***
2 года 1 месяц назад, март США, Нью-Йорк Вампир, несмотря на широкий купол зонта, всё же поймал на волосы несколько ледяных капель, и сейчас они, неприятно щекоча, побежали за ворот, вынуждая повести плечами и скинуть наконец принявший на себя основной удар стихии плащ. Дом... Дом, как живое существо, дышал теплом и Мией, до краёв наполненный ею... И даже мрак здесь был другим: мягким, ласковым, кутающим в свои бархатные объятия, постепенно рассеивая липкую хмарь вечера, его пустоту и скуку. Виктор вошёл в гостиную. В камине розовели угольки. На спинке кресла привычно дремал белый филин. Мия, конечно, уже спала. И разумеется, не в просторной, комфортной постели, а, свернувшись, сбившись в клубок с пледом, на диване. Подушкой служила вытянутая, подложенная под голову рука. Тонкие пальцы безвольно касались клавиатуры ноутбука, каким-то чудом державшегося на самом краю. Вампир спас ноутбук от неминуемого падения, перенеся его на журнальный столик. Тёмный экран тут же ожил, подмигивая курсором в конце недописанной строки. Видимо, ожидая его прихода, Мия так и уснула за работой. Виктор нажал «Сохранить» и захлопнул крышку. Едва ли позу девушки можно было бы назвать удобной или физиологичной для её теперешнего положения. Потому Ван Арт наклонился к ней, намереваясь как можно осторожнее подхватить Мию на руки, чтобы не разбудить. Затаившаяся до поры коварная холодная капелька сорвалась со смоляных волос, прокатившись по молочно-белой коже обнажённого плеча. Вздрогнув, девушка открыла глаза... И счастливо улыбнулась, замечая склонившегося над ней вампира. — Милый, — с уютной сонной хрипотцой позвала она, немного неуклюже переворачиваясь на спину и обвивая его шею руками, приоткрывая губы для поцелуя... Но так и не встретившись с желанной прохладой его губ: Виктор, чуть тронув кончик её носа, оставил лёгкий поцелуй на лбу, убрав упавшую на лицо белокурую прядь. — Хм, — Мия обиженно надулась, принимая сидячее положение и сердито отбрасывая плед (от взгляда вампира не укрылось, как трогательно поджались пальчики на босой девичьей ступне, стремясь вернуть столь вероломно отнятое тепло), — и это всё? Я недовольна. — Смею заметить, милая, — произнёс вампир, — я недоволен несколько более. И я знаю того, кто меня, бесспорно, поддержит, — Виктор положил руку на её почти идеально круглый живот, тут же получив в ладонь весьма ощутимый пинок. — Пояснишь, может, прежде чем заручаться поддержкой союзников? Маленькая предательница... — она легонько спихнула его руку с живота. — Изволь. Рекомендации, которые ты получила от врача о режиме сна, прогулок... — Всё, Вик, остановись. Во-первых, само слово «режим»... ммм... действует на меня удручающе. Ты же знаешь, что психологическое состояние матери для ребёнка имеет ничуть не меньшее значение, чем физическое благополучие... Вампир скрыл тронувшую его губы улыбку: — А во-вторых, мой очаровательный манипулятор? — Во-вторых, я, безусловно, стараюсь соблюдать рекомендации. Просто сегодня отвратительная погода для прогулок, и ты не станешь с этим спорить. — Не стану. — Вот видишь! — победно прищурилась она. — Ты снова ночи напролёт работаешь над книгой. Будто что-то вспомнив, Мия суетливо оглядела диван и, заметив краем взгляда на журнальном столике закрытый ноутбук, бросилась к нему. — Ты... — Разумеется, я сохранил твою работу. Девушка тут же остановилась, медленно приблизившись к нему. — Я вдруг вспомнила, что целых два дня не говорила, какая ты прелесть и как мне с тобой повезло, — проворковала она, погружая пальцы в густую черноту волос. — Неплохая попытка, милая, — на словах вампир не поддавался провокации, но чуть запрокинутая голова, мягкая улыбка (Мия вновь заворожённо наблюдала за тем, как неуловимо меняются острые, хищные черты любимого лица под её прикосновениями) говорили об обратном, — и всё же я помню, на чём мы остановились. Твои бессонные ночи. Мия, ты не вампир. Я понимаю, что определённая доля ответственности лежит и на мне: мой образ жизни не мог не наложить отпечаток... — На самом деле, это совершенно ни при чём, Вик, — выдохнула Мия. — Просто... Ван Арт поймал её руки, притянул к себе ближе, усадил на колени. Девушка тут же уютно устроилась в колыбели его рук. — Расскажи, — тихо попросил он. — Да не о чем рассказывать, Вик... Доктор же говорил, что бессонница на поздних сроках – нередкое явление. Ну вот... — Что тебя тревожит, девочка моя? — Виктор... — Я беспокоюсь за тебя. За вас. — Всё хорошо. Ты и сам знаешь. Просто... Две-три недели – и... Не бери в голову, Вик. Глупости. — Ничего подобного, — он прислонился лбом к её виску, ощущая ладонью странные ритмичные, вздрагивающие движения их дочки. — Икает, — улыбнувшись, пояснила Мия. — Все твои тревоги, все переживания вовсе не глупости. Не держи их в себе, я хочу быть причастен, так же как и к причине твоих волнений. Очень скоро начнётся новый этап нашей жизни. Прекрасный, неизведанный. А я не успеваю насладиться этим, ускользающим, таким удивительным... — Не успеваешь насладиться?.. — Ты уникальная беременная. Ни капризов, ни странных вкусовых пристрастий... Ни единой возможности добыть нечто особенное в любое время дня и ночи... — Мой благородный рыцарь, — снова улыбнулась она, — честно говоря, именно сегодня очень... вот прямо очень хотелось яблок... И теперь ты напомнил... С удивлением она услышала тихое хмыканье в свои волосы. — Вик?.. — Я купил яблоки. — Что? — Да, почему-то заехал в супермаркет и купил. Оставил в машине. — Так жаль... — Мгновение, милая, – и я... — он попытался встать, но девушка не позволила, не собираясь освобождать колени. — Так жаль, Вик, — повторила она, — что тебе вновь не удастся... — тонкие пальчики пробежались по его вискам, коснулись ушных раковин, рождая странную дрожь в холодном теле. — Потому что я никуда тебя не отпущу. Даже ради яблок... Мне всё ещё тебя мало. И да, секрет того, почему ты не ищешь нечто особенное в любое время дня и ночи, раскрыт. Нет ничего более особенного, Вик, чем... «Ты» она уже выдохнула в жадно прильнувшие к её ждущим, пылающим губам прохладные, единственно утоляющие жажду его губы.***
Настоящее время США, Нью-Йорк — Вивиан, — малышка откликнулась на его голос, — спустимся вместе. Иди ко мне... Пока девочка опустошала стакан, вампир, склонившись над раковиной, смывал со щеки запёкшуюся кровь. На ощупь раны совершенно затянулись. Промокнув кожу, Ван Арт выбросил испорченное полотенце в мусор. Обернулся на странные звуки. Виви допила воду и, перевернув стакан кверху дном, поставила на стол. Постучала по нему: — То в домике зиёт? — Может быть, там твой сон, милая? Откроем? — Да, — малышка подняла стакан. Но ничего, кроме нескольких капель воды, под ним предсказуемо не обнаружилось. — Неть... Итиво... — Виви выглядела разочарованной. — Перепрятался. Придётся его искать. Сны очень любят прятаться в красивых кроватках. У тебя красивая кроватка? — Касивая. — Он наверняка уже там. Поспешим? Виктор поднял дочку. — Ой, — удивилась она, дотрагиваясь пальчиками до его щеки, — сё пашо? Не боит? — Да, здесь не болит, Вивиан... Переодетая малышка недовольно возилась в кроватке. Вампир бросил взгляд в окно: край неба на востоке уже начинал бледнеть. — Де сон? — девочка подняла подушку, заглядывая под неё. — Тут неть. — Открытыми глазками его не увидеть. Если хочешь поймать сон, нужно закрыть их. Малышка старательно зажмурилась. — Умница. Держись, не открывай. А ещё сны очень любят сказки. — Я тозе убью, акажи,— она хлопнула кукольными ресницами. — Не открывай. Будем приманивать сон. В далёкой волшебной стране жила маленькая принцесса... Спустя примерно час и несколько десятков вопросов, сон заинтересовался никак не желающей заканчиваться сказкой. Уже почти сдавшись в его плен, упрямая маленькая ручка всё же протолкнула сквозь прутья кроватки злополучную подушку... Ожидая прихода няни, Ван Арт заказал корм для скрывшегося где-то в глубине дома Говарда (дом наполнялся приметами жизни Мии, но без самой Мии...), решительно принялся за гору вещей в прихожей. Чемодан с одеждой и документами Мии отправился в спальню (она переступит порог, хотя бы просто придя за ним, это непременно случится). Жёлтый самокат остался у порога. Положа руку на сердце, Виктор совершенно не представлял, где рядом с домом можно было бы осваивать этот транспорт. Среди сумок и пакетов, наполненных вещами дочери, вампир обнаружил со вкусом оформленное подарочное издание ирландских сказок... Пола, прибывшая чуть раньше времени, успела приготовить завтрак, пока Виви спала. Заслышав шорохи, доносящиеся из детской, вампир вместе с девушкой поднялись наверх. Вивиан сидела в углу кроватки и тёрла кулачками ещё сонные глазки. — Доброе утро, милая, — подошёл к ней Ван Арт, — смотри, кого я привёл. Малышка встрепенулась: — Мама! Вампир сглотнул: — Нет, Вивиан, пока нет. Это Пола, — он пригласил девушку войти. — Познакомьтесь. — Привет, я Пола, — приветливо улыбнувшись, девушка протянула малышке руку. Та осторожно коснулась её пальцев: — Пиет. Я Виви, девотька. — Вивиан, Пола побудет с тобой немного. Я уйду, но через два-три часа вернусь. Проиграешь с Полой? — А тобой низя? — Ты покушаешь. Немного поиграешь. Погуляешь. И я вернусь. Обещаю. Ты веришь мне? — Да. — Хочешь кушать? — подключилась девушка. — Атю. — Не переживайте, мистер Ван Арт. Всё будет в порядке. — Нисколько не сомневаюсь в вас, Пола, — ответил вампир. — Иди ко мне, Вивиан, — он подхватил дочку, вынимая её из кроватки. — Что тебе привезти, милая? — Ммм, — она задумчиво приложила пальчик к губам, — идинец... — Леденец. — И ябака. — И яблоко, — уточнил вампир. Виви кивнула, серьёзно глядя на него, и предприняла ещё одну попытку: — А табой низя, — уже скорее утвердительно произнесла малышка. Вампир покачал головой, поцеловал её в лоб, бережно опустил на пол. — Пока! — помахала ему крошечная ручка. — До встречи, Вивиан.***
Миллера в палате не оказалось. — Доброе утро, мистер Ван Арт, — поздоровалась с ним сиделка, — мистер Миллер просил передать, что он ненадолго отлучится. — Доброе утро, мисс Хейл. Спасибо. Вы не могли бы нас ненадолго оставить? — Конечно. Но получится именно ненадолго. Скоро придут ставить капельницу. Ван Арт кивнул. Сиделка скрылась за дверью. — Мия, — прошептал он, — Мия... Так многое он хотел сказать!.. Ван Арт опустился на колени у больничной кушетки... У измученного, истощённого, наделённого подобием жизни тела. Её. И не её. Грудь пекло почти невыносимо... Становилось невозможно дышать. Этот монотонный писк и гул приборов отдавался в барабанных перепонках издевательским смехом. Он должен был сказать. Слишком многое... Он смотрел на свои руки, и слова и фразы, спасшиеся из охваченной пожаром грудины, застревали и рвались на дне гортани. Ни на одно из них Виктор теперь не имел права. Оттого и умирали они на обескровленных губах, рассыпаясь её именем, обращаясь в прах и пепел. — Мия, — повторил он, припадая к опутанным проводами тонким восковым пальцам, замечая на безымянном бледный, неразличимый след от кольца... — Расскажи... Расскажи мне... Сейчас он готов. Слушать. Слышать. Разделить её боль, забрать себе... Сгореть – и из праха отстроить, возвести её уничтоженный город, поруганный мир... Своей плотью укрыть незаживающие раны на истерзанном теле, клочьями своей души залатать бреши в её... Он тянулся, тянулся к ней, за ней, сквозь непроходимую тьму, непроглядное отчаяние. «Не бойся этой Ночи, девочка... Я найду тебя. Я иду. Услышь! Откликнись! Расскажи!..» Тишина. Тишина была ему ответом.