Если бы не кошка...

      Свой восемнадцатый день рождения Ярослав Алексеев отметил более чем скромно. Зал на полсотни человек пришлось отменить, а вот лучшего друга в лице Макаренко Алексея отменять никто не собирался. Затарившись после обеда несколькими бутылками крепкого алкогольного, прикинули, где б его распить, и, не придумали ничего лучше, как отправиться в подвал школы, благо первый звонок отзвенел, и ученики с учителями отбыли со школьного двора по другим делам, а сами бывшие ученики, будущие студенты, гуляли ещё какое-то время до начала занятий. Лекс тоже так думал про Ярослава, потому что поступали они в разные вузы.       Двухлитровая банка солений ассорти и палка Московской колбасы с ещё горячим лавашем составили неплохую закуску двум парням, один из которых сегодня стал почти взрослым.       — Ну, давай. За тебя!       Лекс приподнял пластиковый стаканчик, ударяя о такой же в руке угрюмого, совершенно с непраздничным настроением именинника, второй рукой салютуя половиной палки колбасы. Виски приятно обжёг горло, а рука нырнула в банку, выуживая двумя пальцами огурец.       — На, хлебни, — подал тару с соленьями Лекс, видя, как кривится после выпитого товарищ. — Во мы с тобой пивуны! Ты когда последний раз пил-то? Да и место здесь… Как бомжи, чесслово…— и рассмеялся.       — Лучше здесь, чем в парке, откуда под белы рученьки увезут за распитие в общественном месте. Наливай, — снова протянул стаканчик для очередной порции Ярик. — Дак, тогда и пил, у Насти на вечеринке. Чтоб ей…       Выпили ещё по глотку, устраиваясь на ящике, что захватили с собой снаружи.       — Не хотел по телефону… Через неделю снова будем пить.       — А что у нас будет через неделю? — Лекс поиграл бровями. — Надеюсь, более весёлая причина для сабантуя, чем вот такой день рождения? — Макаренко развёл руками, оглядывая тёмное помещение. — Кошки больше не появлялись?       — Не знаю. Мне Мотьки хватает. А вот Славки нет… Не хватает…       — Эй… давай ещё по пять капель.       Когда первую поллитру прикончили, Ярик совсем раскис.       — Чёрт, забыл, что ты тоже бросил курить… Я бы затянулся. Знаешь, мы ведь здесь первый раз поцеловались.       Голос дрогнул, и Лекс понял, что друг плачет. Поставил недопитое и обнял одной рукой.       — А поехали в Луговое. Возьмём приступом дом этого, как его?.. Пушкина? И вызволим твоего малого из плена. А потом вы убежите за границу и будете жить-поживать и добро наживать.       — Ага, я в армии, а он в школе — хорошенькое добро.       — В какой армии? Ты ж студент? Не понял, батя не отмазал? Как вообще? Постой?       Мысли у Макаренко путались.       — Батя и сослал. В армию. От греха подальше. Понимаешь, Мир — это грех! Или я его грех, как они думают. Лекс, если б ты знал, как мне херово…       — Дааа… Не думал я, что Олег Олегович пойдёт на такое… И что мама?       — С ним заодно. Это они меня так спасают. Понял? От себя самого. От тюрьмы. От малого. А я думал, они помочь хотят… — Яр в который раз тыкал кнопки вызова, но телефон, как и несколько дней назад, выдавал одну и ту же фразу: недоступен.       — Странно, что молчит, сегодня-то уже должны были отдать, всё-таки школа началась.       — Точно! Мы можем поехать к его школе. Я, правда, не совсем понял, где это, но можно поискать, — воодушевился Яр новой идее.       Вскочив с места, немного шатаясь, Алексеев начал сгребать остатки провизии в пакет.       — Остынь, пьянь влюблённая, — засмеялся Лекс, хватая друга за руку. — Куда собрался? Первое сентября. Все давно уже дома. Завтра утром поедем искать.       И поехали. Но и эта идея оказалась напрасной. Кутепова в школе не оказалось, что ещё больше расстроило Ярослава, и только мудрый приятель утащил его от греха подальше — посетить дом Скворцовых снова стало мыслью номер один. Не самой лучшей, как понял Макаренко.       — Мы что-нибудь придумаем, — снова попытался успокоить совершенно расстроенного Ярика.       Придумать для Лекса, как помочь другу, было проблематично. А вот в голове влюблённого проскочила шальная мысль, за которую он и зацепился, и рано утром Яр снова отправился в свою школу.       Найти бывший класс Кутепова и выцепить взглядом смеющуюся, пока не заметила гневное лицо, Яну было плевым делом. Уговорить девушку на афёру, которая возникла в больной голове, было труднее. Но всё же получилось.       После обеда, когда закончились уроки, игнорируя отцовский запрет и мамины увещевания ничего не делать по отношению к малому, Ярослав вместе с Яной отправился в Луговое.       Боевая девчонка в этот раз затребовала две тысячи и такси на обратную дорогу. Стоя у дома Скворцовых, смело позвонила в звонок на воротах и стала ждать, в то время, как сам Ярик прятался недалеко, за кустами.       Пять минут ожидания, и в дверях показалась Светлана. Узнав бывшую одноклассницу, пригласила девочку в дом. Для Ярослава потянулись мучительные минуты ожидания. Когда через полчаса девушка вышла за ворота, Алексеев с трудом удержался, чтобы не выскочить навстречу и не обнаружить себя перед провожавший Яну Светланой.       — Ну что там?       — Живой, — отозвалась маленькая бестия равнодушно, с нотками злости в голосе.       — Яна, расскажи уже, что там? Почему он не отвечает и не выходит из дома?       — Сука ты, Яр! И козёл! — вернулась к прежним отношениям девчонка. — Ты знаешь, что ты с ним сделал? Он лежит, вставать не хочет, разговаривать не желает, не ест ничего… И мне его мама сказала, что они хотят положить его в больницу. — Глаза гневно блеснули, обжигая. — В психушку.       Ярослав резко остановился, буквально выдыхая пар из ноздрей, развернулся и побежал назад к дому. Нажимая одной рукой на кнопку звонка, второй и ногой стал колотить в железные ворота.       Дверь открылась на удивление очень быстро, и Светлана отошла в сторону, пропуская разъярённого юношу и цепляющуюся на него сзади, удерживая, девочку.       Заглянув в одну, затем в другую комнату, Яр нашёл ту, в которой лежал, уткнувшись в стену, его малой.       — Слав… Славка… — кинулся и упал перед кроватью на колени, рукой потянувшись к вздрагивающему телу. — Солнц, ты чего? Привет.       Мир повернул заплаканное лицо и сквозь щели мокрых от слёз глаз и ресниц посмотрел на Ярика.       — Хм… Где ты был? Почему так долго?       Светлана с Яной стояли в проёме двери, и женщина, приложив ладонь ко рту, смотрела широко распахнутыми от ужаса глазами.       — Прости. Раньше никак не мог, — извиняющимся тоном прошептал Яр, прокашлявшись от вмиг пересохшего горла.       Тут же подвинулся ближе и почти уложил голову рядом с головой Мирослава, не отрываясь от голубых глаз и перебирая мягкие волосы.       — Я разогрею обед, — бросив тихо, чтоб Ярослав понял, что от него нужно, сказала Светлана и увлекла за собой Яну на кухню, прикрыв дверь.       В ту же секунду Яр припал к губам малого. Нет, это не был жадный и хищный поцелуй, это было лёгкое прикосновение и едва уловимое касание губ языком. Но это было как разряд током. Для обоих. Слёзы снова заструились по щекам мелкого.       — Иди ко мне, — Ярик сел на кровать, поднимая и усаживая на себя безвольное тело. Оба сплелись руками и ногами, тесно прижались друг к другу.       — Забери меня отсюда. Я здесь умру. Ты же ещё любишь меня?       Теперь пришлось поцеловать так, как только можно было покрепче и пожёстче, чтобы не дать усомниться этому глупому чудочку, что его любят и хотят. Очень-очень сильно…       Через десять минут за столом сидели четверо в полной тишине. Куриный суп, которым из ложки кормил своего любимку Ярослав, медленно исчезал из тарелки. Яна уплетала второй пирожок с мясом. Светлана телепала ложечкой остывший чай.       — Давай ещё?       — Не могу больше.       Довольная тем, что сын наконец-то поел, мама подала знак, что не нужно заставлять. Этого пока было достаточно. Хоть что-то за почти три дня.       — Спать хочу, — Мир начал тулиться на грудь к Яру, и, косо глянув на Светлану, Алексеев осторожно обнял малого.       — Это действие лекарства. Ещё утреннего, — объяснила та, вставая из-за стола. — Давай, отведи его в спальню.       Пришлось лечь рядом, потому что хоть и слабый, но Мир крепко вцепился в руку, а затем обхватил Ярослава вокруг пояса, не желая отпускать.       Яне, как и обещал, дал на такси, поблагодарил и забыл о ней, как только завалился на кровать рядом, с почти спящим мелким.       — …он. Фотки… Дурак… Я… — еле слышно, зарывшись носом Ярику в подмышку, пролепетал малой, отрубаясь.       — Это я дурак. Причём в квадрате. Спи, солнце.       Ярослав понимал, что теперь бы ему лучше встать и уйти, но за несколько дней, пока он не видел и не обнимал своего пацана, просто не в состоянии был этого сделать. Крепче обняв и продолжая одной рукой перебирать волосы, губами уткнувшись в висок, так и остался лежать, плюнув на всех и вся.       — Света, вызывай полицию. Я посажу эту скотину, которая русского языка не понимает. Ворваться в дом, да ещё и в чужую постель…       Двумя мощными руками Ярослава вырвали из кровати и швырнули в сторону двери. Задремав, он даже не понял сразу, что случилось. Потирая бедро, чувствуя боль в спине, он сидел на полу и смотрел, как на него надвигается разъярённый мужик, тот самый Александр.       Наверное, судьба его такая, подумал Яр — периодически драться с семейством Скворцовых. Решив, что хватит быть игрушкой для битья, сгруппировался и сделал подсечку. Не ожидавший такого поворота событий, Александр завалился тут же на пол, а Ярик, отодвинувшись, поднялся и сделал шаг в сторону кровати, где разлеплял очи проснувшийся Мирослав.       — Мама! — заорал малой, когда увидел летящего Ярика и тут же падающего дядю Сашу. — Мам, мама…       Светлана уже бежала, ещё только услышав, как Александр сказал про полицию. Женщина не ожидала, что он придёт с работы и сразу захочет наведаться в комнату сына. Обычно он делал это после ужина. И теперь, когда услышала голос своего мужчины, а затем вопли сына, пришла в ужас.       Когда, проводив Яну, через десять минут она зашла в комнату и увидела своего Славку, расслабленного и умиротворённого, в объятиях этого мальчишки, бережно охранявшего сон её сына, выгнать последнего не поднялась рука. А теперь случилось то, что случилось. Нужно было что-то быстро решать, потому что лежащий на полу мужчина гневно смотрел на неё чёрными злыми глазищами.       — Полицию! Вы-зы-вай!..       — Мама! Он его ударил. Он ударил Ярика. Мам…       — Саша… эээ… — тихим голосом произнесла имя Светлана, но больше ничего сказать не смогла. Ещё две пары глаз смотрели со стороны кровати, и, переведя взгляд в их сторону, женщина поняла, что из двух зол нужно выбрать меньшее.       — Славочка, прости, — оба парня решили, что обращаются именно к одному из них. — Тебе лучше уйти.       Ярослав набрал побольше воздуха, сжал сильнее ладонь Мирослава, которую держал, не выпуская, посмотрел в голубые, невыносимо любимые глаза, кивнул еле заметно и, переступив через сидящего до сих пор мужчину, вышел.       — Я сказал, полицию, Света!       — Прости, но мы не будем этого делать. И хорош тут сидеть. Выйди, мне нужно с сыном поговорить.       Тон и весь вид женщины был непреклонен. Вернулась «генеральша», и она дала понять, что не потерпит в эту минуту неповиновения.       — Света? — Александр уже стоял, но выходить пока не собирался. — Я не понял, ты это серьёзно?       — Я сейчас похожа на шутницу? Выйди! Я! Сказала!       Нет, на шутницу эта женщина похожа не была. На фурию, амазонку, гарпию, но только не на ту покладистую женщину, которая искала для себя и своего сына защитника и просто сильного и надёжного мужчину, а не тирана и деспота.       — Тебе не кажется, что сейчас было самое время отправить сучёныша за всё, что он сделал с твоим сыном, туда, куда ему и дорога? Это называется с поличным. Он пробрался в дом и…       — Саша, я сама его впустила, накормила и оставила со Славкой в его комнате. И я не позволю тебе испортить ребёнку жизнь за то, что он любит моего сына. Нет. Испортить их жизни. — Светлана почувствовала, как её руки коснулись холодные пальцы, тут же взяла их и сжала в своей тёплой ладони. — Так ты дашь нам поговорить? Я три дня и двумя словами не перекинулась с родным сыном, благодаря транквилизаторами и снотворным, коими вы с Лёней его пичкали. Выйди! Вон!       Как побитая собака, Скворцов покинул комнату, что-то бормоча себе под нос. Дверь хлопнула, а мать развернулась и крепко обняла сына.       — Сынок! Господи! Что я чуть не сотворила?! Прости меня!       — Мам, потом. Где мой телефон? Там Яр… Мне надо… Мам?       Сбивающимся, не до конца окрепшим голосом Мирослав вымаливал у родительницы разрешение и свой отобранный гаджет, словно от этого зависела его жизнь. Светлана мотала головой, собираясь ещё что-то сказать, но Мир уже ничего не хотел слушать, набрасывая на домашнюю майку рубашку и выискивая глазами обувь.       — Слава! Ты никуда не пойдёшь! — отрезала совсем другим тоном Светлана, выступая вперёд и загораживая проход к выходу. — Ярослав должен вернуться домой, а ты в постель. Если сейчас мы не можем поговорить, то сделаем это, когда ты успокоишься.       — Мам?..       Миру снова показалось, что его мир рушится, и что та малая искорка, вот только несколько минут назад разгоревшаяся и превратившаяся в лучик надежды, снова погасла. Неужели это конец? Конец тандема сын-мать, в который он верил с самого своего рождения?       Взгляд потускнел, руки опустились, желания исчезли…       — Это для твоего же блага. Поверь мне.       Светлана дождалась, пока сын снова забрался в постель, натянул под самый подбородок одеяло и отвернулся к стене в позе эмбриона, как он провёл последние несколько суток. Разговор не получился, но время ещё есть. Тут, главное, с ещё одним мужчиной разобраться. Хотя… Кутепова не сомневалась, что этот разговор ей удастся легко!       — Света, я не понял, что это сейчас было? Ты понимаешь, что ты унизила меня перед этими сопляками?       Александр начал свою речь, как только женщина вошла в их спальню.       — Сначала скажи, за что ты ударил парня?       — Что? — Александр ловил ртом воздух, очевидно, не понимая, почему перед ним не падают ниц, а начинают вести допрос с пристрастием. — Света, он лежал в постели с твоим сыном. Он гомик. Пидор. Ты не понимаешь… Мы должны что-то сделать, чтоб прекратить всё это. Сейчас был очень удобный случай, чтобы…       — Саша. Во-первых, прекрати этот словесный понос и оскорбление детей. Во-вторых, пожалуйста, на полтона ниже. И в-третьих, от чего ты лечил Кирилла? Это то же самое, что сейчас ты делаешь со Славой?       Светлана ждала, глядя в чёрные хмурые и готовые в любой момент взорваться молниями глаза.       — Нет, конечно, — недолго думая, ответил мужчина, вставая с кровати, на которой до сих пор сидел, и делая шаг вперёд. — У Кира совершенно другие проблемы. При чём тут Кирилл? Света! Проблемы у твоего сына. Ты же слышала, что он сказал Леониду? Он любит парня! И он не считает это болезнью. Мы же разговаривали на эту тему. Света…       Рука, протянутая в сторону шеи, была отведена в сторону, голова отклонена в другую. Светлана сделала шаг назад, сложив руки в замок.       — Мой сын здоров. А теперь я сомневаюсь, что и твой чем-то там болел. Не пойму, что с ним произошло за такой короткий срок? Кирюша был таким цветущим мальчиком… Я теперь вообще сомневаюсь в методике лечения Леонида. А эти ваши успокаивающие средства? Я не позволю больше прикасаться к сыну.       В поединке между голубыми и чёрными глазами победили светлые. Александр отвёл свои уже на пятой секунде. Мужчине трудно было начинать этот разговор, ведь тогда придётся ругаться, а скандалить категорически не хотелось. Эту женщину потерять он боялся с той самой минуты, когда понял, что наконец-то с таким трудом завоевал её. В свои неполные пятьдесят снова остаться одному совсем не улыбалось: фастфуд и холодная постель, без женского тепла — этого Скворцов нажрался по гланды.       Случай, который свёл их со Светланой, был отнюдь не из лицеприятных. Тогда отличник учёбы, гордость школы и примерный сын влюбился. Выпускной класс, а Кирилл не спит, не ест, на уроки забил, да плюс ко всему полез драться за свою любовь. Это чуть позже Александр услышал разговор двух пацанов, что Кир «гомик» и «пидор», а его «любовь» — это какой-то мальчик, из-за которого весь сыр-бор и начался. То, что в кармане у сына всегда лежит перочинный нож, для Александра открытием не было. Сам когда-то научил, что в хозяйстве (смотри — в кармане) на все случаи жизни пригодится универсальный раскладной нож. Кто ж знал, что он воспользуется им не по назначению.       Дело тогда прикрыли по-тихому, Кирилла отпустили. В то же время состоялось судьбоносное знакомство со Светланой. Пока ухаживал за женщиной своей мечты, Кирилл первый раз прошёл «лечение» у Леонида: несколько встреч, препараты на ночь. Парень успокоился и учёбу в вузе начал прежним прилежным студентом.       О том, что нужно лечить Кира от голубизны, два ярых гомофоба в лице отца и его друга, поняли, как-то посидев допоздна за бутылкой чудесного горячительного напитка, привезённого врачом из дальнего зарубежья. Чем меньше оставалось в бутылке, тем больше друзья склонялись к единому мнению, что Кирилла нужно «спасать»! И, казалось бы, серьёзный разговор, а затем и беседы с мозгодолбателем возымели положительный результат: Кирилл стал прилежным и спокойным, возвращался домой вовремя и не был уличён ни в чём таком… Пока… Пока звонок милого и послушного пасынка и догадки, которые отметались на протяжении последних месяцев, не вырвали Александра из действительности. Сына нужно серьёзно лечить!       Теперь уже не Леонид приходил, а Кириллу пришлось ездить в клинику. Стоило это отцу больших нервов и увещеваний, порой прибегая к угрозам. Однако всегда послушный и покладистый сын выполнял наказы отца молча и без лишних слов. Как всегда.       И вот теперь, когда подобное случилось с сыном любимой женщины, совершенно обескураженный Александр возвёл глаза к небу с немым вопросом «За что мне всё это?» А лучший друг-врач только улыбнулся — «Се ля Ви!», потирая ручонки и радуясь ещё одному подопытному кролику.       Было очень приятно видеть, как волевая и непокорная женщина в твоих руках становится покладистой и безропотной милой кошечкой. Но вот что-то пошло не так, и она снова показала свои зубки и коготки. Этого Скворцов никак не ожидал. И не мог подобного допустить. Только не в стенах своего жилища.       — Света! — железные нотки в голосе отчётливо давали понять весь настрой беседы. — Мы с тобой взрослые люди. Мне очень неприятно слышать от тебя о сомнениях в компетенции такого специалиста, как Леонид. У него диплом и аспирантура. Он пишет докторскую на тему, которая, к сожалению, коснулась твоего сына. Давай не будем…       — Вот именно — давай не будем!       — Света, не перебивай меня, когда я с тобой разговариваю! — тон повысился, лицо стало пунцовым и злым. — Наши сыновья больны, и мы обязаны им помочь.       — Ещё одно слово, что Слава болен, и ноги моей в этом доме не будет.       — Что? Ты…?       Скворцов осёкся, понимая, что если сейчас же не поменяет тактику, то проиграет и потеряет всё: эту женщину, уют в доме, личную жизнь и спокойствие, так прочно поселившиеся в его жилище за последние месяцы.       — Светуль, я хотел сказать, что… Мы должны помочь нашим детям. Они запутались, и наш долг… Давай поговорим с Лёней. У него опыт, практика.       — Нет! Вопрос закрыт. И скажи мне, где Кирилл? Почему его уже несколько дней нет дома?

***

      Как только дверь за мамой закрылась, Мир вскочил с кровати, надел более или менее приличную одежду и тихо выскользнул из дома, прихватив пару купюр, припрятанных на всякий случай.