***
Наверное, что-то в погоде переменилось. А может быть, это не погода? Может быть, это внутри щёлкнуло и переключилось с плюса на минус? Яркое солнце освещало спальню. Шторы распахнуты, с крыши снова капает, значит, всё-таки погода. Яр с трудом раскрыл глаза и, глядя на будильник, понял, что проспал. «А не забить ли на весь день, а не только на первый и, возможно, второй уроки?» — подумал и перевернулся на другой бок, прячась от лучей солнца. Через минуту подскочил, сбегал в ванную комнату, выудил из шкафа первую попавшуюся одежду, косо глядя на приготовленный мамой костюм с рубашкой, и, подхватив рюкзак, выскочил по направлению к школе. Мысли путались, но Ярик точно знал, что с Кутеповым поговорит, и не просто, а будет вымаливать у того прощение. И начихать на Кристиана и кого там ещё? Он просто докажет всем, что они с малым друзья, а там видно будет. Мелкого он потерять не может. Нет! Расписание. Третий этаж. Долгожданный звонок с урока и… Разочарование. Мирослава в школе не оказалось. Яна повела плечами и молча прошла мимо. Кто-то из ребят косился, кто-то зло хихикал. Яр ничего не замечал, соображая, что делать дальше. — А я думал, ты не придёшь. Лекс затянулся, осматривая друга, одетого в джинсы и толстый свитер, поверх которого была демисезонная куртка нараспашку. Шапку при такой погоде никто не носил. Яр молча докуривал вторую сигу. Длинные пальцы подрагивали, даже под свитером было заметно, как вздымается грудь. — Считай, что нет меня. Щас докурю и исчезну. — Адрес оставь, — попытался шуткой выудить дальнейшие планы Алексеева. — И это, Настёна рвёт и мечет. С самого утра шушукается с Саней, на меня косятся и не разговаривают. Я спросил, в чём дело, так Васильев промолчал и вот… даже курить не вышел. Это, кажется, бойкот. Чё будем делать? — Наверное, мне нужно пока отсидеться дома. Возьму больничный. — Да… Видок у тебя непрезентабельный… — Прав был малой, надо держаться подальше. От всех. — С ума сошёл? Я те дам подальше. Не вздумай пропасть или не открыть мне двери — выломаю нахрен. Пока я твой друг, даже не думай, что сможешь решать проблемы сам. И на связи будь. Всё. Я побёг. Лекс пожал руку приятелю и побежал, подгоняемый звонком, а Яр остался докуривать. Вспомнил про кошку с котёнком и медленно повернул к подвалу.***
Жизнь Мирослава резко изменилась. Мама «плясала» вокруг него и не знала, как угодить, предлагая вкусняшки и разные подарки. Пушкин примчался сразу после работы, весь взволнованный и обеспокоенный тем, что хорошая новость после плохой грянула как гром среди неба, и Мир даже испугался, что дяденьку удар хватит, такой вид у него был, когда переступил порог их квартиры. — Славка! Мама сказала, что ты не против поменять школу и переехать. Александр присел рядом, по-отечески положив ладонь на колено Мирославу. Ничего плохого этот мужчина ни матери, ни самому Миру не сделал, но знать, что он как бы займёт место отца, было… Мир не знал, как объяснить то чувство, которое тянуло жилы внутри и сопротивлялось воссоединению любимой родительницы с этим, казалось бы, хорошим человеком. Ещё и Кир… Тут вообще мозги закипали. Как они будут общаться и жить под одной крышей? Хотя оба уже сделали вид, что ничего не произошло, может быть, и дальше так пойдёт, а там и вовсе сотрётся из памяти. — Да, я не против. А как быстро это можно устроить? — Да прям вот завтра и пойдёшь в новую школу, в которой Кирилл учился. А документы я заберу и оформлю. Директор школы — мой давнишний приятель. Так что, помогать маме вещи собирать? Мир вспомнил учителей, которые лояльно относились к слабой успеваемости Кутепова и всё равно любили его за обаяние, терпение и тягу к знаниям. Одноклассников, ведь большинство из них спокойно отреагировали на то, что он якобы не «той» ориентации. Девчонки, Яна и даже Кристина… Очень долго все они были частью его жизни. Жизни, к которой Мир привык и которая ему нравилась. — А мама не против? — Нет. Светлана будет рада. Мы уже обсуждали этот вариант. Тогда, — Александр встал, — я попрошу Кирилла, чтоб он завтра сопроводил тебя к школе. А заодно и познакомил там с кем надо. Улыбка и доброжелательность, с которой всё это говорил Скворцов, подействовали положительно на истерзанную ещё совсем недавно душу Мирослава, и больше ни о чём не думая, он стал собирать вещи первой необходимости. Завтра он покинет эту квартиру, которая будет напоминать его первую влюблённость. Мир вспомнил, что не сделал кое-что очень важное. Нужно было сделать один звонок человеку, который просто обязан знать, что в жизни Кутепова произошли и ещё произойдут некоторые изменения. — Ром, привет! У меня есть для тебя кое-какие новости. На том конце провода повисло недолгое молчание, и Мирослав насторожился. — Мир, всё в порядке? Что случилось? — Да так, нормально всё. Просто… — Я сейчас приеду. Только никуда не выходи. И трубку бросили. Мир сидел и смотрел на мобильный, переваривая непонятное: куда собрался ехать Ромка, когда он даже адреса не знал? — Ром, а ты знаешь, где я живу? — на повторный набор трубку тотчас подняли, но с ответом временили. — Давай лучше на наших плитах, я через десять минут туда подскочу. — Прости, не подумал. Хорошо, я выхожу. Увидимся. Плиты — условное место сбора «банды» до или после заездов. Летом из заброшенной стройки объекта, находившегося почти в самом центре города, но временно замороженного вот уже как три года, вытаскивали два больших матраса и устраивали прыжки-кувырки, просто отдыхали. Зимой прямо внутри на холодных плитах жгли маленькие костры для обогрева в короткие встречи. — Что это? После рукопожатия Рома взял Мира за плечи и повернул к зияющему пустотой окну, указывая на отметины на лице. — А… Попал под раздачу. Это, — палец тыкнул на левый глаз, — любимые одноклассники. А это, — указал на желто-чёрное пятно, — это случайно. Забей. Рома смотрел со странным злобным прищуром. Мир знал, что ему никогда не нравилось то, что его ребят обижают. Сам Кутепов никогда бит не был, только получал травмы от падений, поэтому забота старшего была понятна. — Хочешь, я зайду в твою школу и… — Спасибо, не надо. Были уже одни защитники. Но дело даже не в этом. С завтрашнего дня я буду учиться в другой школе. Мы с мамой переезжаем. Замуж она выходит. — Куда? — испуганно спросил старший, снова цепляясь за плечи, делая шаг вперёд. — Да в Луговое. Тут полчаса езды. Не думаю, что это помешает мне приезжать на тусовки. — Это на машине полчаса, на велике это будет проблема. А квартира? В ней кто будет жить? — Постоит пока. Закончу школу — вернусь. — Мир, — Ромка опустил голову, поддевая берцами разный хлам, остатки деревяшек и других заготовок для костра. — Ты же знаешь, из всех наших ты для меня ближе всех. Мирослав поёжился от холода, но разжигать костёр было ни к чему. Разговор не клеился, вроде бы всё уже сказано, да и было понятно, что Рома просто хотел увидеться, поэтому и примчался. — Знаю. Ты мне тоже как брат. Роман закусил губы и отвернулся. — А что твой… — Яр? А ничего. Нет его. Был, да весь вышел. — Что значит вышел? — оживился старший, подгребая в кучу деревяшки. — Ты ж вроде говорил, что у вас всё хорошо?! — Это я так думал. И хотел. Но… Ему больше девочки нравятся. — Да… Это проблема. Ты знаешь, ты не торопись, чтоб снова не вляпаться. Подожди год-два, а потом… Потом видно будет. Замёрз? Мир снова передёрнул плечами, и Рома подошёл сзади и обнял. Кутепов расслабился, принимая дружеские объятия и откинув голову на чужую грудь. Стало теплее и легче. Видимо, вот именно для этого момента они сегодня и встретились. Чтоб вот так постоять молча в течение нескольких минут. А что приятель предлагал подождать, Мир так и не понял. Когда руки прошлись вверх-вниз, согревая, по телу пробежала дрожь, но не от холода. Миру вспомнились другие руки, другие объятия, другое дыхание на шее. Обхватив себя за плечи, он вынырнул из чужих рук и отошёл в сторону. — Что? — Рома заметно расстроился. — Пойду я. Мне нужно вещи собирать. Спасибо, что пришёл. — когда вышли со стройки, спросил: — В субботу собираемся? — и улыбнулся, заражая Ромку ответной улыбкой. — Конечно. Пошли провожу. Темно уже. Снова память вернула Кутепова в те дни, когда, как ему казалось, он был безумно счастлив от таких же слов, но только от другого человека. А ведь прошло всего несколько дней… Не доходя до дома, ребята распрощались, и Мир, вглядываясь в освещённые участки двора, пошёл к подъезду. Да, вглядывался. Да, надеялся, что кое-кто будет караулить его у входа и снова просить прощения. Только зря. Для себя Кутепов уже всё решил и отменять ничего не собирался. Однако и рядом, и в самом подъезде никого не было. Вахтёр тоже никого не видел. Миру стало даже как-то не по себе. Хотелось увидеть этого придурка, и хотелось… чтоб он просился, и простить. Или нет?***
Светлана собрала два чемодана и теперь колдовала у плиты: запах от мясного блюда со специями стоял умопомрачительный. Мир прошёл в свою комнату, пообещав через десять минут выйти к столу, а сам завалился на кровать и полез в соцсети. На странице Алексеева всё так же царила тишина. Ни фоток, ни новых комментариев. Да и последняя дата онлайн несколько дней назад. В инсте то же самое. А как же подружка? Жаль, Мир не знал её имени, чтоб зайти и полюбоваться тем, что она-то, скорее всего, выставила у себя, как и те, кто сделал так, чтобы Мир это увидел. Ну и пусть. Ну и ладно. Хоть обидно и досадно. Рука потянулась к кнопке чёрного списка, но тут же вернулась назад. Нет. Не готов он разговаривать с тем, кто его так жестоко обидел. — Славочка, Александр заедет за нами через сорок минут. Ты готов? Мир не ожидал, что уже сегодня ему придётся покинуть свою квартиру и переехать в чужие стены. Но… Это же не навсегда? Да и приезжать сюда можно. Каждый день… Нет! Это ни к чему. Лучше обрезать последнюю ниточку и всё забыть. Кутепов вспомнил, что время лечит, а лечить было что. — Да, мам. Я готов, — улыбнулся Мир.***
Два раза Яр одевался и выходил на улицу, доходил до поворота к дому Кутепова, стоял минут по десять, глядя на закрытые двери подъезда, на людей, входящих и выходящих, и оба раза возвращался, так и не сделав последний рывок к намеченному. Завтра он решил выйти пораньше и дождаться малого на остановке. А потом… Потом он не выпустит его, пока не получит прощения. И пусть там разные Кристианы бушуют, и Сашки, и кто-то там ещё, а он больше чужим умом жить не будет. То, что соцсети и личка с мелким всё так же были от него закрыты — бесило очень. За день было выкурено почти две пачки. Хорошо, что родители весь день на работе, а то пришлось бы гулять в холодную и сырую погоду по городу. Дома всё же лучше. Да и поспать удалось, хоть и совсем немного. Завтра. Завтра утром, увидев своего Славку, Яр знал точно, что ему сразу станет легче. И это щемящее чувство боли в груди пройдёт. И чёрные круги под глазами исчезнут. И дышать станет легче. Всё завтра… Проторчав на остановке битых полчаса и поняв, что Мира не будет, решил идти не в школу, а домой к мелкому, чтобы узнать наверняка, а вдруг что случилось? Вахтёр, на удивление, был положительно настроенный. — Кутеповы вчерась выехали. За остальными вещами не сказали, когда приедут. Ярослав, у которого за ночь поднялась температура, а во время бдения на остановке самочувствие от недосыпа и нервных всполохов упало, как падает давление, ниже плинтуса, чуть тут же не рухнул на мраморный пол. — А вы не знаете, куда они выехали? И почему? — Мне не интересно, да и не отчитывались они. Водички дать? Что-то ты, милок, сам не свой? Выглядишь — что труп ходячий. Ты друг Славки, как я понимаю? Если друг, то позвони и узнай, а если не говорит, то какой ты ему друг? Так что? Водичку давать? Яр не слышал последние слова, он спустился по стеночке, теряя сознание.***
Комната не была знакомой, но и на больничную совершенно не походила. О том, что находится именно в стенах медицинского учреждения, Яр понял, как только вынырнул из сна, по характерному, присущему только больницам запаху — его он ни с чем не перепутает. Сразу стало дурно. И не понимающий, как оказался в комнате с цветной побелкой, весёленькой расцветки шторами и плазмой на стене напротив удобной кровати, Яр бы уже подскочил и выбежал, но капельница в руке не дала возможности этого сделать. Подавив лёгкий стон, он снова закрыл глаза. Мир! Он уехал в неизвестном направлении, и это было хуже, чем то, что Ярик лежал сейчас здесь. Дверь бесшумно открылась, и в комнату тихо вошла Альбина. Умоляющий взгляд сына говорил сам за себя. — Как ты нас напугал, — женщина присела рядом, поправляя одеяло. — Ведь ещё несколько дней назад был в полном порядке. Как могло случиться нервное истощение всего лишь за два дня? Слав! Сынок! Что случилось? Расскажешь? Упрямо отвернув голову в другую сторону, Яр еле сдержался, чтобы не заплакать. — Мам! Когда домой? Попроси, чтоб меня отпустили. — Сынок, папа и так сделал всё возможное, чтоб ты лежал не в простой палате, а в комнате, максимально приближенной к домашней обстановке. Давай подождем до завтра. Хочешь, я останусь здесь на ночь. — Нет. Лекс знает? — Да, он звонил уже несколько раз, сейчас уже в пути. Твой телефон на тумбочке. Ярослав потянулся, но Альбина остановила сына и сама подала гаджет, который снова моргал входящими. — Привет. Да, проснулся. Или очнулся, не знаю. Ты где? Ясно, — Яр закончил разговор и посмотрел на родительницу. — Мам, не беспокойся за меня, я не маленький и не беспомощный. Иди отдыхай. Мне Лекс составит компанию. Он уже здесь. Альбина понимающе кивнула, нагнулась, чтобы поцеловать сына в щёку, и встала. Как раз в это время открылась дверь, и в комнату вошёл запыхавшийся друг. — Яр! Ну ты даёшь! Альбина раскинула в сторону руки, принимая своего любимчика в объятия, «клюнула» и его тоже в щёку, распрощалась и вышла. — И что это было? И как это называется? Яр! Это твой способ отдохнуть от школы? Что за крайности, чувак? Ты таблеток наглотался, что ли? — Вот ещё! И в мыслях не было. Не знаю, что это, но врач сказал, что нервное истощение. — Хах… А я вот прекрасно знаю. Ты тоже. Только не хочешь этого признавать. Давай, рассказывай! Лекс — не мама, слёзы перед ним лить — себя не уважать, поэтому Ярик устроился сидя и спросил: — Как можно найти человека, который не хочет, чтоб его нашли? — Малой, что ли? И куда он спрятался? — Они с мамой поменяли место жительства. Походу, она таки вышла замуж за того мужика, но что-то уж очень быстро. Коротко была изложена история Мира и его мамы, ну и вытекающие из этого последствия. Только было непонятно, специально всё свершилось в считанные дни, и не Яр ли стал толчком для этого действа. Лекс слушал, не перебивая. Став для лучшего друга и «жилеткой», и «плечом», он уже подустал от всего этого, но даже в такой малости, как выслушать, он не мог отказать Ярославу. — Завтра я принесу тебе адрес их нового жилья. Макаренко посмотрел на часы и встал. Похлопал себя по карманам и скривился. — А ты знаешь, что я стал меньше курить? Вчера выкурил на две меньше. Сегодня только три штуки. И всё из-за вас с малым. Придурки! — добавил и пошёл к выходу. — Я скоро вернусь, надо ещё дома показаться и сиги купить. Или ты бросил? Лекс стоял у приоткрытой двери, а Яр смотрел на него и думал, что это самый лучший друг в мире! И он — его! — Бросил. А… — Переоденусь, пожру, возьму с собой что-нибудь и вернусь. Вон у тебя диван пустует, а мне что-то скучно одному дома, — улыбнулся и вышел. Только теперь Ярик понял, что приятель примчался сразу со школы. Об этом свидетельствовал рюкзак и его любимый джемпер, который он не носил в повседневной жизни. Да и часы на стене показывали пятый час. А диван, что стоял у окна, он и вовсе только сейчас заметил. Значит, одному не придётся мучиться и страдать в стенах, хоть и необычной, но больницы, от которых у Алексеева хуже, чем аллергия, и даже ночью рядом будет не просто кто-то, а Лекс. По-другому и быть не могло!