Вершитель Судеб

Вводная лекция Чар была не самой интересной, потому что за семь лет я успел выучить её от и до. Вместо тщательного конспектирования слов учителя я копался в памяти, а точнее, в ещё не слившимся с моим сознанием куске памяти молодого Люциуса Малфоя. Жизнь с родителями, французское поместье, многочисленные правила, ежедневно вбиваемые в голову, и некая тень, что никак не хочет показать своего лица и постоянно общается с Абраксасом Малфоем, - вот что я успел просмотреть за время лекции. Одновременно с самокопанием я создавал видимость бурной деятельности, чтобы не поставить под угрозу авторитет Малфоя в первый же день учёбы. Поэтому вопрос Флитвика, обращённый ко мне, я едва не пропустил. - Мистер Малфой, я вижу на вашем лице скуку, - проговорил учитель-полугоблин, - и, может быть, вы назовёте мне основные принципы закона, который я только что назвал? Припомнив закон и частью ума отметив, что эти принципы изучаются на пятом курсе и сдаются в СОВах, я приподнялся из-за парты и ответил: - Данные принципы весьма сложны для понимания первокурсниками, однако я могу назвать вам два самых основных, которые должны знать все. Первый: при магических действах магия никуда не исчезает, а просто аккумулируется или рассеивается в окружающей нас материи. Второй: магический запас любого существа или вещества не бесконечен и требует пополнения после расходования. Кивнув сам себе, я сел обратно на место и посмотрел на учителя. Флитвик радостно захлопал в ладоши и произнёс слегка удивлённо: - Всё верно, мистер Малфой! Абсолютно точная формулировка! Пятнадцать баллов Слизерину! Класс зааплодировал мне, так как я стал первым учеником, получившим баллы. А затем наше скучное занятие продолжилось. После урока к нам присоединилась староста Сандра, чтобы отвести на следующее занятие – сдвоенное зельеваренье вместе с Гриффиндором. Наконец, я смогу посмотреть на львят со стороны, потому что сейчас они были для меня чужими. Мы успели к самому звонку, едва не опоздав из-за объяснений Ипкинс. Она норовила остановиться почти возле каждой картины, чтобы познакомить с её обитателями. Хорошо, что с движущимися лестницами она решила пока не знакомить нас. Возле кабинета мы столкнулись с горсткой гриффиндорцев, зябко прижимающихся друг к другу, словно стайка воробьёв морозным утром. С гонгом дверь открылась, и нас поприветствовал Слизнорт. Заняв среднюю парту слизеринского ряда, чтобы не особо выделяться, я достал из сумки пергамент, чернила и перья – для записи конспекта лекции. Надеюсь, хоть он скажет что-нибудь новое. И понеслась. К концу второго урока я едва не умирал от усталости, чувствуя себя так, словно разгружал вагоны с кирпичами на маггловской стройке. Видок у остальных был ничуть не лучше. Прикрыв глаза и подсознательно нащупав в теле магические узлы, я потянул на себя ниточку магии, заставляя сердце успокоиться, а усталость исчезнуть. Остальные слизеринцы, наученные специальными преподавателями, делали почти то же самое. Злорадно усмехнувшись и посмотрев в сторону пыхтящих, как паровозы, гриффиндорцев, я собрал свои вещи в сумку и вышел из класса. На обед первокурсников вёл Лестрейндж, которому эта работа явно не доставляла удовольствия. Он мрачно смотрел на нас, постоянно оборачиваясь и подгоняя резкими словами. - Ну же, торопитесь, ленивые питоны! Вы же не хотите опоздать на кормёжку, нет? А мы просто сверлили его взглядами, едва поспевая за широким шагом. Мимо пролетали коридоры и потайные ходы, о которых раньше я даже и не слышал. За самые краткие сроки мы добрались до первого этажа и вошли в Большой зал. На этот раз мы были первыми. За столом ко мне подсела моя однокурсница – Миражанна Макнейр. Её старшего брата я видел, кажется, с учениками третьего курса. Даже не знал, что у сурового палача была такая миленькая родственница. - Привет, - поздоровалась она, подвигая к себе тарелку. - Привет, - так же банально ответил я ей. - Ты сегодня здорово ответил на чарах, - Мира кокетливо поправила свои медные волосы и стрельнула карими глазами. Явно у неё первый опыт одурманивания парней. – Будешь со мной встречаться? Я едва не поперхнулся тыквенным соком после этого вопроса, заданного таким невинным тоном, что сами ангелы позавидовали бы этому голоску. - С чего ты взяла? – спросил я у неё, взяв себя в руки. – У меня невеста, вообще-то, есть. Миражанна сразу же поникла и вздохнула, пытаясь давить на жалость. Но потом нашлась и быстро проговорила, протягивая мне руку: - Тогда давай станем друзьями? Немного подумав, я пожал её руку. Вот же слизеринка, чёрт возьми! * * * Сентябрь кончился быстро, принеся напоследок сильные ветра и почти не прекращающиеся дожди. Особо сильно мёрзнущие ученики уже кутались в зимние мантии и накладывали на себя согревающие чары. За все эти дни я так и не нашёл свободного времени, для того чтобы отправиться исследовать подземелья, а вместо этого всячески способствовал слиянию памяти Малфоя с моей. "Лишние" знания никогда не помешают. Ночами я медитировал, оживляя в своей голове образы из детства Люциуса, чтобы понять, отчего он вырос таким. Тень всё ещё не показала своего лица, по-прежнему ошиваясь в кабинете Малфоя-старшего. С первыми днями октября начались и уроки полётов. «Чистомёты», которые только-только вошли в жизнь обывателей, вызывали во мне брезгливость и отвращение. Вместо мадам Хуч у нас преподавал пожилой волшебник по имени Риббон. Он был почти слепым на левый глаз, а правый имел очень яркий синий цвет. - Встаньте рядом со своими мётлами, - командовал он. – Теперь вытяните вперёд руку и мысленно представьте, как метла взлетает в вашу руку. Если не получается так, то скажите: «Вверх». Делать это нужно чётко и уверенно. Едва ли не кривясь, я представил, как это лётное недоразумение поднимается в мою руку. Метла подчинилась, словно передо мной была моя любимая Молния, а не этот Чистомёт. Настроение немного поднялось. Оглядев остальных первокурсников, я заметил, что только у меньшей части это действо получилось с первого раза. Значит, у них прирождённый талант к полётам или очень сильная воля. А вот из восьми слизеринцев это удалось только троим, включая меня: Паркинсону и Лестер. Ани – низенькая и худощавая шатенка с тёмными фиалковыми глазами. Как говорила она нам, её отец – беглый американский маг, но вот точно не объяснила, отчего он сбежал. Я внимательно разглядывал метлу, пытаясь найти в ней что-то, недоступное глазу других. В очередной раз ощупав древко и тщательно приглаженные прутья, я взглянул на трибуны. Вновь толпа. Ученики разных факультетов наблюдают за своими первокурсниками, заранее подбирая кандидатов в квиддичные команды. Воспоминания пришли совершенно неожиданно, спутавшись в безумный клубок. Первая серьёзная игра, когда я смогу показать себя. Отец специально купил мне новенький Чистомёт, который ещё только проходит лётные испытания. В Малфой-мэноре ежегодный бал по случаю моего дня рождения. Тут собралось много слизеринцев разных возрастов, а взрослые организовали ради детей квиддичный матч на поле поместья. Сегодня я вновь видел ту тень, приобретающую с каждым днём всё более ясные очертания. Я уже понял, что это какой-то мужчина, примерно одного возраста с отцом. Он словно хочет обратить на себя моё внимание, я чувствую это. Что ж, этому человеку прекрасно удалось заинтересовать меня. Очередной раз проведя рукой по полированному древку метлы, я сел на неё и, взмыв в воздух, сделал небольшой круг, пробуя новое приобретение в деле. Счастье распирало меня, я ликовал и радовался абсолютно всему вокруг. Уже спускаясь, бросил полный гордости за себя взгляд на отца и едва не упал. Мне, наконец-то, удалось разглядеть саму тень: длинные, до плеч, чёрные волосы, высокое и кажущееся хрупким тело, строгая одежда в чёрных тонах. Мужчина о чём-то беседовал с отцом. Почти автоматически спрыгнув на землю, я во все глаза уставился на этого незнакомца. Почувствовав мой пристальный взгляд, он обернулся, и я увидел, какого цвета его глаза. Кроваво-коричневого. Они внушали уважение и вызывали трепет. Игру я не запомнил. Вынырнув из воспоминания, я неосознанно часто задышал, прогоняя жуткое чувство запертости в собственном теле. Настороженно осмотревшись, я заметил, что прошло не более нескольких секунд. Перед глазами снова всплыл образ того мужчины. Невероятно знакомые черты лица, словно я встречал его, причем неоднократно. Дыхание выровнялось, а сердце успокоилось. Отложив все вопросы о загадочной личности до Рождественских каникул, я принялся участвовать во всеобщей жизни. То, что можно сделать завтра, лучше всего забыть до следующего дня. Прикрыв глаза, я нашёл струнку магии и потянул за неё, позволяя энергии заполнять моё тело. Кажется, именно по этому принципу и действует Феликс Фелицис, зелье жидкой удачи. Разум очистился, и все проблемы отошли на задний план, оставив лишь восторг свободы и полёта. Даже с несносным Чистомётом можно быть быстрым. * * * Двухнедельные уроки полётов закончились так же быстро, как и начались. За это время я полностью завершил слияние памяти Малфоя с моим сознанием. Осталось только разобраться, куда делась сущность Люциуса. Не мог же я просто впитать её в себя? Тем временем всё ближе подбирался Хэллоуин, который на самом деле Самайн – праздник конца и начала года. В это время мы всегда приносим жертвы своим Богам и проводим различные ритуалы. Во время Самайна небеса особенно благосклонны к магам и готовы их выслушать. К сожалению, об этом знают лишь посвящённые, среди них чистокровные, иногда «чистые» полукровки и, в редких случаях, магглорожденные. Этот мир полностью стоит на взаимоотношениях между Магией и её детьми. Магических богов никто никогда не видел, однако все знают их имена, прошедшие сквозь ткань времён. Некоторые даже считают, что раньше они были простыми людьми, лишёнными дара. Слухов очень и очень много, и каждый считает по-своему. Как говорится: «Каждый имеет право на лево». Редкие маги в нынешние времена помнят о Самайне и его дарах, а к моменту моей победы над Волдемортом и вовсе забыли или поумирали. Волдеморт! Чёрт возьми, это именно он – тот незнакомец, что вечно появляется в Малфой-мэноре! Почему я сразу не догадался об этом, хотя всё очень просто? О Боги! Теперь мне придётся жить под одной крышей с этим... красноглазым мужчиной. Я скривился, как от зубной боли. Работающая со мной в паре Миражанна испуганно отдёрнула руку от котла, с зажатой в ней какой-то травой. - Ну, куда ты кидаешь пестроцвет? – рассердился я. – Сейчас же по рецепту иглы можжевельника. Тихо вздохнув, я порадовался про себя, что не придётся объяснять своё выражение лица. Можно считать, что я нашёл повод. - Если ты хочешь провести эксперимент, - я мягко погладил её по плечу, таким образом извиняясь за грубость, - то лучше это делать в лаборатории и, для начала, ознакомься со специальной литературой. Она кивнула и отложила в сторону сухие листья, а я отсчитал нужное количество игл и бросил их в котёл. Зелье забурлило, а затем сменило цвет на ярко-синий. - Всё правильно, - заметила Мира, заглянув в книгу. – Теперь нужно будет мешать его, пока цвет не станет лиловым. Протянув ей деревянную ложку, я занялся нарезкой корня растения с трудноперевариваемым названием и углубился в раздумья, не заметив гадостных ухмылок на лицах гриффов. Машинально следуя годами заученному рецепту мази от ожогов, я искал в памяти те слова, которыми должен поприветствовать первый в этой жизни собственный Самайн. Кажется, я должен выбрать, а точнее, меня выберет какой-то Бог, что будет покровительствовать мне до самого конца жизни. Ну, или до какого-то переломного момента. Время до конца урока протекло незаметно. Когда зелье было на последней, крайне неустойчивой стадии, случилось нечто совершенно непредвиденное. Прямо перед моим лицом в котёл что-то плюхнулось, а затем зелье жутко забурлило. Я просто не успел среагировать. Испорченное варево расплескалось фонтаном, попав мне прямо в лицо и глаза. Где-то справа я услышал гадкий смех со стороны гриффиндорцев. Сразу же пропало зрение, а в душе всколыхнулась паника. Потом я потерял сознание.