Скрытые причины

«– Такова судьба, … . Будем страдать. Страданиями душа совершенствуется. Папенька говорит, что одни радости вкушать недостойно... – Да пропади он пропадом, Ваш папенька с советами своими!» (к/ф. «Формула любви») Дейдара крепко прижимал к себе Ино, обхватив для надежности двумя руками, будто боялся, что она ненароком свалится вниз. Он рассмеялся в лицо напарнику, услышав, что любовь Ино – лишь умелая манипуляция Сасори ее сознанием. Но в глубине души Цукури всерьез опасался, что слова Сасори могут оказаться правдой. К его утешению, девушка вела себя как обычно, только отстранилась и озадаченно спросила: – Дей, что с тобой? – Ничего, мм, – беспечно пожал он плечами и снова привлек ее к себе. Ино, улыбаясь, потерлась щекой о щеку парня и покосилась на Сакуру. Харуно сидела «в хвосте» птицы, нахохлившись, как мокрый воробей, и таращилась прямо перед собой отсутствующим взглядом. Ино обеспокоенно поерзала: было неприятно видеть ее такой угрюмой и замкнутой. Когда они вышли из заброшенного дома, Яманака откровенно удивилась, не увидев Сасори рядом с Сакурой. Харуно стояла у крыльца в гордом одиночестве и полной боевой готовности. Блондинка посетовала про себя на офигенную занятость Акасуна, помешавшую ему проводить любимую девушку хотя бы до границ деревни. Или он двинул кони во время вчерашнего эксперимента? Печально-кислый вид Сакуры только подтверждал ее догадку. Ино непроизвольно попятилась назад, ее так и подмывало вернуться и заглянуть в ту комнату, где она вчера оставила Сакуру в компании отступника, очень уж хотелось посмотреть на его изуродованный провальным опытом труп. И вообще можно ли считать трупом тело, которое по сути уже неживое? Решив, что она чересчур сильно озаботилась фактом отсутствия Сасори, нафантазировав целую страшную историю его очередной скоропостижной гибели, Ино таки обратилась с вопросом к молчаливой подруге: – Где Сасори? – Ушел, – раздраженно ответила Сакура и вдруг быстро и довольно бодро пошла к покосившейся калитке, мечтая убежать и от лишних вопросов, и от настигшей ее реалии жизни. Она не хотела и не могла смотреть на Ино – единственную причину, по которой Сасори проводил с ней своё время. А эта наивная дуреха не имела даже отдаленного представления о том, какой ценностью являлась для обоих отступников! И дела ей никакого не было до Сасори, только праздный интерес. – Не беги так, – Ино еле поспевала за Сакурой, изумляясь ее прыти, – стой, Дей подвезет нас. Она сидела на птице, как ледяная скульптура, и только одну фразу беспрестанно прокручивала в голове, как заевшую пластинку. «Быть может всё, что тебя сейчас окружает – только иллюзия. И ты по-прежнему стоишь в той же пещере». Ее жизнь действительно напоминала мираж, словно происходящее с ней – только сон, и стоит ей очнуться и всё исчезнет, встанет на свои места, и жизнь наладится. Не будет ни Сасори, ни его обмана, ни ее мучений. Год бесплодных иллюзий. Дейдара время от времени выжидающе поглядывал на Сакуру. Она раздражала его до тихого бешенства своей тихой задумчивостью. Она – бомба замедленного действия, а Дей знал, что надо делать с бомбами. Рвануть бы сейчас эту пеструю и любоваться, как кровавый дождь из ее останков застилает желтые поля осенней травы. И сразу все его проблемы будут решены. Почти все. А если вместе с ней разорвать в клочья еще и Учиха – жизнь засияет похлеще взрыва на фабрике фейерверков. Не долетая до окрестных лесов Конохи, птица снизилась на достаточную высоту, чтобы с нее можно было спрыгнуть вниз, но приземляться не стала. Сакура продолжала сидеть неподвижно, не замечая, что они парят на одном месте. – Сакура, – окликнула ее Ино и хотела подойти, но Дейдара не отпустил ее, как будто одно только приближение к Харуно могло открыть их общую тайну. – Мы прилетели. Сакура отняла взгляд от белоснежной спины птицы и заозиралась, очнувшись от глубокой, почти сонливой отрешенности. Вид у нее был такой, словно она не понимала: почему ее пытаются выпихнуть с птицы посреди леса. – Извини, что не к порогу, м. Она проигнорировала издевку Дейдары и, молча спрыгнув на землю, пошла в сторону деревни, двигаясь как в тумане. – А ты? – вспомнив, она обернулась на Ино, которая и не думала выбираться из объятий Дея. – Мне же на миссию надо, – с толикой сожаления ответила та и пожала плечами, извиняясь. – А-а-а, – протянула Харуно и добавила, хищно глянув на подрывника, – не задерживайся. Наверно, как хорошая подруга она обязана была беспокоиться за Ино. Но мысли ее занимал только один человек. Шагая к деревне, она запустила руку в рюкзак и, нащупав там плотную черную ткань, сжала ее и прикрыла глаза, стряхивая с ресниц слезы. *** – Харуно-сан, следуйте за нами. – Куда? – сердце ушло в пятки, дыхание сперло, а щеки запылали от адреналина. «Всё знают!» Утро следующего дня явно не задалось. Всю ночь она металась в полусне-полубреду, постоянно просыпалась, плакала, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете, потом снова проваливалась в сон, и опять просыпалась с опухшими глазами и больной головою. Во сне она была с ним, а наяву приходило осознание, что больше никогда… На этом «больше никогда» она снова плакала и засыпала под звуки собственных всхлипов. И когда наступило это дурацкое утро, которое Сакура возненавидела с первых лучей – и почему за ночь на мир не рухнул метеорит, убив всех разом? – за ней пришли двое. – Идемте, – без объяснений повторил приказ мужчина в маске не то енота, не то соболя. Она послушно пошла в сопровождении конвоиров, гадая, как они узнали, и тут же отвечая на свой вопрос: всё тайное рано или поздно становится явным. Сакура была уверена, что ее ведут на «перекрестный расстрел» к Цунаде. «Подозреваемая Харуно, вступали ли вы в интимную связь с обвиняемым Акасуна?!» – голос Хокаге в ее воображении был яростен до дрожи. «Да, вступала! И мне это, черт возьми, понравилось!» Эх, за такое ее точно колесуют, и тогда она выложит им всё и даже приврет для пущей убедительности. «Но почему они должны вести меня именно на допрос, потому что что-то узнали?» – усомнилась девушка в своих дурных предчувствиях. В конце концов, не пойман – не вор, не кончил – не изменил, не доказали – не обвинили. А бережно припрятанный за дальними ящиками аккуратно сложенный черный плащ с красными облаками – это не улика, его надо сначала найти. Взбодрившись такими мыслями, Сакура уверенно шла за конвоирами. Но стоило ей увидеть, куда ее ведут двое АНБУ, и она поняла: шестое чувство ее не подвело. Штаб «Корня» встретил ее сумрачными стенами и звериными мордами на масках. Они вошли в широкий коридор как раз в тот момент, когда туда же по боковому проходу сворачивала еще одна группа. «Ино!» – сердце захолонуло. Яманака не выглядела растерянной или подавленной, напротив она приободряюще подмигнула Сакуре, выстраиваясь в шеренгу за спинами шиноби. Судя по ее внешнему виду, ей даже не дали побывать дома после миссии, вероятно взяв под стражу сразу у ворот деревни. До зловещей двери кабинета Данзо оставалось рукой подать, Сакура крепко сжимала холодные пальцы в кулаки, Ино беспечно расправляла спутавшиеся волосы. Конвоиры, бесшумно шагавшие впереди, остановились. Ино вытянула шею, выглядывая из-за их широких спин. Отделившийся от темной стены парень преградил идущим дорогу. – Можете быть свободны, – обратился он к группе сопровождения. Его голос звучал глухо из-под маски, но Ино узнала бы его из миллиона, как и черные, аккуратно приглаженные волосы. – У нас приказ, – отчеканил все тот же недособоль-недоенот, видимо, старший в группе, – доставить их Данзо-сама. – У меня тоже приказ. Молчаливое противостояние длилось недолго. Конвоиры расступились в стороны, позволяя девушкам пройти «под опеку» другого охранника. Парень развернулся и пошел вперед, упорно делая вид, что не замечает ни брошенных ему вслед слов благодарности, ни перешептываний за спиной. – Ты уже вернулась, – в голосе Сакуры слышалось и отчаяние: неспроста их вместе ведут под охраной к Данзо, и облегчение: с Ино всё в порядке. Надолго ли? Она мысленно поблагодарила Сасори за то, что он снял с Ино печать. Если верить Дейдаре. – Держи, – одними губами произнесла Ино и, загадочно улыбаясь, сунула Сакуре в руку свиток. Почему-то первой сумасшедшей и радостной мыслью было: это письмо от Сасори. Она спрятала свиток запазуху и расправила кофту. – Что происходит? – шепнула Сакура. – Нас ведут на допрос, – просто ответила Ино и, поджав губы, посмотрела в спину идущего впереди парня. – Но…? – Тшш, – шикнул на них конвоир. Сакура обеспокоенно коснулась ладонью драгоценного свитка и прижала его к себе. «Никому не отдам, всем горло перегрызу!» Ее охватывала паника. За дверями кабинета их не ждало ничего радужного. А если ее обыщут и найдут письмо? Она покосилась на подругу. Неужели Ино специально отдала ей его, чтобы не подставляться самой? Сакура нахмурилась так сильно, что заболела кожа на лбу. А сколько раз она использовала Ино? Настало время пожинать плоды? Яманака нет смысла засовывать голову в гильотину ради такой подруги, как она. «Поступай с другими так же, как они поступают с тобой», – Харуно поспешно отдернула руку, входя в кабинет. Данзо встретил их высокомерным молчанием и цепким, неприятным взглядом, пробирающим насквозь. – Надеюсь, мне нет нужды объяснять вам, – начал он без приветствий и любезностей, – что шиноби не имеют права покидать деревню без прямого на то приказа? Он вопросительно уставился на девушек. «Старый одноглазый коршун», – сморщилась Ино, представив, как он снимает одежду со своего обрюзгшего, морщинистого, с обвисшей кожей тельца. Тянет к ней свои крючковатые руки и сухие, потрескавшиеся, как кожура печеного яблока губы. Даже сейчас она не могла бросить своё излюбленное занятие – рассматривать всех представителей противоположного пола с позиции сексуальной привлекательности, не зависимо от времени, места и ситуации, как бы противно это не было. Возможно, именно эта нездоровая фишка и подвела ее в истории с Дейдарой – кандидатура подрывника прошла все суровые критерии ее тщательнейшего отбора, за что теперь Ино регулярно попадала под раздачу. – Мы отлично это помним, – ответила за двоих Сакура. Звериный взгляд тут же переметнулся на нее. Девушка сдержалась, чтобы не поежиться и не выказать страха. – Где и по чьему приказу вы отсутствовали в деревне почти двое суток? – На миссии, по приказу Цунаде-сама, – выдала Ино, глядя в пространство перед собой, точно солдат на плацу. Ее усталость как рукой сняло. – Может, расскажете на какой? – Данзо поднялся с кресла, опираясь на клюку, и приблизился к девушке, заглядывая той в лицо. Сакура подумала, что сейчас Яманака громко и нагло гаркнет прямо в рожу старикану: «Никак нет!», но донесшийся из-за двери шум оборвал допрос также внезапно, как и открытая с полпинка дверь, чуть не слетевшая с петель. – Кто позволил вам допрашивать моих подчиненных? – рассерженная Цунаде, мегерой вломившаяся в кабинет, выглядела гораздо страшнее Данзо. – Мы просто беседуем, – его жесткий взгляд переключился на Хокаге, не производя на нее ровным счетом никакого эффекта. – Тогда потрудитесь в следующий раз вести беседы с моими людьми в моем кабинете, – давила авторитетом Цунаде, готовая в случае возражения стереть оппонента в порошок. – Я руководствуюсь интересами деревни, – завел старую шарманку Данзо. «Такую же дряхлую, как и он сам», – отметила Ино. – Поэтому в случае необходимости могу без чьего-либо позволения спросить c любого из шиноби по всей форме. Цунаде шумно выдохнула. Правда была на стороне старого сморчка. – И что же вас так заинтересовало в этих двух куноичи? – резко бросила она. – Причины их отсутствия в деревне. – Они были на миссии, – оборвала собеседника Хокаге. – Мы это уже выяснили. Но где доказательства? – мужчина выжидающе смотрел на Цунаде. – Вам нужен отчет? – в возмущенном удивлении вскинула брови женщина. – Вы его не получите! Во всяком случае, до того, как я его просмотрю. Она повернулась к стоящим по струнке девушкам. – Мы выполняли секретную миссию, – отчеканила Ино. – Отчета пока нет, но есть вот это, – она протянула Хокаге изрядно потрепанные, чуть подпаленные с одного края пергаменты. От них еще исходил запах жженой бумаги. Цунаде развернула документы и удовлетворенно хмыкнула, оставшись довольной проделанной работой. Сакура тоже смотрела на них, думая, что Ино не успела бы за столь короткое время выполнить задание, на которое ей давались двое суток. Без Дея тут не обошлось. – Сакура? – А? – голос Хокаге вывел ее из задумчивости. Только теперь она заметила, что все трое уставились на нее. – Что у тебя? Она посмотрела на Ино и стиснула свиток. Без печати Сасори Яманака чиста как стеклышко. А у нее запазухой ничто иное, как чистосердечное признание в предательстве и сговоре с врагом, подписанное одним из легендарных преступников. Ее взгляд скакал с Данзо на Цунаде и снова на Ино. «Не дам! Руки прочь! – пальцы сильнее сжимали свиток. – Кто сунется – получит в глаз». Данзо нахмурился, видя ее замешательство, Хокаге подбадривающе тянула к ней раскрытую ладонь. «Отдай. – Она думала, что ей почудилось, но зов повторился: – Отдай», – отдаленный и глухой голос Ино звучал у нее в голове, хотя рот девушки был закрыт. Как она это делает? И как она вообще может требовать отдать письмо Сасори?! Сакура во все глаза смотрела на Ино, а та вперила в нее пристальный взгляд. «Отдай». – Это не был ни приказ, ни внушение, голос настойчиво просил. Сакура медленно вытянула свиток и словно в замедленной съемке немого кино наблюдала, как Цунаде берет его, разворачивает и читает. Ей же хотелось только одного: чтобы все провалились пропадом и отдали ей письмо, которое ей самой так не терпелось прочесть. – Вот вам и доказательство, – Хокаге ловко махнула свитками перед носом Данзо. – Надеюсь, вопрос исчерпан? Шимура сердито засопел и жестом велел девушкам покинуть штаб. *** – Я смотрю, ты успела подготовиться к встрече с Данзо, – заметила Сакура, идя рядом с Ино по улице. Вместо благодарности за помощь, она испытывала раздражение на Ино за развенчание ее собственных иллюзий, ощущала жгучую досаду, готовая разреветься: это не было письмом от Сасори? Почему она продолжает вести себя глупо, надеясь, что Акасуна станет извиняться за обман? – Сай предупредил меня. Сакура вздохнула. – Сай хороший, – в ее словах читался иной смысл, который она пыталась завуалировано донести до Ино: «Дейдара плохой». – Да, хороший, – без энтузиазма согласилась блондинка, праздно глядя по сторонам. – А Чоуджи добрый, а Шикамару умный. У каждого свои достоинства. – Думаешь, Сай предупредил Цунаде? – перевела разговор Сакура, плюнув на попытку вразумить подругу. – Не знаю, – Ино пожала плечами. – Кто угодно мог это сделать. Нас вели через деревню под конвоем, как преступниц – это все отлично видели. Да, Данзо не скрывался. Показательный арест. – Думаю, поэтому он и приказал привести нас сразу обеих, чтобы успеть побеседовать без участия Хокаге. Иначе сидели бы мы с тобой сейчас каждая в своей темной комнате, и вовсе не Данзо задавал бы нам вопросы. – Он копает под Цунаде. А мы, как ее подопечные, подставляем и ее, и себя. – Мы ничего не делаем! – рьяно возразила Ино. – Ну да, просто спим с преступниками. – Пфф. У Данзо на нас ничего нет. Мы по-прежнему выполняем миссии, хоть и провалили уже кучу. Значит, нам доверяют, а наш дряхлый коршун просто придирается. – Угу, было бы чем гордиться. – Самоуверенность Яманака просто подкупала. – Что это был за свиток, который ты отдала мне? Где ты его взяла? – Да так, – отмахнулась собеседница и, немного помолчав, нехотя, лениво протянула: – Дейдара дал. – Так просто дал? Надеяться, что Дейдара отдал Ино письмо от Сасори, которое предназначалось Сакуре – было нависшим идиотизмом. И, тем не менее, идиотизм давал о себе знать. – Да. – А где он его взял? «Скажи, что это от Сасори», – взмолилась она. Но будь это посланием Акасуна – ее бы уже давно замели. Но так хотелось верить в невозможное. – Какая разница где, м?! – Ино сердито закатила глаза. – Ты была с ним на миссии? – Ответа не последовало. – Ты бы не успела выполнить задание, вернуться вовремя в Коноху. Да еще и разжиться по дороге запасным трофеем. – Заметь, трофеем, который спас твою шкуру, – Яманака подняла вверх палец с таким видом, точно то был указующий перст судьбы. – Пусть так! Но это же миссии нашей деревни! Секретные задания, а ты таскаешь на них Акацук! – Бла-бла-бла, – передразнила ее Ино и пошлепала большим пальцем по остальным, – я слышала это миллион пятьсот раз. Сейчас ты снова начнешь зудить, что я предатель и сливаю всю инфу Дейдаре, шляясь с ним по миссиям. «Инфу ты и так сливаешь. Сливала. Без всяких миссий!» Сакура энергично кивнула. – Он не читал эти свитки. Он просто помог мне их добыть и всё, – она развела руками, мол, Дей остался ни с чем. – И вообще, какая разница, как я это сделала. Главное я их добыла, м. Сакура в ужасе смотрела на нее. – Падшая ты женщина. Ино только рассмеялась, приняв ее слова за шутку. Боже, и как она раньше не замечала, насколько Яманака стала походить на Дейдару в рассуждениях и манерах. Отсутствие любых принципов и правил для достижения целей – как они обе стали походить на их любимых нукенинов. А так ли уж Акацки отличаются от шиноби Листа, не брезгующих ничем ради деревни? Когда-то Сасори говорил ей об этом, но она предпочла не услышать его. Ей понадобился год, чтобы на собственной шкуре убедиться в правоте его слов. Сакура оглянулась через плечо на оставленный позади, уже пропавший из вида штаб «Корня». Данзо бы понял – уверенность в этом не покидала ее. Она читала это в его жестоких глазах, говоривших: пока сотворенное вами идет на благо деревни – берите в попутчики хоть самого дьявола. Ино ошибалась – их не трогают не потому, что Данзо чего-то не знает. Просто пока его всё устраивает. Данзо всё держит под контролем, возможно, знает с точность до секунды чем и с кем они занимаются. Они не настолько умны и проворны, чтобы водить за нос всю верхушку Конохи. Пока она рассуждала о дальновидности Данзо, Ино успела уйти далеко вперед. – Свинка, надо поговорить, – Сакура помчалась следом. – Я устала, – проныла Яманака, безвольно болтая руками, – и хочу спать. Последние сутки выдались на редкость динамичными. Если бы не помощь Дейдары – она бы еле ноги волочила. – Мне нужно кое-что тебе рассказать. Тревога и озабоченность в голосе Сакуры не остановили Ино от попытки отвязаться от подруги. – Не сейчас, Лобастая, сейчас мой мозг не способен воспринимать и переваривать информацию. Я реально устала. Но Сакура ухватила ее за руку и заглянула в скуксившееся лицо: – Давай какое-то время не будем видеться с Сасори и Дейдарой, – с настойчивой мольбой прошептала она, надеясь, что хотя бы к этой просьбе Ино прислушается. – С чего вдруг? – строптиво фыркнула блондинка, живо представив, чего она лишится, перестав встречаться с Деем. – Вот ты эгоистка чертова! – не на шутку разозлилась Сакура, угадывая крамольные мысли подруги, – только о потрахушках и думаешь! А ты подумай о нас и о Цунаде! Пусть сначала всё уляжется с Данзо, хорошо? «Тебе ли бухтеть! – мысленно добавила она, – я с Сасори вообще больше никогда не увижусь!» И чуть было не разревелась. Ино хотела громко и бурно возмутиться, что думает не только о потрахушках, а Лобастая так и вовсе окончательно оборзела, но на споры у нее попросту не было сил. А вдруг увлажнившиеся глаза Сакуры сбили ее с толку. – Нуу, ладно, – не слишком убедительно протянула она, удивленно глядя на подругу, так близко принимавшую к сердцу выпады Данзо. – Теперь я могу идти? – поинтересовалась она, указывая пальцем в сторону своего дома. Сакура кивнула и отпустила ее руку, провожая Ино с тяжелым сердцем. *** – Ты притащил их сюда под конвоем как последних арестантов! Как будто они сами не могли бы прийти по твоему приказу. – Могли бы и не прийти, – резанул Данзо, – потому что им есть куда уходить. – Их взгляды перехлестнулись. – Нам не следует упускать их из вида. Мы уже потеряли из-за них треххвостого. – Это не доказано, – возразила Цунаде. Данзо скривился: тема хвостатых была довольно болезненной для всех. – Не мне тебе напоминать: второй Орочимару Листа – вовсе не бестолково сбежавший с деревни Саске. При упоминании змеиного саннина Цунаде поджала губы. Ее ученица весьма умело подхватила идеи Орочимару и, преобразив, воплощала в жизнь. Тоже самое делала и сама Цунаде, не побрезговав обратиться к нему, когда разрабатывала техники, чтобы спасать своих товарищей на полях сражений. Чего не сделаешь ради любимых? И всё, что делали Ино и Сакура, всё, что происходило в деревне – делалось либо с молчаливого согласия старейшин, либо с их подачи. Цунаде беспокоилась за девушек, но еще не знала, как остановить надвигающуюся трагедию и видела только два исхода: отпустить их, как Орочимару или Итачи, или уничтожить, о чем она думала с неподдельным ужасом. Впрочем, как показывала жизнь, приказ на уничтожение ни разу не был исполнен ни с одним из отступников Листа. – Коноха слишком мягка к своим детям, – упрекнул нерешительность Хокаге Данзо, без труда прочитав ее мысли. – Да, вероятно, – кивнула она. – Каждый из них еще может сослужить свою службу. Пока же девушки плыли по течению собственных страстей и амбиций Листа. За ними зорко наблюдали, но не вмешивались. *** Вернувшись домой, Сакура плотно закрыла дверь в свою комнату, занавесила окно и, выдвинув ящики, нащупала у задней стенки шкафа тугой сверток. Вытащив и развернув его, она вцепилась в плащ и прижала к лицу. Ей хотелось рвать его на части, кромсать и раздирать на нитки, но она вгрызлась в него зубами, заглушая стоны, отчаянно рвущиеся из горла. Так больно ей еще никогда не было, что казалось, такую боль невозможно выдержать, с ней невозможно справиться, ее невозможно пережить. Ткань промокла от слез, пропиталась слюной, а Сакура стояла посреди комнаты и терзала и себя, и плащ Сасори. Наконец ей удалось совладать с приступом, она обессилено опустила руки, роняя плащ под ноги, чувствуя себя опустошенной и опьяневшей от выплеснутого горя, и прошептала: – Больше никогда. Больше никогда не видеть его, чтобы успокоиться. – Как же наверно тебе сейчас хорошо – расчетливой, бесчувственной скотине! – она оттолкнула ногой балахон, который так приятно грел ступни, – ни любви, ни ненависти, – и обвела взглядом комнату, бестолково рассматривая окружавшие ее предметы. Вот она – ее жизнь, ее самое родное и любимое место, где она переживала свои мелкие трагедии, когда-то казавшиеся концом жизни, хранила самые сокровенные тайны, и откуда ей всё чаще хотелось бежать без оглядки в неизвестность, туда, где ее мог ждать Сасори. Она обошла комнату, прикасаясь к вещам. Она действительно думала, что он ждет ее; она рвалась к нему, ища ответ на свои чувства. Как же легко обмануться любя. Сакура бережно подняла с пола плащ, оттряхнула, прижала к лицу, вдохнув его запах, аккуратно сложила, старательно, почти любовно, и убрала на прежнее место. Теперь это еще одна ее тайна. *** Ночь прошла в кошмарном болезненном угаре. Сасори сидел у стены в окружении кукол – своих верных спутников. Глупо было забывать, что только они – его идеальные собеседники, не выносящие мозг, не ломающие планы, не портящие настроение. И не только настроение. Сасори еще сумел удивляться тому, что общаясь с людьми, умеет удивляться. Правда, этой ночью ему было не до удивлений. Туба, с колотящимся как барахлящий мотор сердцем, каждым своим сосудом выжигала на теле крючковатые линии. – Всегда подозревал, что бабы до инфаркта доведут, – он потер ладонью горячую, отозвавшуюся болью грудь. Сакура определенно хотела его убить, пусть не совсем осознано, но помысел такой имелся. Стоило, наверно, что-то сделать, чтобы облегчить мучения. Но эта боль ему даже нравилась – отголосок того, что он живой. Утро Сасори встретил в дурном настроении и с пылающей вокруг тубы кожей. Давно его так не встряхивало. Он и не подозревал, что его сердце столь чувствительно. Дейдара прошел по коридору, насвистывая излюбленный раздражающий мотив. Возле своей комнаты парень налетел на Хидана, обменявшись с ним привычными колкостями. Акасуна прислушивался к очередному обычному дню в организации Акацуки. Что его действительно радовало – это полное отсутствие у членов организации интереса к жизни друг друга, а главное, к самочувствию, потому как сегодня Сасори чувствовал себя погано. Меньше всего ему хотелось кого-нибудь видеть, и чтобы кто-нибудь видел его таким. Он поднялся, включил люминесцентную лампу и, подойдя к увеличительному зеркалу, внимательно осмотрел участок кожи вокруг сердца. – Мдаа, подорожник тут явно не поможет, – протянул он. – Зараза! Самое поразительное в этом было то, что он испытывал боль, хотя не должен был, ведь тело его мертво. Что же Сакура сделала с ним? Все формулы были хорошо известны. Но нельзя было забывать и того, что любая техника, исполненная разными шиноби будет носить индивидуальный отпечаток исполнителя. В формулы и печати, разработанные Орочимару, Сакура внесла и свою лепту. Сасори даже не догадывался, что девчонка проторчала почти две недели в морге, терзая трупы. И в момент применения техники на его многострадальном теле, он, оглушенный болью, не заметил, как менялась чакра медика. К нежно-зеленому свечению лечебной энергии подмешивались голубые стрелы боевой чакры, исходившие из кончиков двух пальцев. Приобретая форму тонких нитей, они скальпелями отсекали мертвую плоть от живой, не позволяя иссушенным клеткам взять вверх над новыми. А уж как и какие остатки нервных волокон ей удалось вытянуть из тубы и пустить их в рост – тут оставалось только гадать. И вот он – неприятный результат эксперимента. После завершения техники не всё его тело вернулось в прежнее состояние, место вокруг сердца осталось живым. И теперь темное пятно неровно расползалось вокруг тубы. Сасори надавил на покрывшие живую кожу струпья, желтовато-белая жижа засочилась под пальцами. – Сасори, да ты гниешь, – сообщил он самому себе. Недоработанные печати Орочимару, дополненные ее дилетантскими домыслами – они не могли сработать. Но он никак не ожидал, что она смешает чакру и будет кромсать и сращивать, и ее вмешательство в безупречную структуру его идеального тела начнет поражать его как вирус, пожирать и разрушать. Живая плоть гнила и отваливалась, грозя оставить после себя зияющую дыру. И что ему делать теперь? Позаимствовать кожаную заплатку у трупов? Залатать себя мертвечинкой? Или досочками заколотить? – Все проблемы из-за баб, – Сасори отвернул зеркало и натянул новый плащ. – Даже отсутствие баб - тоже проблема. Ему нужно было поторопиться, чтобы всё исправить, неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы вернуть телу прежний вид, убрать разрастающееся заражение. А времени на это у него совершенно не было. Вирус прогрессировал слишком быстро, нацелившись на сосуд с сердцем и мумифицированную плоть за пределами пораженного участка. Сасори нужно было взглянуть на те свитки, изучить их поподробнее, понять принцип действия печатей под действием чакры Сакуры. Короче, как это ни прискорбно, но ему нужна Сакура.