Кротовая нора

— ... — Такая история. — Не знаю, что сказать... Я очень сожалею, правда. — Не будем об этом. Я не хочу... затрагивать личную тему, если ты не против. — Я только за. — Скажи честно, Шервуд: когда ты только взялся за это дело и пришёл ко мне впервые, то был уверен в моей виновности, так ведь? — Не совсем. Я сомневался, да, но это дело сразу показалось мне странным. — Чем, например? — Я начал замечать, что следствие потворствует потерпевшей стороне слишком уж рьяно. Потом пошли сокрытия фактов и доказательств. Твои показания постепенно начали выстраиваться в ровную цепочку, совпадая со многими фактами, а мой босс вдруг отстраняет меня. Когда я знакомился с материалами дела, то в нём были важные вещдоки. Например, детализация звонков и сообщений с твоего телефона, где ясно видно, что Киллиан преследовал тебя. Теперь этой детализации нет в деле. Кроме того, на пистолете не было твоих отпечатков и вообще хоть каких-то, помимо Киллиана. Глок, с которым пришёл Адамсон, не зарегистрирован, что тоже компрометирует его. С кухонным ножом сложнее: на нём были обнаружены отпечатки Киллиана, но их, очевидно, подчистили. Помимо этого на ноже были пальчики Тима, твои и отсутствующие в базе. — И я, и Тим пользовались этим ножом на кухне, но мы регулярно его мыли... — Это неважно. Отпечатки не смоешь простой водой, к тому же после мытья вы всё равно держите рукоятку. Ты должна понимать, Рэйчел, что даже после смерти у Киллиана остались влиятельные друзья... — И я это понимаю даже лучше тебя. — Хорошо. Тогда слушай внимательно: забудь историю про своих пришельцев, поняла? Будешь её продвигать на суде — тебя сочтут невменяемой наркоманкой. Присяжные, уж поверь, прислушаются к прокурору, который всеми силами постарается выставить тебя наркозависимой психопаткой. — Не удивил... — Чтоб ты понимала, Рэйчел, на тебя повесят два убийства. Предположительно я уже знаю версию обвинения: ты в сильном наркотическом опьянении вступила в конфликт с Тимом, пистолет, который ты якобы купила на чёрном рынке, был при тебе. Ты начала играть с ним, целиться в Тима, и в этот момент зашёл Адамсон. Он стал выхватывать пистолет из твоих рук, и случайный выстрел попал в Тима. После чего ты якобы схватила нож в порыве ярости и убила Киллиана... Чего ты смеёшься? — Извини. Это правда забавно. — Ничего забавного, Маккарти. На тебя повесят как минимум четыре статьи: умышленное убийство, убийство по неосторожности, незаконное хранение огнестрельного оружия и хранение наркотиков. Помимо этого тебе светит за дачу якобы ложных показаний. В совокупности это от 20 лет тюремного заключения. — На пистолете нет моих отпечатков, как они докажут, что я его вообще в руки брала? — Поверь мне, если захотят — докажут. — Сфальсифицируют доказательства? — Как вариант. Я, вероятно, тоже буду давать показания. Моё руководство ждёт, что я выступлю на стороне обвинения, но этого не будет. Что я буду говорить — моё дело, я найду способ тебя защитить. Главное, чтобы наши показания совпадали. Из твоего рассказа логично исключаем двоих, остаётесь вы с Тимом. Не смотри так, я понимаю, что это не просто, но это не ложь. Тебе нечего скрывать по факту уголовного дела, ты никого не убивала. Поэтому наша версия — самооборона. Другого варианта нет. — Тему изнасилования оставляем? — Разумеется. Иначе мотив Киллиана не будет ясен. Рассказываешь всё по порядку: что связывало тебя с отчимом, как ты подверглась насилию, что было дальше, как Тим узнал правду, как пришёл к Адамсону в офис, как отчим преследовал тебя по телефону, о попытке суицида, о том, как Киллиан приходил к тебе в больницу, здесь можешь сказать, что это Тим назвал его насильником (нам нужно показать, что Адамсон постепенно выходил из себя)... — Заново переживать всё это дерьмо... — У тебя нет выбора. Тебе придётся через это пройти. Когда дело дойдёт до событий 2 мая, описывай так: Киллиан вошёл в квартиру с пистолетом и нацелил его на тебя (что чистая правда), тем временем Тим в попытке вырвать пистолет бросается на Адамсона, но тот стреляет в Тима (что тоже правда). Дальше придётся пойти по-другому, выбора у нас нет. Чистая версия: ты толкнула Адамсона, и он выронил пистолет, после этого схватил нож и набросился на тебя. В потасовке ты ранишь его этим самым ножом, после чего бежишь на помощь Тиму. — Идиотская версия, Шервуд. Много чего не сходится. Например, на пистолете не было отпечатков Тима... — Забудь про отпечатки, они далеко не всегда дают гарантию. Он мог даже не касаться пистолета или просто не успел добежать. Твоя версия в том, что всё произошло быстро, и ты не можешь точно сказать, как всё произошло в деталях. Это нормально, люди обычно не запоминают мелочей в стрессовых ситуациях. Я пояснил тебе всё лишь приблизительно, в общих чертах. Всё остальное ты обсудишь со своим адвокатом... — У меня нет адвоката. И государственный мне не нужен. — У тебя есть адвокат: Сибилл Робсон. — Чего? Робсон? Ты хоть знаешь, сколько стоят её услуги в час? Хватит прикалываться... — Я не прикалываюсь. Она уже приступила к работе, насколько я знаю. Скоро ты с ней встретишься. — Я её не нанимала. — Ну, видимо, и у тебя есть влиятельные друзья. Не спрашивай! Я не знаю. — Она была в одной коллегии с Киллианом, я пару раз видела её на всяких светских приёмах. Зачем кому-то из их буржуйской свиты защищать меня? — Этого я не знаю. Но тебе повезло: Робсон настоящая акула, 99 выигранных дел из 100. Если не сможет добиться оправдания, то срок скостить точно удастся. — Звучит обнадеживающе... — В данной ситуации более чем. Многие данные сфабрикованы, на тебя шьют наполовину фальшивое дело. Если Робсон сможет развалить версию обвинения, то она пойдёт дальше и по ходатайству может привлечь к наказанию всех причастных к фальсификации. Уж наглости ей не занимать. — Они хотят сохранить доброе имя Киллиана? — Да. Плюс он член ассоциации юристов США, коллеги не позволят запятнать репутацию организации. — Слово суицидницы-наркоманки против ассоциации юристов США... — Согласен, звучит не очень. Но ты должна рассказать свою историю, и я уверен, что слушатели найдутся. А Робсон доведёт дело до конца. Мне доводилось с ней связываться: кусается она больно, фанат своего дела и она женщина, ей будет проще тебя понять. Думаю, вы найдёте общий язык... — Генри... — Мм? — Я не хочу в тюрьму... — Я знаю. Есть люди, которые хотят тебе помочь, Рэйчел. Ты не одна. И могу я дать не самый приятный, но полезный совет? — Валяй. — Если на время слушания дела тебя упекут в СИЗО, и не удастся выбить залог, то я бы советовал тебе искать поддержки у чёрных. — Ты серьёзно? — В тюрьмах своя иерархия, группы, когорты и прочее. Для них ты — богатенькая, избалованная и смазливая девчонка, они таких не любят. Но поверь: особенно жёстко тебя будут гнобить именно белые. С чёрными может быть проще, если найдёшь рычаги... — Я даже слушать не могу... — Извини, но так и есть. Я на твоей стороне, я обещал, что буду защищать тебя, и я своё слово сдержу. Тебе остаётся готовиться ко всему. — Знаешь, Генри, я многому научилась за эти месяцы. Ценить близких, любить, слушать и слышать, но вот терпение... всё ещё не мой конёк. — Это я вижу. И да... прости, что не сказал об этом сразу, как пришёл. Решил сначала всё обсудить. Рэйчел, ордер на твой арест уже готов, полиция будет здесь с минуты на минуту. Ничего не бойся, без адвоката не говори, не паникуй. — И куда меня?.. — Пока что в камеру предварительного заключения. Я свяжусь с Робсон, помогу с этим делом. Мы тебя вытащим. — Шервуд... — Да? — Спасибо тебе.