***
Вообще, все прошло даже лучше, чем думал Юнги. Без криков и истерик, даже никому память стирать не пришлось. Последующие пару недель ученики, конечно, обходили его за несколько метров, но задания сдавали в срок. После все сошло на нет, относиться к нему ни лучше, ни хуже не стали. С Хосоком отношения окончательно вошли в привычную колею. Примерно к концу января Юнги уговорил его съехаться. А под «съехаться» он подразумевал переезд Хосока в свою квартиру. Перевозка вещей много времени не заняла. Плюс им помогали Сокджин и Тэхен. Вот эти двое к Юнги продолжали относиться подозрительно. Радовало, что так же они относились и к Чонгуку, не взирая на всю его «святость». Но Юнги не зря на Земле живет две сотни лет, научился находить к людям подход и оставаться с ними если не в дружеских, то в нейтральных отношениях. С Кимом-старшим было проще всего, стоило ему посетить магазинчик Сокджина и подкинуть парочку рецептов действительно действующих зелий, как весь негатив с его стороны сошел на нет. Тэхен на все попытки сблизиться лишь презрительно фыркал. В общем, на него Мин решил забить. Приближался день рождения Хосока. Тут-то началась беготня с истеричными воплями: «Что подарить любимому парню?» Все приходящие на ум идеи быстро отвергались, не подходя под критерии, что Юнги установил сам себе. Помощь пришла, что удивительно, со стороны Чонгука. «Ты меня, конечно, раздражаешь, и помогать тебе я желанием не горю, но так хоть Хосок порадуется». В тот день Чонгук обмолвился, что Хосок желает посетить Италию, а конкретно Рим и Ватикан. Но раньше все время занимала учеба, а потом работа. Да и все расходы Чону пока были не по карману. И вот Юнги счастливый бежит покупать билеты и резервировать отель. Все для того, чтобы торжественно рассказать о поездке в день праздника. Хосок был рад. Точнее очень рад. Правда потом они выяснили, что Юнги не удосужился сверить прогноз погоды и билеты у него взяты на достаточно жаркий период. Но это уже мелочи. Хосок даже начинает дни вычеркивать из календаря в ожидании поездки. Когда заветная дата наконец наступает, Чон носится по квартире, проверяя чемоданы, паспорта, вызывая такси для поездки в аэропорт. А Юнги молча наблюдает за носящимся по комнатам ураганом, еле разлепляя глаза. Серьезно, кто встает в шесть утра по доброй воле. И самолет у них только вечером. Окончательно успокоился Хосок только на борту самолета, отпуская мысли о том, что-то пойдет не так. Правда перед этим Юнги его успокаивал, убеждая, что никакие террористы самолет не захватит и они не будут в первых рядах наблюдать за событиями, подобными одиннадцатому сентября. Рейс отбыл в Италию.***
Хосок щурится, шустро нацепляет солнечные очки и миловидно что-то бормочет под нос, не замечая, как сильно сжимает бледной ладонью плечо Юнги. Мин ничего не говорит, просто хмыкает, продолжая идти. Прогретый ветер вплетается в волосы, Хосок кривит губы и поправляет их, пока Юнги давится горячим воздухом, который, кажется, асфальт под ногами плавит. Да, они были готовы, что в Риме жарко, но… — …Нет, блять, не были! Не настолько же! Клянусь, даже в Аду лучше, чем тут, — ворчит Мин, оглядываясь. — Не начинай, ты сам говорил, что никогда не был в Аду — фыркнув, бормочет Хосок и смотрит на карту в руках, пока Юнги закатывает глаза, утирая испарину со лба. Они только приехали, но ему уже тут надоело. Невыносимая жара, тяжелый чемодан в руках, в основном заполненный вещами Хосока, и зачем священнику миллион черных рубашек с собой, спрашивается? Вероятно, только Бог знает. — Нам, кажется, туда, — неуверенно промямлив, Хосок бросает короткий взгляд на Юнги и тащит его за собой, надеясь, что это их отель. К счастью, он не ошибается. Это действительно их отель. При входе в помещение их обдумает холодным воздухом из кондиционера, и Юнги готов простоять там весь оставшийся отпуск, лишь бы больше не выходить в ужасную духоту. Хосок тем временем бодренько забирает ключ от их номера и тащит Юнги в лифт. Номер оказывается расположен на одном из верхних этажей. Чон начинает думать, что Юнги не поскупился на люкс. И он оказывается прав. Номер просторный, дорогой и, самое главное, оснащенный не одни кондиционером. — Я уже жалею, что мы приехали сюда, — приглушенно ворчит Юнги куда-то в подушку, лёжа под потоком прохладного воздуха. Он хоть и ворчал, но совершенно точно был доволен сейчас. — Прекрати себя вести как старый дед. — Хосок заваливается рядом, чуть ли не стонет от восхитительной мягкости кровати под собой и спасительной прохлады, моментально прикрывая глаза. — Хотя бы ради меня. Хосок мягко улыбается, поворачивается на бок, аккуратно вплетает тонкие пальцы в отросшие волосы Юнги на затылке и ласково перебирает, пока тот довольно мычит, уткнувшись носом куда-то в плечо парня. — Только ради тебя. Хосок победно хмыкает и двигается ближе, заключая Юнги в объятия, буквально сразу же проваливаясь в сон. Он не планировал спать, но орущие в самолёте дети все решили за него.***
— Кто придумал эти тупые правила, на улице блядская жара! — возмущается Юнги. Он осматривается по сторонам и недовольно фыркает, чувствуя, что ещё немного, и он умрет в этих ебаных штанах, которые заставил его нацепить Хосок. Естественно, он знает, что иначе бы их не пустили сюда, да и он обещал Чону погулять по Ватикану. Да что уж, он сам выбил путевку сюда, но это не отменяет того, что ему жарко и неинтересно. За последние сто лет тут совершенно ничего не поменялось. Юнги кажется, что он знает наизусть каждую улицу, его уже тошнит от всех этих резных зданий и скульптур, он готов язвить на каждый восхищенный комментарий Хосока, но, на удивление, молчит, лишь тяжело вздыхая. Ему кажется, или раньше в этом здании был публичный дом? Ладно, он не настолько ублюдок, чтобы портить Хосоку впечатление, так ведь? Чон восхищённо рассматривает все, что попадается ему на пути, судорожно вздыхает каждый раз, когда осознает, где он. Дёргает Мина за руку, жмется щекой к его плечу и лепечет о том, насколько же все-таки ему хотелось побывать тут всю жизнь, на что Юнги лишь хмыкает и улыбается. Ладно, неудобные штаны можно потерпеть ради счастливого Хосока. — Сколько на него не смотрю, он мне не нравится, — морщась, бросает Мин, рассматривая Базилику Святого Петра в сотый раз. — Нам обязательно нужно съездить в какой-нибудь тур по Европе и посмотреть на готические храмы. Хосок молчит, тихо смеётся про себя и аккуратно тянет Юнги за собой, чуть ли не давясь внутренним восхищением, бегая глазами по величавому зданию пред ним. Мин затыкается сразу же, как они входят в собор, немного хмурится, чувствуя, что Хосок отпустил его локоть, но ничего не говорит, лишь внимательно наблюдает. Чон всегда меняется сразу же, как переступает порог церкви. Хосок рассказывал, что каждый раз чувствует себя в таких местах… По-другому. Юнги понимает. Помнит все, что пришлось пройти Хосоку, все, что он рассказывал Мину, буквально рыдая ночами, жалобно прижимаясь щекой к плечу Юнги. В такие моменты Юнги казалось, что без религии Хосоку было бы жить проще. Тогда ему бы не пришлось вымаливать прощение за то, что он просто любит. Не пришлось бы постоянно искать оправдания перед родителями, когда на семейных ужинах речь заходила о его личной жизни. Кажется, эти люди совсем не понимали, что такое быть священником и принимать обет безбрачия. Очень часто такие встречи оставляли после себя не самые приятные воспоминания. Хорошо, что эти люди не посещали церковь, в которой вел служения Хосок. Погрузившись в размышления, Юнги не замечает, что Хосок уже закончил молитву и тянет его к выходу. — Спасибо, что прошел со мной по всем этим храмам, — говорит Чон, когда они выходят на улицу. — Я понимаю, что тебе это не особо интересно. Так что теперь выбирай ты, куда нам идти дальше? — Для начала неплохо было бы уехать отсюда, — протягивает Юнги, пытаясь сообразить в какой стороне тут автобусная остановка. И есть ли она тут. — А потом неплохо было бы выпить, — это уже бормочет еле слышно. Они уезжают обратно в Рим и первым делом направляются в отель. Неплохо было стянуть с себя эти штаны и переодеться во что-нибудь более легкое. К вечеру жара спадает, но легче от этого не стает. Хосок по поводу их места назначения не возражает. Лишь перед выходом успевает обмолвиться, что пить много не планирует, да и вообще бокал вина это уже много. Юнги идет, уткнувшись в карту города, и совсем не замечает, как врезается в человека. — Какого х… Какая встреча! — тут же восклицают сверху. Мин поднимает глаза от карты в руках и видит перед собой Чимина. — Чимин? А тебя что сюда занесло? Мне стоит собирать вещички и валить, пока не заразился чем-нибудь смертельным? — Обижаешь, я тут просто на отдыхе, никаких эпидемий. — Ты нас не представишь? — раздается голос Хосока. Юнги как раз обещал их познакомить при удобном случае. А тут вон как все совпало. — Конечно, Хосок, это Пак Чимин, тот самый демон из дневников. Чимин, это Чон Хосок, мой парень. — Так вот по кому Юнги горевал тогда, — задумчиво тянет Чимин, рассматривая Хосока. Чон съеживается под этим изучающим взглядом. — Одобряю! Приятно познакомиться! — Он протягивает руку для рукопожатия. — Мне тоже, — горит Хосок, пожимая руку в ответ. — Итак, ребятки, что же привело вас в Рим? Юнги, я думал, ты этот город вообще посещать больше не захочешь? Ну, да ладно, не мое дело? Медовый месяц празднуете? Ах, ты же священник, запамятовал, не может быть никакого медового месяца, — тараторит Чимин. — Просто отпуск. А сейчас реши сходить до какого-нибудь бара, день, проведенный в Ватикане, плохо сказывается на мою демоническую ауру. — Бар — это хорошо. Знаете, если не откажетесь от моей компании, то я вполне мог бы провести вас по лучшим заведениям этого города. Юнги соглашается, а Хосок против ничего не имеет. Все же Мин весь день провел, выполняя его хотелки. Чимин ведет их куда-то совсем в другую сторону. Хосок помнил, как они заходили в бар, выпивали по кружке пива за знакомство, а дальше что-то все как в тумане…