* * *
После выставки прошло чуть больше недели. Алан уже восьмой час подряд работал за ноутбуком у себя в студии. Навалилось много заказов и проектов, он с трудом справлялся. Но нельзя было на пике успеха прекращать работать только потому, что он получил приличную сумму. Мужчина уже и думать забыл о Марке и Элиоте, потому что чувствовал себя белкой в колесе. «Наверняка он не придёт после того, что случилось», — подумал вдруг фотограф, наливая в кружку кипяток. Вода на глазах окрасилась уже насыпанным туда тёмно-коричневым порошком. Оставалось лишь добавить три ложки сахара, и пойло под названием «кофе» было готово. Алан давно подумывал купить в студию кофеварку взамен прежней, сломавшейся, но то не доходили руки, то он забывал. Вот и приходилось пить растворимый, каждый раз расплачиваясь за свою забывчивость и лень. Попробовав напиток на вкус, мужчина его тут же выплюнул. — Соль? Боже, мне нужно поспать и помыться… — простонал фотограф, устало потерев глаза.* * *
Всю дорогу до дома Марси молчала. Она отлично знала Марка и понимала, что сейчас самое лучшее — оставить его в покое и не приставать с расспросами. Когда парень немного успокоится, он сам всё ей расскажет, она ведь единственная, с кем он может поделиться абсолютно всем. В такси девчонка держала Марка за руку. Она даже ни слова не сказала про разбитые в кровь костяшки, лишь тяжело вздохнула и наградила укоризненным взглядом. То, что чувствовал Брауни, было сложно описать. Смятение, грусть, досада и злость — этот адский коктейль в его душе стремительно искал выхода, но не находил. Парень винил себя за глупость и безрассудство, но вряд ли что-то поменял бы, если бы существовала возможность вернуть время назад. По крайней мере, он открылся перед Аланом, и ему стало от этого легче. Кто же знал, что всё так получится?! Алану. Нравится. Элиот. Это худшее, что могло случиться с ним. Даже здесь старший брат умудрился вставить ему палки в колёса. Это даже смешно. Марк бы, наверное, не так взбесился, если бы Алан встречался с каким-нибудь парнем, которого Брауни не знал, но Элиот… Марк был уверен, что брат натурал до мозга костей, если не сказать больше — он считал, что в Элиоте есть гомофобные наклонности. Однажды он слышал разговор брата с каким-то его школьным приятелем. Они называли таких, как Марк, «педиками» и грозились «начистить им морды» при встрече. Во многом именно это воспоминание из детства останавливало Марка от признания. Выходит, всё это время Марк заблуждался насчёт брата? Кто знает, что было между ним и Аланом, когда они учились. В голову так некстати пришло воспоминание о единственном завтраке с блондином. Тогда тот с ностальгической улыбкой рассказывал, как готовил обеды для Элиота. Почему Марк был так слеп? Ведь всё лежало на поверхности! Ему лишь стоило снять розовые очки и посмотреть вокруг не опьянённым чувствами к Алану взглядом. Войдя в дом, Марк нос к носу столкнулся с братом. — Как выставка? — поинтересовался тот прямо в коридоре. — Отлично, — ответил Марк, даже не взглянув в его сторону. Парень поспешил скрыться в своей комнате, боясь, что сорвётся на Элиоте, выплеснет весь свой негатив. Марку не хотелось наломать ещё больше дров, ведь на ближайшие два месяца брат оставался его законным опекуном. Два месяца. Ещё два месяца, и он сможет наконец уйти из-под его показной гиперопеки. Всю следующую неделю Марк жил словно на автопилоте. Школа — сёрфинг — алкоголь — травка. Когда парень появлялся дома, то неминуемо выслушивал нотации Элиота. Видя, что слова на парня не действуют, Брауни-старший стал применять более жёсткие методы. Сначала он лишил Марка карманных денег. Это не стало для того большой проблемой. У подростка было полно друзей, которые выручали его, если требовалось. Затем Элиот спрятал совсем новенькую доску для сёрфа. Наверное, он ждал, что Марк станет ползать перед ним на коленях и каяться во всех грехах, лишь бы вернуть любимицу, но этого не случилось. Марк всегда мог взять на пляже доску напрокат или просто позаимствовать у приятеля. В общем, все якобы педагогические методы брата лишний раз доказали, насколько плохо он его знает. Неизвестно, как долго бы продолжалось бесчинство Брауни-младшего, но всё изменилось утром в следующий понедельник. Прежде чем идти в школу, парень в очередной раз, но уже без особой надежды, проверил свою электронную почту. Он не поверил своим глазам, обнаружив во входящих письмо из университета. Несмотря на волнение, он не стал медлить ни секунды и кликнул по ссылке. Его приняли! Приняли в Университет Майами на медицинский факультет, как он и хотел! В этот самый момент в парне словно что-то перемкнуло. Он так долго и изнурительно шёл к своей мечте, что было бы глупо всё так бездарно похерить. Он твёрдо решил взять себя в руки и завязать с алкоголем и вечеринками, по крайней мере, пока официально не станет студентом. Ещё Марку срочно нужна работа. Найти что-то стоящее на три-четыре часа в день было проблематично. Он вовремя вспомнил о предложении Алана и не нашёл причин отказываться. В последние два дня Рид снова занимал его мысли. Марк не понимал, что натолкнуло его на то, чтобы сдаться без боя. Так как Элиот целыми днями работал, вряд ли он мог уделять достаточно времени Алану. А он, Марк, будет гораздо ближе. И сможет отбить Алана у него без труда. Правда, теперь парень решил действовать умнее… Выяснив у брата, где находится студия Алана, сразу после школы Марк отправился туда. Перед этим, правда, он заскочил в кондитерскую и на долгих пятнадцать минут завис у витрины с пирожными. Десерт был своего рода знаком его примирения с фотографом, и в то же время Марку хотелось хоть как-то отпраздновать своё поступление, потому что Элиоту он об этом рассказать ещё не решился. От огромного количества пирогов, тортов и пирожных разбегались глаза. Сначала он смотрел на их внешний вид и вчитывался в состав, но когда наткнулся на шоколадные пирожные с названием, созвучным с его фамилией, решил, что это знак свыше, и купил их не раздумывая. Через дорогу от студии Марк купил два стаканчика кофе. Воодушевлённый и довольный собой, ровно в пять десять он жал на звонок. Алан медленно поплёлся открывать дверь. Странно, сегодня он никого не ждал. Вчера Рид занимался съёмкой бижутерии для интернет-магазина. Украшений было очень много, так что на это ушёл весь день. Алан даже не нашёл в себе сил поехать домой, пришлось всю ночь ютиться на студийном диване. Зато утром он здорово сэкономил время на дороге. Едва продрав глаза, Рид снова принялся за работу. Сегодня следовало посмотреть все отснятые снимки, отобрать наиболее удачные, обработать их и переслать заказчику. А времени на всё про всё было не так уж много, тем более ровно в семь вечера Алана ждал ужин с отцом и его семьёй. На удивление, справился он быстрее, чем предполагал. Наверное, потому, что даже не стал отвлекаться на завтрак и обед, лишь дожевал два кусочка вчерашней пиццы. Когда раздался звонок, Алан как раз думал отправиться домой, чтобы принять душ и переодеться. Дверь он открывал в изрядно помятой рубашке и со взъерошенными волосами. Такой Рид сильно отличался от того, что блистал несколько дней назад. Увидев на пороге Марка, фотограф сильно удивился. — Привет, — лучезарно улыбнулся ему парень как ни в чём не бывало. — Как насчёт кофе-брейка? Растерянный Рид пару секунд молча взирал на гостя, а затем отступил назад, давая ему пройти внутрь. — Ты один? — удивился Брауни, осматриваясь. — Эм… Да, — выдавил Алан из себя, видимо всё ещё пребывая в трансе. — Сегодня съёмок нет. — Это даже к лучшему. Я принёс только два кофе, — произнёс Марк, кладя покупки на небольшой журнальный столик. — Не знал, какой ты предпочитаешь. Поэтому взял обычный эспрессо. — Сойдёт. — Рид наблюдал за его действиями. — Спасибо. Присутствие мальчишки его слегка настораживало. То, что тот выкинул неделю назад, наводило на мысль, что от Марка можно ожидать чего угодно. Поэтому Рид решил сразу выяснить причину его прихода. — Зачем ты здесь? Может быть, вышло не очень вежливо, но Алан имел на это полное право. Не сказать, что он по-прежнему злился на Марка, но и допускать повторение не собирался. Осматривавший студию Марк развернулся в его сторону. В отличие от Рида, Брауни выглядел отлично и бодро. — Я получил письмо из университета, — сообщил он. — Меня взяли. — Что ж, поздравляю, — искренне сказал Алан. — Однако это не ответ на мой вопрос. — Ты предлагал поработать у тебя, — повёл плечами Марк. Его руки нырнули в передние карманы джинсов, и Алан решил, что парень вдруг занервничал. — Я решил принять твоё предложение. — Вот как… Но теперь я уже не думаю, что это хорошая идея. — Алан, я… Мне жаль, что всё так вышло. — Так вышло? — усмехнулся фотограф, перекрещивая руки на груди. — Ты вообще слышишь, когда тебе говорят «нет»? Сначала тот парень в клубе, потом я. — Да, я знаю, — уставился Марк на носки своих конверсов. — Когда я чего-то хочу, то порой бываю несдержан. На некоторое время в студии повисла абсолютная тишина. — Тебе нужно научиться контролировать себя, — выдал Алан, устало опускаясь на диван. — Иначе когда-нибудь ты наживёшь себе проблем. В этой стране любой может обвинить тебя в сексуальном домогательстве. — Я знаю, — тихо произнёс Марк. — Так что насчёт работы? Обещаю, у тебя не будет со мной никаких проблем. Алан пристально посмотрел на стоящего в двух метрах от него парня. Вроде бы Брауни был искренен. — Какая зарплата тебя устроит? И сколько времени ты готов уделять мне? — Фотограф не сразу понял, что странно выразился. — В смысле, работе. — Я смогу приходить сюда по будням часа на три-четыре. Думаю, семь баксов в час меня вполне устроят, — сообщил ему Марк, никак не отреагировав на оговорку. — Хорошо, — кивнул Алан, беря стаканчик с кофе. — Но если ты опять что-то такое выкинешь, я не посмотрю, что ты брат Элиота. — Замётано, — расплылся в довольной улыбке Марк. — Надеюсь, ты любишь сладкое? Я целую вечность потратил, чтобы выбрать несколько пирожных. Алана удивило, как быстро парень переключился с одной темы на другую. Совсем скоро он плюхнулся рядом с фотографом на диван и, распаковав коробку, предложил угощаться. Рид и не подумал скромничать. Он любил сладкое, а вид пропитанных шоколадных брусочков только усилил аппетит. Может, благодаря им он и продержится до ужина? Марку было приятно, что он смог угодить фотографу, и это относилось не только к принесённой еде. Извинение далось ему нелегко, но парень был рад, что они почти всё выяснили и Алан всё же взял его в ассистенты. Пока они пили кофе, между ними велась непринуждённая беседа, в основном об обязанностях Марка. Оказалось, на завтра были запланированы съёмки пляжной одежды какого-то новомодного дизайнера. В студию приедут несколько моделей и сам заказчик. Марку нужно будет подносить реквизит и следить, чтобы гости ни в чём не нуждались. — Думаю, за три часа управимся, — сказал Алан. — Вроде бы работы не так уж много. Надеюсь, модели попадутся опытные. М-м, как же вкусно! Спасибо большое. — Алан поставил опустевший стакан на стол и взглянул на часы. — Ох, уже полседьмого… Кажется, мне пора. Подбросить тебя до дома? — Нет, спасибо, — поднялся на ноги Марк. — Хочу немного прогуляться. Значит, до завтра? Парень по-деловому протянул фотографу руку. Усмехнувшись, Алан пожал её. — До завтра.* * *
Ужин в доме отца в последний понедельник месяца был традицией. Ещё Алан видел Виктора в День благодарения и под Рождество. Это был максимум, на что они оба были способны. Всегда, сколько Рид себя помнил, отец был с ним строг и холоден. Вероятно, он хотел видеть на месте Алана кого-то другого, потому что всегда был им недоволен. В подростковом возрасте Рид воспринимал такое отношение к себе очень остро и, соответственно, резко на это реагировал. Очень часто они с отцом ссорились, поэтому, как только Алану исполнилось восемнадцать, он с превеликим удовольствием покинул родительский дом. Лишь по просьбе мамы Алан поддался на уговоры отца и поступил на экономиста. Виктор хотел, чтобы сын работал в его строительной компании; лелеял надежду, что когда-нибудь семейный бизнес перейдёт в его руки. Но Алану не было это интересно, он ничего не понимал в строительстве, бухгалтерии и бизнесе вообще. Тем более он прекрасно осознавал, что требовательный отец никогда не оставит его в покое, а он постоянно будет его разочаровывать, идя наперекор. Сейчас у Виктора была другая семья — молодая жена Андреа и чудесные двойняшки Меган и Брайан. Удивительно, что с младшими детьми Виктор был совсем другим. Ему смело можно было дать медаль «отец века», так сильно он их любил. Ревновал ли Алан? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Бесспорно, какая-то обида на отца была. Но презирать от этого ни в чём не повинных трёхлетних детей он не стал. Алан очень тепло относился к Брайану и Меган, никогда не приходил к ним с пустыми руками и порой даже возился с ними, играя в незатейливые игры. Андреа тоже ему нравилась, конечно, она ни при каких обстоятельствах не могла бы заменить ему мать, но она была приятной женщиной, с которой всегда было интересно общаться. Несмотря на то, что, в общем-то, Алана всегда тепло принимали в доме отца, фотограф всё равно не любил эти ужины, потому что почти каждый раз всё заканчивалось спором с отцом. Ссор уже не было, видимо, со временем они научились хоть немного щадить чувства друг друга. Но всё равно каждый раз после совместного ужина, возвращаясь домой, Алан чувствовал себя скверно. Такими вечерами всё яснее чувствовалась иллюзорность их семейных уз. Семья — это все они: Виктор, Андреа, Брайан и Меган. Но не Алан. Он походил скорее на какого-то дальнего родственника или на соседа, который время от времени заходит в гости. Конечно, Рид мог прекратить заниматься мазохизмом и поставить крест на общении с отцом, но он этого не делал. Где-то глубоко внутри ещё теплилась надежда, что всё изменится. Что отец полюбит его таким, какой он есть. То, что сегодняшний ужин ничем хорошим не закончится, Алан понял уже с порога. В этот раз на чисто семейном вечере почему-то присутствовали двое незнакомых ему людей — пожилой приятель отца с тридцатилетней дочерью. Рид не придавал особого значения тому, что за столом то и дело всплывали какие-то факты биографии то его, то Мелиссы. Просто болтовня двух стариков, которые хвастаются своими детьми, подумал Алан, хотя слышать из уст отца что-то кроме критики в свой адрес было очень странно. И лишь когда Виктор с приятелем стали подбивать их с Мелиссой встретиться в этот уикенд, до Алана наконец дошло, что его пытаются свести с девушкой. Самое паршивое, что Виктор прекрасно знал, что его старший сын гей. Но, видимо, вновь решил попробовать взять его жизнь в свои руки. — Что, по-твоему, ты делаешь? — кричал разозлённый Рид отцу, когда гости ушли. — Думаешь, я могу перестать быть геем, стоит тебе щёлкнуть пальцами? — Я думал, ты давно пережил это! — не отставал от него Виктор. — Думал, это просто блажь непослушного мальчишки! — Блажь? — опешил Алан. — Чтобы насолить тебе? Сними свой нимб, папа! Мир не крутится вокруг тебя! Нельзя подчинять себе людей, чтобы они жили по твоей указке! — Ты никогда по ней и не жил! Всегда всё делал не так, назло мне! Я не хотел, чтобы ты был таким неблагодарным сыном! Слова Виктора ударили Алана, словно пощёчина. Рид не раз думал, что отец его не любит, но услышать это оказалось очень больно. — Вот как… — тихо произнёс фотограф. — Прости, что не смог стать таким сыном, которого бы ты хотел. — Извиняешься? Лучше послушай меня. — Виктор тоже стал тише и спокойнее, хотя всё ещё тяжело дышал. — Тебе надо остепениться. Мелисса хорошая девушка. К тому же из хорошей семьи. Женись на ней, заведи детей и живи как нормальный человек. — А я, по-твоему, ненормальный?! Только потому, что не могу любить женщину?! — Агх! Ну что за характер! Прекрати пререкаться хотя бы сейчас! Ты не ребёнок, так слушай, что я тебе говорю! — Я не буду тебя слушать только потому, что ты мой отец! — Я никогда и не хотел быть им! Алан не смог ничего ответить на эти жестокие слова. Внутри что-то оборвалось. Рид смотрел на пожилого мужчину совершенно отрешённо, чувствуя, как к горлу подступил комок. — Извини, что не оправдал твоих ожиданий. Спокойной ночи, папа. Алан посмотрел в удивлённые карие глаза, а потом молча вышел на улицу. Интересно, он когда-нибудь покинет этот дом без склок и скандалов?