Рождённый пилотом

— Скайуокер! Люк послушно сделал шаг вперëд из строя, изображая на лице предельную внимательность и мысленно закатывая глаза. Начиналась его самая «любимая» часть утреннего развода — татуинца чихвостили за личный состав. Командиры всегда получают за все косяки своих подчинëнных, и если в прошлом году это было не так ощутимо, то на втором курсе Люк уже нахлебался сполна. Ругань командира Тароса была обидной, неприятной и даже опасной — в плохом настроении он и выговор мог влепить. В такие моменты даже не верилось, что Скайуокер, в общем-то, с командиром ладит, и ладит неплохо. Пока по плацу лилась ругань, Люк думал о главном виновнике и источнике всех его бед — о Тхин’Тхане, мать его, хорошем друге и отвратительном подчинëнном, не способным привести себя в надлежащий вид. В первые несколько раз Люк проявил лояльность, ограничившись дружеским напоминанием — затем Тхан расслабился настолько, что после очередной Люковой взбучки решил об этом пошутить. Что же — комвзвода Скайуокер ответил тем, что засунул тви’лека в самые ненавистные им наряды, распределив их в наиболее неприятной последовательности, и в принципе перестал давать ему списывать. Друг рыдал у его дверей кровавыми слезами, клятвенно обещая, что такого больше не повторится, но татуинец был непреклонен — он готов и дальше дружить с Тханом, но санкции останутся до тех пор, пока он получает на утреннем построении. А если Люк таки получит выговор с занесением в личное дело, то лучше тви’леку перевестись в другую группу — в этой ему жизни уже не будет. Тхан впечатлился, а наряды убедили его в серьëзности чужих намерений. Тви’лек превзошëл самого себя, и целую неделю Люку не приходилось краснеть в строю, но у парня действительно была суперспособность выглядеть неряшливо. Сейчас тви’лек чуть не плакал, и с каждым новым словом командира Тароса его отчаяние становилось всë ощутимее. Наконец, их «воспитатель» выдохся, и Люк опять отделался лёгким испугом и ущемлëнной гордостью. — Ладно, возвращайся в строй. И удачного полëта! Можешь не ходить на физподготовку, я скажу, что отпустил — лучше проверь, чтобы вещи были собраны. Развод окончен! Благодарный Скайуокер вернулся в строй, предвкушая сборы и очередную поездку. Первую сессию на втором году обучения он опять закрывал досрочно, и виной тому были его успехи в пилотировании и парад на День Империи. На втором курсе общие предметы отошли на второй план, и у курсантов появилось больше практики, в том числе и технической — будущих пилотов учили поверхностно и точечно, чтобы в случае ЧП они могли удержать звездолëт «в мире живых» до ближайшей ремонтной станции. Этот предмет был одним из самых любимых у Скайуокера, преподаватель видел его талант и энтузиазм, и он получал доступ к более сложной аппаратуре, справляясь с основным заданием за первые пятнадцать минут. Также у них наконец-то появилась нормальная возможность заниматься на симуляторах. Лëтная Академия гарантировала, что еë выпускники могли пилотировать что угодно, вплоть до древних вëдер с болтами, так что их гоняли до седьмого пота. От старших Люк знал, что экзамен будет также проходить в симуляции — преподаватель сымитирует кабину, а студент должен будет рассказать, что это за звездолëт, какая модель и чем она отличается от других кораблей своего класса. И, конечно же, их понемногу начинали учить полëтам — и здесь Скайуокер мог показать и доказать, что его не зря зачислили в Академию. Даже в симуляторе Люк поразительно чувствовал свой корабль, грамотно сочетал риск с осторожностью и находил нестандартные решения для заданных ситуаций. Но объяснить ход своих мыслей или подсказать друзьям, что делать, парень был не в состоянии — здесь он, совсем как Ранх, мог сказать только «я так чувствую». И достижения Люка в сфере пилотирования были достаточно выдающимися, чтобы их оценили по достоинству, вписав парня в список тех, кто полетит на парад. То, что в парадах участвуют курсанты, секретом ни для кого не было — у регулярных войск было много других дел, и отвлекать их постоянными репетициями, а потом выдëргивать их с разных концов галактики ради одного дня никто не собирался. Это правило безусловно действовало для пехоты и наземной техники — звездолëты пилотировались эскадрой, отвечающей за охрану Корусанта. У неë было какое-то пафосное название, но все звали еë «Бархатной», потому что никаких обязанностей, кроме Парада и патрулирования Корусанта, у них не было. «Бархатцев» не очень любили за их бесполезность, но мало кто видел их вживую, ведь туда почти не было распределения. Но, как бы к ним не относились, по распоряжению одного из гранд-адмиралов, между «Бархатной» эскадрой и Лëтными Академиями было соглашение — они предоставляли возможность поучаствовать в параде самым талантливым студентам. На старой технике, конечно же, без сложных фигур и в середине строя, но это всë равно было очень почëтным назначением, полезным для карьеры. Обычно туда отправляли четырёх студентов третьего, полувыпускного курса, но Люку позволили участвовать уже на втором, подарив уникальную возможность слетать на Парад дважды — если он сохранит свою высокую успеваемость, лëтные успехи и хорошие отношения с администрацией, конечно же. Как только прозвучало это предложение, Скайуокер сразу согласился, и вот теперь сбегал с занятий, чтобы ещё раз проверить сумки и подготовиться к вылету. Троих старших, выбранных для Парада, Люк отлично знал — у одного из них он перетаскал все конспекты, с другим вместе ходил к Янгу, а к последнему пару раз подсаживался в столовой. В общем, курсанты легко нашли общий язык и обменялись несколькими шутками, размещаясь в пассажирском крейсере — до Корусанта далеко, нужно придумать, как скоротать время. Люк сразу же направился к спальному отсеку: — Вы как хотите, а я спать. Я и так из-за домашек сплю часа по четыре, а в эту досрочную сессию даже час не всегда набирался. Чувствую себя блевотой сарлака. Старшие рассмеялись, но дразнить Скайуокера не стали — он спокойно переоделся, выбрал себе койку и лëг, мысленно настраиваясь на сон. Видение, пришедшее к нему на Альферидисе, периодически возвращалось. Оно приходило вспышками, врываясь в его сны в середине или под конец, и Люк просыпался в холодном поту, проклиная свою связь с Силой. Ранх посоветовал больше медитировать, и это частично помогало, но проклятая кабина ДИшки всё равно настигала татуинца, словно желая окончательно свести с ума. Спасение нашлось совершенно внезапно — единственным, что могло перебить последний полёт, стали сны о Бене Кеноби. Как только это стало ясно, Люк проявил чудеса управления Силой, в рекордное время научившись «призывать» видения о старом отшельнике, Биггсе, принцессе и дроидах. Теперь на настройку уходило всего несколько секунд — Скайуокер закрыл глаза, резко выдохнул и провалился на Хотт. — Вы уверены, что это сработает, генерал Кеноби? Старик Бен отвлёкся от проекции, которую ему показывал R2D2, и взял в руки предложенный датапад. — Да, командир. Там, где не справятся люди, нам поможет Сила. — Генерал, если бы мы… — Нет, командир. Моё решение остаётся неизменным — у Альянса нет достаточных ресурсов, чтобы мероприятие было успешным, а жертвовать нашей единственной возможностью ради призрачной надежды я не позволю. Люк, который уже долгое время наблюдал за Кеноби, сразу понял, что к чему. Если принять его сны за правду, то сейчас Альянс бросил все силы на борьбу с невероятным проектом гранд-моффа Таркина — Звездой Смерти, огромной станцией, способной уничтожать планеты. Именно с неё в своё время была спасена принцесса — потом к Альянсу попала информация, что Таркин собирался взорвать Альдераан, и, если бы старик Бен задержался на Татуине чуть дольше, всё закончилось бы гораздо плачевнее. Благодаря тому, что девушка ускользнула, гранд-мофф попал в немилость к Императору и не смог осуществить задуманное — теперь же все республиканцы галактики не позволяли ему испытать своё невероятное оружие. При этом у повстанцев была информация, с помощью которой станцию можно было уничтожить, однако план её использования был слишком ненадёжным, поэтому старик Бен делал ставку на диверсии. Они отлавливали сотрудников станции, и Кеноби неведомым образом заставлял их делать то, что требуется, а один даже совершил самоубийство, взорвав энергетические узлы внутри станции, они травили провизию и взламывали маяки, чтобы через них запустить вирус в навигационную систему. Как и любая огромная машина, Звезда Смерти была невероятно мощной, но в то же время хрупкой и переусложнённой — уничтожение малейшей детали нарушало работу всего аппарата. Конечно же, она была всего лишь прототипом, экспериментальным экземпляром, так что большую часть проблем можно было поправить в «следующих моделях» — пока что Альянс стремился избавиться от неё и максимально использовал все слабые места. Насколько можно было верить этим видениям, Люк не знал — ни о какой Звезде Смерти никто никогда не слышал. Он специально узнавал, даже взломал один из учебных компьютеров — ни слова, ни намёка на грандиозную и ужасающую станцию. С другой стороны, активность Альянса в последнее время действительно снизилась — но Люк вполне мог это где-то услышать и уже потом видеть во сне, а не наоборот. Тем временем старик Бен встал, поправил полы коричневого балахона и двинулся вперёд — через несколько поворотов Скайуокер узнал дорогу. Кеноби шёл на допрос — по негласной причине именно он отвечал за всех пленных Альянса. Если предположить, что старый отшельник владел Силой, то у него было бы самое совершенное влияние на сознание из всех возможных. Ему хватало пары слов, чтобы полностью подчинить собеседника — все виденные Люком имперцы ломались, сразу же рассказывая о своих тайнах и планах. Именно Бен работал с теми, кому потом предстояло возвращаться на Звезду Смерти — и все отданные им приказы соблюдались неукоснительно. Но, к удивлению Люка, отшельник не пошёл в допросную — в последний момент он развернулся, и вместо камер прошёл к чёрному ходу, ведущему на поверхность ледяной планеты. Пустыня Хотта нравилась Скайуокеру ещё меньше пустыни Кариды — там хотя бы был песок. Но Бен не обращал внимания ни на неправильные барханы, ни на слишком мягкие снежинки-песчинки — он сделал несколько шагов вперёд и тяжело опустился вниз. — Удивительно, неправда ли? Для большей части органиков все пустыни одинаковы, и только истинный сын песка сразу заметит подмену. Как сны, верно? Что-то выглядит очевидным бредом, что-то замирает между фантазией и явью, а что-то от реальности не отличишь. Впрочем, иногда снам можно доверять — они показывают больше, много больше, чем можно от них ожидать. Старик Бен тихо улыбнулся, а потом вдруг поднял голову и посмотрел прямо на него. — Ты ведь уже понял это, Скайуокер? Люк вздрогнул, и несколько секунд они с Оби-Ваном Кеноби молча смотрели друг на друга — один спокойно, второй испуганно. Парень был настолько шокирован, что не мог связно мыслить, и в голове билась всего одна мысль — почему, как обычно, меня не выкидывает? Почему меня… — Да чтоб его хатты оттанцевали! Люк проснулся, понимая, что его подбросило и швырнуло с койки. Остальные попадали рядом — старший, давший ему свои конспекты, больно ударился локтем, и именно его ругань вытащила Скайуокера назад. — Что случилось? — Мы вышли из гиперпрыжка. Только нашего пилота, видимо, даже к вступительным экзаменам не пустили, или он ксенос, у которого двадцать рук, и все из задницы, если он нормально шаттл на подлёте не может удержать… Люк расслабленно рассмеялся. Прямо сейчас он обожал пилота, который вёз их на парад, и был готов расцеловать его за эту нелепую, «детскую ошибку». Ситуация с видениями нравилась ему всё меньше и меньше.