***
Чону далеко не сразу соглашается сопровождать в достаточно далёкое путешествие группку малолеток, состоящую из Хёка с его странноватыми друзьями, а когда кузен ещё и тоном, не терпящим возражений, заявляет, что с ними, ко всему прочему, поедет Марк, у него вообще едва ли не нервный срыв случается. Только проблем с обычным человеческим мальчиком ему не хватало! Это всяким другим мифическим тварям вроде тех же оборотней можно легко объяснить, почему они зашли в кладовку в доме Ли-Кимов, а через секунду уже вышли, к примеру, на курорте в Японии. А этому Марку Чону как разъяснить подобное? «Ой, да тебе просто показалось, что прошло только одно мгновение, на самом деле, ты всё проспал» — так что ли? Но все его сомнения достаточно быстро развеивает Донхёк: — Марк всё про нас знает, — как ни в чём не бывало озвучивает он, пока перебирает весь свой гардероб в поисках подходящей для отпуска одежды. Чону зашёл к нему в комнату лишь ненадолго, просто чтобы попытаться донести до кузена, почему брать с собой Марка — плохая идея, а уже оказался погребён под кучей цветастых футболок и иных тряпок, занимающих теперь почти всё пространство спальни. — Что значит «всё знает»? — переспрашивает Ким, недоумённо хлопая глазами. Донхёк же раньше просто трясся от одной мысли, чтобы рассказать Марку о том, что он колдун, когда всё так быстро успело поменяться-то. — В прямом, — невинно пожимает плечами младший, — Мы с ним как-то ходили на пикник в лес и умудрились наткнуться на духа. Марк тогда так офигел, — очаровательно усмехается Хёк себе под нос при мысли о своём парне, — Вот мне и пришлось объяснить ему, что к чему. — И как он отреагировал? — осторожно интересуется Чону. — Сказал, что чего-то такого от меня и ожидал, — заливается смехом Донхёк, откидывая в сторону очередные шорты, — Типа я всегда был не как все. — А он знает только про существование магов или… — Нет, про все разумные расы, — отвечает Ли, даже не дослушав вопрос кузена, — По крайней мере, про оборотней и вампиров. С Джемином я их даже познакомил недавно. Сказать, что Чону в шоке, значит, не сказать ничего. То есть Донхёк последние пару месяцев тут такую суету устраивал по части сближения сверхъестественного мира и мира людей, а они даже и не знали об этом. — А почему ты нам ничего из этого не рассказывал? — вырывается у старшего. — Как-то не до этого было, честно говоря, — буквально отмахивается от его возмущения Донхёк, — Школа, Академия и прочие «радости жизни» отнимают очень много жизненной энергии, знаешь ли. — Да, но… — Кстати, а ты сам-то вещи собрал? — вновь перебивает Чону его кузен, — Мы вроде как уже через пару часов отправляемся. Ким, окончательно потеряв всякую надежду на то, что в этом доме когда-нибудь начнут прислушиваться к его мнению, понуро выходит из комнаты Хёка. Он сразу идёт на свой чердак — звучит не очень солидно, зато в его распоряжении целый этаж, пусть и дыхание приходилось переводить достаточно долго после подъёма с первого на четвёртый. Комната Чону отличалась от остальных в их доме, и всё из-за отсутствия вычурной мебели и старомодных цветастых обоев на стенах. Ким занял именно чердак, потому что он был пуст как чистый лист на момент его переезда в дом, соответственно, у него была возможность сделать всё так, как хочется ему самому. Он предпочёл покрасить стены в приятный бледно-зелёный цвет, саму мебель Чону выбирал исключительно из едва обработанного дерева, а ещё у него находилось такое количество растений в комнате, что её несложно было принять за оранжерею. Он всегда, даже в детстве, чувствовал особого рода единение с природой, поэтому его чердак отражал его индивидуальность, что очень его радовало. Вот Донхёк, например, жил в бывшей комнате своей матери, и его личные предпочтения не особо сходились с этими малиновыми обоями с невнятным рисунком, с кроватью с кованной металлической спинкой — красиво, но очень болезненно, если удариться об неё головой, и с прочими атрибутами настоящей девчачьей комнаты. Чисто теоретически, они могли с лёгкостью сделать ремонт, но все изменения в интерьере, как правило, обсуждались чисто на словах, а до дела почти никогда не доходило, будто сам дом не хотел меняться и не давал другим всерьёз браться за это. Звучит нелепо, но в магической практике Доёна с Тэёном бывало такое, что неодушевлённые предметы творили вещи и похлеще — удивительно, но факт. Чону уже наложил заклинание незримого увеличения на свою небольшую дорожную сумку и закинул туда парочку любимых вещей и несколько книг, чтобы было чем заняться на острове, когда в его дверь раздался стук. Он оборачивается на звук, а из проёма тут же выглядывает голова его отца. — Можно зайти? — вежливо уточняет Доён и проходит в комнату, только дождавшись кивка сына. — Что такое, пап? — спрашивает Чону, видя, что его гость пришёл явно по делу, так что он присаживается на кровать, в ожидании складывая руки на коленях. — Я хотел бы кое-что обсудить с тобой касаемо грядущей поездки, — говорит Ким-старший, вдумчиво поджимая тонкие губы, от чего его лицо кажется ещё более вытянутым, чем обычно. — Так, — заинтересованно кивает Чону, — Я слушаю. Доён внимательно оглядывает сына, как будто размышляя, может ли он ему довериться. В итоге он приходит к выводу, что на Чону можно было положиться в любой ситуации и он всегда чрезвычайно серьёзно относился к поручениям старших, в отличие от того же Донхёка, который следовал чужим советам только в случае, если сам не придумывал что-то, на его взгляд, получше. — Этот остров Чиндо не так прост, как может показаться на первый взгляд, — понижая голос практически до шёпота, начинает говорить Доён, — Во-первых, именно там родился Донхёк, — на удивлённо взметнувшиеся вверх брови сына он поясняет, — Да, это правда, вот только он сам об этом не знает. По второй причине, — старший Ким выдерживает драматичную паузу, — Чиндо облюбован самыми разномастными сверхъестественными существами: от ведьм и колдунов вроде нас до морских драконов, которые очень бережно охраняют границы острова, а также по какой-то причине там очень комфортно чувствуют себя демоны. И я прошу тебя внимательно следить за тем, чтобы Хёк не вступал ни с кем из них в близкий контакт, они могут сказать ему лишнего. — Что именно? — спрашивает Чону, не понимая, что такого ужасного может узнать его кузен от этих демонов. — Тайну его происхождения, — говорит ему отец с крайне скорбным выражением лица, а затем поясняет, — Донхёк лишь на половину колдун. Остальное парень додумывает сам, понимая, при чём тут демоны, почему на первой совместной фотографии Хёка с его «отцом» ему уже больше года и как у якобы наполовину смертного может быть такая сильная магия. У Чону остаётся лишь один вопрос. — Чей он сын? Доён криво улыбается и озвучивает: «Сатаны». У Чону эта весть едва ли не почву из-под ног выбивает, потому что у большинства всех существ потустороннего мира был своего рода культ личности вокруг главы Ада, под его предводительством даже была создана Церковь Ночи, противопоставляющая себя всем человеческим религиям. А тут оказывается, что тот, о ком, как правило, говорят только полушёпотом и с дрожащим голосом, приходится отцом его кузену, шилу в одном месте у каждого, кто с ним знаком. Чону более-менее успевает оклематься от свалившихся на него ранее новостей только к тому моменту, когда в доме их семьи собирается четверо подростков, здесь не проживающих. И пока Донхёк берёт на себя обязанности местной души компании, знакомя всех со всеми, Ким не может оторвать взгляда от Тэна, мирно лежащего на спинке дивана. Его глаза закрыты, а тело неподвижно, но не останавливающийся ни на секунду кончик чёрного хвоста даёт понять, что он не спит, так что Чону всё-таки решает задать ему вопрос, никак не оставляющий его. — Тэн, — подходит к коту колдун, — Я тут хотел спросить у тебя… — расплывчато начинает он, надеясь, что Тэн сам всё поймет, — тот всегда был очень проницателен. — Какого это быть фамильяром сына своего бывшего любовника? — Тэн и впрямь сразу же догадывается, о чём у него хочет узнать младший. А Чону хоть и ожидал этого, но всё равно приходит в замешательство, когда слышит, как точно он сформулировал не озвученный им самим вопрос. — Я подслушал, как Доён рассказывал тебе о кровном родстве Донхёка с главой Ада, — кот усмехается себе в усы, произнося последние слова, — Логично, что ты тут же вспомнил о слухах, связывающих меня с ним. — Так это всё просто слухи? — облегчённо выдыхает Чону, поспешно радуясь тому, как это сильно всё упрощает. — К сожалению, нет, не в этот раз, — рушит все его надежды обладатель сверкающих жёлтых глаз, чей взгляд оказывается направлен на всё сразу и никуда конкретно, — Да, у нас был роман, достаточно долгий, если так посмотреть, лет пятьдесят точно, — Ким давится воздухом, — Но это было очень давно, задолго до появления на свет Донхёка. Поэтому я и не испытываю по этому поводу никаких тяжёлых чувств. — Пятьдесят лет это много, — качает головой Чону, не в силах поверить в то, что свободолюбивый и достаточно легкомысленный Тэн, особенно если послушать его истории из молодости, мог столько лет состоять в одних отношениях, ещё и не абы с кем, а с самим дьяволом. — Я в кошачьем теле уже больше, — не соглашается с ним Тэн, — И всё равно буду рад от него избавиться. — Это же другое, — с укором глядит на него младший. — Тебе-то откуда знать? — снисходительно, но добродушно заявляет кот. — Просто знаю и всё. — Иногда ты такой же упёртый, как и Доён, — наигранно разочарованно бормочет Тэн. — Кстати, кажется, твои подопечные уже собрались отбывать без тебя. — Ничего, это у них точно не выйдет, — не торопится присоединяться к компании молодых парней Чону. — Серьёзно, спасибо за разговор и твою заботу обо мне, но всё в порядке, — два горящих золотым светом глаза в упор уставляются на колдуна, — Ты можешь ехать. Счастливого отпуска. Чону, будучи человеком очень эмпатичным, понимает, что, несмотря на благодарность за беседу, Тэн от неё устал, просто потому, что она вскрывала какие-то давно зажившие старые раны. Ким немного корит себя за то, что вообще поднял эту тему, но решает, что это было необходимо, чтобы лучше разобраться в истории их непростой семьи, частью которой является и Тэн. Так что он просто говорит коту «спасибо» в ответ на пожелание хорошо провести время на Чиндо и подходит к без остановки трещащему Хёку, стоящему в окружении друзей. — …для тех, кто не знает, это Чону, и это он будет нашей нянькой во время отпуска, — внезапно переводит Ли тему на кузена, бодро хлопая того по плечу — у Чону с трудом получается не сморщиться от боли. Марк почтительно кланяется старшему и выражает свою благодарность за то, что тот согласился их сопровождать. Ренджун кивает с таким видом, будто это они ему всем обязаны, а слипшиеся как два магнита Джемин с Джено просто игнорируют мага, и Чону с каждой секундой всё больше и больше начинают нравиться обычные люди, один конкретный представитель вида так точно. Дружной толпой они проходят в кладовку, где для шестерых места явно маловато, радует только то, что это ненадолго. Чону закрывает глаза и мысленно фокусируется на точке, куда они должны прибыть. Небольшой дом в отдалённом от большой земли месте, на юго-востоке острова, откуда до моста, связывающего Чиндо с материковой частью провинции простым смертным даже на автомобиле добираться достаточно долго. Владельцем домика был какой-то очень хороший знакомый клана Джено, но на вопрос, является ли он сам охотником, Ли загадочно улыбнулся и ничего больше не сказал. Чону оставалось только молиться, чтобы это всё не оказалось идиотским планом заманить их в ловушку, потому что если так, то он больше никогда в жизни не подпишется на участие в замыслах Донхёка. Их на секунду встряхивает, вжимая друг в друга, а затем из ниоткуда начинает валить дым, что свидетельствует об их прибывании на загаданное место. Чону дергает за ручку, распахивая дверь наружу, и тут же чувствует как в нос ударяет резкий запах морской воды, влекущий за собой появление фантомного привкуса соли на языке. Помещение, в которое они проходят просторно и залито солнечным светом, проникающим сквозь открытые окна зала. Судя по скудному набору мебели: нескольким лавкам и шкафам у стен, а также низкому столу с разложенными вокруг него подушками — весь дом оформлен в стиле традиционного корейского жилища, Ханока. Чону оглядывается за спину, желая проверить свою внезапную мысль — как теперь выглядит дверь, из которой они вышли, и вместо их крашенного красного уродца перед ним предстают деревянные раздвижные двери с бумажным перекрытием. Спустя буквально пару секунд они разъезжаются в стороны, являя мужчину среднего роста с щекастым, но худым лицом, которое озаряется радостью, когда он видит перед собой недавно прибывшую разношёрстную компанию. — А вот и вы! — с довольной улыбкой и проскальзывающим иностранным акцентом озвучивает незнакомец, — Рад вас всех приветствовать, меня зовут Кун, я являюсь владельцем этого дома и одним из хранителей острова Чиндо. Все, кто быстро соображает, (то есть только Чону, судя по чужим непонимающим лицам) немного выпадают в осадок, осознавая, что их у себя принимает самый настоящий морской дракон. Джено, сумевший таки сохранить интригу на тему личности принимающего их человека, уважительно обращается к Куну, приветствуя его, а тот, не сдержавшись, ахает: — Джено, глазам своим поверить не могу! — восклицает Кун, а потом шутливо грозит пальцем, — Либо ты растёшь так же быстро как русалки, которые за несколько дней из икринок в морских дев превращаются, либо ты очень давно здесь не был. — Это так, — извиняющимся тоном произносит охотник, — Дел у клана в последнее время было очень много. Чону мысленно хмыкает, подмечая, какие же всё-таки все современные подростки занятые, что Донхёк, что его друзья. Прям ни минуты покоя, если их послушать. — В последнее время — это последние лет пять? — посмеивается Кун, явно разделяя точку зрения Чону, пусть и не высказанную вслух. Джено в неловком жесте потирает шею, натягивая на лицо виноватую полуулыбку. Судя по тому, как расширяются зрачки Джемина, который не отрываясь следил за каждым движением охотника, комнату они займут одну на двоих, делает вывод Ким и потому тут же решает уточнить вопрос размещения у хозяина дома. Кун отвечает, что может выделить на них на всех три спальни, каждая из которых рассчитана на двоих человек. Судьбу одной комнаты, как и предполагал Чону, решают сцепленные руки оборотня с его парой, а вот с остальными членами компании всё не так очевидно. Колдун предполагал, что Марк с Донхёком поселятся вместе, однако он вдруг замечает напряжённый взгляд Ренджуна, направленный на последнего, и в нём явно читалось что-то вроде «не смей меня бросать, Ли Донхёк, если ещё хочешь жить». Не то что бы Чону побаивался этого вампира, нет… Он его скорее справедливо опасался, в конце концов, субтильность и смазливое личико Хуана лично для него было даже более говорящим признаком опасности, чем если бы у него в руках была табличка с надписью: «ОСТОРОЖНО! Я не тот, кем кажусь!» А этот его взгляд? Он мёртвого заставит поёжиться. Чону начинает тихо смеяться в кулак, развеселившись от получившейся иронии, и на него оборачивается Донхёк. — У тебя всё хорошо? — недоверчиво уточняет кузен, выгнув бровь. — Да, — кивает старший и переводит тему, — Ты решил, с кем будешь жить? Ли тупит взгляд, надувая пухлые губки, и Чону догадывается, что искренние желания Хёка в данной ситуации расходятся с его представлениями о дружбе, согласно которым он явно не должен бросать своего красноглазого китайца. Ким решает помочь младшему, он же, в конце концов, добрый. — Ренджун, — обращается он к вампиру, едва подавляя дрожь, когда тот переводит на него своё внимание, — Что скажешь на моё предложение нам с тобой поселиться в одной комнате? У меня очень чуткий сон, а вампиры, насколько я знаю, не храпят, — нервно хихикает Чону в конце. — Ладно, — просто отвечает Хуан, прислонясь к дальней от окна стене, таким образом избегая солнца. Ким мысленно утирает метафорический пот со лба. Но видя, как Марк с Хёком обмениваются нежными прикосновениями к рукам друг друга, понимает, что оно того стоило. Ещё конечно было бы неплохо, если бы и ему когда-нибудь так помогли в нужный момент, но для этого Чону сначала надо было бы раскрыть близким, что он состоял в отношениях, а он пока к этому готов не был.***
Джемин практически с разбега плюхается на расстеленный на полу футон, как мешок с костями, пока Джено неторопливо преступает через порог и оставляет их сумки у стены, оглядываясь по сторонам больше по привычке, чем из интереса. Скромненько, но чисто, и все деревянные элементы в хорошем состоянии, так что обвалиться тут явно ничего должно. Если конечно Джемин или Донхёк не устроят никакой случайный погром, а то с них станется поиграть в догонялки в помещении, например. — Иди сюда, — приглашает оборотень к себе, похлопывая ладонью по второй половине матраса. — Здесь стены в прямом смысле бумажные, и в доме находится ещё пять человек, минимум двое из которых обладают суперслухом, — объективно излагает факты охотник, не сдвигаясь с места. — Просто пообниматься-то нам можно, — игриво улыбается ему Джемин. Джено вздыхает, понимая, что он не в силах сопротивляться этим убеждающим ноткам в голосе Наны, и покорно идёт к постели. Как только он присаживается на футон, оборотень тут же сгребает его в свои объятия и падает на спину, прижимая Ли к своей груди. Охотник чувствует жар чужого тела, постепенно обхватывающий его самого, растекаясь от тех мест, где соприкасается их кожа, под ухом у него мерно стучит чужое сердце, отбивая определённый ритм, и Джено кажется, что его собственное бьётся с ним в такт, но он всегда был романтиком в душе. Джемин тем временем зарывается носом в его тёмные волосы, вдыхая свой любимый аромат — не шампуня, разумеется, а самого человека. Оборотня всегда умиляло то, как широкоплечий и высокий Джено в его руках сразу становился как будто меньше в размерах и куда ласковее, чем в обычной жизни, и его так и хотелось окутать теплом, заботой, комфортом, собой — словом, всем, что Джемин только мог предложить. Он понимал, что изначально это желание возникало из-за того, что тот является его истинной парой, но теперь, по-настоящему узнав охотника, для Наны во всём мире не осталось ни одного столь же прекрасного человека. И это слова его разума, а не сердца (которое, конечно же, с ним солидарно). — Поверить не могу, что мы наконец-то можем спокойно отдохнуть, — произносит оборотень, слегка качая головой из стороны в сторону, — Представляешь, целая неделя без миссий, заданий и прочих неприятностей. — Да уж, к такому ритму жизни мы явно не привычны, — тихо усмехается Джено, вспоминая, что последний раз такой отпуск у него был очень давно, ещё до того, как его стали тренировать как охотника на нечисть. — Даже не представляю, что мы будем делать всё это время. — Развлекаться конечно, — таким твёрдым и уверенным тоном заявляет Джемин, что Ли прыскает. — И как именно? — Да как угодно! Гулять будем, насколько я знаю, Чиндо считается одним из самых красивых островов страны, плавать, загорать, — легкомысленно перечисляет оборотень, силясь припомнить, чем вообще занимаются люди на отдыхе. — Ренджуну последний вариант явно придётся не по вкусу, — резонно подмечает Джено, — Да и всем остальным, я думаю, тоже. Солнце тут печёт куда сильнее, чем дома. — Значит, будем гулять по ночам, — упорно продолжает настаивать на своём Джемин. — Нам с тобой не привыкать, в конце концов, — добавляет он, заставляя охотника улыбнуться. Джено перебирает в памяти все их поздние совместные вылазки на его миссии, коих за последние месяцы было действительно много, и понимает, что ночи они проводили вместе куда чаще, чем дни, а потом слегка краснеет, осознавая, как это двусмысленно. Он тут же заговаривает в надежде, что оборотень не заметит его мимолётного смущения: — И звёздное небо тут должно быть очень красивое. — Самое то для свиданий, — кокетничает Джемин, всё-таки обративший внимание на покрывший лицо его пары румянец. — Да, надо будет подкинуть эту идею Донхёку, — отвечает Джено, пытаясь придать голосу небрежности. Джемин смотрит на него взглядом, дающим понять — он ни на секунду не поверил в его актерскую игру, а затем поворачивает голову в сторону дверей, которые буквально через секунду с грохотом раздвигает ввалившийся в их спальню Хёк. — Я же говорил тебе, что у него явно есть способности анчутки, — шепчет оборотень на ухо Джено, намекая на то, что этот вид существ появляется сразу после того, как его упоминают. — Но он не лысый и у него есть пятки, — поддерживает шутку охотник, а потом слегка ударяет Нану ладонью по лбу, — А ещё если бы мы сейчас были в лесу, то не отделались бы от них. — Ауч, — притворно вскрикивает Джемин, потирая лоб, — Но мы же не в лесу. — А я всё слышу! — недовольно говорит маг. — Мы просто только что про тебя вспоминали, — дружелюбно поясняет ему Джено. — Что ж, в таком случае, возрадуйтесь, величайший колдун всех времен Ли Донхёк соблаговолил почтить вас своим присутствием, — он театрально кланяется, игнорируя закатанные глаза оборотня. — Вообще я хотел предложить вам пройтись по окрестностям, — тут же поясняет Хёк цель своего визита, — Так что хватит обжиматься, пойдёмте лучше ноги разомнём. — Почему ты не хочешь сходить с Марком? — интересуется Джемин, для которого лучшая прогулка — та, что наедине с Джено. — Хочу, — отвечает Ли, — Но чем больше народу, тем веселее. Джемин почёсывает бровь, думая, нет ли каких-то иных причин такого решения его друга, а Джено тут же подскакивает, тем самым выражая своё согласие. Охотник, в принципе, был солидарен с Хёком, он по той же причине и пригласил на остров всю их компанию, даже не возражал против Марка, с которым познакомился-то только сегодня, потому что, как бы он не был рад провести время только с оборотнем, к Ренджуну с Донхёком он также питал симпатию и искренне желал с ними подружиться. — Кто ещё пойдет, кроме нас четверых? — спрашивает Джемин, нехотя поднимаясь с футона. — Я, — раздаётся из глубин дома голос Ренджуна, — Солнце уже почти село, — поясняет вампир. Солнечный свет как таковой не представлял для него реальной угрозы в том плане, что он не испепелял его моментально, однако он обжигал, оставляя после себя неприятные ощущения и волдыри при слишком долгом воздействии. — А Чону? — уточняет Джено. — Спит как убитый, — отфыркивается Донхёк, мысленно возвращаясь к кузену, который с умным видом уселся с книгой на лавку во внутреннем дворе и уснул, привалившись к спинке, спустя минут десять. — Нам не надо у него отпроситься? — на всякий случай узнаёт охотник. — Джено, нам не по пять лет, — с укором произносит Ли, кидая на него выразительный взгляд, в ответ на который тот в примирительном жесте поднимает ладони. Отходят от дома они только спустя полчаса, уже после заката, и наобум сворачивают в противоположную от побережья сторону — к лесу. Всё-таки у почти всех сверхъестественных существ была своего рода тяга к лесным чащам, для кого-то, например, оборотней, это была естественная среда обитания, а ведьмы, обладающие особой связью с природой, веками именно там скрывались от врагов, вампиры же просто предпочитали тёмные, глухие места, под которые вполне подходили и густые леса. Донхёк, как настоящий идейный лидер, идёт самым первым, ловко переступая через корни преобладающих здесь хвойных деревьев и уворачиваясь от так и норовящих ударить по лицу веток, Джено, как наиболее хорошо знакомый с человеческим бытом из всей компании, кроме, разве что, Хёка, завязывает разговор с Марком, расспрашивая о его жизни. Ренджун с крайне умиротворённым видом разглядывает окружающую местность, отмечая, то тут красивые пурпурно-фиолетовые цветки рододендрона, то там зреющие плоды персикового дерева. Джемин же догоняет ушедшего немного вперёд мага и аккуратно толкает его плечом, привлекая к себе внимание. — Что? — Хотел узнать у тебя, почему ты на самом деле не хотел идти с Марком вдвоём, — непринуждённо выдаёт оборотень. — Я уже сказал, почему, — нервно отвечает Ли. — Я знаю, что ты солгал, — поймав негодующий взгляд Донхёка, он исправляется, — Вернее, сказал не всю правду. Хёк вздыхает, давая понять, что Джемин не ошибся, а затем говорит: — Просто… Мы с Марком вместе уже больше трёх месяцев, а всё ещё, как бы это сказать… не очень близки друг с другом. — Тебе что, дать презервативов? — не соображает оборотень. — Нана! — восклицает колдун, привлекая внимание остальных членов их небольшой экспедиции, только Ренджун как смотрел по сторонам, так и продолжил смотреть, но тут и так можно было не сомневаться, что он всё слышит. Уже тише Донхёк поясняет: — Я о духовной близости, дубина. — А-а-а… — понятливо тянет Джемин. — А в чём проблема? Я думал, вы много лет дружили до того, как начать встречаться. — Так и есть, — подавленно бормочет Ли, — Но мне кажется, что в этом всё и дело. С тех пор, как Марк стал моим парнем, в наших отношениях почти ничего не поменялось. То есть, да, мы теперь целуемся и всё такое, но… Мы не стали похожи на два слипшихся вонтона, как вы с Джено. Джемин, видя напряжённо поджатые губы друга, понимает, что того это и впрямь очень сильно волнует. Но ведь они с Джено — это совершенно другое дело, тот является его истинной парой, о чём он тут же сообщает Донхёку. — Я жить без него не могу, — добавляет Нана без всякого пафоса, просто как факт, — Это особая связь, её нельзя сравнивать с осознанным выбором партнёра, — колдун кивает в ответ, мол, принял это к сведению, — А что до вас с Марком, то я считаю, что ты слишком много думаешь, Хёк. И сам же упускаешь возможности. — Какие возможности? — Ну, вот, допустим, сейчас ты мог бы провести время со своим парнем, поговорить с ним, но вместо этого ты предпочёл в одиночестве уйти вперёд остальных. — Но… — собирается возразить Ли, а потом тушуется, осмысляя, что так оно на самом деле и есть, — Пожалуй, ты прав. Джемин уже открывает рот, чтобы ответить, что, конечно же, он прав, как вдруг его окликает Ренджун. — Ты это слышал? — спрашивает у него Хуан, настороженно вглядываясь вглубь лесных зарослей. Оборотень напрягает слух и приподнимает руку, призывая всех к сохранению молчания, а затем в тишине улавливает звуки, напоминающие одновременно вой и душераздирающие крики. — Что это за чертовщина? — хмурится Джемин, сбитый с толку таким сочетанием. — Что ты слышишь? — со всей серьёзностью спрашивает у него Джено. Услышав ответ, он хватается за карман брюк, где у него на всякий случай всегда припрятан серебряный кинжал, и угрюмо заявляет: — Это вендиго. — Кто это? — недоумевает Марк, нервно сглатывая. Напряжение, вмиг окутавшее остальных, передалось и ему, а как самому уязвимому члену компании, к тому же, очень плохо знакомому со сверхъестественным миром, ему это было особенно не по душе. — Монстр-людоед, — объясняет ему Ренджун, сохраняя хладнокровие, — Так что тебе лучше держаться рядом со мной. — Понял, — судорожно кивает парень, в два шага оказываясь около вампира. При приближении жутких звуков невдалеке за деревьями начинает мелькать белёсая тень, и несколько мгновений спустя из темноты на огромной скорости на них выскакивает высокая скелетоподобная фигура с непропорционально длинными конечностями и ветвистыми рогами, которая тут же сбивает с ног Донхёка, отшвыривая его к дереву, о которое он ударяется спиной с глухим стуком. Вендиго тут же вновь скрывается в чаще, но это ненадолго. — Хёк, — взволнованно восклицает Марк, но со стороны колдуна слышится лишь протяжный слабый стон. Джемин концентрируется, настраивая себя на принятие волчьей формы, и на глазах начинает принимать другой облик, пока его кости трещат, ломаясь и перестраиваясь, а кожа покрывается мехом, и вот перед ними уже не молодой парень, а крупный волк с белоснежной, вставшей дыбом, шерстью. Он кидается к Донхёку, намериваясь охранять его бессознательное тело от дальнейших нападок, а Джено с Ренджуном сдвигаются ближе друг к другу, оставляя между своими спинами лишь немного места для Марка. Вендиго вновь появляется из-за сосен и целенаправленно устремляется к единственному человеку в их компании, но Ренджун, резво схвативший его за руку, в один миг оказывается с ним в нескольких метрах левее, а Марк чувствует, как к его горлу подкатывает тошнота из-за такой скорости перемещения. В итоге существо лишь немного задевает рогами Джено, роняя его на землю, но он почти моментально поднимается, крепко сжимая в руке клинок. Следующий удар вендиго пытается нанести по Джемину, но тот, быстро реагируя на приближение монстра, вцепляется острыми волчьими клыками в костлявую, обтянутую гниющей кожей, руку и, резко дёрнув головой в сторону, отрывает её по локоть, заставляя тварь завопить и отступить назад. Однако как только Джено заносит руку с кинжалом, намереваясь нанести удар, тварь резко отмахивается оставшейся конечностью, и с силой заезжает по предплечью охотника, выбивая у того из рук оружие, и Ренджун отчетливо слышит хруст кости. Сам вампир изначально поставил своей основной задачей защиту человека, и пока не уверен, стоит ли ему вмешаться в бой, принебрегая сохранностью Марка. Вендиго же снова решительно бросается на Хуана с его подопечным, но опять остаётся ни с чем, потому что со скоростью вампиров мало кто способен тягаться. К счастью, Ренджун замечает, как кинжал на земле начинает медленно подниматься вверх, и видит Донхёка, пришедшего в себя и твёрдо ведущего кистью руки по воздуху. Джемин, сообразивший, что к чему, нападает на монстра, отвлекая его внимание на себя, и пока оборотень уворачивается от атак вендиго и наносит ответные, колдун окончательно берёт клинок под контроль и, когда Нана в очередной раз отскакивает назад, одним движением пальцев сию же секунду вонзает его прямо в сердце вендиго. Вендиго моментально замирает, а затем падает на землю, больше не подавая никаких признаков жизни. Джено, болезненно морщась, подходит ближе к мёртвому телу и внимательно его осматривает, удостоверяясь, что оно не собирается оживать, а потом рывком выдёргивает свой кинжал из груди монстра нетравмированной левой рукой. Марк рукой зажимает рот и кидается к кустам, куда его тошнит. Ренджун подходит похлопать парня по спине, приговаривая, что он очень даже неплохо справился. — Я же ничего не сделал, — слабым голосом отвечает ему человек, утирая рот рукавом кофты. — Иногда это дорогого стоит, — мудро заявляет вампир, а затем улыбается, тем самым демонстрируя острые клыки. Разумеется, о продолжении прогулки после таких событий и речи не шло, поэтому они впятером дружно направляются к дому Куна: Джемин, всё ещё находящийся в теле волка, потому что вся его одежда в растерзанном виде уже не пригодна для повторного использования, Джено с болтающейся вдоль тела явно сломанной рукой, Ренджун, надёжно придерживающий бессильное тело Донхёка, и Марк, абсолютно целый но донельзя перепуганный, зато крепко держащий своего парня за руку. — Чону об этом ни слова, — выдавливает из себя маг. — И что мы ему скажем про все наши повреждения? — недоверчиво уточняет вампир. — Не знаю, — хрипит Хёк, — В канаву упали. — Все сразу? — скептично осведомляется у него Хуан. — Нет, только мы с Джено. А Джемин нас вытащил, — на ходу сочиняет он, — На своём мохнатом горбу, так сказать. Чону, разумеется, к этой истории отнёсся с огромной долей недоверия, а ещё отчитал кузена за то, что те самовольно ушли чёрт знает куда, «ведь это явно твоя идея, Донхёк». Но причитал он не очень долго, быстро сменив гнев на милость и начав заживлять их раны своей лечебной магией, которая давалась ему просто замечательно, куда лучше, чем тому же Хёку. После ужина оборотень с Джено отправились к себе, заявив, что никому нельзя их беспокоить ближайшие часов десять, а лучше двенадцать, потому что у них есть планы — отоспаться. Чону, поседевший на полголовы, по его словам, опять взялся за книгу, но на этот раз решил читать у себя в спальне. Донхёк, к которому вместе с жизненными силами начала возвращаться и язвительность, объяснил это тем, что так хоть уснуть можно будет спокойно. Ренджун изъявил желание посидеть на берегу моря, с насмешкой пообещав больше не влипать ни в какие истории, в которых будут замешаны другие сверхъестественные существа, а Кун вызвался его проводить, так как ему самому пришло время погружаться в воду, возвращаясь к охране морских границ острова. Так Донхёк с Марком и оказались вдвоём на лавочке во внутреннем дворе дома, где несколькими часами ранее дремал Чону. Окруженный стенами дома со всех сторон, этот дворик вызывал ощущение крайне безопасного места, что было особенно ценно после их вечерних приключений. Аккуратные небольшие растения в глиняных горшках и каменные скульптуры, притаившиеся в траве, добавляли уюта и радовали глаз, а бледный жёлтый свет фонариков создавал приятный полумрак. — Как ты себя чувствуешь? — одновременно звучит вопрос из уст обоих, заставляя их засмеяться. — Ты первый ответь, — просит Марк, трепетно прикасаясь самыми кончиками пальцев к плечу Донхёка. — Уже лучше, — говорит колдун, — Чону прекрасно даются исцеляющие заклинания. — А тебе нет? — уточняет парень. — У меня с ними вообще не клеится, — качает головой младший, — У меня, знаешь ли, куда проще выходит разрушать чем созидать. — Уверен, в этом есть свои плюсы. — Возможно, — пожимает Хёк плечами. — А теперь скажи, что ты думаешь по поводу… ну, этого всего. Маг краем глаза наблюдает за Марком, пытаясь оценить, насколько плохое впечатление на него произвели сегодняшние события. Даже не каждый представитель сверхъестественного мира смог бы нормально перенести подобное, что уж говорить про обычного человека. Но, к своему удивлению, Донхёк не видит на лице Марка ни ужаса, ни чего бы то ни было другого из отталкивающих эмоций, разве что небольшие последствия пережитого шока в виде залёгшей морщинки между бровей. — Признаться, не так я планировал провести свой первый день отдыха с тобой, — усмехается Марк, — Но, я так понимаю, мне теперь надо привыкать к подобному, да? От его слов сердце колдуна на секунду замирает, потому что это не звучит как предпосылка к тому, что старший попросит его убраться из своей жизни со всей этой окружающей его жутью. — То есть ты не собираешься меня бросать? — уточняет Донхёк, глядя на Марка исподлобья. — Нет, ты чего? — удивлённо уставляется на него парень, а потом его лицо разглаживается, — Хёк, что ты опять себе надумал? — Ничего, — поспешно отвечает младший, — Просто, знаешь, вечер был не из простых. — Это точно, — соглашается с ним Марк, — Узнай моя мама об этом, её бы удар хватил. Старший нежно берёт в свои руки ладонь Донхёка и начинает её поглаживать, массируя, разом избавляя мага от всего напряжения, долго копившегося у него внутри. — Я последнее время переживал, что мы с тобой не особо похожи на пару, — недолго думая, выпаливает младший, — В том плане, что мы ведь ведём себя точно так же, как когда были просто друзьями. — Ты забываешь одну очень важную вещь, Хёк, — отвечает ему Марк, — Что мы с тобой почти никогда не были просто друзьями. Мы были двумя влюблёнными идиотами, что очень долго не решались признаться в своих чувствах, — Донхёк хихикает, слыша это, а старшего тем временем осеняет догадка, — Подожди, или дело в чём-то другом? Проблема в том, что мы никому не сказали о своих отношениях, и ты поэтому чувствуешь себя неуверенно? На самом деле, Марк попадает в самую точку своим предположением, потому что колдуна не мог не волновать тот факт, что тот никогда не стремился сообщить кому-либо о том, что они встречаются, даже на все заигрывания одноклассниц он отвечал скупым «извините, моё сердце уже занято», мило конечно, но ни одного уточнения на тему того, кем именно. — Вообще-то, я сказал всем: и семье, и друзьям, — утверждает Хёк, обращая внимание на то, что это именно Марк не распространялся об этом. — Да, я не совсем корректно выразился, — исправляется парень, после чего со вздохом говорит, — Знаешь, тебе очень повезло с близкими людьми и тем, как они относятся к таким отношениям. Ещё бы они относились к ним по другому, думает маг. У его дядюшки Доёна в браке с мужчиной сын родился, Тэён в принципе не ограничивал себя никакими рамками в плане выбора партнёра или, как это сейчас называется, был пансексуалом, ну а что до друзей, то с тем же Джемином и так всё было ясно. Вообще в сверхъестественном мире к этому относились намного проще, ведь с таким разнообразием особенностей организма, в том числе половых, как таковые границы нормального выстроить было очень сложно, поэтому для них приемлемым считалось почти всё, о чём Донхёк и говорит Марку. — Точно, я совсем забыл про то, что в вашем мире это может расцениваться по другому, — вздыхает старший и после небольшого промедления, чуть покрепче сжав ладонь своего парня, озвучивает, — Я скажу родителям о нас с тобой, как только мы вернёмся. В любом случае, я думаю, они и без того подозревают, что между нами что-то есть, если учесть, как много я им про тебя рассказывал и что я поехал с тобой на Чиндо якобы к твоему дяде. — Дяде? — со смешком переспрашивает Донхёк. — Я же не мог сказать, что еду в гости к морскому дракону! — объясняет Марк, — Более того, родители думают, что мы поехали сюда на машине с твоими родственниками. Младший звонко смеётся, понимая, как странно бы звучала правда для обычных людей, в лучшем случае это бы сочли за неудачную шутку, а в худшем и на осмотр к психиатру могли бы отправить. Они с Марком обсуждают, как бы люди отреагировали, узнав обо всём, что происходит в мире и чего они не знают, и приходят к выводу, что большинство ещё явно не готово принять эту жизнь во всей её красе, а может и никогда не будет готово. Но конкретно Донхёка это мало волнует, для него главное, что его принял сам Марк.