Кукольный бутик мадам Роуз

       Едва солнце выглянуло за горизонтом. Теплые утренние лучи освещали молодую листву деревьев у дома. День обещал быть ясным и безветренным. На улице ни души. Где-то бродячий пес пробежит, где-то кот беспризорный за мышью увильнет. Мало кому приходилось выходить на работу в такую рань. А сны за пару часов до пробуждения видеть крайне приятно. Ловить последние мгновения блаженства, нежась в мягкой кровати. Дремало и, казалось бы, всё поместье семьи Роуз. Тем не менее, вишневая Porsche 930 targa только подъехала на парковочную зону поместья. Звук мотора утих к половине пятого утра.

4:49.

      Стук каблуков по полу. Взмах занавесками. Повсюду аромат дорогого французского парфюма. Детскую озаряет солнце. Но длинная тень от окна тянется до самой кроватки. Ерзают под одеялом комочки. Невнятный писк. — Одна минута, моя радость. — произносит низкий женский голос. Высокая фигура у окна, словно танцем в шаге, приближается к детям. Она протягивает худощавую руку с длинными пальцами. Ах, такой бы на фортепиано играть и играть! Где-нибудь в дорогом ресторане или на сцене пред бесчисленным количеством зрителей в строгих смокингах и торжественных платьях. — Четверть финала, а ты уже сдаешься. Выбора не оставалось. Юная леди отбрасывает одеяло и скатывается с кровати. Наконец можно было рассмотреть внешность Джессалин. Вечером, перед очередной поездкой на конкурс красоты, каждая алая прядь ее собиралась на бигуди. Они впивались в голову, не давали спать, а шапочка для сна вовсе слетала каждое мгновение. Щеки девочки горели, они выделялись багровым румянцем на фоне остального розоватого тела. Ночное платьице цвета топленого молока легко развевалось на худой Джессалин, ей оно нравилось, в нем близняшка могла провести всю жизнь. Остальной же гардероб, тщательно подобранный матерью не отличался практичностью и удобством. Тяжелый вздох. Малышка встает на ноги. Ноги слегка покосились, но остались на месте. Нелегко жить, когда приходится перебинтовывать конечности каждый божий день. Больно и неприятно. Джессалин утирает глазки после недолгого сна. Ей всё же удалось сегодня поспать, а ночная беседа с братом помогла немного забыться. Она медленно поворачивает личико на свет из окон, распахивая глаза. Ими девочка совсем не в мать, к сожалению. Оттенком они сливались с кровеносными сосудами. Девочка плохо видела, а врачи разводили руками перед мадам Роуз, называя заболевание ее дочери чем-то вроде «частичного альбинизма». — Замечательно. Доброе утро, мадмуазель. — высокая и худая женщина сорока лет уже стоит перед Джессалин и улыбается ей. Она наклоняется на пару секунд к лицу дочери, обхватывая ладонями ее щеки. Резкий аромат парфюма ударяет в ноздри. — Благородный румянец всегда в почете, но это уж слишком. Ничего, исправимо. — продолжает мадам Роуз, выпрямляясь во весь рост. Для женщины она была уж очень высокой. Часто ловила на себе взгляды со стороны. Но старшей Роуз это лишь льстило. Она не сомневалась в своей красоте. Больше не сомневалась. Девочка послушно кивает матери, невольно отстраняясь от ее холодных рук. Таких же холодных, как и глаза. Джессалин никогда не была поклонницей сентиментализма, она не могла понять как взгляд может быть теплым, но глаза самого близкого для нее человека походили больше на глаза какого-то зверя. Такие, голубо-серые, с всегда узкими зрачками. А порой, один глаз прикрывал монокль. Часто мадам приходила с работы, забывая снять с себя его. И сейчас на правом глазу красовался монокль. — Мамочка совсем не спала, смотри как тебе хорошо, а мамочка работает. — снисходительно, почти песней, проговаривает женщина в красном одеянии и проходит на выход из детской. — Поторопись, золотце. — и скрывается в коридоре. — Мамочка совсем не спала. — Джессалин наконец заговорила. Кулаком ударяет по своей подушке. — Не спала она. — И улыбается, не очень радостно улыбается. Но делать было нечего. Девочка быстро заправляет кровать, поправляет платье и завистливо поедает братика взглядом. Бенджамин мирно спал, его подобные мероприятия касались крайне редко. Но и ему доставалось порой. И без конкурсов красоты близнецы Роуз обязаны были выглядеть идеально всегда и везде. Перед каждым походом на люди мадам подбирала наряд своим детям, приводила прическу в порядок и нередко наводила макияж. Натянув на ноги туфельки, Джессалин выскочила из своей с братом комнаты в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь. Кивнув дочери, мадам Роуз двинулась в сторону гостиной, самого оживленного места в доме. Там стояло несколько шкафов ростом в потолок, большое круглое зеркало при туалетном столике с множеством принадлежностей для макияжа и несколько кресел. На столе красовалась ваза с десятком роз. Десятком. Кто-то умер? Ах нет, одна из роз была подрезана и скрывалась под листьями других. — Кто-то подарил? Хе-хе… — усаживаясь на привычное место перед зеркалом, протягивает девочка, ухмыляясь на цветы. — Нет. Сегодня просто особенный день. — подходит сзади мадам Роуз, укладывая ладони на плечи дочери. — Начнем? — Будто у меня есть выбор, ахах.