Stop Me

      — Вы знали, хоть кто-то из вас знал?! — внезапно выпалил Уилджек.       — Что они были Конами?! — вскрикнул Нокаут. — Разумеется нет! Мы даже никогда не слышали об этом проекте!       — Файлы Саундвейва: не содержат в себе информацию о Брэинсторме и его разработках.       — Не все бывшие Коны знают остальных Конов, — нахмурился Брейкдаун, — точно так же, как и вы не знаете абсолютно всех Ботов!       Арси скрестила руки.       — Если Брэинсторм и его мелкие приспешники-операторы были частью отдельного подразделения, было бы очень кстати знать это. — Ее голос стал тише. — Даже он не знал бы об этом, не будь в этом абсолютной необходимости.       Бамблби вздрогнул, говоря, что ему жаль остальных ботов, которые впутались в этот ужасный проект.       Балкхэд покачал шлемом.       — Все, о чем говорил Брэинсторм… Эволюционирующие Кибертронцы? Искры? И совсем не похоже, чтобы он старался кому-то на благо.       Старскрим тихонечко трясся в дальнем конце комнаты. Он слышал, как разговор превращается для него в неразборчивое гудение, в то время как его разум отказывался воспринимать только что услышанную информацию. Люди у его серво молчали так же, как и он, но он чувствовал их касания, когда они всеми силами старались показать свою поддержку.       Сикер поморщился от собственных мыслей и сильно вздрогнул, когда комнату пронзил громкий голос:       — Ты — испепелитель миров!       Все вдруг замолчали. Рэтчета потряхивало, пока его широко раскрытая оптика была прикована к Старскриму. Он крепко ухватился за рабочий стол, чтобы не рухнуть.       — Ты… бросаешь вызов всему, что вообще возможно! — продолжил медик. — Обманываешь смерть, путешествуешь сквозь измерения, сквозь время, оставляя разрушения…       — Рэтчет, подожди, — вклинился Смоукскрин, — все не…       — И это только то, что мы успели увидеть! — взревел Рэтчет. — И ты становишься сильнее! То, что ты сделал с кораблем… то, что ты сделал с Оптимусом!       Оптимус нахмурился и шагнул вперед.       — Рэтчет, достаточно. Со мной все в порядке. Ты говоришь о Старскриме.       — ИМЕННО! — заорал старший мех, отрываясь от рабочего стола. Его трясло от наплыва эмоций, каждая из которых требовала выхода. — О СТАРСКРИМЕ! Да его тут даже БЫТЬ не должно… НАС не должно здесь быть! Он УМЕР, совершил путешествие сквозь ВРЕМЯ и ПРОСТРАНСТВО, и все, что он сделал, чтобы изменить нашу реальность, НИКОГДА НЕ ДОЛЖНО БЫЛО ПРОИЗОЙТИ! Как вы все можете так спокойно к этому относиться?! Как вы все не видите, насколько это неестественно?! Никто не должен быть в состоянии совершить подобное! Он не сделал ничего иного, кроме как принес нам еще больше боли и разрушений каждый раз, когда во что-то вмешивался! Это… Я даже не должен говорить об ЭТОМ! Никто из вас не должен закрывать оптику на настолько ужасающую информацию, а я в первую очередь вообще не должен говорить об этом!       Шепот в комнате был тихим и несогласным. В сторону Рэтчета метали недовольные взгляды, осуждающие, показывающие, что от него такого не ожидали. Однако ничего из этого сикер не видел. Он не воспринимал поддержку, которую ему оказывали. Он не чувствовал… ничего. Слова старшего меха метались в его шлеме, отскакивая друг от друга, становясь все громче и больнее.       Внезапно он понял, что ему плевать. Боль в его искре утихла. Дамба в его разуме рухнула. Голубая оптика намокла перед предстоящим. А его рот зашевелился словно сам по себе.       — Я пытался убить себя.       В помещении стояла тишина. Старскрим впился взглядом в Рэтчета. Безэмоциональное выражение фейсплейта показывало, что ему плевать на происходящее и на то, что они тут не одни.       Нокаут медленно двинулся к сикеру.       — Старск…       — Не смей меня трогать. — Старскрим отпрянул, не отрывая взгляда от медика. — Он уничтожил вашу базу. Я предложил ему все, лишь бы спасти вас. Все. Он изолировал меня ото всех, и когда он нацепил корону на мой шлем… — Он скрипнул дентами, омыватель полился по фейсплейту. — Ту, которая, по идее, была сделана из кусков вас, я сбросился с этой шлаковой посудины. Я пытался убить себя, потому что одна только мысль о жизни без кого-то из вас… НЕ СМЕЙ меня, шлак, трогать!       Нокаут попятился назад, в его оптике блеснул омыватель.       Старскрим тяжело дышал, сверля Рэтчета мрачным взглядом.       — Я страдал ему на потеху, потому что он, шлак, так захотел. Не только сейчас, но и до этого. Каждое избиение, каждый ехидный комментарий, оскорбление, унижение, шлакова пытка постоянно быть обреченным на провал… а затем оказаться ТУТ и стать целью его безумия: пыткам разума, неуважению, игнорированию моего личного пространства… и это я еще МЯГКО выражаюсь, что б тебя… А ты… ты, шлак, стоишь тут и смеешь тыкать в меня пальцем, заявляя, что я — монстр?       Рэтчет молчал. Это, похоже, разозлило Старскрима, и он с грохотом обрушил ладонь на столешницу, заставив всех вздрогнуть. Его губы расползлись в оскале.       — ТЫ СМЕЕШЬ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ МОНСТРОМ?! После всего, что он сделал… после всего, через что я прошел, чтобы спасти вас всех, ты называешь монстром МЕНЯ?! Это Я — самый опасный, это Я — проблема, это Я — причина всех ваших страданий?!       Между крыльями сикера начали скакать искры.       — Я ПЫТАЛСЯ поговорить с тобой, Рэтчет! Я ПЫТАЛСЯ посоветоваться с тобой, что это вообще за шлак происходит! Это ТЫ отмахнулся от меня: это ты не хотел разговаривать! Так как ты смеешь тут стоять и винить меня во всем этом шлаковом… НЕ СМЕЙ МЕНЯ ТРОГАТЬ, СМОУКСКРИН!       Белый мех поморщился и задрожал.       — Стар…       — ЗАТКНИСЬ! Я ЕЩЕ, ШЛАК, НЕ ДОГОВОРИЛ! — Он указал дрожащим когтем на Рэтчета. — У ТЕБЯ был выбор, и это ТЫ решил, что я не СТОЮ времени на разговор! Ты смотрел на меня как на шлакову проблему с самого, шлак, первого дня!       — Я не…       — ДА, ЕЩЕ КАК! — взревел Старскрим, искры между крыльями начали лихорадочно трещать. — Шлак, да мне надо было исчезнуть сразу же, как я только об этом подумал! Потому что какой прок в том, чтобы заботиться о вас, вы, шлаковы неблагодарные глюки?! Я вас всех спас, всех и каждого, от смерти, и что это мне дало?! ШЛАКОВО НИЧЕГО! Вот что! Как будто у меня и без того было мало проблем, пока он дышал мне в затылок, избивал до полусмерти раньше, а ТЕПЕРЬ он пытается сомкнуть на мне свои когти, залезть и изуродовать во мне ВСЕ ради собственного больного веселья, а вас при этом используя как шлаковы слабости! Спасение вас всех — худшее решение из всех, что я когда-либо принимал! Мне стоило ПОЗВОЛИТЬ шлаковой временной линии уничтожить ВАС ВСЕХ… Я СКАЗАЛ НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!       Старскрим ударил наугад и отшатнулся, когда его когти что-то задели. Комната погрузилась в панику. Встревоженные и расстроенные голоса заглушили звук падающих капель энергона. Все старались отойти подальше от разворачивающегося хаоса.       А Старскрим в ужасе смотрел в грустную голубую оптику, которая смотрела на него в ответ.       — О-Оп… Оптимус, я…       Прайм прижимал руку к себе, посреди ладони блестел порез. Его оптика ни на секунду не отрывалась от сикера, и он осторожно поднял вторую ладонь.       — Старскрим… все в порядке… Со мной ничего страшного…       — Н-нет, я… я не хотел… — Старскрим прижался спиной к стене. — Я не… хотел этого…       — Я знаю… — тихо ответил Оптимус, медленно и уверенно подходя ближе, — и я не расстроен. Я не разочарован.       — Я… ранил тебя…       —… Да.       Это слово оборвало все в Старскриме. Единственный мех, который был на его стороне и в счастье, и в горе, тот, кто стоял на его стороне, сражался ради него и рядом с ним, поддерживал всеми возможными способами…       Теперь Старскрим слышал, как капли энергона разбиваются о пол, создавая небольшую лужицу у ног Прайма. Энергон Оптимуса. Энергон, который он пролил.       Оптимус медленно протянул руку вперед, его левый манипулятор почти коснулся плеча сикера.       — Старскрим… все в пор…       — НЕТ!       Искры сикера ярко вспыхнули, заставив свет в комнате замерцать. Пока лампы пытались вновь прийти в нормальный режим работы, Старскрим, сокрушаясь от сдерживаемых рыданий, вылетел из помещения. Оптимус хотел было броситься следом, однако перед ним тут же оказался Предакинг, удерживая его на месте.       — Он сказал «нет»! — фыркнул Предакинг, сдерживая омыватель. — Он… Он не любит, когда его пытаются догнать…       Оптимус почувствовал, как его корпус становится неподъемным. Он чувствовал, как его искра разбивается, когда он прикрыл оптику и прислушался к звуку удаляющихся шагов Старскрима.