Хаиру недоверчиво бросает на неё взгляд и протягивает ладонь. Она не в восторге от этой затее всеми фибрами души.
— Разве Вам есть дело до полулюдей? — её голос граничит с полным отчуждением от ситуации до робкой надежды, зарождающейся в сердце.
С детства им внушали одно — чтобы не быть бесполезной тратой пространства, нужно заполнить его чем-либо. Желательно, кровью врагов.
И мысль, что кто-то значимый и гениальный может заинтересоваться таким недоразумением мира как полулюдьми, если не пугала, то вселяла недоверие.
— Надо же, а кто-то, кем ты очень восхищалась, доверял мне, — Это посмеивается, бессмысленно вырисовывая узоры по линиям её ладони, — хочешь, как всё закончится, напишу роман про получеловека?
Желание взглядом найти Коори хотя бы далеко в толпе становится слишком невыносимым. «Я нахожусь в кафе с профессиональной убийцей, которая сгубила множество моих коллег». Если бы Хаиру не убивала своими исследованиями оставшуюся от Сада часть — несчастных детей, подобных ей — которая рождена была для смерти, то разговор с Такацуки Сен заставил её чувствовать ещё большее отвращение.
Но она не была святой. Никто не мог. По крайней мере, в их мире.
Не ей задумываться о морали, эту часть до какого-то периода — вроде до сотрудничества с Фурутой — брал на себя Коори.
— Я обещала кое-кому, — медленно произнесла Сова, — что найду способ сохранить тебе жизнь после отведённого срока.
— Где-то я уже слышала это, — Хаиру неопределённо усмехается, заглядывая в спокойные зелёные глаза, — и не раз.
— Все средства хороши на самом деле. Знаешь, моя мать, будучи человеком, нашла способ, чтобы я, полугуль, родилась абсолютно здоровой. При этом она бы прожила долгую и счастливую жизнь, если бы не была убита, — Это ободряюще улыбнулась, — хотя до этого считалось, что от союза гуля и человека ничего не выйдет. Нет ничего невозможного в мире, который кишит нечистью вроде нас и части, которая по праву рождения заложена в тебе.
— Твоя мама заслуживает уважения... — рассеянно отвечает Ихей, — задачи о генетике не всегда твердили обратное — в конце-концов, кто-то из моих родителей тоже был гулем, а кто-то — человеком. Я удивилась, когда узнала, что в мире людей думают не так.
— Верно. Мы похожи больше, чем ты думаешь, — вкрадчиво произнесла Йошимура, слегка щуря глаза на мягкий свет лампы, — скажи, доверяла бы ты мне больше, родись я получеловеком, или ты — полугулем?
— В таком случае, ты бы не убила столько людей, — категорически заявила Хаиру, — к чему все вопросы о доверии? Я чувствую себя на приёме у врача. Или на допросе. Скорее второй вариант.
— Мне нужно знать, насколько ты жаждешь спасения. Мне известен один способ, который точно сработает — то же самое, произошедшее с Хайсе или Канеки. Если, например, обратить тебя в полугуля, а потом заставить есть плоть других себе подобных, ты сможешь прожить жизнь настолько полноценно, как хотела.
— Ни за что. Я лучше умру той, кем являюсь, чем превращусь в того, на кого охотилась, — мгновенно отрезала Хаиру, дивясь своей способности ещё относительно нормально отвечать на вопросы.
Это понимающе кивнула, расслабленно смахнув спадающую прядь зелёных волос.
— Примерно такой ответ я ожидала от тебя услышать. Ты не очень цепляешься за жизнь, мне кажется. И я даже знаю,
кто удерживает тебя от плавания по течению.
Хаиру не хотела признавать её правоту. Почти все свои двадцать два года она наблюдала смерть так часто, что перестала пугаться. Всё обучение в Саду им твердили, что они умрут раньше среднестатистического человека, а потому не следует завязывать отношения. Год или два назад Ихей точно бы не расстроилась своей гибели.
Но сейчас были другие обстоятельства. Она непозволительно сильно прониклась эмпатией и даже не могла представить, что почувствовал бы Коори, стоя около её могилы.
Когда эмоциональное состояние Хаиру было напряжённым из-за смертей и предательств других членов отряда, он напоминал, что они погибли или ушли не для того, чтобы она попросту рисковала собой.
Наверное, это плохо и до неприличия уязвимо — когда жизнь имеет хоть малейшую ценность.
— Если не найдётся способ, я не буду грустить, потому что умру следователем. Но, — Хаиру сжала ладони. Это с интересом подперла щеку рукой, — если такое возможно, я буду очень благодарна тебе.
— Думаю, да. Давай верить в лучшее! — Йошимура оптимистично улыбнулась. Хаиру, извиняясь, поднялась со стула, на ходу выдумывая предлог поскорее уйти, но Такацуки Сен всё же была писателем и разбиралась в человеческой психологии. Поэтому и не стала останавливать.
Ей хотелось сказать Хаиру, этому потерянному ребёнку, что Арима гордился бы её выбором.
Но, немного подумав, Это отмела идею. Если всё сработает, Кишо сам произнесёт эти слова.
***
— Странные же у тебя друзья, — она не давит усмешку на губах, обессленно откидываясь на спинку кресла. Разговор был небольшим, но утомительным. И до ужаса неприятным.
— Какие есть, — тон, близкий к усмешке. Коори аккуратно подаёт ей почти доверху наполненную кружку кофе. Хаиру чувствует, как тепло приятно согревает холодные ладони.
— Мне даже неинтересно, как ты вообще познакомился с Такацуки Сен, — она, кажется, обжигается, — может, только вопрос, на чьей ты стороне, меня немного беспокоит. А так, в принципе, всё идеально.
Её тона хватает, чтобы понять — неидеально. Хаиру так и не научилась говорить прямолинейно, как бы он не старался создать атмосферу, в которой она бы почувствовала доверие. Коори знал, что аналогичные попытки с её стороны тоже присутствуют. Хотя бы лучше, чем полная безответность.
— Она сказала что-то плохое? — моментально настораживается он.
— Нет, вовсе нет, — Ихей качает головой, — это не было плохим. Я не узнала ничего нового о себе, разве что длинные линии на ладонях означают романтичность, а извилистые — замкнутость.
Уи раньше не приходилось общаться с писателями. Теперь это желание, если оно и было, отпало.
— Очень мило, что ты пытаешься найти способ спасти меня, но ты не думал, что существуют... Ситуации, из которых просто не выбраться? Как не старайся, смертельно больному человеку прожить чуть дольше помогут через страдания и бессмысленность. И какой смысл в этой помощи? — она устало смотрит на него.
Коори чувствует, что ещё немного, и слова вырвутся наружу; он хочет сказать ей, что жизнью нельзя пренебрегать, а заведомо сдаваться ниже её уровня. Под её безразличным взглядом кроется что-то, заставляющее его сказать другое:
— Начать с того, что ты не больна.
— Ты уверен? — Хаиру с любопытством вглядывается в его глаза, — если я продолжу эти эксперименты, у меня вполне может понизиться гемоглобин в крови. Наверное, это самое жалкое, что может случиться со следователем, но всё равно обидно.
— Я уверен, что скоро всё закончится, — попытка ободряюще улыбнуться с треском рушится. Ему никогда не шла улыбка — выглядело так, будто её вырезали у другого человека и безразлично наклеели на лицо.
Всё правда скоро закончится. Хаиру не поверит с одних его слов — она подверглась навязыванию чужого мировоззрения и научилась воспринимать происходящее как должное. Коори питает к Саду ещё большую ненависть за то, что они сделали с ней.
Её едва произнесённое «конечно» не звучит, будто она с точностью верит.
***
Делай то, что говорят.
Не ври в глаза.
Улыбайся, чтобы не позволить боли отуманить разум.
Она слишком поздно понимает, что можно уйти с̶б̶е̶ж̶а̶т̶ь̶ из Сада, но Сад от тебя не сбежит.
Истина, которую так долго закладывали... И сердца, что столь наивно в неё верили.
Хаиру думает — может, драгоценное время ещё не потеряно, но минуты ускользают сквозь пальцы, и жизнь слишком коротка, чтобы тратить её попусту. Она хотела забрать и впитать в себя всё, но в итоге снова и снова поддавалась обществу, окружению, правилам. Ихей глубоко вдыхает, опускает наконец взгляд на стол, понимая, что совершенно напрасно смяла очередные бумаги, и с резкой точностью поворачивает голову.
От неё никогда не следовало ожидать покорного спокойствия. Может быть, шаткой преданности хватало.
Она не была гением, кем-то значимым или важным. Наверное, никогда и не хотела. Это не входило в программу свободной жизни.
— Я больше не могу быть на одной стороне с тобой.
Хаиру специально прищуривает глаза, рассматривая лицо Фуруты. Они знакомы слишком давно. Дольше, чем кто-либо из CCG. Их отношения никогда не были близки даже к дружеским, но шанс распознать его эмоции выше нуля имелся только у неё.
— Неожиданно. Неужели Хаиру-чан решила самоотверженно примкнуть к гулям? Или что похуже? Не то, что это не новость для меня, но всё же, — он не выглядит удивлённым. Хаиру настораживается сильнее.
— Между прочим, я всю свою жизнь посвятила убийству гулей, — с ноткой возмущения произносит она, не успевая договорить.
— Да-да, как же без этого. А ещё Ариме. Так он всё же похвалил тебя? Я помню, как ты горела этим. Хаиру, — одного его взгляда хватает, чтобы содрогнуться. Она знает одно — играть в гляделки бессмысленно, их учили не отводить глаза, — можешь даже не объяснять мне причину своего решения. Ты похожа на одну из многочисленных почитателей Бога Смерти, единственную, кто зашёл дальше пустых слов. Ты потеряла надежду сейчас? Может, тебе следовало подумать, что предатель может прятаться и в наших рядах?
Тысячи раз повторяя, как же отвратительно чувство явной манипуляции, она сдвигается с мёртвой точки, подходя ближе. Если бы могла — непременно ухватила за галстук и своими руками придушила.
— Надо же, ты так прекрасно выглядишь с этим решительным взглядом. Даже не боишься, что я убью тебя?
— Мне не так важна собственная жизнь, поэтому можешь начать прямо сейчас, — Хаиру ядовито усмехается. Эти слова — манипуляция, ложь и правда в одном флаконе. Она сама не понимает, что из трёх выберет, — я бы предпочла прожить последние мгновения со знанием, что не совершала ошибку в них.
— Из вас с Коори-сэмпаем он больше похож на потенциального суицидника, чем ты. Как же тебя потрепала эта бренная жизнь, — Фурута смеётся в ответ, — хуже, Хаиру-чан, я заставлю тебя жить, потому что убивать тебя примитивно и бесполезно.
«Извини, ты не какая-то важная фигура, которой можно дорожить» — легко читается в аметистовых глазах.
— Благородно, — возвращаясь к легкой меланхолии в голосе, говорит она.
Нимура пожимает плечами.
— Глупо лишать тебя того крохотного отрезка времени, который тебе остался.
— Мне не нужна твоя жалость, — отрезает она.
Хаиру на несколько секунд застревает в пространстве, ни на что не реагируя. Как можно было так облажаться? В принципе, теперь всё равно — он наверняка уже давно изучил все слабые места.
— А ещё, — она даже не поворачивает голову, но чужие слова точно врезаются в сознание, — я знаю, что скоро умрут если не все, то многие. И ты прекрасно понимаешь, кто был замешан в этом.
Хаиру как можно быстрее выскальзывает из душного кабинета, опирается о стену и прокручивает диалог в голове ещё раз.
Насколько был правильным её выбор?... 
