В кабинете у директора

      Северус плотнее запахнул теплую мантию, прислушиваясь к ритмичному хрусту свежего утреннего снега.       Два дня до рождественского спектакля, неделя до рождественского праздника, еще три условно символических дня учебы, представляющих скорее просто подведение итогов прошедшего семестра, в которые на уроках никто ничем не будет заниматься, и долгожданные зимние каникулы. Профессора пребывали в напряженном состоянии: как вытаскивать неуспевающих, чтобы не портить картину лишними неудами, как успеть разобраться со всей документацией, как уследить за чувствующими, что надзор за ними стал менее строгим, учениками?       Снейп чувствовал себя разбитым. Бодрящее зелье не действовало: он так часто принимал его, что даже увеличивать дозировку стало просто бесполезно. Едва удавалось не засыпать на занятиях. Зато ученики теперь преспокойно высыпались, потому что реагировать на них не было ни сил, ни желания. Наверное, в замке сейчас не было ни одного человека, кто бы ждал праздников так, как Северус. Он вообще впервые в жизни их ждал. Исключительно в надежде, что он сможет выспаться и отдохнуть, разумеется.       Ему пришлось отправиться с утра пораньше к Хагриду за травами, которые он нес сейчас в свертке под мантией. Прогулка взбодрила и остудила голову, позволив отстраниться от мысли, что казалась ему сейчас до отвратительного неуместной. Лили… она стала выглядеть в последнее время вроде бы лучше. И хоть он дал себе слово, что не станет вмешиваться в ее отношения с мужем, потому что последняя катастрофа волшебного мира, причиной которой он хотел бы стать, это развод Поттеров, Северус переживал за нее.       Она улыбалась ему, и от ее улыбки у него теплело в груди, как когда-то в детстве. Он не хотел будить это чувство, но уже не мог перекрыть ему кислород, ведь вот она, ходит совсем рядом, одновременно такая родная и такая далекая, улыбается, смеется, спорит с ним на собраниях, как ему не замечать ее?       Подкупало и то, с каким трепетом Лили относилась к Герде, да и малышке она, похоже, очень нравилась. Пожалуй, он давно не видел ничего более прекрасного, чем Поттер, что прижимала к себе его радостную дочку и нацеловывала ее в щеки, наряженную в купленное в подарок на Рождество пышное платье, как будто в насмешку над Северусом, ярко-красное и с белым кружевом, подобное тому, какое было на Лили в первое Рождество, которое он провел в доме Эвансов.       Когда Снейп впервые заметил на губах Лили фиолетовую помаду и сложил два и два, паралелльно отвесив себе мысленный подзатыльник за то, что не догадался раньше, ведь кому еще краситься таким отвратительным оттенком в преподавательском составе, как не молодой магглорожденной, он хотел запретить ей общаться с Гердой, но то, какими влюбленными глазами Поттер смотрела на малышку, и какой искренней любовью та отвечала на это, не позволило ему. Да и Помфри сказала, что даже если он попытается, она ему не позволит, ведь разлучать этих двоих теперь настоящее преступление.       Но Северус напоминал себе о том, что Лили замужем. Возможно, не очень счастлива, но все же замужем, и раз все еще не ушла от мужа, значит любит его. А он треплет ей нервы по поводу и без, но кто бы сомневался, это ведь Джеймс Поттер, пугающий ради развлечения магглорожденных первокурсников байками из Аврората. Те падали в обмороки и видели кошмары по ночам. Смешно. Хотя, у самой Лили первое время после чтения книг о страстях волшебного мира бывали кошмары.       Он замер, повернув голову к озеру. Покрытое льдом, оно тускло сверкало в первых солнечных лучах. Северус сделал несколько шагов по тропинке, припорошенной снегом. Это место выглядело сейчас совершенно мертвым, хотя во время его учебы ночные прогулки на озере под луной, даже зимой, считались весьма романтичными. А покататься ночью на коньках? Это же стопроцентный способ заполучить расположение романтичной девчонки-подростка, начитавшейся бульварной литературы! Интересно, почему студенты прекратили сюда таскаться?..       В руку вступила резкая боль, и он выронил сверток с травами.       Предплечье словно жгли раскаленным железом — Северус помнил это чувство, невыносимо сильное, заставлявшее рычать и срываться в крик. Сердце бешено заколотилось от страха. Нет, это невозможно. Невозможно. В глазах потемнело, и он опустился на одно колено, стараясь сосредоточиться на ослепительной снежной белизне. Как только боль немного ослабла, схватил сверток и, игнорируя головокружение и задыхаясь, быстро зашагал к замку.       Первый урок закончился, и дети вывалились из кабинетов в коридоры. Северус спустился в подземелья, дошел до класса, где пока еще к его удаче никого не было. Он швырнул на стол сверток и начал снимать мантию, но обнаружил, что в том месте, где жгло, ткань буквально приплавилась к коже руки. Из-за страха, что горело ни что иное, как чертова пожирательская метка, он решил сразу податься к Дамблдору, ведь просто так оно не могло ни с того, ни с сего о себе напомнить, и прямо на улице даже рукав не задрал, но сейчас, когда эмоции отступили… — Твою жешь… — Снейп небрежно открыл шкафчик стола ногой.       Безопасный для ран отвар из трав помог отмочить приставшую ткань. Рукав мантии был бесповоротно испорчен, но сейчас на нее было совершенно плевать — на его предплечье поперек пожирательской метки красовался тяжелый ожог, края которого повторяли контур человеческой ладони. Северус замотал головой: неудивительно, что он чуть не потерял сознание. Но… как?! Там же никого не было кроме него! Если только не… Он провел пальцами по коже рядом с раной и зашипел. И куда сначала? К Помфри или к Дамблдору? — Извините, профессор Снейп, а можно я спрошу по домашнему заданию, если вы не заняты? — когтевранец подошел к нему.       Северус, прикрыв, как мог, ожог, посмотрел на студента. — Нет. Сделай одолжение, проследи, чтобы в начале урока в классе была тишина, работать без меня не начинайте, я немного опоздаю на занятие.       Он отправился к директору. Его все еще слегка мутило, а боль в руке лишь немного притупилась. Однажды о таком Северус кое-что читал, но у него были сомнения, что это вообще может быть реально, и автор той книги не был просто тем еще фантазером…       Дамблдор встретил его недоумением. Парень, не дожидаясь приглашения, вошел в кабинет, подходя к столу, за которым расположился директор, разбирая в бумаги и потягивая из маленькой фарфоровой кружки чай. Безмятежный вид его Северуса сейчас как никогда раздражал: пока все усиленно работают, стараясь привести все в порядок к концу года, Альбус выглядит так, словно никаких проблем нет ни у него, ни у сотрудников его школы. — У тебя разве не должно быть сейчас урока, мальчик мой? — спросил мужчина, возвращаясь к лежащему перед ним листку пергамента. — Да, конечно, но кое-что произошло… и мне нужна помощь, чтобы понять, что.       Директор выгнул в вопросе бровь, выжидающе глядя на Снейпа, и тот, сделав еще пару шагов вперед, вытянул поврежденную руку. — Я шел от Хагрида. Задержался на несколько мгновений у озера, и… я решил, что метка по каким-то причинам заболела, в конце концов, мощная темная магия, но когда пришел в класс, обнаружил это. Там никого не было кроме меня, и я просто не представляю, как это могло случиться. Если только это не… — Озлобленный дух? — Дамблдор поправил очки, наклоняясь ближе и внимательно рассматривая ожог. — То, что они на подобное способны — сказки для детей, Северус. Но если уж ты веришь в это, то могу тебя успокоить: на нашем озере в принципе не живут приведения, и уж тем более озлобленные и неупокоенные. — А что это тогда? Самовозгорание? — Не знаю, но тебе от этого явно нехорошо, — Альбус поднялся со своего место, взмахивая палочкой. — И судя по стеклянным глазам, до Помфри ты уже не доползешь. Садись.       Северус послушно опустился в кресло, да выбора в этой ситуации у него уже и не было: он действительно мог отключиться совершенно в любой момент. И снова этот запах озера, противный сейчас до тошноты. Он оперся на спинку, запрокинул голову и уставился в потолок, пытаясь оставаться в сознании, стараясь убедить себя, что это даже не десятая часть от той боли, что можно было получить от «круциатуса» Темного Лорда. Да, это определенно было во много раз хуже… — Северус, ты же не кисейная барышня, возьми себя в руки, — проговорил Дамблдор все тем же бархатным безмятежным тоном, словно ничего не происходило. — Давай лучше поговорим о чем-нибудь. — О чем? — Снейп покосился на вставшего рядом Альбуса, пристально осматривавшего снова ожог. — Это похоже на женскую ладонь… — хмыкнул себе под нос едва слышно мужчина. — Ну, например о том, как обстоят ваши дела с Лили? — Причем тут Лили?.. — Я заметил, что вы стали намного лучше общаться. Отношения налаживаются? — Вроде того. Но я… не хочу подпускать ее к себе ближе, чем есть. Это будет лишним. — Неужели? А насколько вы близки? — Достаточно, чтобы ее ревновал муж, но недостаточно, чтобы у него была хоть одна причина заподозрить ее в чем-то большем, чем флирт. — Лили довольно тяжело переживает последствия войны. До сих пор, — Альбус полил ожог странным зельем, начавшим пениться на поврежденной плоти, и Северус зашипел сквозь зубы. — Терпи. Вы это не обсуждали? — Нет. Не представилось как-то возможности. Да и надо ли? Слушайте, а вы ее тоже подбиваете со мной на сближение? Вам брак Поттеров поперек горла что ли? Джеймс ее ревнует так, как будто я не ее бывший друг, а ее бывший муж, я не удивлюсь, если в какой-то момент его замкнет, и в «Пророке» будет драматичная статья о разводе такой прекрасной пары. — Нет, к сожалению или к счастью ли, но услуги свахи я бесплатно не оказываю, — Дамблдор засмеялся, промакивая рану бинтом. — Просто я считаю, что вам обоим пошло бы на пользу, если бы вновь стали друзьями. Ей все еще сложно после войны, и она этого стыдится, Джеймс скорее всего просто не понимает, в чем дело, а ты, мне кажется, как раз бы прекрасно ее понял. Да и она тебе ведь нужна, — ухмыльнулся директор. — По крайней мере, у Герды могла бы быть заботливая тетка, разве это плохо? — Вы не знаете всего, — Северус закрыл глаза, наконец чувствуя облегчение — боль отступала. — М, очень даже вероятно. Но я знаю, что Лили много значит для тебя, а ты много значишь для нее.       Снейп вздохнул. Был бы он рад, будь это действительно так? Вновь позволить себе быть с ней рядом… он ведь не сможет себя сдержать. Он ведь вновь будет любить ее до боли, до ночных кошмаров, как это было раньше. Северус понимал, что это чувство всегда было с ним, но… он же просто не переживет этого. Видеть ее перед собой, говорить с ней, но не иметь возможности ни поцеловать, ни прижать к себе, и знать при этом, что она любит другого и нежится в его объятиях каждую чертову ночь. — Впрочем, выбор за каждым из вас. Я лишь советую, — улыбнулся Альбус. — Вот так. Сможешь продолжать занятия? Или, может, попросить кого-то тебя сегодня подменить, а ты отдохнешь? — Я справлюсь, — выдохнул Снейп. — Справлюсь, — повторил парень, поднимаясь из кресла. — Спасибо. Но все же, что это может быть? Если злые духи здесь не при чем, то что тогда это было? — Я попытаюсь разузнать о подобных инцидентах, но не могу ничего обещать. — Спасибо, — вновь кивнул Северус и поспешил покинуть директорский кабинет.       Остаток учебного дня прошел в напряженных размышлениях. Снейп даже не обращал внимание на передачу записок и даже на перешептывающихся во время занятия, по крайней мере до тех пор, пока шепот не становился достаточно громким, чтобы отвлечь его. Студенты работали сами по себе, время от времени косясь на своего преподавателя с нескрываемым недоумением, а он поглядывал на руку. Надо бы надеть сюртук, уж больно многие пялились на бинт.       Боль накатывала волнами, то усиливаясь до невозможного, то совсем утихая. Соображать было тяжело, клонило в сон. Он с трудом досидел до окончания последнего урока, и, выпросив у Помфри самое сильное обезболивающее и попросив ее посидеть с Гердой еще пару лишних часов, рассчитывал отпроситься и с репетиции, чтобы отоспаться наконец.

***

      Лили читала дневник. Все описанное казалось ей чертовски знакомым, и в то же время она понимала, что это буквально будни любой старшекурсницы. Влюбленность, учеба, описание ссор с подругами, с профессорами… Вероятно, тетради года два, судя по упомянутому преподавательскому составу. Имена всех студентов же были либо зашифрованы, либо автор обходилась одной единственной буквой. Впрочем учитывая, в каких подробностях девушка расписывала свои чувства к однокурснице, ничего необычного в этом не было — по именам не трудно было бы догадаться, кто же автор всего написанного, а значит логичнее их скрыть.       Она дочитала где-то до середины и ей попросту наскучило. Все это так непонятно… и чего особенного и нужного она должна была там прочесть?       Девушка выгнулась, вымученно застонав — спина болела от длительного сидения за столом. Все, чего ей хотелось, так это залезть под теплое одеяло в объятия мужа и проспать до самого утра крепко, без сновидений, чтобы проснуться отдохнувшей.       Лили зацепилась пальцами за края своей ночнушки, потянула вверх легкую ткань, сонно прикрывая глаза, но не успела снять ее до того, как в дверь постучали. Руки ее тут же опустились, встревоженный взгляд метнулся к часам, висевшим на стене: половина двенадцатого ночи. Джеймс приподнялся на локтях, взъерошенный и недовольный, недоумевающе хлопавший глазами. В ее голове были только худшие мысли. Накидывая халат и направляясь к двери, она думала про то, что кто-то из гриффиндорцев попался на чем-то очень серьезном, или с кем-то из студентов просто что-то случилось, и сейчас за дверью стоит Дамблдор, который сообщит об этом чем-то.       Однако за дверью она увидела не Дамблдора, и даже не Филча, а Северуса. Парень выглядел весьма скверно: весь бледный, почти белый, он прижимал к груди забинтованную руку, сильно сутуля худощавые плечи, старая растянутая футболка на которых просто висела. Кажется, она эту футболку у него еще на четвертом курсе видела… — Лилс, извини за беспокойство, — говорил Снейп тихо, едва шевеля губами. — Мне очень нужна твоя помощь… — Милая, кто там? — Поттер поднялся с постели, подходя к ней. — Снейп? Тебе чего надо? — Джим, иди, я сейчас, — ненавязчиво отталкивая мужа за себя, Лили вновь посмотрела пристально на Северуса. — Что случилось? Ты плохо выглядишь… — случайная мысль болезненно прострелила, и она шагнула за порог, прикрывая за собой дверь. — С Гердой все в порядке?       Северус отрицательно замотал головой. — Я не могу ее успокоить, — сказал парень. — А сам засыпаю на ходу даже под ее плач. Я просто боюсь, что вырублюсь нахрен в ближайшие полчаса… — Подожди минутку, я переоденусь.       Она хлопнула дверью и решительно направилась к шкафу, чтобы достать одежду, чувствуя прекрасно до невозможного недовольный взгляд мужа на себе. Нет, она, конечно, понимала, почему он недоволен, но помочь Северусу считала важным, хотя бы потому, что волновалась за его кроху, как за свою собственную, и ей было действительно не все равно, что с ней. — Я полагаю, ты не послушаешь меня, если я скажу, что мне не хотелось бы, чтобы ты срывалась к нему по первому же зову? — Джеймс сел на кровати, наблюдая за действиями жены. — И хочешь, чтобы я не ревновал? — Дело не в Северусе, а в его дочке. Я только помогу ему успокоить и уложить Герду, и сразу приду. Не надо устраивать драму из ничего, это моя прерогатива, — Лили застегнула джинсы. Она подошла к мужу и наклонилась, чтобы поцеловать его, но Поттер отклонился в сторону. — Хорошо, я поняла. Но я все равно пойду. — Почему ты так печешься о чужом ребенке? — пробурчал Джеймс, укладываясь в кровать. — Может потому, что своего у меня нет, — прошептала уже у двери девушка так тихо, что слышно было только ей самой.       Снейп шел как обычно быстро, но походка его была непривычно тяжелой, без свойственной ему мягкости и упругости, выдавая то, насколько плохо он себя чувствовал. — А с рукой у тебя что? — Лили поравнялась с Северусом. — Да так. Об котел сильно обжегся, — отмахнулся он. — Еще раз извини, просто… Герда зовет мать, и я подумал, что тебе будет легче ее успокоить, потому что ты пахнешь очень похоже. Думаю, поэтому она к тебе так быстро привыкла, — его взгляд уперся куда-то в пол, им под ноги. — А с кем она сейчас? — С котом, — фыркнул Снейп. — Не смотри так. Я этот пельмень не просто так по доброте душевной подобрал и выкормил. Он знает, что пойдет ночевать на холод в коридоре, если с малявочкой что-то случится. — Малявочка, — Лили усмехнулась. — Отец так называл меня и Петунию… — задумчиво отметила она. — Может быть поэтому и я ее так зову. Других адекватных отцов, с которых можно было бы брать пример, я, к сожалению, не знал, — Северус ускорил шаг.       От воспоминаний об отце стало больно. Она тряхнула волосами и поспешила за парнем.       В маленькой комнате царил полумрак. Свеча на столе тускло освещала помещение, а ребенок в кровати заливался слезами, вцепившись в кота, который мяукал, словно всерьез пытался успокоить это ревущее недоразумение. Северус взял Герду на руки, и Феликс поспешил выпрыгнуть из кроватки и скрыться где-то под столом в темноте. Лили проводила кота взглядом и, не долго думая, забрала малышку из рук Снейпа.       При взгляде на заплаканную мордашку малышки у нее просто разрывалось сердце. Она крепко прижимала девочку к себе, нашептывая ей на ухо какие-то банальные слова, которыми всегда утешают детей. Северус же сидел за столом, совершенно потерянно и неловко пялясь то в пол, то на них. Иногда он снова брал Герду на руки, но Лили не отходила, продолжая разговаривать с девочкой, целуя ее в щеки.       Время шло. Около получаса понадобилось на то, чтобы девочка перестала плакать, еще столько же они с Северусом ждали, пока она заснет. Лили поймала себя на мысли, что происходившее жутко интимно и неправильно: они лежали друг напротив друга его односпальной кровати и просто по неволе находились слишком близко. Хоть между ними и лежала Герда, жавшаяся к девушке, но все же крепко державшая за указательный палец отца и при его попытке уйти вновь начинавшая рыдать, Лили, чтобы лечь хоть сколько-то удобно, пришлось вытянуть ноги, что привело к тому, что ее ступни и ступни Сева неизбежно соприкасались.       Он рассказывал одну из сказок, которые когда-то слышала и Лили. Правда он тогда был мальчишкой в маминой старой блузке, с немытыми волосами и писклявым детским голоском, а она удивляющейся каждому слову девчонкой в ярком цветастом сарафане, порванном случайно на речке. Сейчас у него такой глубокий бархатный бас… можно так заслушаться и не заметить, как заснешь вместе с Гердой. В какой момент его голос стал таким? Во время учебы? Или намного позже? Это точно не тот же самый голос, что назвал оскорбил ее тогда у озера.       Интересно, считает ли он ее все такой же красивой, какой считал ее в детстве? Глядя на Северуса, Лили отмечала, что внешность его все так же не укладывалась в обычное понимание красоты, даже ее личное, но что-то цепляющее взгляд в нем было. То ли черные глаза, что с такой нежностью смотрели на девчушку, которая такими же глазами смотрела на нее, то ли носом с горбинкой, который придавал его профилю особое очарование, то ли длинные белые пальцы, что ласково гладили маленькие пальчики Герды.       Девочка наконец засопела, и Снейп выдохнул, поднимаясь осторожно с кровати. Лили последовала его примеру и тоже встала. — Спасибо, — прошептал Северус. — Ты очень помогла. — Так что с ней? — Зубы у нее режутся, — фыркнул Снейп. — Ничего, пройдет через пару дней. — Слушай, ты сам-то точно в порядке? — Лили положила руку на его плечо и чуть сжала, несильно потерев. — Сев… тебе нужна куда большая помощь, может пора это признать? — Нет, Лилс, просто, — он снял со спинки стула теплую кофту и накинул на плечи девушки. — Просто ее зубы застали меня врасплох. Пойдем, — Северус поманил ее за собой в коридор. — Ты не исправим, — заключила Лили, просовывая руки в рукава кофты, идя за парнем. Она машинально запустила ладони в карманы и нащупала в левом пачку сигарет. — Это тебе надо, полагаю?       Северус забрал у нее пачку и достал сигарету. Закурив, парень оперся на подоконник, глядя в упор на застывшую перед ним Лили, которая сама не знала, чего ждала от него, ведь вроде бы было очевидно, что кроме облака горького дыма, окунавшего ее во времена, когда она бегала вместе с ним за компанию покурить, ничего ждать не стоит. Он потер забинтованную руку и опустил голову, вздрогнув вдруг всем телом. — Извини, я просто ужасно устал. А когда она начинает звать мать, мне становится совсем хреново. Я понимаю прекрасно, что не могу ничего сделать и мне тяжело. У меня сердце разрывается, я теряюсь, перестаю нормально соображать. Становится страшно, — он затянулся, и Лили вдруг заметила в тусклом свете из окна, что по его щеке скатилась слеза. — Я понимаю… наверное, — неуверенно добавила девушка. — Это так… удивительно, что ли, — Лили отвела глаза в сторону. — Я не думала, что ты будешь таким… — Каким? Заботливым папочкой-тюфяком? Я тоже не думал, — вскинул брови Снейп, вновь затягиваясь сигаретой и ухмыляясь. — Нет! Я не то имела ввиду… Не думала, что у тебя будут дети когда-нибудь, по правде говоря, и что… неважно, извини. — Я буду их любить? Не извиняйся. Я все понимаю. Я и сам не ожидал, что все так сложится, но… теперь не представляю жизни без Герды. Так глупо, я даже не допускаю мысли, что ее могло бы сейчас не быть. — Не думала, что ты способен, так любить, — честно призналась Лили, вставая рядом с ним, заворачиваясь в кофту. — Ну, на самом деле, если хорошо подумать… — он стряхнул пепел, задумчиво глядя на свои ботинки, — Это не так уж и удивительно, — как-то грустно сказал он, глянув на нее странно, но вместо холодка, какой мог пробежать по спине от такого взгляда, она почувствовала тепло. — Я уже знал к тому моменту ее рождения, как сильно могу кого-то любить. — Ты о ее матери? — Ха, — истерично усмехнулся Снейп. — Если бы. — Что значит «если бы»? — удивленно хлопнула глазами Лили. — Хочешь сказать, ты никогда не любил Изабель? — Ну… в каком-то смысле любил, но не так, как положено мужу любить жену. Ой, только не говори мне, что ты ждешь, что я тут сейчас тебе выложу все. Там уже Поттер с ума без тебя сходит, наверное…       Лили только скептически выгнула бровь. Уходить в такой момент? Ну уж нет, второй такой шанс ей подвернется явно не скоро, она его так просто не упустит. — Рассказывай. — В общем, Изабель была дочерью одного набожного пуританина из Тупика. Я знал ее папашу, отец с ним когда-то общался, редкий ублюдок. Стандартный набор проблем: бедность, алкоголь, избиения и все сопутствующее. Когда его жена умерла Изи была вынуждена пойти работать на трасу, а ее папаша, об этом узнал, взъелся и чуть не убил ее, но ей удалось выбежать на улицу и добраться до ближайшего дома, коим оказался мой. Постучала в дверь и прямо спросила, может ли у меня спрятаться. Так было еще пару раз, пока этот урод не обнаружил, что она все время прячется у меня, а я в тот день был злой как собака, схватился за нож, услышав с улицы его вопли, и пригрозил, что если еще раз увижу его, то вспорю ему брюхо, и больше я его не видел. — Какая… занятная история, — Лили уставилась в стену. — А Изабель после этого у тебя осталась?.. — Да. Разревелась, что ей теперь не вернутся — он ее точно прибьет, а я почти дома тогда и не был, все время на заданиях, подумал, что пусть живет, следит за всем, готовит, убирает, ну, в общем, развлекается как придумает. Она была отличной хозяйкой, я платил ей символическое жалование, а потом так получилось, что она в меня влюбилась. Видимо, посчитала меня своим спасителем, — он криво усмехнулся. — При том, сколько дерьма она пережила в свои семнадцать, она была просто до невозможного наивной дурехой. — А поженились вы почему? Это ведь… она в тебя влюбилась, а не ты в нее. — Ну, я к ней привязался. Она стала моим другом. А потом случилась Герда, и у меня рука не поднялась заставить ее избавиться от этого ребенка. И я ни о чем не жалею. Кроме того, что не смог спасти тогда Изи. Она сгорела за три месяца на моих глазах.       Лили обняла его за плечи и почувствовала, как он тоже обнял ее, так горячо, сильно, как будто эти объятия были сейчас жизненно необходимы для него. — Мне стыдно перед ней, по правде говоря. Я был таким эгоистом. Хоть и вроде бы ради них пришел к Дамблдору, но все равно в некоторые моменты, когда все могло обернуться для меня концом, я думал не о них, — он отстранился от нее. — Но что это мы все обо мне? Может поговорим о тебе? О том, как ты перенесла войну… — Плохо, — буркнула Лили. — Я трижды чуть не умерла, четыре раза чуть не потеряла мужа, погибли многие мои друзья, и я до сих пор иногда вижу кошмары со сценами боев по ночам. И я не знаю, как мне с этим справиться. Мне все еще страшно, что в один прекрасный момент я очнусь и окажется, что наша победа была только сном или галлюцинацией, а вокруг будут проноситься залпы заклятий и мои друзья вновь будут умирать. — Умирать не так страшно, как ты думаешь. Если повезет, конечно, и не будет боли, — сказал задумчиво Северус. — Откуда тебе знать? — вновь скептический взгляд. — Меня как-то практически убили в одном из рейдов. Я был мертв с минуту, наверное, но меня реанимировали. Не знаю, как эти черти умудрились завести мне сердце, но Мальсибер ребра мне чуть ли не в крошку тогда раздробил. — Ого. Нет, меня только сильно ранили. Помню, как валялась в койке две недели и с моими ранами ничего не удавалось сделать. Было так холодно и одиноко. Джеймс тогда не мог быть со мной. Такое отвратительное чувство, — Лили сморщилась. — Я тогда на полном серьезе прощалась с жизнью. И самое ужасное, что… оно меня до сих пор иногда посещает. И мне очень страшно. Мне кажется, что я столько всего не сделала, столько всего не видела в жизни, я… я даже не жила толком. — Но ты закрывала собой Алису, — задумчиво сказал Северус, вспоминая события последнего боя. — Как и многих других. Даже несмотря на то, что тебе совсем не хочется умирать. — А ты закрыл собой меня, хотя у тебя тогда была беременная жена, пусть и не любимая в обычном понимании. Зачем, Северус? — она подняла на него свои зеленые глаза. — Почему именно меня ты тогда решил спасти, хотя сам мог умереть? — А зачем ты спасала Алису? Или Люпина? Ты тоже могла умереть. Вот и подумай, зачем, — он улыбнулся. — Пойдем. Я провожу тебя. Знаешь, Лилс… я понимаю твой страх. Понимаю твою боль. Я тоже потерял тогда людей, которые пусть не были хорошими, но все же были моими товарищами, я тоже был на грани. И мне тоже тяжело оправится. Мне тоже все еще страшно. Ты не одна, — Снейп стиснул ее ладонь лишь на мгновение в своей руке.       Лили закрыла глаза и почувствовала, как по щекам покатились слезы.