Мне, пожалуйста, эспрессо

      Неделя шла своим чередом. Казалось, что время летит с невероятной скоростью. Учеба совсем не давала продохнуть, а после занятий учителя разрешали нам с ребятами из музыкальной группы оставаться в концертном зале и репетировать, чем мы и занимались всё свободное время. Взамен на такую «щедрость» мы убирали это огромное помещение: мыли окна, которые были расположены довольно высоко, так как помещение изначально предназначалось как спортзал, чистили светлые деревянные полы, на которых было видно каждую пылинку, следили, чтобы все вещи оставались в целостности. Порой уборка занимала даже больше времени, чем сама репетиция, но оно того стоило. Всё-таки снимать отдельное помещение никому из нас, даже в складчину, было не по карману.       Кроме того, ребята в нашей компании предпочитали долгие посиделки за музыкальными инструментами и швабрами тому, от чего каждый из них бежал. А я просто пытался хоть как-то разнообразить свою жизнь.       — Ты песню когда покажешь? — с нетерпением спросил Чеддер, бросив тряпку для пыли в неизвестном направлении. — Заебал.       Этот татуированный с ног до головы парень, которого определенный круг девушек в нашем колледже считал примером мужской сексуальности, был вокалистом нашей группы. Эта должность, думаю, давала ему право называть себя главным в компании, несмотря на то, что работать над мелодией и текстом должен был я. Но лидерские качества у него какие-никакие были. Он всегда отвечал за время наших сборов и обо всем договаривался с преподавателями.       Спустя уже две недели после посещения «непредсказуемого» заведения, на меня нашло что-то вроде вдохновения, и я полностью переписал черновой вариант песни, которую тогда напевал. Был ли мистический кофе тому виной или обычная удача, но сочинить мелодию мне, наконец, удалось.       — В целом готово, но… не хватает чего-то в конце, — честно признался я.       Это было единственной проблемой. Вдохновение покинуло меня именно на последних строках.       — Не хватает чего-то в конце… Ты эту песню сколько пишешь уже? — Чеддер-Четт издевательски ухмыльнулся, — Год?       — Да нет, не год, он вроде недавно начал. Ну, не прям недавно-недавно, но не год точно, — вступился за меня пухлый Крекер и уселся за барабанную установку, мгновенно вызвав вибрацию, отразившуюся на тарелках, которые отреагировали тихим звоном.       — Да дохера уже времени прошло, — вокалист махнул руками и сел на сцену, свесив ноги. — Показывай, — он обратился ко мне. — Вместе додумаем.       Я был рад, что он предложил помощь, но чувствовал, что эта песня слишком… личная, чтобы кто-то менял или добавлял в неё что-либо. Кроме того, я сомневался, что каша из чужих мнений станет хорошим завершением.       — Да нет, не надо, я же почти…       — Надо, Вонка, — тут же возразил Четт.       — Не думаю, что это такая уж хорошая идея, — произнес голос с другого конца зала.       Вот и Мартин со мной согласен.       Этот азиатской внешности гитарист единственным в нашем кругу был без странного прозвища. Мы пытались звать его Мерлином, Мартышкой, ЗеброМарти, отдавая дань уважения любимому мультфильму. Но ни одно прозвище так и не прижилось.       Крекер вообще получил своё прозвище, хрустя печеньем на парах по математике, а когда он вышел чтобы защитить свою работу, весь его пухлый живот был засыпан крошками, которые он тут же поспешил съесть. На самом же деле, его звали Крейг, и по натуре своей он был добрым и порой забавным парнишкой, который уже довольно давно сбросил почти весь лишний вес. Но кличка есть кличка.       Вокалист же нашей группы был против любых прозвищ, но, учитывая, что «Чеддер» звучало как вариант имени «Четт», и заодно показывало его слегка высокомерную натуру, он согласился отзываться на своё сырное имя.       Меня же многие учителя называли Вилли, а потому ребята начали в шутку добавлять фамилию «Вонка».       — Ты прости, Четт, но все здесь знают твою «нестандартную» поэтичность, — продолжил Мартин.       — Всмысле, блять, — недовольно ругнулся Четт, подтверждая слова друга, и угрожающе ткнул пальцем в воздух, — ты мою домашку по лит-ре видел? Я поэтичен, как, этот, Остин!       — Не думаю, что ты сам её видел, учитывая, что Джейн Остин — женщина, — продолжал стебаться Мартин, настраивая музыкальный инструмент.       Чеддер махнул рукой и посмотрел на меня с грозным видом.       — Ладно, — сдался я. — Понял, понял.       Я протянул другу два листка: один с нотами, другой с текстом. И после нескольких минут тишины и волнительного ожидания, Чеддер, наконец, высказал свое мнение:       — М-м-м… хуета.       Его слова настолько меня удивили и задели, что я не удержался и воскликнул ошарашенное «чё».       — Да говно, говорю.       Он нахмурился и поджал губы, будто его совсем не заботит, что я старался над этой песней и потратил кучу времени. Я, конечно, не ждал лести, но можно было по крайней мере обосновать своё мнение или сказать помягче.       — Да ну, дай посмотрю, — с недоверием сказал Мартин, подойдя к нам поближе, и Четт протянул ему мою работу.       Прошло еще пару минут, прежде чем азиат поправил свои квадратные очки и кивнул.       — Уилл, ты говорил, у тебя не было вдохновения… довольно долго, — рассуждал гитарист, как обычно включив детектива.       Четт поспешил вставить своё колкое замечание:       — И, видимо, у него его так и не…       — Нет, Чеддер-Четт, ты не прав, — прервал Мартин зарождающееся возражение вокалиста, — Я бы сказал, что меня лично такое не цепляет. Но стихи хорошие. Видимо, правда, — загадочно добавил он, очевидно, ожидая, что я переспрошу.       — Что «правда»?.. — всё-таки поддался я, желая узнать мнение друга.       — Любовь окрыляет.       После этих слов послышался удивленный, или даже сказать восхищенный, вдох Крейга и тяжелый вздох Чеддера. Я захлопал глазами и забрал у Мартина листки, чтобы убедиться, что стихи передали заложенный в них смысл. Потому что ничего такого я не чувствовал, а потому и написать об этом не мог.       — А-а… нет, — определив строчку, которая могла вызвать такие подозрения, сказал я, — Ты неправильно понял.       — Разве? — он мгновенно перестал выглядеть так уверенно и умно, как пару секунд назад, не любил, когда его умозаключения были ошибочны.       — Ага, — я коротко вздохнул, — Возможно, частично, меня и вдохновила девушка, но…       — О боже… — прошипел Четт, — меня уже блевать тянет.       Наш вокалист никогда не славился нежными чувствами к чему-либо вообще, поэтому понять его можно было.       — Э, а мне почитать дадите? — причмокивая шоколадом, подал голос наш пухлый барабанщик.       — Тебе вообще нет смысла это читать, — раздраженно ответил Четт, — Всё, что ты понимаешь в любви это то, что там есть конфетный период.       Крейг нахмурился от обиды, сложил свою шоколадку в рюкзак и достал барабанные палочки. А Чеддер злобно зарычал, будто ему уже надоело всё вокруг.       — Чего ты злишься-то? — спокойно спросил я, не желая раздражать его ещё больше.       — У меня вообще-то девушка есть… — на шепот Крекера никто и не обратил внимания.       — Я злюсь, — Четт покачал головой, спрыгнул со сцены и подошёл ко мне на пару шагов, вскинул руками и обратился к остальным. — Потому что я, сука, год ждал нормальной песни. Нахера он в группе, если он свою функцию не выполняет? Лишние руки, чтобы драить ебучие полы?       Это был настоящий удар под дых. Я старался понимающе относиться к другу, но он перешел все границы. Как будто мне без него не ясно, что мне здесь не место. Даже на сцене с ними не выступаю, просто смотрю со стороны, пишу песни со своей старой гитарой, но играет их Мартин, Крейг и Четт. Но мы ведь всё равно друзья, уже целый год вместе собираемся, так что с ним не так?       — Четт, ты… — Мартин попытался сказать вокалисту успокоиться, но был прерван.       — Что? — Чеддер посмотрел на меня каким-то разочарованным взглядом, — Я не прав?       — Ничего, — азиат отчаянно повесил чёрную гитару на плечо, — Песня-то нормальная.       Хоть что-то приятное в этом потоке злости.       — Я не собираюсь петь про слащавую хуйню, ясно?       — Ясно, — наконец, обиженно воскликнул я, но тут же попытался успокоиться, — так и сказал бы. Зачем скандал устраивать-то?       — Я так и сказал. — Чеддер ответил более спокойно, но на лице его всё еще рисовалось недовольство, — И ничего я не устраиваю.       — Чел, ты заводиться начал, — Крейг всё ещё выглядел грустным, он начал протирать деревянные палочки чистой салфеткой, что обычно делал именно тогда, когда его что-то тревожило.       — Да пох, — закончил разговор Четт и сел обратно на сцену.       Повисло молчание.       Не думаю, что кто-то из ребят по-настоящему злился на него, но всё же было неприятно. Четт громко вздохнул, положил руки на голову и уткнулся ею в колени.       — Ты как? — преодолев небольшую стену гордости, решил спросить я.       Все мы знали, что Чеддер просто так на нас не кричит. Да и жизнь у него не самая сладкая, хоть подробностей я и не знал.       — Догадайся.       — С кем теперь? — вдруг задал вопрос Мартин.       Никто не понял к чему он спросил это. А Четт замолчал на несколько мгновений. Затем он поднял голову, убрал чуть мокрые волосы с лица и ответил:       — Воспитательница.       — Н-да… — тихо произнес гитарист.       — Вы о чем? — все же поинтересовался я, пойдя на поводу у любопытства.       — Неважно, — Чеддер встал на ноги и тряхнул головой, — Давайте репетировать, что ли.       — Старые? — постукивая палочками, как в начале одной из нашей песни, уточнил Крейг.       — Новую, — уверенно ответил Четт, и улыбнулся, смотря в мне в глаза, — Не зря же он так долго пыхтел над ней. И, Уилл, тащи свою задницу на сцену.       Все переглянулись и молча кивнули друг другу. Недопонимание, как и всегда, осталось позади.