби» — значился контакт звонившего. — Хоби? Может, это тот священник? Его как раз звали как-то так, это может быть сокращение его имени, — вторил другой голос. — Хорошо, я отвечу, — вздохнула держащая телефон девушка. — А-ало? — Юнги, что случилось? — тут же раздалось из динамика. — Я слышал о стрельбе в твоей школе. Все в порядке? Почему ты так долго не отвечал? — По голосу было слышно волнение собеседника. — М-мистер Чон? Это вы? Я ученица из класса мистера Мина. — Да, верно, а что случилось? Где Юнги? — П-понимаете, — дрожь в голосе еле удавалось сдерживать. — Он ворвался так неожиданно, никто и ничего сделать не успел, прежде чем в учителя выстрелили. На другом конце послышался сдавленный крик и стук, от падения телефона, прежде чем собеседник отключился.***
Хосок не мог поверить в то, что услышал от учеников. Он не хотел верить. Они договаривались встретиться сегодня, после того как рабочий день Юнги закончится. Все не может так просто оборваться. Сидящие рядом Сокджин и Тэхён не отводят встревоженных взглядов, надеясь получить хоть какие-то объяснения. — Они, — сквозь слезы бормочет Чон. — Они сказали, что Юнги… Что Юнги застрелили. Новость повергает в шок. — Так, подожди, успокойся. Они не сказали, куда именно в него попали. Может, в руку, и он сейчас сидит на перевязке, а ученики поиздеваться решили. Или он, может, просто без сознания. Это не значит, что он мертв. Дети сейчас всякие бывают, — Тэхен старается перетянуть внимание Хосока на себя, отвлечь от мыслей о страшном. — Я вызываю такси, какой адрес у школы? Хосок дрожащим голосом диктует ему адрес учебного заведения. Благо, такси оказывается у них уже через минуту. Вся поездка проходит в трансе. «Не думай об этом. Он жив. Все в порядке, » — мысленно старается успокоиться Хосок, но получается плохо. Предчувствие чего-то плохого не покидает. Доезжают они достаточно быстро. У школы их встречает скопление учеников, их родителей, а также полицейских и врачей. Пока Хосок взглядом пытается отыскать Юнги или хотя бы найти предположительное место его нахождения, Джин спрашивает у ближайшего полицейского о раненных и погибших. — Сказали, что к раненным туда. — Он указывает в сторону стоящих карет скорой помощи и тянет Чона за собой. Но и там Хосок Юнги не видит. Из прострации его выводит мужской голос: — Среди раненных такого нет, вы, наверное, на опознание. — Он указывает идти за ним, приводя к ряду лежащих черных мешков, в которые обычно прячут трупы. Шесть штук. Когда перед ними раскрывают один из них, показывая на лежащего там мужчину с двумя пулевыми в голове, Хосоку кажется, что сердце разрывается на множество мелких осколков, хочется кричать, и очень громко. Он не слышит голосов Джина и Тэ, пытающихся его хоть как-то успокоить, все вокруг смешалось в одну какофонию. Подбежавшая к ним девушка, скорее всего, медсестра, предлагает вколоть успокоительное. Они не сразу замечают шевеление. Юнги с болезненным стоном открывает глаза, стараясь сесть. Он склоняет голову, прикладывая руку ко лбу, и ощупывает раны, не обращая внимания на застывших в немом шоке людей. — Ю-Юнги… Но как? Нам сказали, что ты умер! Я буквально только что видел тебя хладным трупом! — Жив, умирать пока не собираюсь, — сухо отвечает Мин. — Пластырь есть? Две штуки, — спрашивает он, обращаясь к девушке. Та заторможенно кивает и достает две пластинки из сумки, висящей на плече. — Извините, но с такими ранами, как у вас, не живут, — лепечет девушка, смотря на то, как Юнги заклеивает раны, скрывая их от глаз людей. — Но это уже неважно, ведь сейчас ты вернешься к своим делам и не вспомнишь, что тут был еще один труп, — твердо произносит он, глядя ей в глаза. — Юнги? — осторожно обращается к нему Хосок. Джин и Тэ стоят позади, не вмешиваясь в происходящее. — Ох, Хосок, прости, я заставил тебя переживать, — голос сразу смягчается, стоит Юнги обернутся к своему парню. — Все произошло так неожиданно, я и сам не понял, что происходит, а потом он как выстрелит. В общем, тот еще денек, согласись? — Почему твои глаза красные? — Красн… Оу, произошли технические шоколадки, может, тебе кажется? Знаешь, свет так падает, например. У людей же не бывает красных глаз, верно? — он как-то нервно посмеивается, делая шаг назад. — Знаешь, мне бы стоило найти свой телефон. Он же у учеников, верно? Это же они ответили на твой звонок? — Откуда ты знаешь?.. Но ответа на вопрос не следует. Юнги спешно скрывается в толпе учеников. И если вернуть телефон не проблема, то убедить учеников, что все в порядке, несмотря на то что они сорок минут пялились на его мертвое тело, уже сложнее. В итоге Юнги просто уходит от разговора, стараясь как можно скорее покинуть территорию школы. Хосока он находит у ворот, в компании Тэхена и Сокджина, что неудивительно. — Полагаю, нам нужно многое обсудить. Точнее, мне надо многое тебе объяснить. — Будь так добр, постарайся. Надеюсь, твое объяснение будет хоть сколько-то звучать правдоподобно. Что это за шутки? Почему мне говорят, что ты получил две пули и уже мертв, а по приезде оказывается, что все в порядке. Если это розыгрыш, то он ни капли не смешной. — Хосок, пожалуйста, успокойся, все в порядке. — Он хочет притянуть Чона к себе в объятья. Но Хосок отталкивает Юнги от себя. — Я все объясню, сейчас. Но не здесь. Наедине. Поехали со мной, и я все расскажу.