Там, где всегда темно

      Всё было подготовлено.       Вэй Ин в чистых белых одеждах забрался под одеяло рядом с Лань Чжанем, распустил волосы, оставив свою алую ленточку в изголовье, и привычно прижался к мужу, закинул на его грудь одну руку, упёрся подбородком в его плечо и тихо скользнул — как мазок кисти на бумаге — губами по линии его лица.       Курильница, заполненная травами, тихо дымилась на столике.       — Если что-то пойдёт не так, я разбужу тебя, — голос Лань Сичэня казался неправильным в этой усыпляющей атмосфере цзинши, но это было его условием, и Вэй Ин не стал спорить.       — Ладно, — согласился он, мельком взглянув на Цзэу-цзюня.       Тот сидел на циновке с другой стороны от стола с курильницей и переводил настороженный взгляд с артефакта на кровать и обратно.       Подмигнув ему, Вэй Усянь снова обратил свой взгляд на Лань Чжаня. Ласково он провёл по его волосам и шее ладонью, а затем чуть приподнялся и прижался щекой к его груди. Ох, как бы он хотел, чтобы сейчас его муж обнял его в ответ, крепко-крепко прижимая к себе. Но руки Лань Ванцзи безвольно лежали вдоль его тела. И только идущее от него тепло и уверенное биение сердца подтверждали, что он жив.       — Скоро, Лань Чжань, — прошептал Вэй Ин немного смущённо от пристального взгляда Цзэу-цзюня. А затем поцеловал грудь мужа через тонкую ткань одежды. — Скоро ты проснёшься. Я так соскучился, слышишь? Я люблю тебя. И ты не оставишь меня. Тебе не разрешено. Ясно? Я запрещаю тебе меня оставлять. Никогда больше, Лань Чжань. Никогда.       Закрыв глаза, он позволил аромату благовоний окутать себя вторым одеялом. Биение сердца Лань Чжаня под ухом, лёгкое поднятие и опускание его груди, его тепло — всё это успокаивало измождённого, измученного долгими бессонными днями Вэй Усяня. Он чувствовал, как тяжелеет его тело, как растекается разум, и впервые за последние месяцы не сопротивлялся падению во тьму.       Громкий шум многих голосов, звонкий смех и яркие запахи еды и специй обрушились на Вэй Ина словно водопад.       Он резко распахнул глаза и обнаружил, что стоит посреди улицы на каком-то рынке. На нём были те же одежды, в которых он лёг в постель, и обвязанная вокруг запястья лобная лента. Повсюду сновали люди, толкались торговцы и музыканты, бегали дети. Лёгкая атмосфера праздника, лета, веселья царила повсюду.       И внезапно Вэй Усянь узнал это место.       Развернувшись вокруг оси, он нашёл и того, кого искал.       Лань Чжань в своих белоснежных одеждах, невозмутимый, неторопливый, изящный, выделялся из этой толпы как луна среди облаков.       При виде его в сознании Вэй Ин чуть не расплакался от счастья.       — Лань Чжань! — закричал он так громко, что едва не сорвал голос, и со всех ног бросился к своему мужу. Но тот даже не повернул голову в его сторону, продолжая шагать тем же путём.       Сердце больно ужалило, когда Вэй Усянь понял, что Лань Чжань его не видит. Так же, как было в одном из снов курильницы, в который он попадал прежде. Однако, желая удостовериться, Вэй Ин догнал Лань Чжаня и попытался схватить его за рукав. Однако его собственная рука прошла сквозь Ванцзи, словно была бесплотной.       — Вот же чёрт! — не сдержавшись, выругался Вэй Ин. Если Лань Чжань так и не увидит его, придётся после пробуждения зажечь курильницу снова. Возможно, на другой день она даст нужный эффект, и сделает Вэй Усяня видимым. В прошлый раз они так и не разгадали, почему иногда курильница делает человека лишь наблюдателем, невидимым для остальных, а в иной раз позволяет стать участником сна.       Однако не успел он поразмыслить над этим, как Лань Чжань резко остановился и слегка повернул голову, словно прислушиваясь. Вэй Ин сделал то же самое, и сердце его упало.       Это была не просто улица в Нечистой Юдоли, куда Лань Чжань ходил к ювелиру. Это был тот день, когда он встретил Фэн Цзе.       Музыка флейты, немного печальная, но красивая и чистая, выделялась среди простого шума и звона колокольчиков так же отчётливо, как Лань Чжань среди этой толпы. Вэй Усянь проследил за его взглядом, и затихшая, удовлетворённая ненависть вдруг вспыхнула в нём так сильно, что он едва не закричал.       Фэн Цзе стоял там, чуть в стороне от общей массы людей. Чёрные одежды подчёркивали его фигуру и талию, собранные в хвост волосы развевались на ветру. Через плечо была перекинута кожаная широкая лямка, к которой крепился лоток, забитый пуговицами, украшениями, амулетами, фигурками и детскими игрушками. Прижимая к губам флейту, он играл, глядя прямо на Лань Ванцзи, словно всех иных людей и не существовало.       Вэй Ин чувствовал колебания Лань Чжаня.       — Не ходи! — выкрикнул он и снова попытался ухватиться за мужа.       Но это было глупо. Ведь всё это уже произошло. Его Лань Чжань уже пошёл туда, на зов флейты, и попал в ловушку. И сейчас Вэй Ин вынужден был наблюдать за этим, не в силах что-то исправить.       Лань Чжань подошёл к Фэн Цзе и остановился на некотором расстоянии от него. Тот, заметив Ханьгуан-цзюня, опустил флейту и, широко улыбнувшись людям вокруг себя, начал болтать:       — У вас здесь, в Цинхэ, так спокойно. Верховный заклинатель всех защитит. Но что делать нам, жителям из отдалённых, всеми покинутых земель?       — А что случилось? — спросила какая-то женщина. — Если какой злой дух, так ты обратись к клану заклинателей, который главный в твоей местности…       — Ах, если бы всё было так просто… — вздохнул печально Фэн Цзе.       «Жалкий лицемер», — злобно пронеслось в голове Вэй Ина.       — В Туманной пустоши пробудилось страшное зло. Тысячи мертвецов ходят по округе, озлобленные, полные тёмной энергии, — продолжил увещевать Фэн Цзе. — Будто кто-то разбудил их.       Вэй Ин почувствовал скрытый намёк на собственное имя в этих словах и пожалел, что не может стукнуть Фэн Цзе по голове прямо сейчас. Возмущённо он воззрился на мужчину, а затем бросил взгляд на Лань Чжаня. Тот едва заметно свёл брови от услышанных слов. А Фэн Цзе продолжил заливаться:       — Я собирался сократить свой путь, когда странствовал, но они напали на меня. Я бы никогда не смог с ними справиться, пришлось бежать. Моих сил, увы, не достаточно, для такой армии. А орден Мэйшань Юй ничего не делает. Они считают, раз в Туманной пустоши никто не живёт, то и пусть там творится, что угодно. Только я вот что вам скажу. Кто знает, какие злодеяния там происходят? Сколько заклинателей там погибло во время Аннигиляции Солнца? Что, если они все проснутся и отправятся мстить? Их убийц, может, уже и нет, но кровь тех людей осталась в молодых поколениях. Ох, что тогда начнётся, что начнётся… Вот если бы кто-то благородный и сильный мог помочь.       Вэй Ин заскрипел зубами от злости. Мало он помучил Фэн Цзе перед смертью. Стоило вырвать ему язык и посмотреть, как тот захлёбывается кровью. Цзэу-цзюнь подарил ему слишком лёгкую смерть.       Лань Чжань, тем временем, развернулся, собираясь уйти. И тогда Вэй Ин увидел, как Фэн Цзе быстро — простому человеку и не заметить — вытащил кинжал из-под одежд и разрезал лямку своего лотка. Тотчас со звоном всё, что лежало там, посыпалось на дорогу.       — Ах, ах! — запричитал Фэн Цзе расстроенным голосом. И Лань Чжань обернулся.       — Проклятый мерзавец! — снова выругался Вэй Усянь. Подбежав, он пнул Фэн Цзе со всей силы, но нога его так же прошла сквозь человека.       Одна из игрушек — маленький полупрозрачный шарик небесно-голубого цвета — подкатилась к ногам Лань Чжаня, обернувшегося на шум. Затаив дыхание Вэй Ин наблюдал, как его муж наклонился и тихо поднял этот шарик. В то же мгновенье он уловил лёгкое неощутимое движение руки Фэн Цзе, подбиравшего игрушки сбоку от Ванцзи. Быстро он воткнул в подол ханьфу маленькую иголку с белым камешком. Вэй Ин был поражён тому, как ловко это было сделано. Не знай он, куда и когда смотреть, и не заметил бы. Ничего удивительного, что и Лань Чжань это пропустил. Вместе они выпрямились, и Ванцзи вернул ему шар.       — Спасибо, спасибо вам, господин, — принялся кланяться Фэн Цзе. Лань Чжань только промычал в ответ, кивнул и пошёл прочь. Проклятая иголка осталась в его одежде.       — Лань Чжань, — имя со вздохом сорвалось с губ Вэй Ина. Он уже знал эту историю, но видеть её и не иметь возможности исправить, помочь, было мучительно. Неужели его Лань Чжань потерялся именно в этих воспоминаниях?       Только он собирался броситься вслед за мужем, как всё вокруг него закружилось в каком-то вихре. Земля под ногами качнулась, и Вэй Ин едва сдержал оханье. Раньше такого не было. Но не успел он удивиться, как ноги его вновь коснулись твёрдого пола. Тьма рассеялась, он больше не падал.       Свет ночи проливался через окно. И в полутёмной комнате едва уловимо раздавались какие-то звуки. Нечто похожее на… хныканье? Крошечные жалобные стоны, короткие и мучительные.       Вэй Ин бросился на звук, глаза его привыкли к темноте, и он увидел большую кровать. В ней лежал Лань Чжань. Лицо его искривилось, брови сжались, глаза были с силой зажмурены, а из приоткрытых белых губ вырывались те самые стоны. Он немного дёргался в постели, сжимал в кулаках простыни и тяжело дышал. Лоб покрылся потом, волосы разметались по подушкам, грудь поднималась и опускалась слишком часто, неправильно.       — Лань Чжань!       Даже зная, что останется неслышим, Вэй Ин не мог сдержать голос.       Упав на кровать, он попытался схватить Лань Чжаня за руку, но безуспешно.       — Проснись! — закричал он что есть силы. — Проснись, Лань Чжань! Ну же!       Он осмотрелся, пытаясь понять, где они. Комната не была ему знакома, но, приглядевшись, он заметил клановые символы, вырезанные на мебели, и понял. Резиденция Не. Должно быть, это та ночь после встречи на рынке, ночь, когда иголка вторглась в разум Лань Чжаня и посеяла в нём тревогу, пробудила его страхи, его отчаяние. Отравила его.       — Вэй Ин! — громкий хриплый крик заставил Вэй Ина вздрогнуть.       Лань Чжань проснулся, шумно дыша. Он сел, цепляясь одной рукой за грудь, а второй сжимая простыни, глаза его казались мутными и воспалёнными.       — Вэй Ин… — уже тише прохрипел он и, выпустив из пальцев ткань, сжал голову.       Страх, чужой, не принадлежащий Вэй Усяню, холодный, огромный, вдруг стиснул его сердце.       Прежде магия курильницы передавала лишь образы, а не чувства. Но стоило помнить о том, что и это не был обычный сон. Это было что-то более глубокое, нечто, завязанное на эмоциях, на ранах души. И теперь оно проникало в сердце Вэй Усяня, заставляя его дыхание замирать.       — Лань Чжань…       Это то, что ты чувствовал?       Наблюдать было отчаянно больно. Но ощущать — хуже вдвойне.       От бессилия Вэй Ину хотелось кидаться вещами и кричать. Лань Чжань был напуган, растерян, его разум был замутнён, но Вэй Усянь не мог просто обнять его, зацеловать, сказать, что он здесь и обещать, что никуда не уйдёт.       Лань Чжаню и прежде снились кошмары, но Вэй Ин всегда просыпался следом, чтобы сказать, показать, заставить поверить, что он здесь. Они проходили через это вместе. Но сейчас Ванцзи был совсем один, а его сон не был просто кошмаром. Иголка действовала на него, и его страхи смешивались с реальностью.       Внезапно Лань Чжань подскочил. Отбросив одеяло, он чуть ли не бегом подлетел к столу, зажёг свечу и схватился за бумагу. Вэй Ин прыгнул следом и заглянул за его плечо. Всё ещё тяжело дыша и дрожа всем телом, Лань Чжань быстро и неряшливо выводил на листе иероглифы.       — Брат, — прочитал Вэй Усянь, — я знаю, что Вэй Ин отправился в Туманную пустошь и попал в беду. Я не могу допустить, чтобы повторилось то же, что случилось на горе Луаньцзан. Поэтому завтра же отправляюсь за ним.       Дописав это, Лань Чжань замер с поднятой рукой и нахмурился, размышляя, достаточно ли этого.       Гора Луаньцзан? Вэй Ин ещё раз перечитал письмо, и вдруг от понимания чуть не задохнулся. Лань Чжань считал, что в Туманной пустоши бродят тысячи озлобленных мертвецов. Вэй Усянь был разорван сотнями мертвецов на горе Луаньцзан.       Резким движением Лань Ванцзи вдруг смял бумагу, а затем порвал. Схватив меч, он принялся расхаживать по комнате из угла в угол, о чём-то напряжённо думая.       — Лань Чжань, Лань Чжань, — Вэй Ин попытался остановить его, но напрасно. — Пожалуйста, перестань. Я в порядке, зачем ты думал, я пошёл в Туманную пустошь один?       Но это был напрасный вопрос. Вэй Усянь и так знал, что в таком состоянии, под действием проклятья Лань Чжань не задумывался о мелочах, о логике или рациональности. Все его страхи, все его опасения, вся его боль — они были вытащены на поверхность, искажая его разум.       Если бы была возможность убить Фэн Цзе второй раз, Вэй Ин сделал бы это сам. Но перед этим он бы замучил его так сильно, что тот бы рыдал от боли ещё больше, чем было.       Тьма вновь завертелась вокруг Вэй Усяня, но на этот раз он уже знал, что это значит и не удивился. Грудь его тяжело сжималась, в горле словно застрял камень, а глаза сделались горячими. Но он не мог позволить себе быть слабым. Если Лань Чжань снова и снова проходит через это, то и Вэй Ин сможет.       На этот раз, когда тьма рассеялась, он обнаружил себя на главной лестнице в резиденции Не. Лань Чжань быстро спускался по ступенькам, так, как никогда не ходил на людях, ведь это было неприлично. Кто-то окликнул его, но он даже не обернулся. Его волосы казались чуть более небрежно уложенными, чем обычно, а на одежде просматривались складки. Взгляд сделался почти диким и тёмным, а лицо бледным. Вэй Усянь поразился, как это никто из заклинателей не понял, что с Ханьгуан-цзюнем что-то не так. Ведь он выглядел по-другому, совсем не как всегда!       — Лань Чжань! — прокричал Вэй Ин на всякий случай.       Лань Чжань не остановился. И Вэй Ин побежал за ним. Словно ветер они пронеслись в сторону городских стен. Будто в тумане Лань Чжань не замечал ничего вокруг. И, кроме собственного плачущего сердца, Вэй Ин слышал громкие частые, испуганные удары сердца Лань Чжаня.       Он чувствовал отчётливее, чем в прошлом сне, не принадлежащую себе тревогу и страх, нечто близкое к панике. Должно быть, чем дольше он оставался во сне Лань Чжаня, тем глубже погружался в его эмоции.       Едва миновав ворота, Ванцзи вытащил Бичэнь и вскочил на него. Вэй Ин остановился. А затем вдруг услышал шорох позади. Оглянувшись, он увидел Фэн Цзе. Тот оттолкнулся от стены, у которой прятался, вытащил свой собственный меч и, широко ухмыльнувшись, полетел следом.       И Вэй Ин тоже полетел, но только во тьму.       На этот раз прежде, чем он смог видеть, он услышал — свист меча, разрубающего плоть — и почувствовал — запах тлена и крови.       Туманная пустошь.       Его ноги ударились о неровную землю, и та посыпалась вниз по склону.       На мгновенье Вэй Ин перестал дышать.       Лань Чжань в центре сражения, с Бичэнем в руках был пугающе ужасен и невероятно прекрасен одновременно. Он стоял на вершине того самого холма, и мертвецы ползли на него волна за волной. Они не были высокоуровневыми, и лишь их количество усложняло задачу. Льдистые вспышки меча будто молнии появлялись то с одной стороны, то с другой. И разрубленные, остановленные тела падали на землю с неслышимым из-за звуков битвы стуком.       В который раз Вэй Ин восхитился тем, каким совершенным оставался Лань Чжань даже во время сражения. На его одежде не появилось ни одно пятнышко, а белая лента развевалась вместе с чёрными прядями волос на ветру красивыми волнами. Пальцы Вэй Усяня скользнули к собственной руке и нащупали ту же ленту, но из настоящего, обмотанную вокруг его кисти. Прикосновение к ней помогало ему успокоиться. Он не должен поддаваться эмоциям и забывать, что всё это уже произошло, и он может только смотреть. Не исправить.       Паника внутри Лань Чжаня кричала так громко, что заглушала собственные чувства Вэй Усяня. И это точно было не из-за мертвецов. Лань Ванцзи не напугать ими, будь их хоть тысяча. Он думал, что его Вэй Ин где-то здесь, в беде. Он думал так, но не мог его найти.       Вэй Ину так сильно хотелось подбежать к Лань Чжаню, схватить его за руку, но он остался на месте, зная, что невидим для него. И сердце его болело и стонало, когда он видел как снова и снова светлые глаза Лань Ванцзи окидывают взглядом горизонт, пытаясь найти его. И чем дольше он смотрел и не видел, тем холоднее и сильнее становился его страх.       «Не снова. Нет. Нет, нет. Вэй Ин!» — кричали его глаза.       И Вэй Ин мог бы сорвать голос до хрипоты, но всё равно остался бы неслышим.       Последние четыре мертвеца были рассечены пронёсшимся в воздухе мечом, и прежде, чем они успели упасть, тот вернулся в руки Лань Чжаня. Выставив Бичэнь перед собой, Ванцзи оглянулся. В одну сторону, в другую. Лицо его стало потерянным и несчастным, в нём не осталось ни тени холода или сдержанности, только оголённые эмоции. Он искал, искал, искал. Несколько раз его взгляд проходил сквозь Вэй Ина, и того чуть не тошнило от того, насколько это было ужасно.       А затем оба они услышали шаги.       Вэй Усянь знал, кто это был.       Лань Ванцзи обернулся, не опуская меч.       Фэн Цзе шагал прямо к нему, ветер развевал его волосы. В одной руке он держал флейту, а второй сжимал рукоять меча, готовый вытащить его в любую секунду. В тот же миг Вэй Ин ощутил огромную волну облегчения, радости и счастья.       Рука Лань Чжаня устало опустилась, пальцы разжались, и меч упал к его ногам. Взгляд просветлел, и даже на расстоянии Вэй Ин увидел там знакомую нежность и любовь. Так Лань Чжань во всём мире смотрел на него одного.       И, видя сейчас, как все эти чувства направлены на Фэн Цзе, Вэй Ин от злости и бессилия громко закричал.       Не смей забирать его у меня! Не трогай его!       Лань Чжань! Лань Чжань! Лань Чжань!       Фэн Цзе немного помедлил, настороженно подбираясь к Лань Ванцзи. Он не понимал или уже догадывался, но продолжал опасаться. Лань Чжань не шевелился. Плечи его опустились от усталости, выражение лица стало мягким, и с некоторым любопытством он наблюдал за тем, что собирается делать Фэн Цзе. Так он смотрел на Вэй Ина, когда тот собирался воплотить в жизнь очередную безумную или странную идею. С полным доверием и готовностью быть рядом, что бы там ни было.       — Лань Чжань, это не я! — даже зная, что это напрасно, Вэй Ин не мог удержать этих слов.       Сердце Лань Чжаня стучало ровно, доверчиво, влюблённо. И его затуманенный, искажённый проклятием разум видел перед собой не Фэн Цзе, а Вэй Ина. Его мужа, человека, от которого ему не нужно было защищаться.       Когда Фэн Цзе оказался совсем близко, Лань Чжань поднял руку, потянулся к его лицу, словно в темноте нашёл луч света, желая коснуться, нежно погладить, ощутить, что живой, что здесь, что в порядке.       Глаза Вэй Ина зажгло сильнее, и он быстро потёр их кулаком, смахивая слёзы.       Пальцы Лань Ванцзи не успели дотронуться до Фэн Цзе, как тот сделал шаг вперёд и ткнул пальцами сначала в одну точку, запечатывающую каналы духовной силы, затем в остальные. Лань Чжань лишь немного качнулся и отступил на шаг от сильного удара. Но даже не попытался закрыться, уклониться, спросить. Он просто смотрел. Брови его чуть сошлись к переносице в лёгком недоумении. Он так доверял Вэй Ину, что позволял ему всё. Даже лишить себя сил. Если Вэй Ину так нужно, он готов. Он верил, что у этого есть объяснение, и сейчас его муж всё расскажет, как обычно, шумно смеясь между фразами и размахивая руками.       Сделав задуманное, Фэн Цзе отскочил в сторону — даже без духовных сил Лань Чжань оставался физически развитым мужчиной и умелым воином и мог проткнуть Фэн Цзе мечом за секунду.       Но Лань Чжань только смотрел, даже не мигал. Лишь немного наклонил голову вбок, спрашивая.       Вэй Ин чувствовал его недоумение в своём сердце, его вопросы и его любовь. А затем Лань Ванцзи снова поднял руку, и что-то красным блеском сверкнуло в ней. Желудок Вэй Усяня сжался. Заколка. Это был его подарок. И крошечная, но такая нежная, такая светлая, как проблеск солнца на снегу улыбка тронула его губы.       Вэй Ин ощутил, как слёзы вновь застилают его взгляд.       Фэн Цзе даже не взглянул на заколку. Он запихнул за пояс флейту, достал кинжал и сделал шаг к Лань Чжаню. И Лань Чжань качнулся к нему навстречу, расставив в стороны руки, открыв объятья. И тогда Фэн Цзе воткнул кинжал в его грудь.       Вэй Ин вскрикнул и прижал руки к губам.       Лань Чжань содрогнулся.       И в ту же секунду Вэй Ин ощутил, как жгучая боль расползается по его груди. Но сильнее этого был ужас и непонимание. Лань Чжань побледнел, лицо его стало растерянным, губы приоткрылись. Он смотрел вниз, на Фэн Цзе, не понимая. Но его сердце дребезжало внутри, готовое разбиться на осколки.       Этого не могло быть, но это происходило.       Фэн Цзе поднял голову и посмотрел вверх. Их взгляды встретились, и всё непонимание Лань Чжаня сменилось открытой болью от предательства.       — Вэй Ин, — прошептал он надрывно. Его голос дрожал от отчаяния, от разбитого сердца, от обмана и предательства, от обиды и тысячи вопросов. Но самым главным из них был один — почему? Почему ты сделал это со мной? Разве я не достаточно любил тебя? Разве ты так сильно меня не хотел, что решил не просто уйти, но убить меня? Почему ты так поступил? Почему ты меня ненавидишь?       Фэн Цзе выдернул кинжал, и яркая кровь хлынула из раны, пачкая одежды. Ноги согнулись в коленях, и Лань Чжань упал.       Спотыкаясь, Вэй Ин бросился к нему, сдерживая рыдания. Даже лежа на земле, не ощущая свои духовные силы, но чувствуя, как жизнь утекает вместе с кровью из раны в груди, Лань Чжань продолжал смотреть на Фэн Цзе, искал что-то в его лице и не мог найти. Его губы, уже потерявшие цвет, дрожали. И в уголках золотистых глаз появились слёзы.       — Лань Чжань, — Вэй Ин упал на колени рядом с ним и заплакал. — Это не я, это не я, клянусь.       Но Лань Ванцзи видел его в человеке, нанёсшем ему рану, и Вэй Ин чувствовал его боль. И его смирение. Тонкие пальцы сильнее сжали заколку в руке. Губы шевельнулись, словно Лань Чжань хотел сказать что-то ещё. Но затем ресницы дрогнули и опустились. И слова, невысказанные, так и остались в его сердце.       Я всё равно люблю тебя.       Согнувшись к земле, Вэй Ин разрыдался.