Призрак подземелий

Жизнь Снейпа текла в своём прежнем виде. Он принимал экзамены, отводил последние уроки в этом семестре, в течении дня обменивался с коллегами парочкой незначительных фраз, а вечера коротал в душных объятиях Уилкинсон или же алкоголя. В июне Северус перебрался к себе в Коукворт и тогда его завтраки, обеды и ужины начали походить на полноценные попойки, нарушаемые лишь присутствием Мэри. Только благодаря ее приходам он не уходил в запой окончательно. Но когда она посещала его, напиться хотелось ещё сильнее. Со временем Снейп обнаружил, что у него начались проблемы с памятью. Он перестал запоминать то, что делал ещё вчера и понял, что не имеет представления о происходящем год-два назад. Вот, например, он никак не мог вспомнить, откуда взялась его ассистентка Романова. Он так же и не помнил, зачем она вообще ему понадобилась, если он почти двадцать лет обходился без неё? А в один из дней, когда Уилкинсон силой влила ему в рот Отрезвляющее зелье, он поделился с ней своими подозрениями о том, что кто-то наложил на него Обливиэйт. В ответ Мэри лишь выругалась на Снейпа за то, что он в очередной раз напился и бредит, хотя она знала о причине его провалов в памяти. Та оплошность, которую она допустила во время приворотного ритуала, совершив его в неположенное время, стоила зельевару здорового рассудка. Но женщину такая проблема практически не волновала, ведь она как никогда была довольна новым приобретением в своей жизни. Сам Снейп абсолютно не понимал, почему его вдруг неожиданно начало тянуть к Мэри. По началу он был ослеплён страстью, которая охватила их обоих, а затем начал испытывать в ней необычную потребность. Это было сродни потребности в пище, в воде, в воздухе - жизненно необходимо, хотя и не понимаешь, зачем. Он вливал в себя бутылку за бутылкой, пытаясь забыться, но чувствовал лишь тоску, которую могла развеять только Уилкинсон. А все-таки лучше не становилось, даже если она просто сидела рядом или же занималась с ним сексом. Он все чаще ловил себя на мысли, что их союз походил на паразитический симбиоз - он не мог жить без неё, но и с ней не чувствовал в себе жизни. Снейп гнил изнутри и ничего не мог с этим поделать. Положение Веры в Коломне было немного лучше. Алкоголю она предпочитала книги, прекрасно понимая, что водка не залечит ее раны, хоть и обезболит на время. Первые три дня после переезда она сидела в своей маленькой квартире и практически не выходила. На четвёртый день решила написать письмо Сивилле, прекрасно понимая, что та наверняка злится на неё за отсутствие каких-либо объяснений. Ответ пришёл на следующий день: «Вера! Я ужасно разочарована в твоём уходе! Ты даже не попрощалась, но я, разумеется, все это предугадала. Нарушу твою просьбу и все-таки сообщу тебе - мы ещё увидимся! Правда, не скоро. Больше ничего не могу сказать, твои информационные потоки для меня теперь закрыты. Мне пора идти. Не переставай писать! С любовью, Сивилла Трелони.» Через неделю почтовый голубь постучался в окно к Романовой. Письмо, которое пришло ей, было не из Хогвартса. Писала Лара - она звала ведьму на скорый шабаш, но Вера, прекрасно понимая, кого там встретит, немедленно сожгла исписанный клочок бумаги. Она не могла отречься от своего ковена, но вполне могла позволить себе пропустить очередное сборище. Первого июня голубь снова постучал остреньким клювом в мутное стекло квартиры девушки. Опять писала Лара, но на этот раз она звала ее к себе в гости, чтобы выяснить о неожиданной смене жительства Веры и ее отсутствии на ежемесячном ведьминском собрании. На такое приглашение девушка откликнулась с радостью. В любом случае, сходить и развеяться было лучше, чем продолжать сидеть в четырёх стенах и добивать себя воспоминаниями о том, что уже никогда не повторится. Вечером Романова накинула на себя чёрную мантию и вышла из квартиры, направляясь в сторону близлежащего леса. Ее подруга Лара, в отличии от самой Веры, жила в деревянном доме, этаком традиционном ведьминском жилище. На улице было тепло. В воздухе пахло наступившим летом. По дороге ей встречались люди, и она в очередной раз про себя отметила, что слышать родную речь было чертовски приятно. От этого сразу возникало ощущение того, будто находишься в безопасности. Коломенские леса значительно отличались от того, в котором Романова гуляла, когда работала в Хогвартсе. Запретный лес потому и назывался запретным, что в него не пускали учеников, ибо те могли запросто наткнуться на то, что лишило бы их жизни. В маленьком провинциальном городке в лесу тебя мог лишить жизни только маньяк или преступник, ведь лес, по которому девушка сейчас шла, не таил в себе ничего опасного или нечистого. Через час блуждания по знакомым тропинкам Вера наконец-то увидела маленькую избушку, из которой валил легкий дымок. Не постучав, она отворила дверь, и Лара от испуга подпрыгнула. - Ох! Вера! Ты чего пугаешь? - с этими словами она подбежала к подруге и горячо обняла ее. Романова ответила ей взаимными объятиями и несмелой улыбкой. - Рада тебя видеть, - сорвалось из уст ведьмы, а Лара посмотрела на девушку с недоверием. - Ты мне столько должна рассказать! Я и предположить боюсь, что привело тебя обратно домой! - О, да, рассказать действительно надо много... - ответила блондинка, присаживаясь на деревянный стул, обитый цветными тряпками. Лара принялась наливать чай и параллельно продолжала диалог со своей подругой. - Так начинай! - Даже и не знаю, с чего... - Например с того, почему тебя не было на сборище. И тут Вера начала свой душещипательный монолог. Она рассказала обо всем: о призраке-Северусе, о своей случайной беременности, о работе, об Уилкинсон. Из неё рекой вырывались слова, которые она так долго и мучительно хранила в себе! Все они были омыты слезами и выслушаны другом. От этого не стало легче, но дышать Вера начала свободнее. Лара слушала подругу в изумлении, иногда вставляя свои реплики и драматично вскидывая руки. - Но Вера, Уилкинсон ведь изначально была не ведьмой! - вскричала она так, будто только что поняла нечто важное. - И что? - просто ответила Романова, недоумевая, к чему клонит рыжеволосая ведьма. - Как и что? С чего ты взяла, что у неё должны почернеть руки, если она сделала бы приворот? - Ну ты ведь.. - Вера! - ещё громче закричала ведьма, - она ведь изначально была всего лишь волшебницей! Ей не могла быть доступна магия рода! И она ведь наверняка до этого применяла тёмную магию! Романова нахмурила брови, сопоставляя все то, что ей только что сказала Лара. В ее словах было действительно зерно правды, но.. какое это имело значение сейчас? - Лара, прошёл почти месяц... Даже если я что-то упустила, какая уже разница? Северус предал меня, изменил мне.. К тому же, Уилкинсон была отчасти права, говоря, что если бы он любил меня по-настоящему, то уж точно как-нибудь воспротивился магическому влиянию. - Чушь, чушь! - заверещала ведьма, - Мы ведь не знаем, что именно она сделала! Да и как бы он воспротивился колдовству, если эта сумасшедшая женщина, которую я имела честь увидеть на сборище, могла пойти, например, на могильную привязку? Или вообще напоить его своей кровью.. - Вариант с кровью точно исключается, Снейп бы не стал ничего пить из ее рук, - возразила Вера. - А на вещь? На волосы или ногти? - Лара, хватит. Я не хочу больше обсуждать это. Северус сделал то, что сделал, и ничего не сможет изменить этот факт. Давай поговорим о другом. Рыжая ведьма покорно согласилась. Она видела всю боль своей подруги, и вопреки ее гневным комментариям, не считала Снейпа таким уж законченным ублюдком. Более сильной антипатией она прониклась к Мэри, которая вызвала у неё чувство тревоги ещё в Вальпургиеву ночь. Лара чувствовала, что Уилкинсон была темной колдуньей, которой, как она полагала, переходить дорогу не следовало, но она ведь совершенно не знала, что творилось на самом деле! Девушки говорили ещё некоторое время, а ближе к полуночи Романова собралась уходить. Она попрощалась с Ларой и вышла, полной грудью вдыхая ночной лесной воздух. Ничего не было видно, Вера шла по памяти, как вдруг увидела два оранжевых светящихся глаза. Прищурившись, она поняла, что в нескольких метрах от неё стоял волк. Несколько минут она не двигалась и просто смотрела на него. Когда решила сделать шаг, животное сразу же развернулось и пошло в другую сторону. Как заколдованная, Романова поспешила за ним, ведь на этот раз ей было нечего терять, к тому же, она вспомнила своё видение в лесу Коукворта, где Банши ясно сказала «Иди за волком». И раз уж она видела его далеко не в первый раз, стоило послушаться этого указания хотя бы ради любопытства.