Кротовая нора

      — Что будет, когда вы вернётесь обратно?       Тим, как всегда, крутился на кухне, а Итачи сидел в кресле в сильном напряжении, оперевшись на колени локтями и сложив пальцы в замок.       — Ты знаешь, что будет, — холодно ответил он.       — Значит, ты не передумал?       — Почему я должен был передумать? — Итачи бросил раздражённый взгляд на Тима.       — Нуу... не знаю, — неуверенно промямлил Тим. — Мало ли.       Итачи предпочёл не отвечать. Множество тяжёлых и напряжённых мыслей роились в его голове. Чем ближе наступал день X, тем нервознее становился Учиха. Это было сопряжено со многими факторами, и один из них заключался в одолевающих Итачи сомнениях.       Оставлять Рэй казалось не такой простой задачей, а безвыходность положения лишь усугубляла ситуацию. Кроме этого, его буквально терзало желание заглянуть в мангу, чтобы убедиться, что всё закончится хорошо. Итачи знал, что если попросит Тима, тот не откажет, но не мог заставить себя. Он боялся, что любая мелочь могла пошатнуть его решимость, и риск свернуть с выбранного пути возрастал.       Тяжесть рокового предчувствия так и не покинула Итачи, а ночью ему вновь приснился тот же самый кошмар. Напряжение нарастало, проблемы и вопросы накапливались, противоречия не разрешались, всё висело в воздухе тяжёлым грузом и давило на мозг. В голове зудело так, что хотелось пальцами расковырять черепную коробку и вырвать все раздражающие мысли.       Стук каблуков вырвал Итачи из его напряженного бдения, и он повернул голову к лестнице. Сердце пропустило удар, а потом нетерпеливо затрепетало в груди. Рэй в прекрасном и одновременно соблазнительном наряде спускалась с лестницы в очень даже приподнятом настроении. Она убрала волосы, полностью открывая нежные и хрупкие ключицы, тонкую шею, а особый вырез платья обнажал острые плечи. Платье было выше колена и открывало весьма волнующий вид на ноги. Вкупе с волнением явилась новая волна раздражения: куда она опять собралась?       — Ух ты, Рэй! — С восхищением воскликнул Тим, хотя и выглядел напряжённым. — Куда такая нарядная?       Она с несвойственным ей глупым кокетством захихикала и дерзко подмигнула другу.       — На свидание, — сладко пропела она, бросив короткий и многозначительный взгляд на Итачи.       Его и без того пошатнувшееся самообладание дало трещины, Итачи осознавал, что его терпение не безгранично. Он умел держать себя в руках при самых разных обстоятельствах, но накопленные за месяцы чувства, мысли и страхи норовили сорвать стоп-кран.       — С кем это? — Продолжал ненавязчивый допрос Тим.       — Потом расскажу, — ответила Рэй, направляясь к выходу. — Буду поздно.       — Я забыл сказать, что у меня сегодня ночной рейс, — добавил Тим ей вдогонку. — Надо слетать домой на пару дней, а то мама уже рвёт и мечет.       — Хорошо, удачного полёта! — Крикнула Рэй из прихожей, и дверь захлопнулась.       — Только этого не хватало... — обречено пробормотал Тим. — Я проведу инструктаж.       Итачи в недоумении уставился на него, а Тим тут же бросил свои кухонные дела и помчался наверх. Вернулся через минуту.       — Это мой смартфон, оставляю его тебе, — Тим потряс перед лицом Итачи электронным устройством. — Сам я возьму с собой КПК и буду всегда на связи.       Он говорил медленно, чуть ли не по слогам, словно Итачи был умственно-отсталым или двухлетним ребёнком.       — Показывай, — сухо велел Учиха.       Тим принялся рассказывать, как заряжать смартфон, как звонить, как писать сообщения, и Итачи заскучал по своему миру, где всех этих заморочек не было, и никто не страдал.       — Ты всё понял?       — Не кричи, я не глухой, — огрызнулся Итачи. — Я понял.       — Если она не вернётся до часу ночи, звони ей. Она на быстром наборе, как я тебе показал. Если не будет брать трубку, открываешь геолокацию. Запомнил как?       Итачи с раздражением повторил все манипуляции, которым его научил Тим.       — Ехать за ней, конечно, очень крайний случай, да ты и не обязан...       — Говори, как добраться, — нетерпеливо перебил его Итачи.       — Вызываешь такси, вот здесь. Водитель отвезёт тебя по указанному адресу, деньги я оставлю в прихожей на комоде, как и ключи от дома. Но я очень надеюсь, что в этом не будет необходимости. Тебе лучше не выходить без сопровождения.       — Не переживай, — хмуро ответил Итачи. — Я справлюсь.       Через пару часов Тим уехал, а Итачи остался сидеть в гостиной и напряжённо ждать. И ждал он не самого возвращения Рэй, а того момента, как она влипнет в очередную историю. За столько времени ему так и не удалось хоть как-то повлиять на неё, помочь измениться и изменить свою жизнь. Он дал себе слово, что сделает всё возможное, чтобы помочь ей, но по итогу ничего не изменилось. И Итачи чувствовал себя ответственным за это.       Её поведение было объяснимым и очевидным, этот внезапный поход на свидание — очередная попытка задеть и привлечь внимание. Поэтому Итачи даже не воспринимал это всерьёз. Его волновало лишь то, что она может навредить самой себе в желании навредить другим.       Стрелки часов, висящих на стене, ползли невообразимо медленно, каждое тиканье, раздающееся в мёртвой тишине гостиной, отдавалось в голове раздражающим стуком. Итачи опасался лишиться рассудка в этой давящей атмосфере ожидания, поэтому решил скоротать время. За час он успел сделать два подхода по сотне отжиманий, потом несколько подходов на пресс, после повторял движения ката, пока не выдохся. Учиха уже давно заметил, что выносливость и физическая сила здесь были не такими, как в его мире. Дома он мог тренироваться часами, долго использовать чакру, бежать сутками из одного поселения в другое и не уставать. Но здесь он быстро изнурялся, и это несколько раздражало.       Теперь идея заглянуть в мангу не казалась такой уж безумной. Итачи со странным воодушевлением направился в лабораторию, в которой Тим хранил последние выпуски. Найти их оказалось нелегкой задачей: Учиха выпотрошил все ящики и шкафчики, но так и не обнаружил заветных книжек. Итачи не сразу заметил встроенный в стену маленький шкафчик, спрятанный под столом, и принялся за него. Он волнительно вздохнул, когда достал оттуда несколько выпусков манги.       Итачи начал с момента своей смерти. Видеть изображение своего мёртвого неподвижного тела, приоткрытых стеклянных глаз стало каким-то неприятным испытанием. Итачи готовился к смерти давно, он многое знал о смерти, он видел смерть бессчётное количество раз, но видеть самого себя мёртвым было не по себе. Однако дальше читать становилось всё более тяжело. Не было ничего удивительного в том, что Тоби нацелился на Саске, поэтому Итачи и разработал целый план. Однако Учиха увидел свой просчёт и мысленно выругался: Тоби одурачил его.       Чем дальше Итачи продвигался, тем в больший ужас приходил. Саске в Акацуки. Саске нападает на совет пяти каге. Саске убивает Данзо. Саске пытается убить своих друзей и товарищей. Саске сражается с учителем. Это было явно не тем, что Итачи ожидал увидеть. Однако смотреть, как Наруто отчаянно жаждет спасти друга и вернуть его домой, было весьма отрадно. Итачи не зря возлагал на него некоторые надежды.       Было тяжело видеть, как разгорается война, как Пейн разрушает Коноху, как умирают хорошие люди. Не менее тяжёлой явилась и смерть Кисаме, которого Итачи считал своим товарищем. Он был во многом с ним не согласен, часто приходилось останавливать и сдерживать его, но Хошигаки был верным и надёжным товарищем.       Когда история дошла до воскрешения, Итачи невольно вздрогнул. Так надругаться над умершими? Так использовать души? Кощунственное издевательство, игра со смертью, давление на самое больное: на любовь. Учиха крепко стиснул зубы в попытке совладать со своим гневом. В манге он действует спокойно и хладнокровно, как и всегда. Итачи понимал, что ни в коем случае нельзя утратить остатки самообладания.       Особенно больно было читать признание и прощание с Саске. Было странно смотреть на самого себя, признавшего все прошлые ошибки. Итачи читал слова, которые должен сказать в будущем, и его сердце обливалось кровью, а чувство вины сдавило внутренности с новой силой.       Тем не менее, Итачи продолжил читать с некоей надеждой на лучшее, и когда дошёл до конца, не знал, как реагировать. С одной стороны, всё закончилось относительно хорошо, Наруто одержал победу, Саске вернулся домой. Но с другой стороны, Итачи осознавал, что стал невольным виновником всех бед и проблем, которые создал Саске. Это его ответственность. Боль, которую он причинял друзьям — его ответственность, злоба, что душила брата — его ответственность, преступления, которые совершил Саске — его ответственность. Как же быть?       Итачи сидел на полу, облокотившись к стене, и читал несколько часов. Ноги, спина и шея затекли, но тело сковало оцепенением, поэтому Учиха не мог, да и не хотел шевелиться. После прочтения он ещё долго сидел в одной позе, уставившись в одну точку невидящим взглядом. И вспомнил о Рэй, только когда услышал, как хлопнула дверь.       Итачи медленно поднялся, немного размял онемевшие части тела и двинулся в гостиную. Рэй выглядела усталой, как видно, немного выпила, но на вид была в порядке. Учиха незаметно выдохнул. Он глянул на часы: полвторого ночи.       — Как свидание?       Рэй, которая не заметила его присутствия, вздрогнула и обернулась.       — Могло быть и лучше, — бесстрастно ответила она и плюхнулась на диван, стягивая обувь. — И нафига я напялила эти чертовы шпильки?       Итачи смотрел на Рэй и видел в ней всё, о чём мечтал бы каждый мужчина: очевидная красота, светлый ум, доброе сердце, чувство юмора, нежность, храбрость и внутренняя сила. И одновременно с этим в ней было то, что желательно избегать каждому человеку: жестокость, бесчувственность, эгоизм, беспринципность, несдержанность. Все эти, казалось бы, противоположные ипостаси успешно и гармонично сосуществовали в ней, но совершенно очевидно, что такой внутренний резонанс приносил Рэй только несчастья.       Смотреть на неё было больно и радостно одновременно. Мысль о том, что вскоре она бесследно исчезнет из его жизни вытеснялась мыслью о своей скорой кончине. Итачи понимал, что как бы ни сложились обстоятельства, он должен умереть.       — Как ты? — Тихий и вкрадчивый голос вырвал Итачи из раздумий.       Он замер возле двери в лабораторию и даже не заметил этого. В последнее время Учиха стал каким-то рассеянным.       — Могло быть и лучше, — холодно ответил Итачи, повторяя предыдущий ответ Рэй.       Девушка сверлила его своими печальными глазами, она хмурилась, явно обдумывая что-то, тень отчаяния проскользнула на её лице. Итачи хотелось остаться и поговорить с ней, поддержать и выслушать, ещё сильнее он хотел вновь прикоснуться к ней. Но здравый смысл заставил его сохранить хладнокровие и больше не позволять себе сближаться с ней.       Учиха медленно развернулся и направился в свою спальню, однако Рэй внезапно окликнула его. Итачи обернулся, и по его телу прошла ледяная волна от взгляда девушки, в котором читались боль и сожаление. Рэй встала, в её глазах блестели слёзы, она смотрела на Итачи, не моргая.       — Мне... — неуверенно начала она. — Я должна сказать...       Она сглотнула, опустила глаза и сделала глубокий вдох. Итачи заметил, как дрожат её руки, как сильно она волнуется, и едва подавил желание обнять и успокоить её. Наконец, Рэй снова подняла на него глаза, полные отчаяния и слёз.       — Я не должна тебя любить, — прошептала она плачущим голосом. — Но я люблю. Я не хочу этого... Ты уйдёшь и оставишь меня, и не останется ничего. Мне страшно, Итачи.       Учиха замер, поражённый её признанием. Он подозревал, что Рэй неравнодушна к нему, но и подумать не мог, что всё настолько серьёзно. Её слова всколыхнули в нём все чувства, которые он зарекся подавить, и Итачи сделал два шага навстречу ей.       — Мне жаль, — тихо проговорил он, чувствуя, что уже на грани. — Жаль, что всё зашло так далеко. Я не должен был этого допускать, прости меня. И мне тоже страшно, Рэй, потому что... я тоже люблю тебя.       Итачи понимал, что снова делает шаг к сближению, что усугубляет и усложняет ситуацию, но разве могло быть ещё хуже? Эта безысходность ледяным кинжалом резала по сердцу, а взаимность со стороны Рэй, её чувства вовсе не радовали, а причиняли ещё больше боли. Тем не менее, Учиха сделал ещё несколько шагов вперёд и крепко обнял девушку, которую любил. Ему было странно ощущать это, все эти годы Итачи любил только одного человека, а его самого не любил никто с тех пор, как он своей собственной рукой оборвал жизни самых близких людей. Он и не думал, что ещё когда-нибудь сможет обрести это чувство и осознать себя любимым кем-то.       — Спасибо, — мягко произнёс он, не сдержав порыва.       Итачи услышал, как Рэй согласно хмыкнула, и почувствовал, как сильнее прижалась к его груди. Им обоим было страшно потерять друг друга, но неизбежность этого становилась всё более очевидной.       Учиха слегка наклонился и легонько прикоснулся губами к её губам, горячим и влажным. Это был целомудренный и сдержанный поцелуй, но самый искренний из всех. Итачи осознавал, что нужно привыкать прощаться с ней.       — Доброй ночи, — проговорил он и прикоснулся двумя пальцами к её лбу.       Итачи уже очень давно не использовал этот жест любви и привязанности, и этот момент наполнил его океаном тепла. Рэй же, кажется, чувствовала, что Итачи отстраняется, поэтому стала выглядеть ещё подавленнее, однако выдавила вымученную улыбку.       — Доброй ночи, — повторила она и направилась к себе, не оборачиваясь.       Итачи смотрел ей вслед довольно долго, в нём боролись две личности: прошлый Итачи, который выбрал тяжёлый и кровавый путь, оканчивающийся скорой погибелью, и нынешний Итачи, который познал любовь девушки и отчаянно хотел быть с ней. Разумеется, первый вариант был сильнее и могущественнее, он явно возобладал, но второй был уж слишком соблазнительным. Если бы его не тяготило прошлое, если бы груз ответственности за брата и весь мир шиноби не давил на плечи, если бы вселенная позволила, то Итачи непременно бы остался с Рэй и продолжал любить её. Но мир был устроен иначе, как этот, так и другой, а сам Итачи уже привык чем-то жертвовать ради чего-то большего. На этот раз он обязан принести в жертву свою любовь к Рэй.       Когда Учиха уже собрался уйти к себе, тяжёлые шаги на лестнице остановили его. Саске уверенно спускался вниз и выглядел самодовольным. Итачи заметил, как его брат сдерживал злость и прикрывал её показной уверенностью. Он остановился в нескольких шагах от старшего Учихи и нагло ухмыльнулся.       — Весьма трогательно, — насмешливо произнёс он.       Итачи устало вздохнул и потёр виски, понимая, что Саске слышал разговор.       — Ты не должен был подслушивать, — с легкой укоризной заметил Итачи. — Это невежливо, Саске.       На секунду это напомнило ему детство, когда Итачи корил брата за баловство или грубость. Саске, кажется, тоже ощутил сходство.       — Невежливо вырезать свой клан, — резко отозвался Саске.       Итачи не хотел слушать и тем более устраивать очередные разборки, поэтому пренебрежительно отвернулся и направился в комнату.       — Тебе следует знать, герой-любовник, — проговорил Саске в спину Итачи, — что твоя пассия не так давно отдалась мне. Я хотел сохранить это между нами с Рэй, но без тебя теперь никуда.       Итачи замер. Информация, выданная Саске, доходила до него в каком-то замедленном режиме. Осознавать это, принимать это было слишком больно и тяжело, поэтому Итачи логично ответил:       — Ты лжёшь.       Старший Учиха не оборачивался, но буквально ощущал самодовольную улыбку Саске.       — Если бы, — ледяным тоном произнёс брат, и Итачи услышал шаги за своей спиной.       Он обернулся, пристально глядя на Саске, который подходил всё ближе.       — Рэй была такой страстной в ту ночь, буквально срывала с меня одежду. А эта милая родинка у неё под грудью просто прелесть.       Итачи похолодел. Ему самому довелось увидеть эту самую родинку, хотя он и не больно обратил на неё внимание. Если Саске говорил правду, то...       — ... а когда я взял её, — с издёвкой продолжал Саске, — она кричала от удовольствия. Пришлось закрыть ей рот...       Итачи, терпение которого буквально подошло к концу, замахнулся резко и неумолимо, и крепко сжатый кулак пришёлся прямо в лицо младшего брата. Поразительно приятно было ощутить на костяшках пальцев болезненную силу удара, одновременно с этим резкая волна боли и негодования накрыла Итачи с головой. Саске отшатнулся и на какое-то время замер, а после медленно повернул голову к брату. Его губа была разбита, а рядом красовалась кровавая ссадина. Саске вытер кровь тыльной стороной ладони и снова усмехнулся.       — Сначала я отберу у тебя всё, — со злобной усмешкой произнёс он, — а после... убью.       С этими словами младший брат, слегка пошатываясь, двинулся к лестнице, а Итачи в каком-то безумном забытьи побрел, наконец, в свою спальню.       Учихе казалось, будто он сходит с ума. Несколько минут назад девушка, которую он так любил, призналась ему в ответных чувствах, а теперь его брат, которого он любил ещё сильнее, выдал такое. Мешанина из мыслей и чувств переполняла Итачи, всё внутри него буквально зудело и царапало, страшная боль отдавалась в груди. Он не мог ненавидеть Рэй, как не мог ненавидеть и Саске, но боль, которую они оба причиняли, убивала и разрывала изнутри. Терпеть не было сил, поэтому Итачи позволил себе со всей силы снести прикроватную лампу с тумбы.       «Надо собраться, придти в себя, нельзя терять самообладание, впереди долгий и тяжёлый путь, я должен успокоиться, всё это неважно». Итачи ходил по комнате, как заведённый, повторяя про себя эти слова словно мантру. Но едва ли это помогало.       Саске не лгал. Рэй действительно отдала ему себя, это было очевидно.       «Любит меня, но отдаётся ему», мелькало в голове снова и снова, «любит меня, но отдаётся ему»...       «Разве это логично?»       «Почему она так поступает?»       «Что творится в её голове?»       С Саске было всё понятно: брат ненавидел его и искал способы ударить побольнее прежде, чем убить.       «Что ж, ему удалось».       Саске забрал последние крупицы счастья, вырвал остатки израненного сердца и растоптал и имел на это полное право. Но ужасное чувство несправедливости и ощущение непоправимой утраты сводили с ума. У Итачи был буквально последний шанс испытать светлое чувство любви и близости с девушкой, но теперь он был лишён его безвозвратно.       Учиха сел на кровать и склонил голову чуть ли не к самым коленям. Он нервно подрагивал ногами и крепко схватился за голову в попытке унять эту мучительную боль.       Теперь он понимал, что нельзя было бить Саске, ведь тот именно этого и добивался. Кроме того, стало безумно тяжело вспоминать его окровавленное лицо и осознавать, что всему виной — любовь к девушке. Мог ли Итачи подумать, что всё зайдёт так далеко? Мог ли он вообразить себе в самом начале, что под конец станет так невыносимо? Конечно, нет. В глубине души он желал, чтобы всего этого не было, чтобы он никогда не встречал Рэй, чтобы никогда не чувствовал ничего подобного. Итачи всегда был спокоен и хладнокровен, и это становилось его особым преимуществом. И Рэй, и Саске почти лишили его и этого. Учиха знал, что найдёт в себе силы успокоиться и привести в порядок мысли, на кону было слишком много, чтобы позволять себе срываться и отчаиваться. Его план должен быть выполнен. Всё должно произойти именно так, как надо.       Глухие и отдаленные звуки музыки коснулись острого слуха. Итачи прислушался.       Трогательная и печальная мелодия плавно лилась и отдавалась в душе щемящим, болезненным чувством. Она то набирала силы и надрыва, то смягчалась и стихала, то ускорялась и стремилась вперёд. Итачи напряжённо слушал и давил слёзы, а когда стало совсем невыносимо, он крепко прижал ладони к ушам в надежде заглушить пронзительную музыку, которую совершенно очевидно исполняла Рэй. Она словно проникала в каждую клеточку тела и заставляла вновь и вновь предаваться грусти и тоске.       Испытывать всё это больше не было сил. Итачи преисполнился уверенности и встал. Стены душной спальни сдавливали и удушали, хотелось воздуха, неба, порывистого ветра, шелеста листвы, шороха травы, даже шума ночного города стало бы достаточно, чего угодно, лишь бы не задыхаться более в четырёх стенах. Он уверенным шагом направился к выходу и без какого-либо страха вышел из квартиры, обуреваемый ужасными чувствами, тяжесть которых не ощущал ещё никогда. Это был горький вкус предательства.