II. Жить дальше

Настоящее время Франция, Париж — Мадам, — приятный низкий голос прозвучал за её спиной (Мия уже готова была верить, что все приятные голоса принадлежат вампирам), — позвольте... Обернувшись, она увидела... да, вампира, одетого в изумрудный смокинг. Сквозь прорези маски на неё внимательно смотрели жёлтые с зелёной искрой глаза («Как у хищника, наметившего себе жертву, — подумала Мия. — Ой, зря...»). — Эжен Леру, — представился он, изящным жестом поправляя высоко зачёсанные на косой пробор светлые волосы. — Мия Ван Арт, — повинуясь правилам хорошего тона, ответила девушка. — Давно за вами наблюдаю... Моё восхищение! Вы, бесспорно, самое яркое явление этого бала, рассеявшее обыкновенную его скуку... — Если вы давно наблюдаете, вы не могли не заметить, что я здесь не одна. — О, боюсь, вы неправильно поняли меня, — вампир подошёл чуть ближе. — Конечно. Но я не мог не заметить, что ваш спутник отчего-то старательно игнорирует уже который по счёту танец. А я предполагаю, что вы прекрасно танцуете. Позвольте мне в этом убедиться. Сейчас оркестр заиграет вальс... — Вы заблуждаетесь, месье Леру, я не танцую... — Ни с кем, кроме своего мужа, — голос Ван Арта прозвучал так неожиданно рядом, что Мия вздрогнула. — Не так ли, дорогая? — Да, — единственное, что она смогла из себя выдавить. — Месье?.. — Ван Арт чуть приподнял бровь над чёрной маской, будто удивлялся, что несостоявшийся кавалер всё ещё здесь. Этого короткого взгляда на него (даже вскользь), как на досадную помеху, оказалось достаточно, чтобы Леру, полукивнув головой в знак понимания ситуации, в несколько мгновений скрылся из виду. — Нам ни к чему давать лишний повод для сплетен, — Виктор взял её под локоть и повёл к центру зала. — Я не... — Но месье прав, — вампир будто бы не слышал её, хотя, если бы она не знала Виктора настолько хорошо, подумала бы, что он не придал никакого значения только что произошедшему, но подчёркнуто выделяемое каждое слово говорило об обратном, — быть на балу и не отметиться ни в одном танце – досадный промах. Впрочем, вполне поправимый... Вы ведь не откажете в любезности супругу, дорогая. — Я хотела бы избежать, Виктор, — наверное, с таким же успехом приговорённые к сожжению уверяли инквизицию в своей невиновности. — Это не было вопросом, Мия. Будь добра. Нет же... Нет! Всё существо её отчаянно противилось... Зачем, Виктор? Её броня, её защита... С каждым следующим шагом... Крошилась и осыпалась... Для чего тебе эта публичная экзекуция?.. Князь Нового Света с супругой заняли место среди других танцующих пар. Музыканты подстраивали инструменты, готовясь к исполнению. — Будь безупречна, милая, — шепнул он, занимая исходную позицию. Но едва ладонь вампира коснулась кожи её спины, сердце замерло, а затем пустилось в какой-то немыслимый галоп. Он не мог не почувствовать, не мог!.. Всё то же равнодушие во взгляде и недрогнувшая рука, пригвоздившая к позорному столбу. Никуда не деться, никуда!.. Она прикрыла глаза. Конечно, он чувствовал... Заполошное безумие её сердца, отдающееся болезненно-гулким эхом о стенки его рёбер. Он мог поклясться, что невесомая миниатюрная кисть в его ладони едва ли не ледянее его собственной. Лицо, потерявшее последние краски, и нарисованное не спасало... Горько изогнутые губы... Мелкую дрожь ресниц... Да что с тобой, Мия! А перед закрытыми глазами Мии стоял живой, огненно-рыжий Уолш с его улыбкой и беззаботным: «Можно позволить себе себя. Быть нелепым, неправильным, неуклюжим. Делать, что хочется. Получать удовольствие! Мы ведь за этим здесь?» Апрельское солнце, бьющее в глаза, незатейливая музыка деревенского оркестра... Туда, туда!.. От этих прицельно наведённых хищных взглядов сквозь прорези идеальных лиц, оскалов, скрывающихся за мёртвыми подобиями улыбок, от этого убийственного «будь безупречна»... Согреться... К теплу, к теплу... К солнцу... Но холодные тиски его рук и брошенное «музыка, Мия!» неумолимо вышвыривали её в реальность... В ту реальность, которую она сама выбрала (не было, не было этого выбора!.. неправда!..)... И теперь платила по счетам. Они уже пропустили несколько тактов. Деликатная скрипичная партия тонко и неторопливо пробовала на вкус лейтмотив, давала привыкнуть. Но стоять дольше было просто непозволительно. — Музыка, Мия, — о, Ван Арт мог гордиться своей выдержкой: ни малейшего изменения в интонации... Он крепче прижал к себе трепещущее тело тряпичной куклы. Под вздрагивающими ресницами блеснула влага. Что-то в нём вдруг надломилось: — Мия, — сейчас голос его был совершенно иным (он не должен, не должен был так произносить это имя, не должен позволять себе... но...?!). И она отозвалась. Он почувствовал. Так остро. Импульсами на кончиках пальцев, соприкасающихся с её кожей. — Просто слушай меня. Как раньше. Я прошу... Это... её Вик сейчас говорит с ней?.. «Вик, как же я скучала!» Разве такое возможно?! Быть может, она просто сошла с ума... А если и так... Не всё ли равно... Нет, даже лучше... И пропади оно всё пропадом! Вик, ведь это ты?! Серо-голубые глаза внезапно распахнулись, поймав ненароком на одно мгновение опоздавшую спрятаться нежность в зияющей черноте... Но ей хватило... Как капли влаги увядшему от жажды луговому цветку... Она ожила, встрепенулась... И он плавно качнулся, повёл, следом за музыкой, постепенно утрачивающей прежнюю робость, набирающей темп, напряжение, стремящейся выше, выше... И наконец взорвавшейся совершенным, ослепляющим потрясением, закружив их в безудержном вихревом потоке... Не замечая ничего, кроме. Снося всё, что стояло между, чудовищно лишнее, ложное... Глаза в глаза. Лишь тонко звенящее, отзывчивое, поющее тело в его руках, такое хрупкое, такое необходимое, единственно правильное, единственно нужное. Только его прикосновения, объятия (как давно! невыносимо!), в которых не больно, не страшно... Нежный, желанный, Вик!.. Как же всё это... Оборвалось. Полной тишиной. Замерли кружащиеся в вальсе пары. Замерло всё. И в этой пронзительной тишине вдруг раздался тихий голос флейты... Тонкие пальцы сжали его плечо. Флейта печально, болезненно одиноко окликала потерянным, испуганным эхом вспыхнувшее и сгоревшее невозвратимое... Пора прощаться с иллюзиями. Время приходить в себя. Мия отвернулась, спрятав глаза. Виктор, вновь чужой, отстранённый, проводил её по инерции послушное тело через завершающие фигуры танца... Её тихое «мне необходимо уехать» и ответное «нам следует задержаться ещё на некоторое время» стали финальной точкой этой вторгшейся в привычно кошмарную реальность безумным, отчаянным всполохом музыкальной фантазии.

***

И она сделала это. Снова. Положив руку на его предплечье, изобразив положенную улыбку, коротко кланялась положенным лицам, на автомате произносила положенные фразы. Она сделала. Справилась. Лишь по дороге к машине ощутила странную слабость в коленях. Пальцы рук отчего-то онемели, а все звуки вокруг слились в один неразличимый, назойливый гул, надсадно давящий на барабанные перепонки, просачивающийся куда-то вглубь вдруг странно опустевшего сознания... Очнулась она от прикосновения чего-то влажного и холодного к лицу и шее. С трудом разомкнув веки, Мия поняла, что находится в машине. — Ммм... — ничего более содержательного произнести не получалось. Ван Арт (а это он пытался привести её в чувство, обтирая кожу мокрым платком) отпрянул, отводя взгляд и протягивая ей стакан с водой: — Выпей. Спорить было бессмысленно, да и не получилось бы, поэтому девушка просто приняла стакан из его рук. И только когда начала пить, поняла, насколько сильна была жажда. — Принести ещё? — Нет, спасибо, — дар речи возвращался к ней, вампир отдал стакан подошедшему швейцару. — Я... — Ты потеряла сознание почти у ворот. И не приходила в себя довольно долго. Я собирался везти тебя в больницу. — Какая больница... — Какая больница? — он зачем-то приподнял и вновь вернул на место лежащую перед ним маску: вампир начинал терять самообладание, и это раздражало его ещё больше. — Ты видела себя в зеркале? Она изобразила кривую улыбку: — Мне крайне неловко, оттого что я не оправдала твоих ожиданий. — Я о твоём состоянии. Лишь слепой не заметит, что оно далеко от нормы. — С каких пор тебя стало заботить моё состояние? — Мия. Я прошу... — И я прошу, Виктор. Давай обойдёмся без лицемерия. У меня передоз. Мутит. Просто отвези меня в отель. А нет – так я возьму такси. — В этом нет необходимости. Я отвезу. Просто объясни, что происходит. — (Ты.) Интоксикация. Давно я всего этого не касалась. — Я интересуюсь не из праздного любопытства. Ты должна понимать, что от тебя зависит жизнь (чья, Виктор?)... ребёнка. — Хха? — она задохнулась от возмущения. — Должна. Положим. Я в курсе, кому и сколько. Ребёнка? Ты ещё помнишь о его существовании, Виктор? Может быть, и имя вспомнишь этого... ребёнка? И, это уж совсем вряд ли, но вдруг, какое ты имеешь к нему отношение? Вампир молчал, плотно сжав губы, скулы его побелели. Мия видела, но эту лавину было уже не остановить: — Или то, что ты следишь за каждым моим шагом, попутно избавляя меня от «отвлекающих» факторов, по-твоему, даёт тебе право... — Прекрати немедленно, — отрывисто процедил Ван Арт, — не в твоём положении бросаться подобными обвинениями. У тебя есть несколько минут на то, чтобы прийти в себя. С этими словами он вышел из машины, хлопнув дверцей. Мия осталась одна. Она разжала кулак, смотря на кровяные лунки от ногтей. Сорвалась. Просто сорвалась. И чего добилась? Просто обнажила свою слабость, уязвимое место: смотри, сюда бить больнее!.. Она горько усмехнулась собственной глупости. Попробовала отвлечься, достав телефон. Сообщение от Мартина: «Мама, мы ложимся спать». И пропущенный от Макса.

***

11 месяцев 1 неделя назад, май США, Нью-Йорк Она с честью выдержала эмоциональный взрыв Триши, грозящей собственноручно вбить осиновые колы Ван Арту во все доступные места. Причём описано это было настолько подробно и выразительно, что Дэрил подобру-поздорову ретировался в соседнюю комнату. В итоге Мие ещё пришлось утешать вконец раскисшую подругу: — Брось, Триш! Мы с тобой последнее время не так уж часто виделись... Ты даже не заметишь... — Ага... Это... потому что... жили рядом, — всхлипывала подруга, — вот я захочу тебя... увидеть... и чтоо?.. — И мы поговорим. И увидимся. Видеосвязь никто не отменял. И я всегда буду ждать тебя в гости. — А булочка?.. — И Виви тоже будет ждать. Триша, мне тяжело уезжать. Безумно. Но... Иного выхода нет пока... Может быть, потом... Я что-то придумаю... Я обещаю. Ну, Триша!.. — Мия сжала в объятиях свою непутёвую, захлёбывающуюся слезами подругу.

***

Проще всего оказалось с коллегами в «Сверхъестественном». Достаточно было соорудить на лице крайне загадочное выражение и, не теряя его, сообщить, что она вынуждена отбыть в Европу и о цели поездки знать крайне опасно. Ей показалось, что никто даже особенно не удивился. Одна Камилла попыталась было разузнать, а как же её семейная жизнь, на что получила шутливую отмашку: — Как и работа, переходит в режим удалёнки. Мистер Боу обещал ей платить за присланные статьи. Это, конечно, было несоизмеримо с жалованием постоянного корреспондента. Но Мия понимала позицию начальника. И пока у неё не было альтернативного источника доходов.

***

С Максом подобный номер бы не прокатил. Девушка прекрасно это понимала. И потому, когда они встретились во время обеденного перерыва в кафе возле его работы, просто рассказала всё как есть. Что могла, рассказала. Так, чтобы не всплыла история с опасными документами и не углубляться во всю эту... мерзость. — Мы с Виктором решили расстаться, — буднично произнесла она между рассказом волка о новых умениях близнецов и готовящимися прорваться её слезами. Волк отставил в сторону чашку кофе: — Сегодня вроде не День Дурака, Мия. Да и юмор какой-то сомнительный. — Это не юмор. — Тогда... У меня есть только одно объяснение: Ван Арта наконец долбанул старческий маразм? — Не надо, Макс, — Мия пристально всматривалась в свою чашку, но губы предательски подрагивали, — это... обоюдное решение. — Да какое обоюдное! — оборотень от досады так громко ударил по столику, что к ним обернулись все немногочисленные посетители кафе. — Какое обоюдное, — уже тише повторил волк, — ты кому лапшу-то вешаешь? Думаешь, я не вижу? — Макс, — прошептала она. — Давай выкладывай начистоту... — Я не могу. Правда. Прости. — Тогда за каким мы здесь? И ты произносишь «а», не говоря «б». — Проститься, Макс, — слёзы уже катились по её щекам, — я не смогла бы улететь... — Куда улететь?! — Во Францию. Самолёт завтра. — Подожди, — волк запустил пятерню в волосы. — У меня в голове не укладывается. После всего, что вы прошли?! У вас же Виви! — Виви теперь у меня, — произнесла она едва слышно. Макс придвинул к ней стул, сгребая девушку в объятия: — Подожди, подожди, не горячись, герой, — утешал он её, гладя вздрагивающие плечи, — я поговорю с твоим кровососом. Методика у нас есть одна педагогическая... Отработанная на практике. Глядишь, и... — Нет, Макс, — Мия отпрянула от него, посмотрев волку в глаза. — Ты не станешь этого делать. Потому что не знаешь. Потому что он не смог поступить иначе. Я почему-то думала... Виктор уверен, что я виновата пред ним. И я виновата. Но не так, как он думает! — Так – не так... Вот и разберёмся на месте. — Макс, — девушка схватила его руку, — ты не пойдёшь к нему. Пообещай! — Да не стану я его убивать. Так... — Пообещай, Макс! Не отпущу, пока... — Обещаю. Всё у вас через... Драма на драме. Но ты попридержи билеты, Мия. Иногда время – лучший помощник. Надо отойти, поговорить... А не вот так рубить с плеча. — Так нужно, Макс. Нужно. Мы оба... И она снова уткнулась в плечо друга. Ещё одного надёжного, близкого, тёплого, кого ей предстояло потерять слишком скоро...

***

А Макс Фолл делал то, чего не совершал в своей жизни ни разу. Он нарушал обещание. Но и ни разу за всю дорогу его не кольнуло чувство вины. И, когда внедорожник оборотня остановился у тёмного безжизненного особняка, он не сомневался, что поступает правильно. Да, пусть Макс не знал, что сейчас произошло между этими двумя, но известного ему было за глаза достаточно, чтобы вправить мозги, возможно, не самому хреновому представителю самого хренового вида. А с Мией он ещё поговорит. Пусть придёт в себя девочка... — Ван Арт? — оборотень бесцеремонно барабанил в дверь. — Открывай, я знаю, что ты здесь. Твой автомобиль у дома. Не откроешь – снесу дверь к чёртовой матери. Ты меня знаешь. Я сделаю – потом буду думать о последствиях... — Зачем ты пришёл, Фолл? — полный ледяного презрения голос вампира так неожиданно прозвучал у самой двери, что волк чуть не отскочил в сторону. — Поговорить надо. — О чём нам с тобой разговаривать? — О Мие, о вашем ребёнке... По дурости ведь девчонка влезла куда-то, ты же знаешь... — Ты меня не заинтересовал. — Отойди в сторонку. Немного подправлю... экстерьер, — оборотень отошёл на некоторое расстояние для разбега. — Не советовал бы, Фолл, — в голосе вампира зазвучали странные интонации, Максу даже показалось, что он сглатывает слюну. — Видишь ли, я давно не был на охоте... Настолько давно... Что даже ты... Пахнешь вкусно... Макса замутило. Он сплюнул под ноги. Как она?.. Как вообще можно?! — Да пошёл ты! — всё впустую (к чёрту!). — Упырь ты хренов!

***

Ноэлю она отправила сообщение прямо из самолёта: «Обстоятельства складываются таким образом, что мы с Виктором больше не можем жить вместе. Я покидаю страну. Но, если у вас будет желание поддерживать связь со мной или Виви, я буду искренне рада этому. Ничего большего сказать не могу. Простите и прощайте, Ноэль». Их никто не провожал. Мия уговорила друзей не приезжать в аэропорт, убедив их, что так ей будет легче. Но сама она всё неосознанно искала в толпе провожающих кого-то... До последнего. Лишь когда они поднялись в самолёт и трап убрали, она поняла. Нет. Фрэнсис недовольно осматривала сломанный о чемодан ноготь, Мартин строил смешные рожицы Виви (решено было, что вампир летит с ней: Мия справедливо опасалась за его жизнь, а он не представлял, как она освоится в чужой стране с маленьким ребёнком одна, да и никого из близких в Штатах у него не осталось), и малышка забавно жмурилась и высовывала язык, пытаясь их повторить. Телефон Мии зазвонил одновременно с рёвом двигателей. Немного помедлив, она всё же взяла трубку. — Мия? Ты меня слышишь? — Да, Ноэль, здравствуйте. Я... Не смогу ничего добавить к тому, о чём написала. — Девочка, не делай поспешных выводов, не совершай необдуманных действий... С Виктором я поговорю... — Ноэль, извините, я очень плохо вас слышу... Мы уже в самолёте. Взлетаем. Как приземлимся, я позвоню... Сквозь какую-то пелену она смотрела на дрожащее крыло набирающего скорость самолёта, который должен был нести их туда, где никто не ждёт, в никуда, в пропасть...

***

Настоящее время Франция, Париж Она перезвонит, позже... В машине было душно, и она открыла свою дверь. Виктор с кем-то говорил по телефону, и сейчас у неё не было ни сил, ни желания выяснять с кем и о чём. Однако для того, чтобы расслышать знакомую фамилию, Даров не понадобилось... — Как погиб? Мы накануне всё согласовали, лично подписали бумаги... А сейчас вы сообщаете мне, что Уолш погиб?.. Нет, вы правильно сделали, что отменили встречу. Трудно предположить, останется ли прежним вектор политики компании при смене руководства... Я подумаю, Джереми. Конечно, мы решим вопросы... Мию пронзила внезапная догадка. Которая принесла ей странное облегчение, граничащее с радостью. Так Виктор не знал! Значит, он не причастен!.. Но тут же её словно окатили ледяной водой. Кровь схлынула с лица... Но если не Виктор... Значит... Трясущимися пальцами она нашла номер Линна. Мучительно медленные гудки. Телефон не отвечал. «Ну ты же не спишь, Мартин, ну!..» Ещё раз. Безрезультатно... От щелчка открываемой двери девушка подскочила на месте. — Мия... — сейчас Ван Арт смотрел на супругу с плохо скрываемым беспокойством, — я... возможно, был излишне резок... — Потом, Виктор, всё потом... В отель... Пожалуйста!..