Там, где всегда темно

      В Облачных Глубинах было тихо. Все звуки словно растаяли в прохладе воздуха, и оттого даже невинный шелест веток на ветру казался оглушающим. Полночь давно минула, а Вэй Усянь всё ещё сидел в библиотеке, склонившись над книгами в мерцающем свете огней. Рядом стояли пустые тарелки после еды и такой же пустой сосуд вина. Но Вэй Ин не чувствовал себя ни хмельным, ни сонным. Энергия в нём возбуждённо танцевала. И ему слишком сильно хотелось поскорее найти способ помочь Лань Чжаню очнуться. Если бы раньше кто-то сказал ему, что он будет добровольно столько сидеть за книгами, он бы не поверил и рассмеялся. Но вот он здесь, обложенный фолиантами один толще другого много-много часов.       Никогда не угадаешь, куда приведёт тебя жизнь.       Находившееся в сидячем положении долгое время тело порядком затекло. Захлопнув очередную книгу, оказавшуюся бесполезной, Вэй Ин раскинул руки в стороны и с тихим писком потянулся, запрокинув голову назад. Ох, он почти не чувствовал свой зад и ноги, а спина немного побаливала. Ему нужно было срочно пройтись. Разминая шею, он поднялся, случайно пнул одну из чашек — та со звоном прокатилась по полу и скрылась в темноте стеллажей — и направился к дверям.       Зима в горах была изумительно прекрасна. Лунная ночь превращала мир вокруг в сотканное из звёзд и серебра волшебное пространство. Будто небо опустилось на землю.       Прыжком соскочив со ступеней, Вэй Усянь неторопливо побрёл по дорожке, полной грудью вдыхая морозный воздух.       — Ах, Лань Чжань, у вас в Облачных Глубинах такие холодные зимы! — его собственный голос вдруг эхом прозвенел в застывших ветвях деревьев. — В следующий раз мы должны отправиться зимовать куда-нибудь, где тепло.       Остановившись, Вэй Ин закружился на месте, всматриваясь в полумрак. Но напрасно. Эти призраки жили лишь в его голове.       — Мгм, — тихим ветром ответил Лань Чжань. — Хорошо.       И Вэй Ин замер. Подняв голову, он уставился на луну. Один её бок, слева, ещё не налился полнотой до конца.       — Хорошо, — беззвучно шевеля губами повторил он вслед за Лань Ванцзи из воспоминаний.       Мы сделаем это. Следующей зимой. Мы найдём самоё теплое место в мире и проведём там эти месяцы, распивая ароматное вино со спелыми фруктами, охотясь на чудовищ и любуясь закатами. А этой — мы не будем вылезать из постели в цзинши. Как только ты очнёшься.       Тоска сжала его сердце.       Но за тьмой непременно должен следовать свет. И раз Лань Чжань жив, он проснётся. Но было так сложно видеть его день за днём и не иметь возможности встретить его взгляд, поймать его тайную крошечную улыбку, услышать его голос.       Вэй Усянь не знал, сколько времени он так простоял, глядя на луну, застывший, заворожённый, пока не услышал за спиной тихие шаги. Обернувшись, он увидел приближающегося Лань Сичэня.       — Цзэу-цзюнь, — произнёс он негромко.       — Вэй Усянь, — Лань Сичэнь улыбнулся ему. Он выглядел таким уставшим, даже измождённым, холодный свет луны подчёркивал тяжесть в его глазах и плечах, серебрил его волосы, что Вэй Ин почувствовал желание отправить его спать. Лань Чжань не хотел бы, чтобы его брат изводил себя и заболел от этого.       Лань Чжань всегда заботился обо всех.       — Почему вы не спите? — спросил Вэй Усянь, сцепив руки за спиной. Лань Сичэнь поднял глаза к небу и тихо вздохнул.       — Я был у брата. Вернул ему Бичэнь. Он будет рад узнать, что с его мечом всё в порядке, когда очнётся.       Когда.       Они все говорили «когда».       Но Вэй Усянь знал, что на самом деле это «когда» было «если». И в действительности все вокруг считали, что такое возможно. Что Лань Чжань может никогда не открыть глаза. Целители, ученики, учителя, адепты, весь заклинательский мир. Даже Цзэу-цзюнь. И только Вэй Ин был уверен, что это не так. Нет. Он не смирится.       — Да, — подтвердил он, почесав нос. — Будет.       Взгляд Лань Сичэня упал на его руку. И луна в тёмных глазах задрожала, как отражение на глади воды.       — Ты всё ещё носишь его ленту? — заметил он с крошечной улыбкой. Вэй Ин одёрнул рукав, скрывая белые плоски ткани вокруг своей кисти, и кивнул. Ему было спокойнее знать, что лобная лента всё ещё с ним. Он сам повяжет её Лань Чжаню, как только тот придёт в себя. А пока он не мог с ней расстаться. Она была тем, что связывало его с мужем последние семь месяцев. Она была знаком его надежды и его отчаяния, его веры и его любви. Нет, он не представлял себя без неё больше.       И Лань Сичэнь, кажется, понял всё это по его лицу, то, что Вэй Усянь чувствовал, но не мог выразить словами. Всё ещё нежно улыбаясь, он достал из рукава свою флейту и, прижав к губам, начал играть. Это был второй раз на памяти Вэй Ина, когда Цзэу-цзюнь нарушал правила и исполнял музыку после отбоя. И эта песня была незнакомой ему, но такой грустной и такой красивой, что его сердце сжалось. Лицо Лань Сичэня исказилось от сильнейшей душевной боли, оно отразило всю его тоску, его страхи и его тревоги — все те эмоции, что он, будучи главой ордена, вынужден был скрывать. Он играл, окружённый серебряным светом луны, сиянием снега и волнами музыки, и казался сам сотканным из тысячи тысяч капель. Уязвимый, открытый, он позволил Вэй Ину увидеть эту сторону себя. В конце концов, их сердца болели за одного человека. Моргнув несколько раз, чтобы подавить покалывание в глазах, Вэй Усянь поднял взгляд к небу. И в лике луны ему почудился свет глаз его Лань Ванцзи.       Музыка сяо лилась, струилась, подобно ветру, и Вэй Ину казалось, что это его собственная тоска вытекает из сердца. И, когда последние ноты мотыльками взлетели вверх и растаяли среди звёзд, он ещё несколько мгновений заворожённо смотрел в небо. А когда опустил глаза, то увидел, что Лань Сичэнь глядит на него.       — Цзэу-цзюнь, — Вэй Ин хотел улыбнуться ему, чтобы подбодрить, но его губы замёрзли, и он не смог. — Вы же знаете, я найду способ вернуть Лань Чжаня. А если такого нет, создам его сам.       Печаль на лице Лань Сичэня вдруг просветлела, словно по нему проскользнул на короткий миг солнечный луч.       — Я знаю, — просто ответил он. И это была не ложь. Приблизившись к нему, Вэй Ин протянул руку и сжал его плечо.       — Отдохните сегодня, — попросил он. — А завтра продолжим поиски в книгах.       Лань Сичэнь немного наклонил голову к его руке.       — Хорошо, — согласился он. — Доброй ночи, Вэй Усянь.       — Доброй ночи, Лань Сичэнь.       Вэй Ин редко обращался к брату своего мужа не по титулу, но атмосфера, созданная песней, побудила его использовать имя. Нечто близкое, нечто, связывающее их в одну семью.       Одарив его ещё одной усталой улыбкой, Лань Сичэнь спрятал сяо и зашагал прочь. Постояв ещё немного, Вэй Ин направился назад в библиотеку. Сон не для него.       Два следующих дня смешались в его голове из-за того, что он не спал и практически не вылезал из библиотеки. Помогавшие ему люди то и дело сменялись, но он неизменно оставался там, покидая её стены лишь для того, чтобы навестить Лань Чжаня, подержать его за руку и поцеловать в щёки. Сычжуй и Цзинъи следили за тем, чтобы он ел. Лань Цижэнь тоже провёл несколько часов среди книг, но его позвали другие дела, и он должен был уйти. Он мало что сказал Вэй Усяню с тех пор, как тот вернулся вместе с Лань Сичэнем и Лань Ванцзи. Но его взгляд, то, как он посмотрел на Вэй Усяня, эти глаза, горящие благодарностью, Вэй Ин вряд ли сумеет забыть. Быть может, лицо старика Лань и его слова ничего не сказали, но его сердце отразилось в его глазах.       — Учитель Вэй, вы устали, — голос Цзинъи назойливо бубнил над ухом уже не первый час одно и то же, словно привязавшаяся муха. — Вам нужен сон.       Вэй Ин снова проигнорировал его слова. Он не остановится, пока не найдёт хоть что-то. И в любом случае он не собирался спать. Он боялся уснуть. По-прежнему. Но больше не потому, что страшился проснуться в мире, где Лань Чжань был мёртв, а потому, что это случилось бы в его кошмаре. Нет, уж лучше он ещё немного посидит за книгами и лишний раз искупается в холодной воде, чтобы взбодриться.       — Не хотите покормить кроликов со мной и Сычжуем? — продолжил Цзинъи настойчиво.       Вэй Усянь преувеличенно шумно перелистнул страницу толстого медицинского трактата, над которым умирал уже полдня. Но текст здесь был написан таким сложным замудрёным языком, что порой приходилось перечитывать одну строчку несколько раз, чтобы понять её суть. И бубнёж Цзинъи не облегчал задачу.       — Мы могли бы отнести одного из них к Ханьгуан-цзюню, — чуть понизив голос, чтобы его не услышали, предложил Цзинъи. — Только так, чтобы учитель Лань не узнал. Вдруг Ханьгуан-цзюнь почувствует своего крольчонка и проснётся. Он их очень любит.       Вэй Ин, не отрывая от книги глаз, скептически фыркнул. Если бы всё было так просто, Лань Чжань бы давно очнулся, потому как прежде Вэй Усянь не покидал его. А в том, что своего мужа Лань Ванцзи любит больше, чем кроликов, можно было не сомневаться.       — Ай, Цзинъи, что ты мне предлагаешь? — притворно возмутился он. — Совсем распустился. Слышал бы тебя сейчас Ханьгуан-цзюнь! Ты что, позабыл, что в Облачных Глубинах запрещены домашние животные, и уж точно нельзя таскать их в помещения? Тем более в цзинши. Если бы тебя поймали за подобным, ты бы неделю стоял на руках, переписывая правила.       Краем глаза он заметил, как Цзинъи покраснел и замолчал. Этого Вэй Усянь и добивался. По крайней мере, на какое-то время никто не будет докучать ему заботой. Это ему сейчас не нужно.       Работая в тишине, Вэй Усянь вскоре заскучал. Возможно, ему стоило сдаться, отложить эту книгу для Лань Сичэня, а самому взять другую. Подавив зевок, он осмотрелся по сторонам, раздумывая, поступить ли именно так, или ещё попытаться почитать самому. Взгляд его невольно замер на том месте, где когда-то давным-давно он сам сидел и переписывал правила. А Лань Чжань следил за ним. Это была такая лёгкая, беззаботная пора. Всё было так просто для него. Он мечтал, он верил, что его ждёт прекрасное будущее, что он станет героем. А в итоге он стал злодеем. Для всего мира кроме одного человека. Кроме того, кого он так нещадно дразнил во время своих наказаний.       Тяжёлая капля вдруг упала на страницу книги. Встрепенувшись, Вэй Ин часто заморгал и тыльной стороной ладони вытер щёки и глаза.       — Лань Чжань, ответь на один вопрос. Ты… на самом деле так сильно меня ненавидишь?       Каким глупым он тогда был. Бросив на Цзинъи быстрый взгляд, чтобы убедиться, что тот занят книгой и ничего не заметил, Вэй Ин потёр нос.       Это так сильно его разбивало — Лань Чжань был здесь, дома, но всё же Вэй Ин продолжал так отчаянно по нему скучать.       После смерти Фэн Цзе ярость и ненависть в нём улеглись. Их огонь потух, оставив место лишь тревогам и страху. И, чтобы не поддаться им, всё своё время Вэй Усянь старался держать свои чувства под контролем, занимать свои мысли поиском решения загадки. Но в Облачных Глубинах каждый уголок дышал их с Лань Чжанем историей. И сталкиваться с ней каждый раз, зная, что реальный, настоящий Ванцзи лежит в цзинши без сознания и, может, никогда не проснётся, с каждым днём становилось всё сложнее.       — Я люблю своего Вэй Ина.       Большая тёплая рука легла на лоб Вэй Усяня. Тот развалился на коленях своего мужа прямо в библиотеке, где нашёл его, читающим какой-то унылый сборник.       — Тогда скорее отнеси меня домой! — улыбнулся Вэй Ин, дёргая белую ленту Лань Чжаня пальцами на себя.       — Позже, — ответил Ванцзи спокойно.       — Ммм, — Вэй Ин надулся и потянул ленту сильнее. — Неужели этой книгой тебе интереснее заниматься, чем мной?       Лань Чжань ничего не сказал, но его рука заскользила по волосам Вэй Ина, поглаживая его, и он невольно захихикал, а затем перекатился на бок и лицом уткнулся в живот мужа.       — Я тоже люблю тебя, — глухо прозвучал его голос. И глубокое гудение из груди Лань Чжаня подсказало ему, что его услышали.       Ресницы задрожали, и Вэй Ин сдался. Закрыв книгу, он опустил голову на сложенные руки и запыхтел, пытаясь успокоиться. Цзинъи сбоку зашумел, засуетился, пытаясь понять, что случилось. Но прямо сейчас Вэй Ин хотел, чтобы его оставили в покое.       — Учитель Вэй! Учитель Вэй, вам плохо? Вы заснули? Вам больно? Мне позвать кого-нибудь? Или принести воды?       — Уйди, — приглушённо ответил Вэй Усянь, не поднимая лица.       Голос Цзинъи оборвался, и шум затих. Шмыгнув носом, Вэй Ин потёр его о рукав и закрыл глаза. Голова его вдруг разболелась. Может быть, Цзинъи был прав, и ему действительно нужен сон. Но он не хотел снова падать в кошмар, где Лань Чжань умирает на его руках. Ах, если бы можно было загадать сон! Тогда ему бы приснилось, что они снова вместе, играют с кроликами, занимаются любовью, пьют вино, дурачатся в библиотеке…       — Ох!       С громким криком Вэй Ин подскочил.       — Ай! — Цзинъи, явно никуда не ушедший, а просто затаившийся, от неожиданности тоже вскликнул. — Учитель Вэй!       — Цзинъи! — Вэй Усянь взглянул на мальчика. Сердце гулко стучало в ушах, часто-часто. А боль в голове сменилась озарением. И тело вдруг сделалось ужасно лёгким. Как он раньше не подумал об этом? Как подобное не пришло ему в голову прежде?       — Что такое? — Цзинъи выглядел перепуганным. Но Вэй Ин вдруг улыбнулся ему, улыбнулся впервые за семь месяцев, странной, немного дрожащей улыбкой, и мальчик чуть не упал от шока. Открыв рот, но во все глаза уставился на Вэй Усяня.       — Мне нужен Цзэу-цзюнь! — воскликнул Вэй Ин, не заботясь о том, чтобы соблюдать положенную для библиотеки тишину. — Цзинъи, послушай, я нашёл способ!       — Способ вернуть Ханьгуан-цзюня?! — ахнул Цзинъи. — Где? В этой книге?       Но Вэй Ин не стал отвечать на вопросы. Быстро он промчался мимо юноши и со всех сил побежал в поисках Лань Сичэня.       Его разбитое сердце летело, и он вместе с ним.       Лань Чжань. Скоро мы снова будем вместе.       Один из старейшин, чинно прогуливавшийся по дорожке с кипой свитков, заметил бегущего Вэй Усяня и тотчас начал его отчитывать. Вэй Ин лишь помахал ему рукой и промчался мимо.       Первым делом он сразу направился к яши, но там никого не было. Затем посетил покои Цзэу-цзюня, но его стук в дверь остался без ответа. Увидев двух адептов, идущих с луками на стрельбище, Вэй Усянь окликнул их:       — Ах, простите! Вы не видели главу ордена?       — О, он отправился в зал предков.       Вэй Ин остановился. Он знал об этом месте и бывал там однажды, чтобы отдать дань уважения родителям Лань Чжаня. Вместо обычного храма, который строили в большинстве орденов, зал предков в Облачных Глубинах находился прямо внутри горы. Через большое куполообразное отверстие на восточном своде туда проникал преломлённый солнечный свет, и сразу под ним журчал, искрился чистейший родник. У противоположной стены располагался сам алтарь и таблички с именами. Вэй Ин знал, что, когда Лань Чжаня объявили погибшим, Лань Сичэнь отнёс его меч именно туда.       Кивнув, Вэй Усянь уже медленнее побрёл прочь. Среди деревьев он отыскал нужную тропинку, посыпанную мелкими белыми камешками, и стал подниматься. Чем дольше он шёл, тем сильнее сжималось что-то внутри его живота, будто некто невидимый завязывал там узелки один за другим.       Вскоре среди деревьев и снега показался тёмным пятном вход в пещеру.       Отчего-то Вэй Усянь замер и нерешительно потоптался на месте.       Зачем Лань Сичэнь пришёл сюда? Может, чтобы лично убрать табличку с именем своего брата? Но нет, раз он вернул Бичэнь, значит, уже приходил за ним сюда. Тогда и табличку должны были снять.       Вэй Ин точно знал, что не хотел её видеть.       Глубоко вдохнув морозный воздух, он вошёл внутрь.       Глядя на вход в зал предков с улицы, казалось, что он похож на тёмную пропасть. Но стоило войти внутрь, как свет, льющийся из расщелин, и сияние свеч окружили Вэй Усяня. В пещере было светлее, чем в некоторых домах. Запах благовоний заполнил нос. Остановившись на мгновенье, Вэй Ин повертел головой и почти сразу заметил фигуру в белых одеяниях, стоящую на коленях.       Негромко кашлянув, Вэй Усянь направился прямо туда.       Лишь подойдя ближе и замерев за спиной Лань Сичэня, он увидел вырезанное перед ним имя предыдущего главы ордена, отца Цзэу-цзюня и Лань Чжаня. Таблички самого Лань Ванцзи уже не было.       — Вэй Усянь, — тихо-тихо, не оборачиваясь, поприветствовал его Лань Сичэнь. — Мне было неспокойно, и я пришёл помолиться рядом с отцом.       — Мгм, — прогудел Вэй Ин. Ему не терпелось рассказать то, что он узнал, и немедленно приступить к своему плану по спасению Лань Чжаня, но он понимал, что должен отдать дань уважения людям в этом месте.       Однажды здесь появятся таблички их всех. И его тоже. С тех пор, как его официально признали мужем Лань Чжаня, он был вписан в орден Лань и стал его неотъемлемой частью.       Взяв три палочки благовоний, Вэй Усянь подтолкнул к себе подушку и тоже опустился на колени. Совершив поклоны, он вставил их в треножник.       «Спасибо вам, глава ордена Лань, за то, что вы были и что у вас родился Лань Чжань. Может, вы не были очень хорошим отцом, но вы дали ему жизнь. И я обещаю, что сберегу его, чего бы это ни стоило», — мысленно произнёс он, глядя на высеченные внизу иероглифы.       Он чувствовал, что Лань Сичэнь наблюдает за ним. Но, когда Вэй Ин повернул голову, тот уже снова смотрел вниз. Затем опустил руку и провёл пальцами по табличке, обводя имя.       — Когда орден Вэнь ворвался в Облачные Глубины и сжёг их, наш отец был тяжело ранен, — негромким голосом произнёс он, и тень печальной улыбки тронула его губы. — Меня не было рядом с ним в последние дни его жизни. Но я знаю, что перед тем, как уйти, он впал в бессознательное состояние. Измученный, он долгое время лежал, не приходя в себя, и никто не знал, очнётся ли он в конце концов.       Он не очнулся.       Вэй Усянь слышал об этом в общих чертах.       И внезапно он понял, почему беспокойство привело Лань Сичэня сюда.       — Лань Чжань очнётся, — заявил он уверенно.       Цзэу-цзюнь не отреагировал. Думал ли он, что его младший брат повторяет судьбу их отца?       — Кажется, я нашёл способ, — добавил Вэй Ин решительно.       И тогда Лань Сичэнь обернулся к нему так стремительно, что огоньки, зажжённые на благовониях, дрогнули и едва не потухли.       Надежда в его глазах сияла ярче солнца.       — Поговорим в другом месте, ладно? — предложил Вэй Усянь. Ему не хотелось оставаться в зале предков дольше, чем нужно, и казалось непочтительным обсуждать здесь свои планы.       Лань Сичэнь кивнул, не сводя с него глаз.       Они оба поднялись, ещё раз поклонились душам предков и вместе вышли. В тишине они начали спускаться по дорожке, когда Вэй Усянь не выдержал и всё же задал мучивший его вопрос:       — Цзэу-цзюнь, что вы сделали с табличкой с именем Лань Чжаня? И с той беседкой с цветами, которая была вместо… могилы?..       Ему до сих пор было не по себе даже говорить это вслух. Лань Сичэнь провёл рукой по ветвям кустов, мимо которых проходил, и белый снег остался на его пальцах.       — Табличку изъяли и отнесли в хранилище, — ответил он. — Цветы же решено было оставить, но каменную беседку я приказал снести. В ней больше нет нужды, и ни к чему такая память.       Вэй Ин заметил, как удовлетворённо заурчала его душа.       — Так что за способ ты нашёл? — очевидно, Лань Сичэню не терпелось услышать ответ, как и Вэй Ину дать его.       — Я вспомнил кое о чём, когда был в библиотеке! — воскликнул он, не сдерживая голос. — Может, вы помните, около пары лет назад мы с Лань Чжанем осматривали артефакты в гуши. Тогда мы нашли там одну странную вещицу, с которой после обратились к вам. И, так как никто не знал, в чём её магия, мы вернули её назад в комнату древностей, до прихода мастера артефактов. А после и вовсе забыли.       — Хм, — Лань Сичэнь прижал руку к подбородку и нахмурился. — Постойте. Ванцзи редко обращался ко мне с подобным. Речь идёт о некой курильнице в форме зверя, не так ли?       Вэй Ин, обрадованный, подпрыгнул.       — Верно! Понимаете, она имеет эффект точно такой же, как у «Сопереживания». В прошлый раз с её помощью мне удалось оказаться во сне Лань Чжаня. И даже связаться там с ним— наконец-то он мог не сдерживаться и озвучить свой план. — Фэн Цзе сказал, что разум и душа Лань Чжаня сейчас там, где всегда темно. И он не может найти оттуда выход. То есть по сути, это что-то вроде сна, который не заканчивается. Что, если я смогу проникнуть туда, найду Лань Чжаня, поговорю с ним, и мы вместе придумаем способ, как вытащить его душу оттуда. И тогда мы оба проснёмся. Вместе.       Вэй Ин снова улыбнулся — его губы и щёки странно побаливали от этого действия. Должно быть, после многих месяцев, когда он не мог улыбаться, его лицо ещё не привыкло.       Глаза Лань Сичэня чуть расширились, когда он заметил улыбку, и в них отразилось то же удивление, что было и у Цзинъи. Но затем вместо радости и просветления его лицо вдруг сделалось хмурым и задумчивым.       Сердце Вэй Ина дрогнуло.       — В чём дело? — выпалил он. — Курильница пропала? Она сломана? Её украли?       Он уже почти придумал план, в котором ищет вора и сворачивает ему сначала руку, а затем шею, как Лань Сичэнь поспешно ответил:       — Нет, нет, Вэй Усянь. Я уверен, она там же, где вы с Ванцзи её оставили.       — Тогда что?       Вэй Ин остановился, воинственно свёл брови и скрестил руки на груди. Лань Сичэнь замер рядом. Рука его вновь коснулась веток, зацепила снег. Несколько секунд Цзэу-цзюнь просто смотрел на то, как он тает на его ладони. А затем тихо вздохнул.       — Я не уверен, что это хорошая идея.       — Почему? — сразу же насупился сильнее Вэй Ин. Лань Сичэнь посмотрел на него.       — Вэй Усянь, — твёрдым голосом произнёс он. — Мы оба знаем, что «Сопереживание» довольно опасно само по себе. А здесь речь идёт даже не о нём, а о чём-то лишь подобном, навеянном неизвестным артефактом. Мы так и не узнали о нём больше. Кто знает, в чём его сила и его опасность? Он может повлиять на тебя, изменить тебя, даже убить.       — Мы с Лань Чжанем три ночи спали под его воздействием, и всё было в порядке! — возразил Вэй Ин.       Лань Сичэнь снова вздохнул.       — Это так. Но мы не знаем, что случится в этот раз. И, даже если она не повредит тебе, нет уверенности, что ты попадёшь в сон Ванцзи, и это поможет ему очнуться. Риск не оправдан. Что, если ты тоже уснёшь и не проснёшься больше?       — И что? — огрызнулся Вэй Ин. — И пусть! Если он не проснётся, то зачем мне оставаться здесь?       Лишь выкрикнув эти слова, Вэй Ин понял их страшный смысл. Лань Сичэнь побледнел и качнулся.       — Вэй Усянь…       Но Вэй Ин всё ещё кипел, полный энергии, раздражения и желания действовать незамедлительно.       — Цзэу-цзюнь! — воскликнул он. — Не останавливайте меня. Если есть хоть один шанс из тысячи, что так я найду Лань Чжаня, я им воспользуюсь. Вы же сами понимаете, дело не в его физическом здоровье и не в его золотом ядре. То, что он не приходит в себя, связано с его душой и его разумом. Сколько ещё мы будем искать в книгах ответ, которого там нет? Вы знаете, что я прав. Чего вы тогда боитесь?       Лань Сичэнь моргнул, губы его приоткрылись.       — Потерять тебя вслед за ним, — тихо-тихо ответил он.       И раздражение Вэй Ина вдруг погасло, будто слова эти были ледяной водой, потушившей пламя. Опустив плечи и руки, он мягко посмотрел на Лань Сичэня и как можно спокойнее произнёс:       — Если Лань Чжань не проснётся больше, вы всё равно меня потеряете.       Лань Сичэнь помолчал немного, пристально всматриваясь в его лицо. А затем вдруг увидел там что-то, кивнул и сжал кулак. Растаявший снег закапал вниз чистой водой.       — Ты должен вернуть его, — вздохнул Цзэу-цзюнь, заглядывая Вэй Ину в глаза.       — Я верну, — уверенно пообещал Вэй Усянь.       И Лань Сичэнь согласился.       Гуши была тщательно охраняемой комнатой, не только людьми, но и различными заклинаниями и печатями. Без позволения действующего главы ордена и специального жетона попасть туда не представлялось возможным.       Когда Вэй Усянь, наконец, оказался внутри, он слегка растерялся от большого количества артефактов. За прошедшее время он не помнил, где они с Лань Чжанем оставили курильницу. Но Лань Сичэнь твёрдо прошагал к нужному месту и поднял с полки тот самый предмет. Она была такой же, как и прежде, уродливой, в форме непонятного пузатого зверя. Осторожно Вэй Ин взял её обеими руками, повертел и прижал к груди.       Пришло время ему послушаться Лань Цзинъи и отправиться спать.