Там, где всегда темно

      Тихий шум был тем, что разбудило Вэй Усяня. Тело приятно побаливало, когда он перекатился набок. Это было хорошее, просто прекрасное ощущение. Он снова был целым. Сладко зевнув, он потёрся лицом о подушку и лениво открыл сначала один глаз, затем другой.       Солнечный свет позднего утра заливал цзинши подобно мёду. Из-за перегородки, отделявшей спальную зону, слышался тот самый негромкий шум — движение посуды по столу, шаги, шелест длинных рукавов.       Мягкая улыбка непроизвольно окрасила лицо Вэй Ина. Шумно он втянул носом воздух и уловил приятный аромат специй.       Он не чувствовал вкуса, не замечал запахов так долго, они померкли для него, но сейчас они вернулись яркими вспышками, и расцветали, подобно красным листьям среди серых гор.       Покачиваясь, Вэй Ин сел и, раскинув руки в стороны, хорошенько потянулся с ещё одним зевком. Рукава задрались, обнажая лобную ленту вокруг одного из запястий. Взгляд Вэй Усяня небрежно скользнул по ней — он так привык к её присутствию, но вдруг замер. Разве он не снял её вчера и положил у кровати, чтобы наутро вернуть Лань Чжаню?       Что-то странное щёлкнуло в голове.       Неужели он мог забыть подобное? Или ночью Ванцзи сам обвязал его ей, а он и не заметил? Но разве возможно пропустить подобное? Может, Лань Чжань повязал её утром, пока Вэй Ин спал?       Задумчиво Вэй Усянь опустил руки и, подняв ту, что была с лентой, уставился на неё. Те же узлы, те же пятна крови. Пальцами он пробежался по вышитым облакам.       Щелчок повторился и осел в груди неприятной тяжестью. Будто кто-то завязал там первый крошечный узелок, почти неуловимый, но зудящий, не позволявший о себе позабыть.       — Лань Чжань? — негромко позвал Вэй Ин, зная, что его муж за ширмой услышит его. Всегда слышал.       И не ошибся — шум сразу же прекратился. А затем прозвучали шаги, шелест одежд, и тот, кто готовил завтрак, вышел.       Тёплые юные глаза смотрели на Вэй Ина с лица Лань Сычжуя. Он робко улыбнулся, заметив, что его учитель не спит.       — Доброе утро, — поздоровался он. Вэй Ин не смог улыбнуться в ответ. Рядом с первым узелком завязался второй.       — Сычжуй? А где Лань Чжань?       У него не было причин нервничать, но всё же он ощущал, как тревога расползается внутри него, запуская свои отравленные щупальца в каждый уголок души.       Улыбка Сычжуя пропала так быстро, что узелки в груди Вэй Усяня начали завязываться один за другим с бешеной скоростью.       — Где он? — повторил Вэй Ин, не позволяя голосу дрожать.       Что, если пока он спал, его мужу стало хуже? Вдруг он снова потерял сознание? Что, если Фэн Цзе сделал с ним что-то ещё, о чём они не знали? Может, пребывание в коме так долго повредило ему сильнее, чем все думали? Вчера, очнувшись, он был в порядке, все целители Облачных Глубин осматривали его несколько часов и ничего не обнаружили. Но вдруг все они ошиблись? Что, если Лань Чжань в опасности, если Вэй Ин снова может его потерять…       — Учитель Вэй, — тон Сычжуя стал подозрительно осторожным и напряжённым.       Что-то было не так.       Вэй Ина почти стошнило той массой узелков, что забила его грудь и горло.       — Что случилось? Ему стало хуже? Где он? Где он, Сычжуй, скажи мне немедленно!       Он отбросил одеяло и попытался спрыгнуть с кровати, когда две руки юноши вдруг остановили его.       — Не вставайте, — попросил Лань Сычжуй. Его взгляд дрожал. Вэй Ин вцепился в него и встряхнул.       — А-Юань! — воскликнул он. — Где мой Лань Чжань?!       Он видел, как сильнее побледнел мальчик, как сглотнул ком в горле, как опустил, а затем поднял тяжёлый печальный взгляд.       Сердце панически вопило.       — Разве вы не помните? — робко спросил юноша. Вэй Ина качнуло. Руки вдруг ослабли, и он уронил их вниз.       — Не помню что? — сипло сорвалось с губ. И, о нет, во взгляде Сычжуя была жалость.       — Ханьгуан-цзюнь умер, — полушёпотом ответил он с нескрываемой грустью.       — Что?       Вэй Ин тупо уставился на него.       Ему послышалось. Не так ли? Это не могло быть правдой.       Это… Всё это неправильно.       — Он мёртв, — повторил Сычжуй. И добавил. — Мне жаль.       Никто не посмел бы шутить о подобном.       Вэй Ин уставился на юношу и затряс головой так сильно, что в висках заболело.       — Нет.       Всё, что он мог сказать.       — Нет. Неправда.       Ещё вчера ночью они были вместе в этой постели. Лань Чжань не мог умереть. Это абсурд! Они засыпали вместе, когда луна заглядывала в их окна, уставшие, довольные, счастливые, крепко прижимаясь друг к другу. И их сердца, живые, бились как одно. Если бы что-то случилось с Лань Чжанем, Вэй Ин бы проснулся. А если нет, если бы это произошло, когда Ванцзи встал в пять и ушёл к брату, ученикам, дяде — куда угодно, его бы всё равно разбудили. Это какая-то несуразная глупость.       — Что ты такое говоришь! — рассердился Вэй Усянь и стукнул кулаком по кровати. Сычжуй вздрогнул. — Перестань! Ложь запрещена в Облачных Глубинах! А если это розыгрыш, то самый ужасный на свете! С таким не шутят, понятно тебе! Лань Чжань жив, и никогда больше не говори, что он!..       Язык не повернулся сказать это слово — мёртв. Сычжуй сжался, его нижняя губа вдруг задрожала, а в глазах заблестели слёзы. Но Вэй Ин был так зол, что даже это не помогло его успокоить.       — Не ожидал от тебя такого, Сычжуй, — продолжил он. — Как можно? После всего, через что мы прошли, чтобы вернуть Ханьгуан-цзюня, ты смеешь заявлять подобное! Где твоё воспитание! Тебе должно быть стыдно! Зачем, а? Зачем ты такое говоришь?       Он не понимал, правда. И от этого злился ещё сильнее.       Сычжуй шумно шмыгнул носом. И первая слеза скользнула по его щеке к подбородку, оставив после себя влажную блестящую дорожку.       — Учи… учитель Вэй, — расстроенным тонким голосом выдохнул он. — Не сердитесь так. Пожалуйста. Но… это правда. Разве вы забыли? Ханьгуан-цзюнь, он… Он погиб в Туманной пустоши семь месяцев назад.       Узелки внутри Вэй Ина подпрыгивали и тряслись, как будто желали пробить его изнутри насквозь. Их стало так много, что он вдруг не мог дышать.       Что?       — Но… — он нахмурился и вцепился рукой в одежду на груди, пытаясь унять странную, растекающуюся боль. — Мы с Цзэу-цзюнем нашли его и вернули домой.       Сычжуй престранно посмотрел на него. А затем тихо покачал головой.       — Нет.       — Что значит «нет»? — снова вспылил Вэй Усянь. Всё запуталось в его голове. — Мы нашли его в пещере Вэнь Юйтин, а потом поймали Фэн Цзе, и вчера Лань Чжань очнулся!       Лицо Лань Сычжуя отражало искреннее недоумение, и ничто не показывало в нём узнавание при этих словах.       — Учитель Вэй, — мягко прошептал он, подошёл ближе и вдруг взял Вэй Ина за руку. — Папа. Я не знаю, о чём вы говорите. Вы помните приём для глав кланов, устроенный Цзэу-цзюнем три дня назад? Вы были там, вы столкнулись с тем мальчиком из клана Цзинь и сломались? У вас случился срыв, и Цзэу-цзюнь вернул вас в цзинши. Ночью у вас началась лихорадка. Мы боялись, что вы не поправитесь больше. Мы все молились, чтобы вы вернулись, чтобы проснулись, чтобы не ушли вслед за Ханьгуан-цзюнем. Учитель Лань… он сказал, что вы не поправитесь, потому что ваша душа этого не хочет. Потому что вы не хотите жить… без него.       Лань Сычжуй всхлипнул и закрыл глаза, позволяя слезам стекать из-под ресниц. Вэй Ин слушал в шоке.       Но… все эти события, о которых говорит юноша, они случились давным-давно. И… всё было немного не так. Да, он сломался на глазах у всех, но у него не было никакой лихорадки! Он просто рыдал в постели несколько дней, пока не явился тот труп и не отвёл их с Лань Сичэнем и Вэнь Нином на гору. Ведь так всё было на самом деле!       Так же?       Пожалуйста.       — Сычжуй, Сычжуй, — голос Вэй Ина дрожал так сильно, что он сам едва понимал, что говорит. Мальчик открыл глаза и посмотрел на него. — Но это было несколько недель назад. Этот приём. А потом мы нашли Лань Чжаня. Человек по имени Фэн Цзе держал его в плену всё это время. Мы спасли его и убили того человека. Ты ведь помнишь это? Помнишь, Сычжуй?       Дыхание замерло, полное надежды. Но Сычжуй лишь покачал головой.       — У вас была лихорадка, — вздохнул он. — Должно быть, вам это приснилось, потому что это всё, чего вы хотели.       Вэй Ин не мог больше слушать эту чушь. Отпихнув Лань Сычжуя, он выпрыгнул из постели, пошатнулся от внезапной слабости, но устоял. Даже не подумав одеться, он выбежал из цзинши лишь в тонкой ночной одежде.       Белый снег обжёг босые ноги. Он выскочил на дорожку, запыхавшись, и принялся вертеть головой. Люди вокруг, в таких же чистых, как мир вокруг, одеждах, смотрели на него.       — Лань Чжань! — закричал он что есть силы.       Несколько потревоженных его громким голосом птиц тяжело взлетели с веток деревьев, и следом за ними вниз осыпался снег.       Кто-то спешил к нему, но это был не тот, кого он звал, и Вэй Усянь бросился бежать. Его дыхание облаками пара застывало впереди него, туманя взгляд. Он скользил, дрожал, но боялся остановиться.       Если он сделает это, если остановится, если поверит…       — Лань Чжань!       Не заметив укрытого снегом камня, он запнулся и полетел вниз, прочертив в сугробах дорожку лицом. Перекатившись на спину, он уставился на серое небо над головой. И вдруг громко, в голос заплакал.       Если ничего из того, что он помнил, не было, лучше бы он не просыпался.       — Вэй Усянь, — ласковый голос Лань Сичэня возник над головой. И сильные руки подхватили Вэй Ина за плечи. — Вставай. Ты болен, ты не можешь лежать на снегу лишь в тонком белье.       Вэй Ин позволил посадить себя, но, когда Сичэнь попытался поставить его на ноги, вцепился в его руку и заглянул в его лицо.       — Цзэу-цзюнь! — выдохнул он. И сердце сдалось в последней надежде. — Скажите. Лань Чжань, он… Он жив?       Взгляд Лань Сичэня треснул и разбился.       Нет. Ответ был «нет».       Вэй Ин наклонился вперёд, и его всё-таки вырвало этими мерзкими узелками. Почему-то они были ярко-красными. Как цветы сливы. Как последний подарок Лань Ванцзи — прекрасная заколка.       — Вэй Усянь! — отчего-то в голосе Цзэу-цзюня вдруг возникла паника. Но Вэй Ин просто продолжал содрогаться всем телом, извергая из себя потоки этих узелков, осколки своего сердца и клочья истерзанной души, пока тьма не накрыла его острой болью.

***

      — Ах!       Вэй Ин вздрогнул и проснулся. Его тело было липким от пота, и его трясло от неприятного холода. В груди, по центру, горела боль. Словно он только что изверг из себя половину своих внутренностей вместе с потоками крови.       — Лань Чжань! — выдохнул он первое, что дрожало на языке, и повернул голову в сторону.       Страх, уже зарождавшийся в сердце, затих. Лань Ванцзи лежал рядом, его грудь размеренно опускалась и поднималась, лицо было расслабленно и спокойно.       — Уф, — самого Вэй Ина всё ещё трясло. Он подполз ближе и опустился головой на грудь мужа.       Вот оно, его сердце. Живое, настоящее, бьётся. Тук-тук. Тук-тук.       — Вэй Ин? — глубокий голос заставил Вэй Усяня оторвать голову и посмотреть в лицо Лань Ванцзи. Он даже не казался сонным, только встревоженным. — Ты в порядке?       — Да, — Вэй Ин натянуто улыбнулся и знал, что не обманул этим Лань Чжаня. — Не беспокойся, Ханьгуан-цзюнь. Спи спокойно. Ты хорошо потрудился несколько часов назад, тебе нужен отдых.       — Я спал семь месяцев, — возразил Ванцзи бесцветно.       — Айя, Лань Чжань, — Вэй Ин легонько стукнул Лань Чжаня по плечу. — Ты знаешь, что не спал. Это был не сон, так что он не считается.       — Если Вэй Ина что-то тревожит, я не смогу уснуть, — ответил Лань Чжань упрямо. Его руки поднялись и мягко легли на поясницу Вэй Усяня. — Что случилось?       Вэй Ин не хотел тревожить своего мужа такими глупостями, как собственные страхи, но лгать не желал ещё больше. Они в браке и должны быть равны. Если он утешает Лань Чжаня после плохих снов, если журит за то, что тот порой пытается скрыть их или иные свои печали, то было бы так лицемерно самому оказаться нечестным.       Глубоко вздохнув, он вновь опустил голову, прижимаясь ухом к груди Лань Чжаня, слушая его сердце. Ванцзи не торопил, позволяя ему собраться с мыслями.       — Мне кое-что снилось, — наконец, прошептал Вэй Ин. Лань Чжань ласково погладил его по бедру.       — О тебе, — ещё тише добавил Вэй Усянь.       — Что именно? — уточнил Ванцзи.       Вэй Ин хотел бы навсегда выкинуть этот сон из головы, такой страшный, такой реальный, словно воспоминание, но он знал себя, знал, что будет думать о нём, что это будет грызть его, пока он всё не расскажет.       — Мне снилось, что я проснулся в цзинши без тебя, — пролепетал он и начал выводить на груди мужа пальцами спиральки и полоски. — Что ничего этого не было. Знаешь, Фэн Цзе, гроба, мертвецов. Тебя. Я искал тебя, но все вокруг, и Сычжуй, и твой брат, говорили, что ты умер. Что мы так и не нашли тебя. И что всё остальное мне почудилось, потому что я заболел. Представляешь?       — Мгм, — промычал Лань Чжань. — Вэй Ин.       — Что?       Вэй Ин приподнял голову и заглянул в лицо Лань Чжаня. Светлые глаза напротив были серьёзными и отчего-то такими невозможно печальными.       — Эй, Лань Чжань, — Вэй Ин сразу же ощутил себя чуточку виноватым. Одну ладонь он положил на лицо мужа и погладил его, — не грусти. Это был просто плохой сон.       Уголки губ Ванцзи дрогнули и опустились вниз.       — Нет, — произнёс он. Вэй Ин в недоумении моргнул.       — Нет? — переспросил он. — Что «нет»? Ты не грустишь?       Лань Чжань втянул носом воздух, и печаль в его глазах стала подобна озёрам поздней осенью — глубокая, тёмная и холодная.       — То был не сон, — вдруг произнёс он ровным голосом.       Что-то тяжёлое упало в грудь Вэй Усяня. Он часто заморгал и поднялся на колени, глядя на своего мужа сверху вниз. Лань Чжань сел вслед за ним, не сводя с него глаз.       — Это — сон, — добавил он отчётливо.       В голове Вэй Ина вдруг стало совершенно пусто. Словно там образовалась пропасть из ничто — место, где всегда темно.       — Что? — только и сумел выдохнуть он.       Лань Чжань на секунду прикрыл глаза, словно искал в себе силы для следующих слов. А, когда открыл их, ответил:       — Ты не нашёл меня. Моё тело сгорело на том холме. Но тебе было так больно, что твой разум придумал всё это, чтобы защитить тебя от принятия правды. Но ты должен это сделать, Вэй Ин. Ты должен проснуться. Ты должен вернуться в мир, где меня больше нет, и смириться с этим.       Вэй Ин всё ещё не до конца осознавал, что происходит, но знал точно, что не собирается никуда, где нет Лань Ванцзи. Он открыл рот, чтобы начать спорить, но Лань Чжань вдруг резко ударил его в грудь. Вэй Ин охнул от неожиданности, упал и…       Проснулся.       В цзинши было светло в той особой атмосфере, как бывает лишь в предрассветный час. Когда солнце ещё не взошло, но воздух уже пронизан отблеском его спрятанных лучей, в каждой своей капле неся крошечную золотую частицу. Особый миг, миг, когда рождается день, когда пробуждается мир и распускается, расцветает жизнь во всём своём волшебстве. Таинство ночи сменяется магией дня.       Тяжело дыша, Вэй Ин прижал руку к груди.       Он проснулся. Он проснулся. Он проснулся. Он…       Сердце кольнуло так сильно, будто кто-то вонзил в него стрелу. Пальцы сжали ткань одежды, царапнули скрытую под ней кожу.       Значит, всё правда. Вэй Ин всё придумал. Лань Чжаня нет.       Он помнил ощущение надежды. Помнил вкус счастья. Помнил поцелуи прошлой ночи. И теперь вернуться в мир, где всё это оказалось лишь сном, было невыносимо. Зачем он не умер?       Взгляд задрожал, затуманился, полный слёз, и они начали стекать вниз, путались в волосах, попадали в уши. И их тишина постепенно сменилась всхлипами, а затем рыданием. Закрыв лицо руками, Вэй Ин позволил себе эту слабость. Зачем теперь быть сильным? Ради чего ему сражаться? Он всё потерял. Снова. Наверное, он проклят.       У него ушло так много времени, чтобы смириться, чтобы принять смерть Лань Чжаня. Но теперь, когда он помнил, что значит вернуть его, он не был уверен, что сможет принять тот факт, что его нет, вновь.       Он должен был захлебнуться теми кровавыми узелками на снегу.       Что-то упало — судя по звуку — ведро. Раздался шум расплескавшейся воды и торопливый топот бегущих ног. А затем Вэй Усяня окружило тепло, сотканное из запаха сандала и пота, запаха любви и человека, которого он любил.       — Вэй Ин, — прошептал Лань Чжань над его головой, приподнимая его и укладывая в свои объятья. — Вэй Ин.       И Вэй Ин не знал, спит ли он снова, или у него бред и галлюцинации, но он вцепился в этого Лань Ванцзи, даже если он был не настоящим, так крепко, как мог, изо всех сил, продолжая плакать. Если это лишь тень, то и он станет тенью. Вот и всё. И больше никак иначе.       Он не знал, сколько времени прошло, когда он, наконец, успокоился. Глаза ещё жгло, а нос был забитым и опухшим, но слёзы прекратились, и дыхание стало спокойнее, хоть и всё ещё звучало немного рвано. Лань Чжань не отпускал его ни на миг. Обнимал всем телом, закрывал собой, как щитом, от всего зла и бед всех миров.       Вытерев лицо рукавом, Вэй Ин слабо шевельнулся. Лань Ванцзи лишь крепче обвил его руками, не выпуская. Вэй Усянь мог бы остаться так навсегда, но ему нужно было понять.       — Лань Чжань, — прошептал он тихо-тихо. Лань Чжань услышал. Он чуть ослабил хватку, позволяя Вэй Ину высунуть голову из своего убежища.       Теперь их лица были так близко, что Вэй Ин мог заметить каждую крапинку в глазах Ванцзи, каждый оттенок и перелив, каждый потайной огонёк и далёкую искорку. Это было так красиво, что восход солнца, что его закат и горящие ночью звёзды меркли в сравнении с этим взглядом.       — Я рядом, — просто сказал он в ответ. Так уверенно, так спокойно. Непоколебимо. И в его руках было самое безопасное место. Он словно каменная стена защищал Вэй Ина, надёжный, вечный, несгибаемый. И в то же время такой нежный, тёплый, родной.       Если ответ будет «нет», сердце Вэй Усяня разорвётся.       — Ты настоящий? — спросил он с тихой надеждой. Глаза Ванцзи приоткрылись чуть шире, а затем взгляд вдруг стал таким ласковым, таким горячим, как расплавленное золото солнечных лучей.       — Да, — подтвердил он.       — Правда? — Вэй Ин хотел, но не решался поверить. Всё здесь выглядело, как на самом деле, но и тот Лань Чжань, который обнимал его ночью мгновенье назад, тот, кто сказал, что мёртв, был словно настоящий. И тот Сычжуй, что говорил о лихорадке, и Цзэу-цзюнь, и узелки.       Лань Чжань пододвинул своё лицо ещё ближе, и его дыхание согревало лицо Вэй Усяня.       — Почему Вэй Ин спрашивает?       Вэй Ин сдержал порыв прижаться к этим губам. Он должен сначала узнать.       — Мне снился сон, — выдохнул он. — Сон, в котором мы не нашли тебя, и ты был мёртв, а всё это — гроб, Фэн Цзе, место, где темно — было моим бредом во время лихорадки. А потом я проснулся. И ты был в постели, я рассказал тебе о своём кошмаре, но ты сказал, что то была правда, а сон — это мы с тобой. И теперь я снова проснулся, и больше не понимаю, снится мне это по-прежнему, или нет. Что из всего этого правда? Я так устал, Лань Чжань.       — Мгм, — согласился Ванцзи. — Брат сказал, ты не спал много дней. Твой разум измучен.       — Нет, Лань Чжань! — Вэй Ин вскликнул. — Ответь мне! Я должен понять.       Лань Чжань взглянул на него, его глаза вдруг ярко сверкнули и прищурились. Не успел Вэй Ин опомниться, как его муж наклонился к нему, резко отодвинул в сторону ворот ночной рубашки и укусил в плечо.       — Ай! — закричал Вэй Ин, ощутив жгучую боль. — Ты чего?! Совсем, как собака!       Лань Чжань поднял голову и посмотрел на него. Вэй Ин потёр плечо — на нём остался отчётливый след зубов и даже выступили капельки крови.       — Больно? — спросил Ванцзи таким тоном, будто не совершил ничего странного.       — Конечно, больно, — надулся Вэй Усянь. — Что на тебя нашло? Мы, вообще-то, разговаривали!       — Раз больно, значит, это не сон, — заявил Лань Чжань как ни в чём не бывало. А затем вновь опустил голову и поцеловал плечо Вэй Усяня в место укуса.       Сердце Вэй Ина вдруг сделалось ужасно лёгким, и он рассмеялся. Не сон. Всё правда. Его Лань Чжань вернулся, и они были вместе.       Отпихнув в сторону одеяло, Вэй Ин накинулся на мужа, обвивая его всем телом, и повалил на кровать.       На губах Лань Ванцзи вспыхнула яркой, крошечной искоркой та самая, редкая, особенная, но оттого ещё более ослепительная улыбка.       Они оба выбрались из своей тьмы.       — Люблю тебя! — выпалил Вэй Ин горячо. И, не дожидаясь ответа — он и так знал его, наклонился за своим утренним поцелуем. И, может, чем-то большим тоже.       Уже намного позже, насладившись друг другом и искупавшись в тёплой воде, они сели завтракать. И тогда Вэй Ин нашёл лобную ленту на том месте, где оставил её вчера — столике у постели, рядом с потушенной свечой, осторожно взял и, подойдя к уже сидевшему за столом Ванцзи, опустился рядом с ним на колени.       Лань Чжань смотрел на него с такой любовью, что она заполняла воздух и весь мир. И, как и обещал, Вэй Ин сохранил его ленту, сберёг её, пронеся через всю боль, что была. Его муж чуть наклонил голову, и осторожно, ласково, Вэй Ин прислонил ткань к его лбу, обхватил его волосы и завязал сзади идеальным, крепким узлом. Белая лента дополнила чёрные волосы, как звёзды тёмную ночь. Запястье Вэй Усяня казалось странно пустым без неё, но он был счастлив видеть её там, где она и должна быть всегда — на лбу Лань Чжаня.