В кабинете у директора

-…потому что нельзя использовать траву термопсиса для этого, — тяжело выдохнув, сказал Снейп. — Садитесь, Бруствер. Я не выдержу еще минуту ваших мычаний. Мисс Роули, для чего используется трава термопсиса? — Она используется как… как… — поднимаясь медленно из-за парты, начала девочка.       Северус выжидающе смотрел на студентку, которая отчаянно пыталась подглядеть в учебник, но, похоже, толку в этом не было никакого. Даймонд, равнодушно пялясь в одну точку где-то на доске, просунул под рукавом своей мантии листок, который, очевидно, должен был остаться преподавателем незамеченным.       Снейп был рад увидеть эту парочку сидящими вместе. Пепперминта сидела одна за второй партой в центральном ряду, а Тетчер — за последней, далеко позади, как положено порядочному изгою. Он хорошо ориентировался в материале и всегда был готов к занятию, с ним всегда можно было работать, и он частенько вытягивал класс на довольно сложных вопросах, так что чем ближе он сидел, тем для Северуса было удобнее.       А вот Роули время от времени откровенно филонила. Девочка определенно была умной, способной волшебницей с немалыми силами, но периодически просто-напросто ленилась и не готовилась, поэтому перекатывалась из одного конца шкалы оценок в другую с совершенным равнодушием к своему табелю.       Пепперминта появлению слизеринца рада не была, однако же прогонять его не стала, хотя вне сомнений могла бы. Даймонд тоже не выглядел так, словно в восторге от происходящего, но, кажется, решил попробовать вернуть отношения с подругой в прежнее русло. А, может быть, просто устал сидеть на последней парте и щуриться, разглядывая записи на доске… — Как основной ингредиент в зельях от кашля?.. — неуверенно сказала девочка, подсмотрев в пододвинутый к ней листок. — Да, это так, — кивнул Северус, делая пометку в журнале карандашом, чтобы не забыть спросить ее на следующем занятии. Опять проколется — получит заслуженный «неуд». — Яксли и Уайт, болтать прекратите, — когтевранка и пуффендуйка за одной из предпоследних парт тут же замолкли. — Мистер Тэтчер, к доске, и весь алгоритм зелья по сегодняшней теме. Любое на твой выбор из трех.       Мальчик нахмурился, глянув на соседку по парте недовольно, мол, вот на что я для тебя пошел, но та только отвернулась и вздернула маленький нос, недовольно хмыкнув. Северус ухмыльнулся. Лили бы понравилось за этим наблюдать.       Пока слизеринец писал на доске рецепт, Северус позволил себе на мгновение отвлечься от занятия. Он втянулся в невыносимый ритм и теперь легче переносил недосып, уже реже принимая зелья, хотя Помфри стала ворчать, что профессору стоило бы все же немного ответственнее подходить не только к своей работе и воспитанию дочери, но и собственному здоровью. Снейп понимал, что она, вероятно, права, но ничего сделать с этим просто не мог. При всем желании, как бы он ни старался. — Мистер Тетчер, вы уверены, что там должно быть именно так? — глянув мельком на доску, спросил он. Парень прищурился, посмотрел на него, затем на свои записи и снова на него, ладонью стирая неправильную строчку и, все так же смотря на преподавателя, переписывая. — Внимательнее, молодой человек, внимательнее. С такими дозами вы подорвете свое рабочее место.       Снейп покосился на часы: до конца занятия оставалось двадцать минут. Опросив еще двоих учеников по оставшимся зельям и с трудом сдерживая праведный гнев, потому что готовы эти двое оказались из рук вон плохо, Северус оглядел класс. Замученные под конец дня дети, возможно, просто не были способны сконцентрироваться на материале в силу своей усталости. Хорошо, что сегодня теоретическое занятие… Он шмыгнул носом и захлопнул журнал.       Его всегда раздражало отношение студентов к зельеварению. Это была не последняя по важности дисциплина среди всех магических наук, и тем не менее, она входила в один ряд с нумерологией, прорицаниями, маггловедением и историей магии, то есть теми предметами, которым учили лишь те единицы, что предметами действительно интересовались, оставляя в покое основную массу студентов, не считая нужным напрягать их тем, что они не могут, а чаще всего просто не хотят, понимать. — Одно слово или звук — и ни одной положительной оценки в семестре вы не увидите, ясно? Стулья подняли, вышли тихо и разными путями в свои общежития. Гриффиндор, вас касается в особенности. Тихо, как мышеньки, — сквозь зубы прошипел он и поднялся со своего места и направился к выходу из класса. — На следующие занятие если будет такая же подготовка — выгоню.       За его спиной началась возня. Стоило ему закрыть дверь кабинета, как там что-то с грохотом упало и раздались возгласы. Северус зажмурился и чертыхнулся. Что-то ему подсказывало, что он может об этом пожалеть.       Он поморщился: откуда-то сильно пахло непривычно… мокрым. Это не было похоже на запах привычной для слизеринцев подземельной сырости, и не почувствовать этого профессор не мог. Запах шел откуда-то с противоположной стороны, из одного из коридоров, ведущих к гостиной Пуффендуя. Пахло застоявшейся водой. Озером. Чем ближе он оказывался к лестнице из подземелья на первый этаж, тем ярче ощущался запах. В конце концов, у ступеней он ощутил себя так, словно стоял на берегу водоема, даже холодом слегка повеяло, как от воды.       Северус взглянул на лестницу и увидел странные темные следы. Он огляделся по сторонам и отметил про себя, что детям хватило ума не идти по центральным ходам, тут же акцентируя внимание и на том, что если бы здесь кто-то шел, то, как минимум, он бы услышал, но ведь тут… никого. Снейп чуть наклонился вперед, ближе рассматривая странную субстанцию, что поблескивала в свете факелов, осторожно наступил в край следа носком ботинка. Это просто… грязь. Северус, переступая через одну ступень, поднялся вверх по лестнице, куда уходили следы, но в коридоре их не обнаружил.       Впрочем, как только молодой человек вновь посмотрел на ступеньки, там следов тоже уже не было. — Так. Ладно. Мне… померещилось с недосыпа, — сам себе сказал Снейп. Ничего удивительного в этом нет, ловить галлюцинации на почве явной нехватки сна ему было далеко не в первой.       Все же оглядываясь через плечо время от времени, он направился в больничное крыло.       К моменту, когда Северус пришел, как раз закончилось занятие. В лазарете было очень тихо. Он несколько раз позвал Помфри, но та не отзывалась, и Снейп прошел между рядами коек непосредственно в мед.кабинет, где обнаружил всю ту же тишину и Герду, игравшую на кушетке с кубиками. Феликс лежал у нее под боком, свернувшись в розовый комок и громко мурлыкал. Несколько мгновений Северус недоумевал, а затем подошел к кушетке и присел рядом с ней, локтями опираясь на мягкую поверхность. — Я надеюсь, у Мадам была крайне уважительная причина оставить в качестве няньки этот ленивый пельмень, — фыркнул он, глянув на кота, который недовольно глянул на него в ответ. Снейп протянул руку и погладил Феликса по макушке, на что тот вытянул шею, подставляясь под хозяйские ласки.       Герда подалась вперед и поцеловала Северуса в нос, тут же возвращаясь к своим игрушкам, продолжая молча составлять пестрые картинки. — И я тебя люблю, малявочка, — он улыбнулся. — А это еще что?.. — Снейп стер с щеки малышки сиреневый след женских губ. Кто пользуется такой ужасной помадой?.. Точно не Помфри. — А еще ты пахнешь корицей. Прям как мама… хотя ты никогда так не пахла… — Песь, — девочка ткнула в картинку, сложенную из кубиков. — Ченый. — Ага, — Северус взглянул на карикатурный рисунок собаки и невольно сморщился. — Черный пес. А какие еще тут есть картинки, смотри, кажется, это слон, — он взял один из кубиков и повертел его в руках, разглядывая. — А ты знаешь, что тебе уже пора спать?       Герда нахмурилась и отрицательно замотала головой. — А придется, — Северус встал и взял дочь на руки. — Феликс, ты идешь? Или тебе нужно будет отчитаться перед начальством? — Ох, профессор Снейп, вы ее уже забираете? — Мадам Помфри вошла в кабинет. — Да. Где вы были? — молодой человек недовольно посмотрел на женщину. — Обморок на ЗОТС. Магглорожденного первокурсника очень впечатлили жуткие картинки в учебнике и истории профессора Поттера, — женщина закатила глаза. — Должно быть, эльфы ушли, когда услышали вас, она не была одна, не переживайте.       Северус недоверчиво прищурился. — Хорошего дня, — фыркнул он.       Феликс потянулся и спрыгнул с кушетки, вальяжной походкой направляясь следом за хозяином. Герда положив подбородок на плечо отца, смотрела с недовольным прищуром на кота, который, к удивлению Северуса, был неожиданно спокоен и ласков, хотя будучи голодным превращался в ужасную дикую стервозину, а голодным он должен был быть — Снейп кормил его всегда сам утром, в обед и вечером.       Чтобы не пересекаться с потоком студентов, что все еще лился из кабинетов, он пошел к своей комнате в обход. — Ну и денек сегодня, — хмыкнул Северус самому себе. — А ты есть хочешь?       Герда полусонно качнула головой. — Ясно. Мне б твою жизнь. Ешь и спишь, спишь и ешь, и в кубики играешься. И в щеки тебя кто-то нацеловывает, да? Кто же это? Не расскажешь мне?       Девочка вновь отрицательно мотнула головой и спрятала лицо на его плече. — Ну ладно уж, храни свои секреты, — он поцеловал дочь в щеку.

***

— Лили, что случится такого, если кто-то узнает, что ты сидишь с Гердой? — Помфри усмехнулась, наблюдая за тем, как рыжая вынырнула из-за шторки, поправляя платье. — Думаю, Северус не был бы против… — А может быть и был бы, — фыркнула девушка в ответ.       Поппи ведь не была в курсе того, как обстояли все дела между ней и Снейпом… Лили очень хотела сблизиться с ним, но все никак не могла найти подходящего повода хотя бы для простой светской беседы ни о чем. К тому же, Джеймс начал вдруг вдвойне сильнее опекать ее. Не то, чтобы ей это не нравилось, нет, она, наоборот, радовалась тому, что они стали больше времени проводить вместе и при этом не посвящая все это время только лишь плотским утехам, но ускользнуть от мужа бывало довольно трудно, а проводить с ним абсолютно все свободное время желания тоже не было. — Вы как дети, — Помфри тряхнула головой и одернула за завязки свой белый накрахмаленный чепчик. — Столько всего произошло с того дня, а вы все не можете поговорить и извиниться друг перед другом. — Это… довольно сложно, — отмахнулась Лили. — Нет ничего проще, чем подростковые ссоры, на которые ты смотришь через призму опыта и своего личностного роста, — сказала женщина с крайне одухотворенным лицом. — Дамблдор и вам мозги за чаем промывает, да? — усмехнулась рыжая. — Если бы от этого можно было убежать, я бы с удовольствием убежала, — все с теми же выражением лица и интонацией ответила Поппи. — Но к сожалению, от его чуткого взгляда ничто не скроется.       Лили хихикнула и направилась к выходу из больничного крыла.       Девушка решила сходить в библиотеку, а потом к себе, чтобы переодеться до обеда. Пробиваясь через толпу детей, она думала о своих делах, что стали ей привычными и рутинными, и вспоминала, как ужасно тяжело ей было в первые дни. Уследить за всеми на факультете было физически невозможно, да даже на уроках не всегда удавалось, и иной раз оказывалось действительно проще закрыть на что-то глаза, чем бороться с проблемой, которая в конце концов рассасывалась сама собой. Может быть, именно поэтому в свое время все упорно игнорировали Мародеров. Ради правды, к седьмому курсу они действительно исправились… натворив до того кучу всего, за что им сейчас было стыдно. Наверное.       Лили не всегда удавалось с теплотой вспоминать свои школьные годы и первые, еще мирные и тихие, месяцы после нее. Хотя она тогда была на седьмом небе от счастья от своей влюбленности, время от времени приходилось спускаться на землю, где ей напоминали, что ситуация накаляется с каждым днем.       Она от самой себя не ожидала, что влюбится в Джеймса. Он всегда был привлекательным, вне сомнений, и, что уж там, классно летал на метле, ей льстило его внимание, однако же его поведение было ужасно, и иметь ничего общего с ним не хотелось, но позже Поттер стал меняться. Ради нее ли, или правда осознавая, что был не прав — неважно, но он стал совсем другим человеком. Таким человеком, которого не просто можно было, а которого хотелось полюбить. Лили старалась сопротивляться самой себе тогда, не веря, что все так просто, бесконечно ища подвох в действиях будущего мужа и его чувствах, но не выдержала напора и сдалась, о чем еще ни разу по-настоящему не пожалела.       Тяжело в отношениях бывает всем. Мама всегда напоминала об этом сперва Петунии, когда та воспользовалась первой же возможностью покинуть отчий дом, а затем и самой Лили. Она говорила, что когда влюбленность и страсть поутихнет, их сменит другое чувство, но чувство, требующее постоянной работы над ним и много терпения, и именно это чувство и есть настоящая любовь, взрослая, умная, размеренная, которая не тяготит и не мешает жить. Все тогда зависело только от двоих, которые либо должны были найти друг в друге то самое, что никогда не захочется потерять, или же не мучаться и разойтись, как в море корабли.       Когда она спрашивала, как у родителей произошел этот переход, мама уклонялась от ответа, и только когда Лили сама наконец надела на безымянный палец обручальное кольцо, рассказала, что они с отцом проскочили через этап влюбленности и страстей. Он любил ее очень долго, она же, не в состоянии пережить детские обиды, отталкивала его, хотя и сама испытывала чувства, и в итоге к тому моменту, когда они наконец-то сошлись, в основном благодаря тому, что на свет приспичело появится старшей из их дочерей, они уже пережили всю гормональную бурю.       Хотя они с Джеймсом действительно разные, они любят друг друга. Просто им нужно работать над своей любовью, больше разговаривать, меньше пытаться подминать под себя.       В библиотеке было на редкость тихо для предобеденного времени. Быстро найдя нужный стеллаж с литературой по трансфигурации, Лили ударилась в поиски необходимых ей справочников, надеясь завершить их как можно скорее.       Подготовка к урокам занимала особенно много времени. На самом деле, Лили не была настолько уж хороша в трансфигурации, как Джеймс в ЗОТС, а Северус в зельях, чтобы преподавание давалось ей совсем легко. Приходилось напрягаться и постоянно копаться в книгах, углубляя свои знания в дисциплине, потому что очень многие вопросы, которые задавали ей студенты, она не могла ответить и оказывалась в ступоре.       Девушка протянула руку к полке и достала одну из толстых энциклопедий. Книга стояла высоко, и она с трудом сумела вытащить ее, вцепившись пальцами в корешок и едва не уронив, а вместе с ней с полки свалилась тетрадь. Лили присела на корточки, подняла тетрадку и торопливо осмотрела ее. Блестки, наклейки… личный дневник? В таком месте? — Извините, это мое! — вырывая у нее из рук находку, мимо прошла хорошенькая девушка в форме Когтеврана. — А? — Лили в недоумении повернулась к ней, глядя на идеально прямую спину и копну каштановых мелких кудрей.       Студентка завернула за угол, и рыжей оставалось только пожать плечами. Странный выбор места для того, чтобы спрятать что-то личное, но да ладно, у всех свои причуды…