Если бы не кошка...

      — Нож достанешь? Тогда режь обоих! — спокойно высказался Мир и, глядя на состояние «брата», решил, что хватит играть его чувствами, сполз с коленей Ярика. — Может, и это, — указал на гипс, — тоже твоих рук дело?       — Слав, не надо, — Яр вцепился в руку. — Оставь, этим занимаются компетентные органы. Если он виноват — будет наказан.       — Так, значит, правда? Тебя избили? И до сих пор не нашли — кто? Их было много? Ты был один? Когда это случилось? Яр? Расскажи!       Мирослав уже тряс Алексеева за грудки, пытаясь докричаться и узнать хоть что-нибудь.       — Я всё тебе расскажу, успокойся.       Ярик перехватил обе руки и прижал к губам. Этот жест полностью растопил лёд в мелком и сковал льдиной внутренности Кирилла.       — Поехали домой, — сквозь зубы процедил Скворцов, оставаясь стоять всё на том же месте.       — Я позвоню маме, скажу, что останусь тут.       В этот раз Мир не собирался идти на уступки. Кирилл это заметил и понял по уверенному и бесстрашному виду. Сейчас Мирослав выглядел лет на пять старше своего возраста: упрямый волевой взгляд, прищуренные стрелки голубых глаз, плотно сжатые губы и выступивший румянец, не только от недавних забав.       — Ты же не хочешь, чтобы у неё случился выкидыш после того, как она узнает, что её сын гей?       И снова запрещённый удар. Кирилл знал, куда и чем бить, чтобы возыметь должный эффект. О том, что искренность между матерью и Миром — это больная тема, понял ещё с прошлого раза.       Мирослав изменился в лице, и в ту же секунду на место сильного и смелого мальчишки пришёл тихий и забитый.       — Мама? У неё будет ребёнок?       Это было и радостью, и в то же время большим огорчением, потому что Мир понимал, что ему вот прямо сейчас нужно расстаться с тем, кто не покидал мысли ни на минуту в последние месяцы жизни, с чьим именем ложился спать и просыпался, о ком думал постоянно, о ком мечтал.       И мама! Снова она! Снова он ничего не знает и узнаёт такие важные для себя моменты не от неё. Не первый. Неужели так будет всегда? Мир сглотнул скопившуюся густую слюну, набрал в лёгкие побольше воздуха, медленно выдохнул, прикрыв глаза, обдумывая сложившуюся ситуацию.       — Можешь идти и говорить ей всё, что тебе захочется! Давай. Вперёд! — выкрикнул последние слова.       — То есть тебе наплевать на то, что она будет страдать, причём вдвойне? — было заметно, что такого поворота событий Кир не ожидал.       — Нет! Не наплевать. Но знаешь, если ты этого не скажешь, то я сам ей об этом расскажу, — эхом разнеслось по квартире. — Мне всё равно. А ты? А твоему отцу приятно будет узнать, что его сын каждую ночь ходит к пасынку дрочить и отсасывать? Что он на это скажет?       В лице изменились двое. Кир покраснел, сжав кулаки. Заметно было, что он хочет подойти и, скорее всего, ударить. Но Мир почему-то был уверен, что этого не произойдёт.       А вот реакция Ярослава была другой. Его как будто током шибануло от услышанного. Он выпустил руки малого, которые до сих пор держал в своих, и глянул на него глазами, полными ужаса. Затем перевёл взгляд на черноглазого и сразу потупился в пол.       Немая сцена продлилась всего лишь несколько минут.       — Ладно, вы тут разбирайтесь, а я поеду, обрадую мамочку.       — Не смей, ублюдок! — выкрикнул Ярик, поднимаясь с дивана и прыгая на одной ноге к выходу, куда уже направился злой соперник. — Мать-то его тут причём? Странные методы ты выбираешь для своей мести.       — Да, странные. Любовь, она, знаешь ли, не выбирает методы. И его, — Кир тыкнул пальцем в грудь Алексеева, глядя на Мирослава, — я и мизинцем не трогал, — палец несильно толкнулся и тотчас исчез с груди.       Ярослав пошатнулся, но сзади появились тёплые руки, не давшие упасть.       — Ты хорошо подумал? — сделал последнюю попытку Кирилл, глядя за спину Ярика.       — А ты сомневаешься? — Мир, одной рукой придерживая опершегося о стену Ярослава, второй вытащил из кармана телефон и начал набирать номер. — Хочу быть первым. Хоть когда-нибудь. Мам, а что это за новости, о которых я снова узнаю последним?       Резким движением Кир дотянулся до гаджета, вырвал из рук малого и отошёл подальше.       — Тёть Альбин, не обращайте внимания, мы тут дурачимся. Да. Скоро будем, — и нажал на отбой.       — Хм, какие мы добренькие… Только я всё равно никуда не поеду. Адьёс!       Мир протянул руку за телефоном. Кирилл, подумав, тоже протянул руку с мобилой, но так, чтобы Мир не мог дотянуться.       Дальше всё произошло молниеносно. Сделав шаг вперёд, Миру пришлось отпустить Ярика. Кир тоже сделал шаг вперёд, но вместо того, чтобы отдать требуемое, схватил мелкого за кисть и потянул на себя, а двинувшегося навстречу Ярика откинул ударом ноги в стену. Заметив, что тот ударился головой и спускается по стеночке, выкрутил руку Мирослава, второй обхватил вокруг груди, фиксируя, потянул малого в спальню. Бросил на кровать и сам тут же навалился сверху. Незначительное сопротивление было пресечено несколькими ударами. Затем началась борьба. И снова более крупный и сильный Кир скрутил Мира, стаскивая с него лёгкие брюки вместе с боксерами.       Мир всё понял и стал извиваться, как уж на сковороде. Но тут его снова ударили, теперь в лицо, и резким движением перевернули на живот, усаживаясь на ноги. Одну руку с силой вывернули, и пришлось прекратить сопротивление. Почувствовав прикосновение к ягодицам, Мир весь сжался. Одно полушарие было отведено в сторону, открывая обзор на анус, куда тут же шлёпнулась слюна, а следом палец попробовал ввинтиться внутрь. Мир заорал от боли в руке, которую ещё больше выкрутили из-за того, что он начал вырываться.       — Пусти, ублюдок! Урод! Я кому сказал, пусти. Не смей этого делать… Ааа…       Мир истошно орал, потому что почувствовал саднящую боль в заднем проходе. Палец на всю длину уже был погружен внутрь. Смазки не хватало, поэтому двигать им было затруднённо. Кир снова плюнул, но мимо. Выругавшись, отпустил руку, но прижал голову мелкого к подушке, чтоб тот прекратил орать, собирая во рту ещё одну порцию слюны.       Внезапно почувствовал резкую боль в голове и свалился кулем прямо на спину Мирослава.       Ярик отбросил костыль, которым воспользовался несколько секунд назад, и рухнул рядом, стаскивая тяжёлого насильника с Кутепова.       — Славка! Ты как?       Всхлипывающий, весь в слезах, малой представлял малоприятное зрелище. Кое-как натянув на задницу штаны, Ярик помог ему перевернуться и сесть.       — Живой! — кинулся на грудь к своему парню Мирослав. — У тебя кровь, — на ладони, что только что провела по затылку, алела мокрая пляма. — А этот? Жив?       Ярик глянул на лежащего рядом Кирилла.       — Не знаю. Но лучше бы ему сдохнуть, иначе я его всё равно прибью.       Потянулся и приложил палец к венке на шее.       — Живой, сука. Надо звонить в полицию.       Ярослав полез в карман, но был остановлен рукой и умоляющим взглядом.       — Нет. Я сам. Нельзя в полицию. Не нужно, — Мир виновато глянул на Алексеева. — Дядь Саш, — после нескольких коротких гудков ответили, — вы можете сейчас приехать на нашу квартиру? Нет, не в Луговое, в нашу с мамой, — с нажимом на последнем слове повторил Мир. — Тут кое-что случилось. С Киром. Поторопитесь, пожалуйста.       — Слав, ты нечто! Он же тебя только что чуть не трахнул. Это попытка изнасилования. Ты понимаешь, что этот урод мог сейчас сделать?       — А ты знаешь, что я с ним все эти месяцы делал? — малой приложил палец к разбитой губе и зашипел. — Ты бы смог каждую ночь приходить, выцеловывать и вылизывать меня, делать минет и дрочить, при этом, заметь, мы ни разу не поцеловались? Вернее, я ни разу его не целовал. И он уходил, со стояком и звенящими яйцами. Уходил, так и не услышав от меня ни слова. Ни единого слова. Вообще ничего. Просто уходил, потому что я ничего ему не давал и не обещал. Просто позволял. А он ждал. Надеялся на то, что я отвечу ему взаимностью.       Парни сидели друг напротив друга и держались за руки.       — Он знал, что я люблю тебя. И знал, что не полюблю его хотя бы наполовину, как тебя. Понимаешь?       — Слав… — Яр чуть не задохнулся воздухом, когда услышал такое непосредственное признание. Мир озвучил свои чувства так, как будто это что-то в порядке вещей — было, есть и будет. — Славка! Я тоже… я тоже тебя очень люблю! — двинулся вперёд и потянулся за поцелуем.       Шевеление рядом заставило обоих повернуть головы в сторону лежащего на кровати Кира. Скворцов смотрел на обоих, как на врагов народа, с нескрываемым презрением и лютой ненавистью.       — Да, знал. Но надеялся, — Кир перекатил голову на другой бок, и ребята увидели растекшееся кровавое пятно в районе уха, куда ударил Ярослав.       — Надо к врачу, — сделал заключение Алексеев.       — Сейчас его отец приедет и решит, куда его везти.       — Я бы отвёз на кладбище. И закопал. — совершенно серьёзно предложил Алексеев.       — Думаю, у дяди Саши другое мнение… Яр! Что ты делаешь?       — Мой парень, что хочу, то и делаю, — бесцеремонно обнимая Мирослава и притягивая поближе, почти укладывая на себя, заявил Яр.       Со стороны Кира послышался недовольный стон. И в это же время прозвенел дверной звонок.

***

      — Не поеду я в больницу! — заявил Ярик, смывая последние пятна крови с шеи. — Черепок на части не раскололся и хорошо, а то бы пополнил коллекцию у Лекса, — засмеялся и тут же замолчал. — Ну чего ты? Ну свезло чуток, я даже не заметил бы, если б не кровь.       Мир подал полотенце. Рана действительно была пустяковая, но проверить на предмет сотрясения, о чём посоветовал Александр, стоило. И лишь паническая боязнь больницы ещё с раннего детства, о чём поведал только что Яр, остановила присутствующих затолкать в карету медицинской скорой помощи перепуганного до чёртиков Алексеева.       Кириллу повезло меньше. Наградив от всей души ударом костыля в районе уха, Ярослав не только разбил ему голову и подарил сотрясение, но ещё и, кажется, повредил мозги. Как ещё можно объяснить то, что Скворцов пытался объяснить отцу, что после больницы хочет забрать документы из универа и уйти учиться в семинарию? Или, на худой конец, просто податься в мужской монастырь. Александр, как и ребята, был удивлён и списал всё на травму головы.       — Давай, рассказывай! — приказал Мирослав, отстраняя от своих измученных губ неутомимые, но такие сладкие и любимые Ярика.       После того, как удалось выпроводить обоих Скворцовых из квартиры, парни просто приклеились друг к дружке и протанцевали кругами, не забывая про загипсованную ногу и многострадальную голову, к кровати. Про пятна крови на покрывале никто даже не вспомнил. Упали прямо так и целовались, что называется, до умопомрачения.       — Постой, ещё чуть-чуть, — полез Яр к шее, пытаясь присосаться и оставить на розовой коже маленькую метку.       — «Утром деньги — вечером стулья!» — процитировал Ильфа-Петрова Мир и отодвинулся, усаживаясь в позу лотоса. — Я внимательно слушаю.       — Да нечего рассказывать. Мы с Лексом пошли на картах погонять. Это как раз после того, как ты переехал. Ты как, кстати, к ним относишься? Когда это снимут, — Яр постучал по гипсу, — обязательно сходим с тобой покататься.       Отвлекающий маневр не удался, когда, придвинувшись и потянувшись к губам, Яр получил две руки, упирающиеся в грудь.       — «Ближе к делу»! А не к телу. Ну, и…?       — А там случилось непредвиденное. В Лекса въехал какой-то чувак, по всей видимости, специально. Я поспешил на помощь и… Короче, мой кар перевернулся, в результате чего несколько серьезных ушибов и перелом ноги.       — Постой, но ведь это было почти четыре месяца назад? И ты до сих пор в гипсе?       — Да нет же. Это второй раз.       — На одну и ту же ногу?       — Ну да. А дальше… Пока восстанавливался, к экзаменам готовился, предки кучу бабла потратили на учителей… Полтора месяца как в тумане. Я ж это… — Ярослав отвёл глаза в сторону и заметно занервничал.       — Что? — Мир подвинулся ближе и обнял, заглядывая в лицо.       От такого жеста и нежного взгляда рухнула стена, и Ярик тоже не удержался, в очередной раз завалил малого, тиская и щекоча, а затем и вовсе начав целовать и покусывать.       — Э-э-эй… х-ва-тит… Яр! Прекрати! Ты мне так никогда не расскажешь, что случилось.       — Пообещай, что не будешь смеяться, и мы продолжим то, что начали! — всё ещё удерживая и нависая над Миром, проговорил тихим и вкрадчивым голосом.       — Торжественно клянусь! — пообещал, откатился, снова принимая перед Яром позу лотоса.       — Я посещал психотерапевта.       Щёки Ярослава вспыхнули, глаза, наоборот, потухли, палец потянулся в рот, ноготь начал грызться.       — Ну и что здесь такого? — Мир не дал даже сделать контрольный вздох и убрал чужой палец от рта. — Ко мне тоже приходил мозгодолбатель. Психиатр. Вот. Сказал — нервный срыв. Хотя, это скорее всего был любовный срыв, или что-то типа того.       — И у тебя тоже? — удивление и какая-то нотка радости промелькнула на лице Алексеева. — Почему любовный? У?       — Потому что мне было очень плохо. Потому что один засранец, который плотно засел в моём мозге, плюнул на меня и ушёл к девчонке. А я… — Мир наигранно всхлипнул. — А мне…       — Прости… Прости, малыш! Я такой дурак. Я не ушёл. Я просто… Так надо было. Я так думал, но оказалось… В общем, знал бы, что всё так выйдет… Я же уже на третий день попал в больницу. Спасибо, Лекс составил компанию ночью, а то бы точно сдох там. Хоть и выделили мне отдельную палату. Типа ВИП.       — Лекс? А что это твой Лекс повсюду рядом? Чегой-то он ночевал с тобой? У?       — Он просто друг. Самый лучший. И он просто был рядом. Там диван был…       — Ага-ага… Ну-ну…       Теперь Яр не смог понять, играет его малой или правда надулся и обиделся.       — Эй? Ты чего? Да если бы не Лекс, я б уже точно того… ласты склеил. Он же мне как брат!       — Знаю я одного такого брата… — Мир сложил губы дудочкой.       — А вот за это обижаться нужно мне. Как ты мог позволить этому придурку к тебе прикасаться?       — Что? Это ты собираешься обижаться? Только за то, что он меня трогал? — на лице Мирослава появился гнев и раздражительность. — Ты? После того, как был с этой чучундрой? Яр, ты серьёзно?       Малой начал сползать с кровати. Да, он позволил себя трогать. И даже больше. Он получал от этого удовольствие. Ему нравилось то, что с ним делал Кирилл. Но каждый раз, каждый проклятый раз он представлял на его месте Ярослава — его руки, пальцы, губы. Хотелось, чтобы рядом был именно он, и прижимался к спине, когда было всё закончено, тоже он — Ярослав. А ещё Мир очень хотел сам делать то же самое, но не Киру. И сколько раз он удерживался, чтобы не начать ласкать в ответ…       Мир не на шутку разозлился.       — Я люблю тебя. Только тебя. Слав. Я никогда никого ещё не любил…       После такого признания обида волшебным образом исчезла. Кутепов запрокинул голову, зажмурил глаза и сморщил нос. Улыбка расползлась по всему лицу. Два признания за один вечер.       А Ярослав вспомнил лисью шапку и тут же представил в ней этого хитрого лисёнка. Милого и до боли соблазнительного. А ещё хотелось сделать всё то, что делал тот придурок, и даже больше.