Out of love

Первые две недели с Джеймсом казались Янто идеальными. Они проводили вместе вечера и ночи, Джеймс даже почти на работу не отлучался, в Торчвуде дела тоже шли гладко, так что никто не задерживал Джонса допоздна и не выдёргивал на охоту за уивилами посреди ночи. Янто счастливо убирался, готовил ужины, они вместе с Джеймсом гуляли в парках, кормили уток, ходили даже в зоопарк и успели сходить на свидание почти во всех ресторанах района. И каждый, каждый день занимались сексом. И если для Янто его пассивная позиция была по началу новинкой, то вскоре он привык и даже вошёл во вкус. Иногда всё же ему хотелось занять и активную позицию, но слишком уж Джеймс был против. Ему совсем не нравилась принимающая роль, а вот Янто относился к ней спокойно, так что пришлось ему согласиться на такие условия. Только это было неважно. Важно то, что они рядом с Джеймсом. Первые ссоры стали происходить, когда в Торчвуде начался завал. Но и тогда Янто в глубине души не предавал этому большое значение. Джеймс его ревновал, значит, был неравнодушен. В отличие от некоторых. Поэтому ему было даже немного приятно, когда злой Джеймс расспрашивал его, где он был, и не верил, что на работе, пока Янто не начинал злиться. «Ты же знаешь, как я тебя люблю, как я боюсь тебя потерять», — шептал он после примирения, прижав Янто к себе, положив подбородок на его макушку и раскачиваясь из стороны в сторону. «Знаю», — отвечал Янто и нежно целовал его грудь. И всё было так хорошо. Кроме тех случаев, когда Джеймс перегибал палку с ревностью. Всё началось со звонка сестры. Янто редко с ней разговаривал, но когда это происходило, они готовы были болтать часами, громко смеясь над любой глупостью и вспоминая свои детские шалости. Вот и в этот раз, проговорив с ней спустя пять месяцев почти час, Янто положил трубку и встретился взглядом с недовольным Джеймсом. — Кто это был? — Моя сестра, — спокойно ответил Янто. Он уже привык к вспышкам ревности и подобным вопросам. — Покажи мне свой телефон. Впервые Янто ощутил какой-то прилив раздражения. Показывать телефон? Что за абсурд. — Покажи, — угрожающе повторил Джеймс. Янто убирал телефон в карман: — Нет. — Хорошо, — ядовито согласился Джеймс. — Ты сам разрушил моё доверие к тебе. Янто в ответ только посмеялся: ну что за бред! И продолжал улыбаться даже когда Джеймс перестал с ним разговаривать. Он считал это всё таким ребячеством. Но, боже мой, показывать телефон, точно отчитываться перед излишне подозрительным мужем? Ну уж увольте! Но Джеймс продолжал соблюдать молчание, и если Янто это сначала забавляло, то позже стало злить и раздражать. Он потерпел ещё немного, прежде чем сорваться на Джеймса, зло, обидно высказать всё, что думает об этой ситуации, и уехать в свою квартиру. Там, в одиночестве, Янто выдержал чуть меньше двух дней. Сорок шесть часов и тринадцать минут, если быть точнее, пока не позвонил Джеймсу. Тот трубку не брал. Янто открыл и впервые в жизни выпил до дна целую бутылку водки, разревелся, побил стены, разнёс на мелкие осколки все зеркала дома и стеклянный стол. Но Джеймс всё равно не отвечал. Янто искренне жалел, что затеял всю эту ссору. Чёрт, чёрт, чёрт, ему ведь нечего скрывать! Надо было просто показать телефон, Джеймс бы убедился, что он говорил с сестрой, и всё было бы хорошо, ничего страшного бы не произошло. А теперь из-за его, Янто, гордости, испорчено всё. Он уже было совсем отчаялся, когда наконец Джеймс сам ему позвонил. — Алло? — с замирающим сердцем ответил Янто и, дождавшись приветствия со стороны любимого, тут же принялся торопливо тараторить: — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Прости меня, я знаю, что был не прав, мне действительно нечего скрывать, я должен был всего лишь показать тебе телефон. Пожалуйста, давай начнём всё сначала, без глупых ссор, без моих дурацких выходок, прошу. На счастье, Джеймс согласился. Он оставался холодным и замкнутым с ним ещё пару дней, но после оттаял, и всё снова стало как прежде, хорошо и радостно. И, конечно же, телефон Янто давал со спокойной душой, прекрасно понимая, что никакого компромата там всё равно быть не может. Как-то раз Янто тоже попросил Джеймса показать ему телефон. Всё было в шутку, но тот обиделся по-настоящему. Кричал, что если Янто ему не верит, то такие отношения ему не нужны и они расстаются. Это напугало Янто, он слишком хорошо помнил те трое суток, которые провёл в полном отчаянии один в своей пустой, слишком большой для него одного квартире. Ладно, к чёрту всё. Джеймс не станет ему изменять, ведь не зря же он так ревностно относиться к верности Янто, да? Если бы у Джеймса были другие парни, если бы он не любил Яна, то и не приходил бы в безумие от одной мысли, что тому есть, что скрывать. Кроме того, Янто чувствовал на себе некую ответственность за сохранение гармонии в этих отношениях. Джеймс был как огонь. Вспыльчивый, временами грубый, дикий, яркий и ревнивый. Джеймс добавлял страсть в отношения. Он, Янто, сглаживал углы. И не видел в этом ничего плохого. Правда, время от времени ревность Джеймса выходила из-под контроля. Янто хорошо помнил этот день. Они с Джеймсом решили заглянуть в местный бар. Янто там не нравилось, зато Джеймс обожал местные огненные коктейли, поэтому он и согласился. Счастливый Джеймс — счастливый Янто. Не только метафорически. Когда Джеймс бывал доволен, то всегда становился таким ласковым, любящим… Заботливым. Однако, дойдя до бара, Джеймс вдруг опять пропал. «Прости, милый, меня вызвали по работе, — грустно пробормотал он. — Подожди меня тут полчаса, развейся, а я закончу дела и сразу же приеду». Янто действительно ждал. Заказал себе что-то и тупо сидел за столом в отдалении, слушая музыку. Полчаса, час, полтора. Спустя два с половиной часа он уже отчаялся и захотел уйти домой, как к нему подсела какая-то миловидная девушка с красивыми зелёными глазами. Янто сначала хотел её отшить, но после рассудил, что к девушкам, наверное, Джеймс ревновать не будет. А ещё то, что Джеймс вообще вряд ли его увидит, потому что застрял на работе и не придёт. Янто не планировал ничего плохого. Он только поддержал флирт. Девушку звали Сюзанна, и она приехала сюда из Исландии, бывшая модель. Бросила карьеру ради путешествий и свободной жизни. — Ты не ведёшь себя как типичная Исландка, — засмеялся Янто. — Я думал, они более сдержанные и холодные. — А ты не похож на типичного валлийца, — проворковала Сюзанна, допивая свой коктейль из ярко-розовой трубочки. — Я считала, что они глупее. Янто захотелось ответить ей что-то язвительно-острое, но тут он заметил фигуру Джеймса, прислонившуюся к стене перед лестницей, ведущей на второй этаж. Его сердце пропустило удар. Как же так?.. Сколько он здесь так стоит и что успел услышать? — Джеймс, — испуганно позвал Янто, увидев, как тот начинает разворачиваться и спускаться вниз. — Джеймс! Больше не слушая эту идиотку, он вскочил со своего места, перелетел через ступеньки и ринулся к выходу. Охрана загородила ему путь, и он, после безуспешной попытки вырваться, швырнул на пол пачку денег и всё же очутился на улице. — Джеймс! — крикнул Янто, увидев, как тот медленно удаляется. Возникло ощущение дежавю. Всё почти то же самое, как в тот день, когда он танцевал с Ником. Янто помчался во весь дух, чтобы поскорее поймать Джеймса и всё ему объяснить. Ведь ничего, ничего не было, многие геи вообще не ревнуют к девушкам. Янто догнал Джеймса на середине пустыря, ведущей к автомобильной стоянке, когда тот развернулся и ударил его кулаком в нос. Послышался хруст, кровь залила лицо и рубашку, и Янто растерянно посмотрел на любимого. Мгновение — и удары посыпались по всему телу. Янто упал на землю, понимая, что никогда не сможет дать сдачи Джеймсу. Он любил этого мужчину — как он может сделать ему больно? Он не знал, когда Джеймс ушёл, оставив его одного, и сколько так пролежал, но когда пришёл в себя, солнце уже клонилось на запад. Янто с трудом встал, опираясь на ноющие руки и захромал к стоянке. Каждый вдох давался с болью, разбитый нос чесался, левый глаз заплыл. Конечно, машины Джеймса на стоянке уже не было. Янто ощупал карманы и со стоном обнаружил, что мобильник куда-то пропал. Он с трудом вернулся на пустырь и обследовал там всё вокруг, пока не начало темнеть, но телефона нигде не было. Деньги все Янто оставил в баре: такси поймать не получится. Он взвыл, осознав всю бедственность своего положения. Домой можно было попасть только по ближайшей трассе, до которой было чуть больше полумили, но и этот путь дался Янто с большим трудом. Когда он добрался до дороги, казалось, он шёл уже вечность, начали сгущаться сумерки. Янто поголосовал немного, стоя у обочины, но ни одна проезжающая машина не остановилась. И ещё бы: видок у него, должно быть, был так себе. Похоже, придётся идти пешком. Почти две мили! Однако делать было нечего, Янто поплёлся вдоль дороги и всего за триста ярд дважды склонялся за кустами, чтобы выблевать желчь, пока его не заставил вздрогнуть громкий сигнал машины. Боже, неужели кто-то его пожалел?! Янто прохромал на звук, и его сердце пропустило удар, когда в свете фонаря одинокого придорожного магазинчика он увидел белую Тойоту. Джеймс! Янто, из последних сил опираясь на машину, забрался в салон, и с наслаждением почувствовал, как же тепло внутри. Джеймс его не бросил! — Спасибо, — искренне поблагодарил Янто и с тяжёлым вздохом прислонился щекой к оконному стеклу. Джеймс угрюмо молчал всю дорогу, пока наконец Янто не приметил, что едут они вовсе не домой. Он осмелился задать вопрос и встретился со взглядом, полным ненависти, в стекле заднего вида: — Конечно, мы едем не домой, идиот! Тупица, ты себя вообще видел? Я отвезу тебя в больницу. И больше он ни слова ни сказал до тех пор, пока не затормозил мягко у клиники и не выбрался наружу, чтобы открыть Янто дверь. — Янто, — прошептал он, опускаясь на корточки и беря руки парня в свои. — Янто, как же я так… Какая же я тварь… — Не бери в голову, — заплетающимся языком возразил Янто и откинулся на сидения. Он вовсе не злился на Джеймса. Знал ведь, что его парень его ревнует, так зачем сидел и флиртовал с этой блондинистой сукой? Джеймс решил, что Янто ему изменяет, вот и… сорвался. Сам Янто бы повёл себя точно так же, если бы поймал бойфренда в постели с другим. Наверное. Но Джеймс не прекращал извиняться, из глаз его текли слёзы: — Я… Я всё понимаю, дорогой. Если ты решишь им рассказать, кто это сделал, я буду сидеть тут и ждать копов. Янто уставился на него, как на сумасшедшего. Сдать любимого человека полиции? За то, в чём он сам виноват?! — Н… нет, ни за что, — он помотал головой. — Я… Я скажу им, что… — Ш-ш… — Джеймс прижал к его окровавленным губам палец. — Не спеши. Давай я тебя провожу, и ты уже там решишь, как поступить. В любом случае я буду сидеть тут, в машине, и ждать тебя. Но, конечно же, Янто никому ни в чём не признался, несмотря на то, что врачи с сомнением отнеслись к его расскажу про хулиганов. Янто всё равно продолжал гнуть свою линию, уводя опасность от любимого. Тем более что ничего страшного не было. Ушиб рёбер и глаза, растяжение коленной связки, перелом носа, несколько гематом и ссадин. Ничего такого, что не заживёт за несколько недель. Не покалечил ведь Джеймс Янто, чтобы тот вызывал полицию! В его жизни бывали вещи и похуже, особенно в подростковом возрасте, когда он много и отчаянно дрался. На работе Янто взял больничный. Джек был обеспокоен, когда он позвонил ему с самого утра и пожаловался на плохое самочувствие, но давить не стал. А телефон, кстати, Янто, оказывается, и не терял: Джеймс отдал его сразу же, как они вернулись домой после больницы. Он занёс Яна в дом едва ли не на руках, помог поудобнее устроиться на кровати, сам приготовил ужин, налил ему чай, а с утра съездил в аптеку и купил все лекарства, выписанные в клинике, и несколько заживляющих мазей помимо них. Джеймс трогательно и нежно ухаживал за Янто в течение двух недель, так что скоро тот совсем оправился и решил вернуться на работу, несмотря на то, что синяки на лице едва начали желтеть. Конечно же, Джек ебаный Харкнесс взволновался. Он, как и врачи, крайне скептически выслушал слова Янто о хулиганах, а после приказал ему остаться после смены и зайти к нему в офис. Янто с трудом сдержался, чтобы не закатить страдальчески глаза. — Янто, — тихо, но твёрдо начал Джек, когда парень, повинуясь его слову, в конце рабочего дня заглянул к нему. — Расскажи мне, что случилось. «Только не задерживай меня надолго, — билась в голове единственная мысль. — Джеймс будет сердиться, если я опоздаю. Я не хочу опять портить наши отношения!» — Я уже говорил вам, сэр, — пожал плечами Янто. — Это были какие-то хулиганы. Они отняли у меня у деньги, избили и убежали. — Да что ты говоришь? — вдруг со злостью выплюнул Джек и вскочил со своего места. Янто вздрогнул и инстинктивно сжался. — Янто… — поражённо выдохнул капитан, увидев его реакцию. — Янто… Янто продолжал молчать, сверля глазами пол. Джеймс будет сильно кричать, когда он придёт домой позже обычного? Джек подошёл к Янто и осторожно взял его за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза: — Янто, прошу, расскажи мне, кто сделал тебе больно. Ты же знаешь, что я помогу тебе. Любой из нас поможет. Ты можешь признаться кому угодно. Даже Оуэн, каким бы бесчувственным он ни казался, беспокоится о тебе. Что происходит? — мягко пробормотал он, поглаживая его синяки и раны. — Доверься мне, пожалуйста. — Я сказал всё, что знал, — холодно ответил Янто и грубовато убрал чужую руку с лица. — А теперь я могу идти домой, сэр? Лицо Джека посуровело: — Да, конечно, — ответил он, и в голосе его сквозило жгучее разочарование. — Думаю, ты достаточно взрослый мальчик, чтобы справиться со своими проблемами сам. Янто не видел, с каким отчаянием капитан посмотрел ему вслед, когда он задвигал люк. Ссоры с Джеймсом происходили всё чаще и чаще, что не могло не расстраивать Янто. Особенно ему запомнилась одна, из-за совершенной мелочи, но она настолько взбесила Джеймса, что он едва не разорвал их с Янто отношения. В тот день Янто захотел покрасить ногти. Обычно он только стриг их и аккуратно подпиливал раз в неделю, но изредка, будучи в правильном настроении, использовал и лак. Чёрный. Естественно, только чёрный. На его взгляд, это выглядело и стильно, и достаточно мужественно, но Джеймс, похоже, так не считал. — Сотри этот позор, — недовольно буркнул он за ужином и открыл бутылку пива. Янто сначала даже не понял, что он имеет в виду. — Я про этот бабский лак, — сердито объяснил Джеймс, почти не разжимая зубов. — Ты выглядишь, как педик, с ним. Последнее предложение больно кольнуло, однако он помнил, каким вспыльчивым и раздражённым иногда может быть Джеймс, — и что часто вина даже не в нём, Янто, но срываются всё равно на нём, — и поспешил перевести всё в шутку: — Джеймс, мы спим вместе. — И что? Можно быть геем и оставаться мужиком, — проворчал Джеймс, ковыряясь вилкой в салате, — опять эта твоя козья еда… Янто не хотел выяснять отношения этим вечером, но ссоры, похоже, было не избежать, именно поэтому он позволил себе ответный выпад: — Ты всегда можешь готовить сам, — тихо напомнил он, но в голосе его звучала неприкрытая ирония, — а ещё мыть ванну, убирать свои носки по всему дому и покупать продукты. — Я ПРОСТО СКАЗАЛ ТЕБЕ УБРАТЬ ЧЁРТОВ ЛАК, — неожиданно рявкнул Джеймс и, схватив со стола сахарницу, с размаху швырнул ею об пол. Послышался хруст, и сахар просыпался на деревянный пол из расколотого сосуда. Янто скрестил руки на груди: — Хочешь сказать что-то ещё? Джеймс посмотрел ему прямо в глаза, и он слегка опешил от того, как быстро в них исчезли все человеческие эмоции. Так же он смотрел на него в тот вечер, когда избил. Не то чтобы Янто боялся, что Джеймс снова это сделает: с тех пор мужчина не трогал его и пальцем, но по спине пробежал холодок. — Если ты мечтаешь быть педиком, то пожалуйста, — ядовито выплюнул Джеймс, поднимаясь со своего места. — Ты и так похож на этих со своими красными рубашками, серёжкой в ухе и жалкой улыбкой. Особенно после того, как набрал лишние килограммы. Но я не хочу быть вместе с педиком. — А я не хочу быть с таким грубияном, — ответил Янто, боясь расплакаться прямо тут, при Джеймсе, и ещё больше убедить того в своей непривлекательности и ущербности. Джеймс пожал плечами: — Если не хочешь, то я не держу. Я всегда могу заполучить себе любого парня, на которого только пальцем укажу, — усмехнулся он, — а вот ты, Янто? С кем ты будешь скрашивать тоскливые вечера? Со своим боссом, что даже трахать тебя не стал? Больно… Янто стало слишком больно. Вот и всё, что он знал. А ещё то, что, несомненно, Джеймс прав. Он уже испытал на себе одиночество несколько месяцев назад, после ссоры из-за телефона. Если они расстанутся, что с ним станется? Он не нужен Джеку. Девушки им никогда особо не интересовались, да и он больше не смог бы встречаться ни с одной. Не после Лизы. А что до мужчин, то с ними у него не складывались отношения с самого детства. Отец, его вечно пьяный, грубый, брюзгливый неотёсанный отец, от которого пахло водкой и кислым потом, сколько он себя помнил, из трёх своих детей невзлюбил именно младшего сына. К дочери он относился терпимо, почти не замечая её существования, к его брату — снисходительно-равнодушно, а вот Янто… «Ты ведёшь себя, как девчонка» и «Ты что, хочешь вырасти голубым?» — фразы, которые Янто чаще всего от него слышал. Одноклассники прятали его обувь и тайком запихивали выводок гусениц ему в портфель, брат не упускал случая запереть в туалете или всласть попинать, дядя по маминой линии постоянно ворчал, что «Мальчишке не хватает хорошего ремня», а школьные учителя прилюдно били линейками по рукам. Чёрт, да даже Оуэн, относящийся ко всем одинаково — как к собачьему дерьму — Оуэн, ненавидел Янто больше, чем остальных! Поэтому он не мог потерять Джеймса, ни в коем случае. Янто не хотелось вновь остаться в одиночестве, утопая в бесконечном чувстве вины, в горе и скорби. Джеймс возвращал ему желание жить, наполнял жизнь новыми красками. Каждый его поцелуй был как живительный глоток, каждое объятие — как причал спокойствия в океане страха и тревоги. — Джеймс, — попросил Янто, сам удивляясь, каким умоляющим был его голос. — Пожалуйста, прости меня. Джеймс, — повторил он, увидев, что возлюбленный не реагирует, и подойдя к нему, робко поцеловал чужую шею, жилистую и красную. — Ты можешь посмотреть на меня? Джеймс оставался неподвижным и равнодушным, как каменная глыба, и отчаяние Янто тщетно билось о неё. Он нежно обхватил лицо Джеймса руками и попытался заглянуть ему в глаза, однако тот лишь вырвался и молча вышел из кухни. От отчаяния Янто закусил губу. Боже, что же он натворил! Его ведь всего-навсего попросили снять дурацкий лак, а он устроил истерику, отвернув от себя любимого человека. Что же делать?! Янто подождал ещё немного на кухне, а после набрался смелости и вышел в зал. Слава богу, Джеймс не ушёл на улицу, в сидел тут же, хмуро уставясь в пол. Сильные руки упирались в голые колени, из-под журнального столика белели накаченные икры, покрытые тёмными волосками. Значит, ещё есть шанс всё исправить, если он остался дома. Янто подошёл к дивану сзади и осторожно положил руки на плечи любимого, массируя и успокаивая. Сначала Джеймс никак не реагировал на его прикосновения, но Янто действительно старался, пуская в ход всё своё умение и желание, и вот наконец напряжённые мышцы расслабились, руки упали на диван, а сам Джеймс откинулся на спинку, блажённо застонав. Янто со всей нежностью поцеловал его в шею. — Джеймс… — Янто осмелился сесть на диван и заглянуть в глаза мужчины, надеясь, что в его глазах отражается всё то раскаяние, что он испытывает. — Пожалуйста, мне очень, очень жаль из-за того, что я сделал. Я не хочу разрывать наши отношения. Конечно, я уберу этот лак, и серьгу тоже, и не буду носить красные рубашки. Я был эгоистом, не понимал, что отношения — это всегда компромисс, но теперь… теперь я готов научиться уступать. Если ты согласен, конечно, — пробормотал он совсем тихо и опустил голову. Где-то сверху над его макушкой раздался усталый вздох, а после тяжёлая широкая ладонь опустилась ему на затылок, гладя и перебирая волосы. — Хорошо, — благодушно согласился Джеймс. — Ты тоже прости меня за то, что я был слишком груб. Я правдоруб, я знаю, и никогда не любил сладкую ложь, но… я не хотел обидеть тебя. Янто счастливо улыбнулся, и потянулся к губам Джеймса. С минуту они жарко целовались, а после Янто отстранился и от неловкости закусил губу: — А я и вправду… поправился? — поинтересовался он, боясь услышать ответ. — И у меня действительно некрасивая улыбка? Джеймс погладил его щёку: — Милый, я хочу тебе только счастья. Я не собирался тебя смущать, но если бы и я тебе не сказал правду, кто бы сделал это? — Он поцеловал Янто в лоб. — Я ведь желаю тебе только добра. Пожалуйста, не воспринимай это как оскорбление, скорее, как замечание, и прими к сведению. — Ну что ты, — прошептал Янто и вновь хотел улыбнуться, но сдержался. — Ты прав, ничего обидного в твоих слов нет. А сейчас, если ты не против, я сотру лак. На следующий день в Хабе никто не мог дозваться его до обеда. — Янто, — ворчал Джек, скрестив руки на груди. — Если ты не будешь ничего есть, то у тебя не станет сил. И на твое задание мне придётся взять Оуэна. Подойди сюда и съешь хоть кусок пиццы. «Хочет, чтобы я ещё больше потолстел и стал совсем уродливым», — со злобой подумал Янто, но вслух сказать подобное не решился: — Я и вправду не голоден, сэр. Джек вздохнул, раздосадованный, понимая, похоже, что уговорить его удастся, и попытался перевести разговор в другое русло: — Я думал, по вторникам ты носишь рубашки ярко-алого цвета. — Они мне больше не нравятся, — резко ответил Янто и тут же смягчился. — Простите, сэр, если вы не возражаете, я пойду и закончу дела в архиве. Джек долго и выжидательно смотрел на него, щурясь, словно пытался разглядеть в его лице что-то новое, прежде чем поджать губы и отпустить.