Там, где всегда темно

      Вэй Усянь суетливо топтался перед закрытыми дверями. Он не мог ни мгновенье усидеть на месте. Переполнявшая его энергия заставляла его беспрестанно двигаться, сжимать пальцами то флейту, то лобную ленту, жевать волосы и кусать губы.       Лань Сичэнь в отличие от него сохранял величественное спокойствие. Он безмолвно и неподвижно, словно нефритовая статуя, замер у окна и задумчиво смотрел на сад внизу.       Лань Сычжуй, прибывший лишь сегодня утром с огромной охапкой книг и свитков из библиотеки Облачных Глубин, отобранных лично Лань Цижэнем, сидел на скамье и тихонько ёрзал. Взгляд его перебегал с одного мужчины на другого, порой он приоткрывал рот, будто хотел что-то сказать, но ни разу так и не решился.       — Ах, почему так долго?! — не выдержав, всплеснул руками Вэй Усянь. И уставился на Лань Сичэня. Тот ещё пару секунд сохранял облик каменного изваяния, а после чуть повернул голову. Ресницы его дрогнули, и он взглянул на Вэй Ина.       — Целители должны провести полное обследование, — озвучил он ровно то, что сказал главный целитель, когда почти час назад вошёл в их комнату.       — Зачем было меня выставлять? — вновь посетовал Вэй Ин, хотя он задавал этот вопрос уже несколько раз, и ответ, конечно же, не менялся.       — Им нужны полная тишина и внимание, ничто не должно их отвлекать.       — Абсурд, — Вэй Ин, не удержавшись, цокнул языком, и вновь принялся расхаживать по коридору. Сычжуй тихо вздохнул. Вэй Усянь видел, в каком состоянии прибыл юноша — растрёпанный, растерянный, совсем неподобающе для кого-то из ордена Лань. Но этот мальчик так спешил, чтобы увидеть Лань Чжаня, чтобы увидеть отца, которого семь месяцев считал мёртвым, что ему было не до приличий и правил.       Когда он вошёл в комнату, то на миг застыл, а потом, едва подойдя к кровати, на которой лежал Лань Ванцзи, упал и заплакал. Он рыдал так, как в те времена, когда был маленьким, так, как Вэй Ин помнил. И так же, как в далёком прошлом, Вэй Усянь обнял его, прижал к себе и начал тихо покачивать, словно ребёнка.       Он обещал — всё будет хорошо.       Но не было.       Вэй Ин был прав — стоило разорвать заклинание, как духовные силы Лань Чжаня начали к нему возвращаться. Целители и лично Цзэу-цзюнь передавали ему свои, и они больше не растворялись, а оставались в его теле, сочились по его духовным каналам, питали его золотое ядро.       И всё же Лань Чжань не очнулся.       Допрос Фэн Цзе был продолжен без участия Вэй Ина — он больше не оставлял своего мужа. Лань Сичэнь в подробностях пересказывал ему всё, что тот говорил. Но это были лишь ужасные слова о том, как Фэн Цзе жил в пещере, продумывал план нападения на Облачные Глубины, практиковал фехтование и крал духовные силы Ванцзи. Он так же много и часто говорил о своей ненависти к ордену Лань, о своей мести и о Старейшине Илин, на которого мечтал стать похожим.       Наконец, двери открылись. И целители разных кланов разноцветной вереницей начали вытекать в коридор, подобно возникшему из земли роднику. Главный из них, в белых одеждах и с лобной лентой, остался, пока остальные, кланяясь, уходили. Лань Сичэнь тотчас ожил и подошёл к застывшему Вэй Усяню. Сычжуй вскочил на ноги и замер за их спинами.       — Что вы скажете? — воскликнул Вэй Ин. Целитель, сложив руки, вздохнул.       — Глава ордена, — он поклонился Лань Сичэню, затем Вэй Усяню, — молодой господин Вэй. У меня противоречивые новости. Есть хорошая, и есть не особо благоприятная.       — Говорите, — Вэй Ин почувствовал, как сжалось сердце.       Целитель взглянул на Лань Сичэня и, получив крошечный кивок, ответил:       — Тело Ханьгуан-цзюня полностью здорово. Рана на груди зажила, хотя шрам останется. Инфекция в ней прошла. Его духовные силы всё ещё восстанавливаются, но они уже на высоком уровне. Золотое ядро не повреждено. В целом, он почти в порядке.       — В чём же заключается плохая новость? — нахмурив брови, спросил Лань Сичэнь. Лицо целителя помрачнело, и от этого живот Вэй Ина скрутило, будто в него вонзили меч.       — Его физические и духовные силы в норме, а потому мы не знаем причины, по которой он не пришёл в сознание. Нет ничего, что мешало бы ему очнуться. Однако он этого не сделал.       Вэй Ин открыл рот, но голос пропал, и он вдруг понял, что не может сказать ни слова. Лишь сердце в горле клокотало и кровоточило.       — Но что же нам делать? — спросил за него Цзэу-цзюнь.       — Мы не знаем, что может мешать Ханьгуан-цзюню проснуться, — печально произнёс целитель. — И будем изучать старые медицинские отчёты и свитки в поисках похожих случаев. Но никто не слышал о подобном прежде. И всё, что мы можем сейчас, это ждать.       Сложив руки, он вновь поклонился всем троим, а затем зашагал прочь, в ту же сторону, куда удалились остальные целители.       — Это значит… — пролепетал Лань Сычжуй.       Глаза Вэй Ина встретились с глазами Лань Сичэня. И в них дрожал неприкрытый страх. Мотнув головой, Вэй Ин бросился в комнату.       Лань Чжань ждал его — неподвижный и прекрасный. С тех пор, как накануне Вэй Усянь вытащил проклятую бусину из его головы, он стал выглядеть лучше — бледный оттенок кожи сменился знакомым живым цветом, тени из-под глаз и со скул ушли, сердцебиение стало устойчивым и не таким медленным, и холод покинул его тело, позволив теплу жизни разгореться ярким костром. Он выглядел не как больной, а как человек, который просто спал.       С той лишь разницей, что он не спал.       Ноги немного дрожали, сделавшись слабыми, когда Вэй Ин подошёл к постели и, чуть помедлив, опустился на её край. Протянув руку, он пригладил волосы Лань Чжаня, проскользил пальцами по его шее, а затем нашёл его ладонь и крепко сжал.       Негромкие шаги возвестили его о том, что Сычжуй и Лань Сичэнь тоже вернулись в комнату.       — Он не приходит в себя, потому что этого не желает, — тихо произнёс Вэй Ин, не сводя с лица Лань Чжаня глаз, пытаясь найти в нём что-то, какой-то ответ. Но оно оставалось безучастным и спокойным.       — Как некоторые разрушенные души после смерти? — спросил Лань Сычжуй. Вэй Ин согласно промычал. — Но он не умер!       — И всё же он не хочет просыпаться, — второй рукой Вэй Усянь провёл по щеке Лань Чжаня. Печаль сжала его сердце. Вот он, его муж, был здесь, так близко. И всё же неправильно далеко.       — Но почему? — Лань Сичэнь остановился с другой стороны кровати и теперь тоже смотрел на своего брата с грустью. — Что так сильно могло его ранить?       — Фэн Цзе знает, — Вэй Ин едва сдержал злость в голосе, когда произнёс это имя. Лань Сичэнь тотчас взглянул на него. — Вы же понимаете, Цзэу-цзюнь, есть что-то, что он нам не сказал. Поведение Лань Чжаня с самого начала было несвойственным ему. Он почему-то отправился в одиночку в Туманную пустошь, сам, по своей воле, а там не стал сражаться с Фэн Цзе и позволил тому перекрыть свои духовные каналы.       — Но Фэн Цзе сказал, что не знает, почему Ванцзи так себя вёл.       Вэй Ин не сдержал невесёлого смешка.       — Конечно, знает. Я думал, Лань Чжань сам нам расскажет, когда очнётся. Но теперь только Фэн Цзе может нам ответить. Он сделал что-то с Лань Чжанем. Вы же понимаете, что даже без чужих духовных сил Фэн Цзе искусный заклинатель, он умный и хитрый. Он строил этот план годами. Что-то есть. И я должен с ним поговорить.       Вэй Ин поднялся на ноги. Лань Сичэнь чуть прищурился, глядя на него и обдумывая его слова.       — Завтра состоится суд, — произнёс он медленно, выдавая голосом свои опасения.       — Ответ нужен сегодня, — Вэй Усянь твёрдо взглянул на Цзэу-цзюня. Он не позволит истине ускользнуть, не в этот раз. — Оставайтесь с Лань Чжанем. С этим я разберусь сам.       — Но…       — Цзэу-цзюнь, — Вэй Ин не собирался слушать возражения и вступать в спор. — Поверьте мне.       Лань Чжань всегда верил. Безоговорочно. Вслепую. Не задавая вопросов. Должно быть, Лань Сичэнь подумал об этом, потому что глубоко вздохнул и молча кивнул. Вэй Ин слегка приподнял уголки губ в тусклой попытке улыбнуться и, бросив на своего мужа ещё один взгляд, повернулся к Сычжую.       — Ты тоже останься здесь, ладно? — мягче попросил он. — И не переживай. С Лань Чжанем всё будет хорошо.       Сычжуй смотрел на него большими, круглыми глазами, такими детскими, умоляющими, открытыми, словно вновь стал ребёнком. И Вэй Усянь не удержался, протянул руку и погладил его по голове.       — Это же Ханьгуан-цзюнь, — он постарался, чтобы его голос звучал бодро. — Никто не может его победить.       — Ты вернёшь его? — жалобно спросил Сычжуй. Вэй Ин погладил его по плечу.       — Обязательно.       Слово обожгло его горло. За спиной тихо вздохнул Лань Сичэнь. Они оба понимали, как легко нарушить это слово. Если душа Лань Чжаня не желает возвращаться, подобно тому, как не желают перерождаться разбитые после смерти души, то ни одно заклинание, снадобье или мелодия её не вернут. Только если она сама этого захочет. Но прежде Вэй Усяню не доводилось сталкиваться с подобным. Возможно, будь здесь Вэнь Цин, она бы могла подсказать ему что-то — её опыт в необычных болезнях и недугах был значительнее, чем у большинства целителей, живущих ныне. Но её давно нет, а Вэнь Нин ничего в этом не смыслит. И, чтобы понять, как действовать дальше, Вэй Ину нужно узнать точно, что же произошло. Только так он поймёт причину, по которой Лань Чжань не просыпается.       Сердце Вэй Ина так тосковало по своему супругу.       Шагая по коридорам в поисках главы ордена Не, без чьего разрешения он не мог попасть в темницу, он всё пытался представить, что за ужас должен был произойти, но не мог. Какое событие заставило Лань Ванцзи, его Лань Чжаня, бросить его? Потому что, отказываясь просыпаться, он, по сути, оставил своего мужа одного.       И внезапно Вэй Ин запнулся.       Лань Чжань бы ни за что не оставил его добровольно. Только если бы думал, если бы знал точно, что покидать больше некого. Что Вэй Усянь мёртв.       Но даже если Фэн Цзе сказал ему это, Лань Чжань не поверил бы просто на слово. Если только…       Не Хуайсан нашёлся в саду. Он прогуливался по дорожке вместе с главой ордена Цзян. Заметив их издалека, Вэй Ин остановился. Ему не терпелось поскорее допросить Фэн Цзе и вытащить из него остатки правды, чтобы вернуть себе Лань Чжаня. Но ещё ему совсем не хотелось встречаться с Цзян Чэном. Их дороги давно разошлись, прошлое стало призраками, и у Вэй Ина сейчас не было сил сталкиваться с чужой агрессией или резкостью. Даже если он понимал, что за этим скрывается неумение выражать беспокойство и заботу, он не мог это вынести. Не в этот миг. Раньше он всегда притворялся, что его не задевает подобное отношение, но сейчас он просто устал. Всё его самообладание уходило на то, чтобы не развалиться на кусочки, чтобы оставаться рядом с Лань Чжанем, чтобы ждать его.       Шмыгнув за кусты, Вэй Ин затаил дыхание. И, лишь убедившись, что главы ушли, вернулся обратно на дорожку. Не зная, что ему теперь делать, он прошёл ещё немного, пока не наткнулся на высокое дерево сливы. Она ещё не цвела, но взгляд на неё отчего-то вызвал в Вэй Усяне тепло и надежду.       — Смотри, Лань Чжань, слива цветёт!       Они путешествовали под дождём и снегом уже не один день, и до сих пор им не встретился даже маленький городок. Вэй Ин сидел на спине своего ослика, счастливо болтал ногами, кутаясь в тёплый плащ. Лань Чжань шёл рядом, держа поводья животного, как всегда прекрасный и спокойный.       — Красиво, правда? — Вэй Ин наклонился вперёд, чтобы заглянуть в лицо своего мужа. Лань Чжань повернул голову и кивнул. Мягкая улыбка, подобная первым лучам рассвета, тронула его губы. И Вэй Ин расцвёл ярче той сливы.       Даже если они никогда не доберутся до города, и им придётся всю жизнь спать на земле, прячась от снега и дождя, он был так счастлив сейчас.       Лань Чжань, тем временем, отпустил верёвку и шагнул в сторону. Прежде, чем Вэй Усянь успел спросить, в чём дело, он оказался около дерева и, подняв руку, сорвал один цветок.       — Ах, Лань Чжань, ты так пленён красотой сливы, что бросил своего бедного мужа ради цветов! — заголосил Вэй Ин, пытаясь не рассмеяться.       Лань Чжань спокойно посмотрел на него и вернулся. Замерев перед Вэй Ином, он вдруг наклонился и лёгким, почти невесомым движением вдел цветок в его волосы.       — Вэй Ин красивее всего на свете, — словно нечто само собой разумеющееся с абсолютно непроницаемым лицом заявил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь громко икнул. На мгновенье ему нестерпимо захотелось прижать ладони к лицу. Он смотрел на Лань Чжаня, а тот смотрел на него. Их глаза не отрывались друг от друга. И Вэй Ин, не выдержав, пискнул:       — Лань Чжань, ты…       Но его слова растаяли, когда Лань Чжань обхватил руками его лицо и, склонившись, поцеловал.       — Вэй-сюн.       Вэй Усянь моргнул, и призрак прошлого растаял лёгкой дымкой. Отведя взгляд от сливы, он посмотрел перед собой и увидел Не Хуайсана.       — Ты хотел со мной поговорить, — произнёс тот без тени вопроса в интонациях. Вэй Ин всё равно кивнул.       — Мне нужно ещё раз увидеть Фэн Цзе, — прямо ответил он. Не Хуайсан слегка приподнял брови.       — Для чего?       — Я не трону его. Лишь спрошу кое-что.       — Он уже всё рассказал.       Вэй Усянь быстро облизнул губы и покачал головой из стороны в сторону.       — Вы же понимаете, глава ордена, что я всё равно поговорю с ним. Вне зависимости от вашего разрешения.       — К чему такие крайности, Вэй-сюн? — Не Хуайсан улыбнулся. — В конце концов, никто не имеет больше прав на это, чем ты. Я лишь хотел узнать причину твоего визита, предположив, что, возможно, Фэн Цзе уже дал ответ на твой вопрос на раннем допросе. Но, видимо, ошибся. Следуй за мной.       Вэй Ин сжал губы и ничего не стал говорить.       Третий раз он оказался в темнице ордена Не, третий раз шёл по этим коридорам с кровоточащим сердцем в груди. Тайно желая больше сюда не возвращаться.       Но около двери Не Хуайсан остановился и, вместо того, чтобы открыть её, как прежде, отпер окошко в ней.       — Прости, Вэй-сюн, но я не впущу тебя, — извинился он. Вэй Ин холодно усмехнулся, бросив на него тёмный взгляд.       — Чего ты боишься, Хуайсан-сюн? Что я принёс с собой что-то и убью его, едва войду?       Не Хуайсан не дрогнул и не отвёл глаз. Взгляд его оставался твёрдым и решительным. От прежнего незнайки не осталось и следа. И в спорах не было смысла.       — Неважно, — Вэй Усянь первым отвернулся и, не медля, подошёл к окошку. За твёрдыми прутьями решётки он увидел Фэн Цзе. Тот стоял, настороженно, посреди камеры и выжидающе смотрел на открывшееся отверстие. Будто пытался угадать, кто пожаловал к нему сейчас.       — Ах, снова ты, — выдохнул он, едва заметил Вэй Усяня. — Что на этот раз? Я всё рассказал уже не одному человеку. Или пришёл заключить сделку? Моё предложение в силе.       Вэй Ин нахмурился и взглянул на Не Хуайсана. Он ничего не слышал о сделке. Ему не сказали. Тот быстро прикрыл половину лица веером.       — Фэн Цзе просил сохранить его жизнь в обмен на тайные знания о технике Музыки души и других мелодий, которые писал его великий предок до своей смерти. А также в обмен на свои собственные умения в создании заклинаний и на свои спрятанные артефакты, полученные в ночных охотах.       Раздражение заставило горло Вэй Усяня сжаться так сильно, что его почти стошнило.       — И что ты ответил? — спросил он резко. Не Хуайсан состроил обиженное выражение лица.       — Вэй-сюн, что ты подумал? Ванцзи-сюн брат Сичэнь-гэ, а Сичэнь-гэ — единственный брат, что у меня остался. Неужели ты можешь во мне сомневаться?       Тихое хмыканье слетело с губ Вэй Ина. Он слышал столько лжи в своей жизни, столько раз видел, как люди использовали друг друга ради достижения амбиций, ради власти, что не мог подавить в себе сомнений. Фэн Цзе действительно был умным и талантливым, и в чужих руках мог бы стать сильнее, мог бы превратиться в настоящее оружие и принести кому-то новые свершения и силы.       Но сейчас у него не было доказательств того, что что-то затевается за его спиной, а его подозрения оставались лишь мыслями и сомнениями, поэтому он не стал спорить. Что бы ни затевали другие заклинатели, что бы ни думали, какие бы планы ни строили, Вэй Усянь не позволит этому человеку остаться в живых.       — Фэн Цзе, — он вновь повернулся к окну и взглянул за решётку. — Как ты заставил Лань Чжаня отправиться в Туманную пустошь?       Фэн Цзе улыбнулся холодной, почти ледяной улыбкой, той, о которую можно порезаться.       — Я же говорил, — протянул он нарочито утомлённым тоном. — Я заметил Ханьгуан-цзюня в толпе на рынке и начал играть на флейте. Он остановился, услышав, и тогда, убедившись, что он смотрит, я начал громко рассказывать о бродящих по пустоши целыми толпами трупах. Едва совет глав кланов закончился, как он встал на свой меч и полетел прямо туда. Я прятался поблизости от резиденции Не и сразу заметил, как он уходит. Вскочил на свой меч и полетел следом. Кто знал, что план сработает так идеально, и он сразу же помчится в Туманную пустошь.       Всё это Вэй Ин уже слышал. Но это было не то.       — Нет, — отрезал он упрямо. — Что ещё ты сделал?       Лицо Фэн Цзе, остававшееся тусклым и настороженным, вдруг просияло. Он быстро подошёл к двери и во все глаза уставился на Вэй Усяня с диким, почти маниакальным блеском.       — Ух ты, — прошептал он поражённо, словно осознал внезапно случившееся чудо. — Не может быть. Он не очнулся, не так ли?       Голос его сочился восторгом и неверием одновременно. Будто он вдруг получил всё, что хотел, разом. Словно не проиграл, а победил.       Вэй Ину захотелось просунуть руки через решётки и схватить этого человека, причинить ему боль, стереть эту радостную улыбку с его отвратительного лица.       Хотелось выплеснуть свою ненависть, свою ярость.       — Конечно, — Фэн Цзе светился, будто в нём зажёгся ослепительным внутренний огонь. — Вот почему ты пришёл, почему спрашиваешь меня, а не его самого. Вы вернули ему его духовные силы, но это не помогло. И теперь вы не знаете, что делать… Ха-ха-ха!       Смех, злорадный, ликующий, заполнил темницу. Вэй Ин дёрнулся вперёд, позабыв о разделяющей его и Фэн Цзе двери. Если бы не это, он бы точно убил этого человека на месте.       Фэн Цзе всё продолжал смеяться. Вэй Ин схватился за флейту, но прежде, чем успел поднять её к губам, ощутил, что ему мешают. Затуманенным от злости взглядом он уставился сначала на перехватившую инструмент чужую руку, а затем на взволнованное лицо Не Хуайсана.       — Вэй-сюн, остановись, — воскликнул он.       Вэй Усянь мог бы вырвать флейту без труда, если бы пожелал, но злость в нём вдруг сделалась тише. Он должен был успокоиться, чтобы не наделать глупостей. Кажется, его старый друг знал его слишком хорошо, раз так предусмотрительно не позволил войти в камеру, где уже никто бы не успел ему помешать учинить расправу.       — Не у того ты ищешь ответ, — наконец, смех Фэн Цзе затих, но его голос оставался таким же надменным и весёлым. — Мне неведомо, что происходило в его голове. Хотя… есть идея.       Всё внутри Вэй Ина клокотало от ненависти. Однако он заставил себя унять этот огонь. И вместо ярости окрасил своё лицо усмешкой.       — Неужели?       — Да, — Фэн Цзе наклонил голову на бок и искоса взглянул на Вэй Усяня. — Но говорить я не стану, мне ни к чему.       — Хм, — Вэй Ин громко щёлкнул пальцами. — Или, может, просто нечего? Нет у тебя никакой идеи, и ничего ты не знаешь. А ещё посмел сравнивать себя со мной. У меня всегда был план, и я не полагался на случайность. А тебе просто повезло. Твоего ума не достаточно, чтобы разгадать мысли и действия Ханьгуан-цзюня. Куда тебе до него и уж тем более до меня.       Вэй Ин позволил презрению просочиться в его голос, смешиваясь с отвращением и насмешкой.       — И то, что Лань Чжань отправился в Туманную пустошь, вовсе не твой гениальный план, а стечение обстоятельств. И ты сам всего лишь посредственность, такая же, как весь твой клан. А вообразил из себя невесть что!       — Вэй-сюн, что ты…       — Неправда! — гневный крик Фэн Цзе погасил лепет Не Хуайсана. — Я не такой, как они!       — Я бы так не сказал, — Вэй Ин с излишним равнодушием пожал плечами. — Ты так лелеешь в памяти нашу великую встречу, то, какое я произвёл на тебя впечатление, что это изменило всю твою жизнь. Но ты для меня ничто. Пройди ты передо мной хоть тысячу раз, на тысячу первый я бы всё равно спросил «Кто ты?»       Даже в тусклом освещении свеч было заметно, как то бледнеет, то краснеет лицо Фэн Цзе и как раздуваются от обиды и гнева его ноздри и поднимается грудь.       — Разумеется, ты лишь удачлив, и не более, — продолжил Вэй Ин беспощадно. — Твоё великое достижение — заклинание, даже не полностью твоя заслуга. Его создали люди ордена Вэнь, который ты так ненавидишь. Ты лишь добавил пару символов, но и то это стоило тебе сотню неудачных попыток и жизней. Слабовато для гения. Я писал подобные заклинания на коленке за пару часов. Сколько лет ушло у тебя? А что касается твоей свершившейся мести… Это не твоя заслуга, не твой успех. Как ты там сказал? Ты не заставлял его, он сам, по своей воле, отправился в Туманную пустошь и по своей воле не поднял на тебя меч. В чём же твоё достижение? Это его благородство и его милосердие помогли тебе, а не твоя гениальность. Все знают, что Ханьгуан-цзюнь всегда там, где хаос. Неудивительно, что он отправился туда, где бродили ходячие мертвецы. И, должно быть, он счёл тебя слишком жалким, чтобы сражаться, когда увидел, слишком никчёмным, мерзким, низким…       — Всё было не так!       Фэн Цзе подскочил к двери, вцепился обеими руками в решётку и истерично тряхнул её несколько раз.       — Не так! Это я всё подстроил! — заорал он что есть силы. — Это не его заслуга, а моя! Моя!       — И я должен поверить? — Вэй Ин ухмыльнулся, обнажая зубы, честно стараясь придать своему лицу максимально неприятное выражение. — Только слова.       — Это правда, — прорычал Фэн Цзе. Кажется, мысль, что достижение, которым он так гордился, его месть, принадлежало вовсе не ему, а тому, кого он ненавидел сильнее всего, окончательно помутило его разум и вывело из себя. — Думаешь, он бы так легко повёлся на сплетни? Он послушал, конечно, но ничего не сказал, и собирался уйти. Я знал, что он не впечатлён, и тогда нарочно оборвал лямку на своём лотке, где лежали безделушки, что я продавал. Конечно же он, такой благородный и вежливый, наклонился, чтобы помочь собрать их. И тогда, хочешь знать, что я сделал? Я воткнул в подол его ханьфу иголку, незаметно, никто бы не уловил, даже ты.       Сердце Вэй Ина стукнуло. Вот оно. Сработало. Фэн Цзе попался. Но внешне Вэй Усянь сохранил выражение скептицизма на лице.       — Иголку? — фыркнул он. — Чтобы медицинские иглы сработали, они должны касаться кожи, а не одежды. Это знают все, но ведь твой клан ничему тебя не научил, так что неудивительно, что ты столь невежественен в этом вопросе.       Фэн Цзе покраснел ещё сильнее. Его глаза округлились, словно собирались выкатиться, щёки раздулись.       — Это не медицинская игла, — сплюнул он злобно. — Это проклятый артефакт, я нашёл её на одной из ночных охот. Непростая вещица. Она замутняет разум того, кто её носит, взывает к самым ужасным его кошмарам, к самым большим страхам и самой отчаянной боли. Уж не знаю, что именно она заставила увидеть твоего драгоценного Ханьгуан-цзюня, но только разум его сделался сам не свой. Жители деревни, что подвергались её чарам, сходили с ума от видений, что стояли перед глазами, и не могли различать сны и явь. Конечно, духовные силы Ханьгуан-цзюня защитили его от подобного безумия, но не смогли сберечь полностью. И, знаешь, Старейшина Илин, я думаю, то, что он видел, было связано с тобой.       Вэй Ин, слушавший затаив дыхание, отмер.       — Почему? — спросил он сразу же.       Фэн Цзе больше не кипел от злости, но и не улыбался. Словно вдруг выдохся и устал.       — Там, в Туманной пустоши, когда я вышел с флейтой в руках, он обернулся на мои шаги, и вдруг лицо его стало потерянным, как у ребёнка, — голос Фэн Цзе снизился, стал хриплым и тихим, подобным шипению. — Он уронил меч и уставился на меня. Я всё ждал, что это уловка, что он набросится на меня, но он только смотрел. Пристально, не отводя глаз. И, когда я оказался близко, он протянул руку, но тогда я рванул к нему и нажал на нужные точки. Он даже не попытался мне помешать, он всё ещё смотрел, даже не мигал. Тогда я достал кинжал и молча врезал в его грудь. Он не стал закрываться или уворачиваться. Я видел, как яростно он сражался с трупами минуту назад, но передо мной он вёл себя как беспомощный ребёнок. И, когда кровь хлынула из его груди, я вновь поднял на него глаза. Он всё ещё смотрел на меня и, знаешь, что он сказал, когда наши взгляды встретились?       Вэй Ин чувствовал, как дрожит. Пол под ногами исчез, и он падал.       Он знал.       Прежде, чем Фэн Цзе сказал, Вэй Усянь догадался.       Сердце треснуло и рассыпалось от страха и ужаса.       Не Хуайсан застыл сбоку от него, боясь произвести лишний шум и разбить эту странную атмосферу. Глаза Фэн Цзе сверкнули.       — Вэй Ин, — выдохнул он. — Только «Вэй Ин». А затем упал на землю. Так что, как видишь, всё это — только мой план. И он подчинился ему потому, что я так решил.       Он холодно улыбнулся, а Вэй Ин смотрел на него и не мог дышать. Будто это ему только что воткнули в грудь кинжал. И боль растекалась по всему телу, ослабляя его, заставляя мучительно дрожать и корчиться от внутреннего отчаянного крика.       Вот отчего Лань Чжань не желает просыпаться.       Перед тем, как потерять сознание от боли, он видел Вэй Ина. Он думал, что Вэй Ин натравил на него мертвецов. Он позволил Вэй Ину запечатать свои духовные каналы, потому что доверял.       Он позволил Вэй Ину убить себя.       Ноги подкосились, и Вэй Усяню пришлось вцепиться в ручку двери, чтобы не упасть. Не Хуайсан подоспел сразу же и подхватил его под локоть, пытаясь удержать.       В чёрных глазах Фэн Цзе из-за решётки ликующе танцевали рыжие отблески огня.       В этой битве он был победителем.       — Ну, что, я достоин быть последователем Старейшины Илин? Достоин стоять с тобой в одном ряду? — прошипел он.       Вэй Ин не ответил. Его трясло и желчь заполняла горло близкой тошнотой. Сделав глубокий вдох — боль тотчас разлилась по груди, словно он глотал не воздуха, а осколки стекла — он задал последний вопрос:       — Ты знаешь, что с ним сейчас?       Фэн Цзе оскалил зубы.       — Его разум был под влиянием проклятия многие месяцы, его душе была нанесена невыносимая рана, его сердце было разбито, — произнёс он громко, отчётливо. Каждое слово отскакивало от стен и потолка и впивалось в Вэй Ина острой стрелой. — Он сейчас там, где всегда темно. И ему никогда не найти оттуда выхода. Никогда. Он не очнётся. И все вы будете наблюдать, как он медленно умирает, продолжая страдать внутри. Если желаешь ему добра, возьми свой меч и закончи то, что я начал. Потому что оттуда нельзя вернуться. И ты его не спасёшь.       Боль в груди вдруг сделалась невыносимой. Вэй Ин тихо охнул, когда перед глазами всё расплылось. Чьи-то голоса слились в единые звуки, а затем его накрыла темнота, и он рухнул на пол, потеряв сознание.