***
Восемь лет назад перед пепельноволосым джоунином встал очень серьезный и очень тяжелый выбор. После смерти Минато-сенсея некому было защищать последних представителей клана аловолосых демонов. Двое детей, две жизни и две судьбы. То что старший, сын Четвертого Хокаге отправится в приют и будет жить серой жизнью, как обычный бесклановый без прошлого, без корней, не зная кто были его родители, это было фактом. Ни Хирузен, ни Старейшины, ни тем более кланы не желали давать кому либо такой кусок власти и влияния, поэтому джинчурики не доставался никому. Но также был второй ребенок. Аика, дочка, дитя, что унаследовала внешность и фамилию отца. Вся слава дитя героя, все наследие Намикадзе принадлежало ей, конечно, не столь аппетитный кусочек, как джинчурики аловолосый Узумаки, но все ещё желанный. Но здесь ситуация была другой. Этот ребенок был известен широкой массе, Хирузен сделал шаг вперед, не дав двум старым канцелярским крысам и змею подземному сделать свой ход. О ее существовании было объявлено практически сразу же. Для пиара Конохи было бы плохо, если бы наследница Желтой Молнии росла в казематах Корня, как то планировал Шимура. Девочка пусть и не имела такой чистой крови Водоворота, но все ещё оставалась Узумаки. Запасной вариант. Прямыми опекунами могли стать либо приемный отец Минато, по совместительству Учитель и лучший друг, Джирайя. Но тогда развращенного легендарного шиноби не было в деревне. Он на всех парах мчался в деревню, но никак не успевал к этой «дележке». Вторым вариантом был Какаши. Единственный ученик, которого Минато практически усыновил. Парню было всего четырнадцать, но он уже был джоунином и спецом АНБУ. Сарутоби сам предложил пепельноволосому стать приемным отцом девочки. У Хатаке не было времени обдумать его состояние души, готов ли он к ответственности или нет. Отец из него получился откровенно хреновый. На помощь приходила Микото Учиха, что вместе со своим мужем и детьми заменили неумелую любовь одиночки-пугала на семейную теплоту. Поэтому будет правильно сказать, что Хатаке скорее отыгрывал роль брата, нежели отца. Вместе с грузом ответственности о дочери Минато, Какаши получил строгий приказ ограничить до нуля отношения брата и сестры. Их первая встреча должна произойти не раньше поступления в Академию Шиноби. Зачем? Почему? Никто не собирался отвечать на эти вопросы, да и сам молодой джоунин не собирался задавать эти вопросы. Он прекрасно понимал, что все что делает Хокаге — идет на благо деревни. Даже если это бесчеловечно. Минато бы понял это. Годы шли очень быстро, Хатаке совмещал работу джоунина и старшего брата для озорной пигалицы. Если по началу он вспоминал об аловолосом ребенке, брошенном на произвол судьбы, то спустя несколько лет память померкла, стерлась. Его сестренка была слишком ярким солнцем, затмевая собой буквально все и вся. Ее идентичность характера и внешности с Четвертым Хокаге пленило больной разум Какаши, он не мыслил жизни без этого ребенка. Все что осталось от счастливых дней. Аика была жизнерадостной и вечно позитивной. Любила сладкое и фрукты цитрусового дерева. Она развивалась вместе с остальными детьми, но была на шаг впереди, что отличало ее. Девочке очень легко давались точные науки, но в тоже время ей была очень скучна история, право, культура, философия, этикет и остальные гуманитарные науки. В большей части времени она витала в облаках, мечтая о великих подвигах, приключениях и своей собственной семье. В шесть лет, вместе с ее молочным братом и сестрой, Учиха Саске и Учиха Сумико, она начала свой путь шиноби. Тренировки тела и духа, чакры и контроля. Какаши не старался загружать ее упражнениями, отдавая очень много свободного времени ее причудам. Но в тоже время позаботился о качественной подготовке, чтобы девочка могла постоять за себя даже в столь раннем возрасте. Здесь также стоит отметить приложенную руку Зеленого Зверя Конохи, именно он сделал базу тайдзюцу Аики и заразил ее Силой Юности. Для девочки это скорее была игра, ведь покричать и побегать с разными причудами она любила в равной степени, как и Майто Гай. Зеленый Зверь оказался талантливым тренером, способным превратить даже обычную игру в тренировку. Когда настало время поступления в Академию, Какаши с трудом смог собраться с духом, чтобы повести Аику, как самый близкий человек, а не сторонний наблюдатель. Не без помощи знакомых, он подобрал подходящую одежду для нее и себя, а также организовал свою процессию так, чтобы не было курьезных инсинуаций. Также мужчина вспомнил о втором, Наруто. С трудом скрывая постыдную дрожь при скорой встрече с сыном Минато, Какаши с ясным лицом вел Аику на парадную линейку. Девочка не подозревала ничего и не видела, что Хатаке уж очень нервно себя ведет. Когда они прибыли во двор академии, им пришлось потратить время, чтобы поприветствовать ВСЕХ. Уж очень сильно гражданские люди хотели поприветствовать наследницу Желтой Молнии Конохи. В этом сумбуре, ему еле удалось оторвать Аику от толпы и отвести к чете Учиха. За этим он еле заметил внимательный, изучающий взгляд, что был направлен именно на него. Шестое чувство, взращенное на войне и миссиях, где риск летального исхода был велик, подсказало ему не оборачиваться. Какаши мастерски сделал вид, будто ничего не замечает. Руки в тканевых перчатках вспотели, а сердце пропустило несколько ударов. В душе появилось давно забытое сожаление, что грызло его, словно дикий зверь. Подавив нахлынувшие эмоции, Хатаке не без труда заставил себя не смотреть в ту сторону. Он все равно его увидит, когда класс А будет созван. Незачем привлекать внимание. Когда Хокаге закончил свою высокопарную речь о Воле Огня и Наследии Прошлых Поколений, вперед стали выходить учителя. Сначала формировались низшие и средние классы. Порог тех учеников — это звание чунина. Будь оно получено патентом или же собственными усилиями, дальше они не поднимутся. Была призрачная возможность о «токубецу», но она именно была призрачной. В, С, D классы делились на три группы B-1, B-2, B-3 и в каждом насчитывали по пятьдесят человек. Последний класс, класс-элиты, самых перспективных студентов, детей кланов с усиленной подготовкой, наследников, класс А насчитывал всего тридцать пять человек. Их куратор — молодой преподаватель Ирука Умино. Молодой человек с довольно загорелой кожей, обычными чертами лица, длинными каштановыми волосами и шрамом, что горизонтально перечеркивал его лицо. Этот молодой шиноби был одним из тех, кто занимал в системе Конохи нишу чунина с низкими навыками всех сфер. Без сомнений, что Умино будет сильнее любого из Вечных Генинов, но в тоже время он и сам не достигал истинного уровня чунина. Но в то же время, парень был верен Конохе и имел хоть какие-то ораторские навыки, что Хокаге поручил ему класс А. Ирука вышел в центр маленького пространства для сбора детей. Поднеся список с именами к лицу, он начал поочередно зачитывать фамилии всех новых студентов класса А. Это не заняло бы много времени, если бы не маленькое промедление, которое было вызвано скорее официозом, чем обычной практикой. Из-за слишком именитых имен, Ирука не мог попросту подзывать детей, нет, это было какое-то дефиле, где каждый клановый представал перед народом. Глупота на благо репутации. Через десять минут класс был почти собран, осталось лишь два человека. — Намикадзе Аика. Блондинка двинулась в сторону своей группы с широкой улыбкой, присущей ее характеру. Со стороны бесклановых и гражданских послышались аплодисменты. Непонятно чему, но люди аплодировали девочке, выражая таким образом свою поддержку и восхищение. Аика, даже при том, что росла в такой праздничной атмосфере со стороны народа, все еще смущалась такой реакции гражданских людей. Но вот следующее имя взывало абсолютно иную реакцию. — Узумаки Наруто. На мгновение лицо Хайдена исказилось в гримасе отвращения, ему не нравилось это имя и он искренне жалел, что Хокаге не пошел на уступки сорванцу, когда он назвал свое настоящее имя тому шиноби. Успокоив себя, Вильгельм вышел из-за дерева и пошел в сторону своей группы. До этого момента Академия не знала такой тишины. Мертвая и гнетущая аура, губила весь праздничный настрой. Аловолосый мальчишка вышел из-за дерева и медленно пошел в сторону группы. Детям было все равно, они бросили быстрый взгляд, чтобы узнать кто это, а дальше перешептывались между собой, обсуждая все на свете. Взрослые же… Одни ограничились просто презрительным взглядом, другие же начали поднимать гомон протеста. Самые яркие вопросы звучали в оскорбительной ноте: «Как эту тварь допустили до академии?!» Гражданским было непонятно почему Хирузен допустил джинчурики до обучения и им искренне не хотелось, чтобы их дети росли и обучались бок о бок с демоном. Это была их позиция, которая находила отклик также в семьях бесклановых шиноби. Хатаке был поражен тому, как Наруто отличался от собственной сестры. Они двойняшки, но будто абсолютно разные люди, чужие и чуждые друг другу. Но помимо внешности, их различало то, что люди обычно называют «аурой». У Аики она была яркой, теплой, вызывающей улыбку. А вот у Наруто… Никакая. Прозрачная, будто вода, обтекающая, словно ветер, а также бесчувственная. Смотря в эти холодные глаза, Какаши не чувствовал той ноты, что была присуща семье учителя. Не было теплоты, уюта, не было той яркой улыбки. Его рыбьи глаза пугали, а лицо, застывшее мраморной маской в безэмоциональной мине вызывало отвращение. Не таким он представлял сына учителя. Сломленным, подавленным, замкнувшемся. Какаши прекрасно знал и сотни раз видел этот взгляд. В том числе и у себя после того, как потерял отца, потом друзей и в конце сенсея. Стыд в сердце джоунина заставил его отвести взгляд.***
Вильгельм без интереса прошелся взглядом по публике, что сконцентрировала все свое внимание на нем. Было… неприятно ощущать такое количество ненависти, буквально прожигающей насквозь. И еще больше было противно осознавать, что буквально рядом с тобой стоит человек, который забрал всю любовь, оставив только ненависть и боль. Даже при том, что Аика Намикадзе здесь ни при чем, могу поспорить, что такое отношение ее по-любому развратило. Не думаю, что мы сможем найти общий язык. Пусть ей только восемь лет и людям свойственны перемены во всем, но мне не кажется, что находясь в том социуме, она изменится. Уверен, что Какаши сделал все, чтобы дочь сенсея росла без тягот. Вильгельм не ненавидел свою сестру и даже не чувствовал к ней неприязнь, лишь зависть. Обычная человеческая зависть, свойственная всем. Бросив на нее мимолетный взгляд, рассматривая вблизи это чудо света, он заметил, что она копия Минато. Когда группа А была собрана, Умино завершил торжественную речь, прочитанную по листочку. Теперь ему надо было провести экскурсию по академии и рассказать про расписание, это было делом времени, что в виду неопытности учителя займет гораздо больше драгоценных минут. Спустя несколько часов группа А добралась до собственного кабинета. Умино был вымотан энергичностью и морем вопросов детей, поэтому не стал командовать посадкой. Пусть выберут места, которые им больше понравятся. Класс представлял из себя три секции, идущей по ступенькам сверху вниз. Тридцать парт на трёх-четырёх человек, расставленные в три ряда, было более чем достаточно для распределения детей. Многие уже сейчас начали сбиваться в маленькие группы, дети бесклановых семей быстрее находили контакт, нежели клановые. Вильгельму было не комфортно в столь большой компании людей, но он терпел и не подавал вида. Ему хотелось занять место возле окна, так он чувствовал себя в большей безопасности, имея путь отступления, а также маневр для побега. Высота была незначительной, его первые попытки в контроле чакры дали незначительное упрочнение тела, позволяющее минимизировать ущерб при падении. Эта особенность была замечена Хайденом, но во имя избежания излишнего внимания он не развивал ее. Найдя подходящее место на седьмой парте первого ряда от стены, он занял крайнее место поближе к окну. Август был безветренным, поэтому в помещении стояла духота. Вильгельм последние годы своей жизни без приюта, жил в лесу под открытым небом. Ему было непривычно ощущение духоты, поэтому это напрягало еще сильнее, делая дыхание более тяжелым. От палящего солнца он мог спастись в непроницаемой чаще леса, где вековые исполины закрывали небосвод. Когда все дети расселись, молодой учитель еще раз прошелся по списку, но уже мысленно, проверяя все ли дошли и правильно он всех запомнил. Когда количество детей в списке совпало с имеющимся числом учеников, Ирука начал ознакомительный урок и естественно с пропаганды. Боже правый, почему из всех методов привязать человека к определенному селению всегда выступает идея. Неужели человеческая раса настолько ничтожна, что готова продать свою волю и душу за красивые слова? В своем прошлом Вильгельм встречал пропаганду только в средствах массовой информации, но вместе с этим, в одном поле были сотни тех, кто опровергал наглую пропаганду, создавая полемику, где места «идее» не было. Здесь же сплошное средневековье, где люди готовы радостно рукоплескать, брызжа слюной. Где родители подвергают детей опасности за что-то абстрактное. Мерзость. Говорить о любви, дружбе и подобной херне, когда вы сами развязали Вторую Мировую и Третью. Причем в обеих войнах победа была на волоске от уничтожения, лишь Великие жертвы среди солдат и появление Героев, по типу Троицы Саннинов и Желтой Молнии помогли вытащить победу из бездны поражения. Бессмысленные войны не принесшие ничего. Нет, грубо говорить «ничего». Репутация среди высшего сословия, как самой сильной деревни шиноби — это многое. Но ведь сколько было положено жизней ради этого… Дикость. Настоящая дикость. Вильгельм отнюдь не был человеколюбом, но и циничным монстром тоже нет. Есть определенная грань, которая определяла в его мироощущении «зло и добро». У Конохи очень много родовитых кланов с особыми геномами, единственная деревня которая могла в этом соперничать — это Киригакуре. Но те славились своей жаждой крови, что в большей степени было неуместно, когда Коноха активно строила образ порядочной деревни, что в приоритет ставит безопасность заказчика. Но такая слепая жажда ресурсов, что привела к ДВУМ мировым войнам ему была неизвестна. Пережив торжественную процессию поступления в академию шиноби, вымотанный Вильгельм вернулся к себе на стоянку в Лес. Голова гудела от мыслей о появившейся информации и также планах на будущее, оставим в сторону, что само пребывание в толпе людей ему приносило довольно неприятное ощущение. Первое о чем следовало позаботиться — это собственное образование. В библиотеке Академии должна была быть информация о чакре и том, как ее тренировать. Покуда это общеизвестная информация, доступная всем студентам, то это не вызовет подозрений, а на плацдарме этого можно состроить такую несусветную чушь, что даже сильные мира сего поверят будто это правда. Также Хайден с большой скорбью для себя поставил зарубку, что он очень слабый физически. Это было всегда известно, но он надеется компенсировать это магией, но почему-то в голове постоянно вспоминается картина того, как Мадара разнес строй шиноби объединенных деревень на голом тайдзюцу, а потом используя несколько техник для разогрева и испытания собственных сил, похоронил целую армию. Такого монстра не взять простой магией. Здесь нужно что-то более изощренное или же намного превышающее боевую мощь. У Хайдена не было даже примерных данных о силе Мадары. Даже с его фантазией он не мог предположить насколько поистине силен Учиха и сколько ему потребуется душ для того, чтобы хотя бы по энергии стать сильнее него. Также Хайден понимал, что победить Учиху на голом мастерстве не получится, так как у него всего в запасе времени десять лет, когда это ископаемое УЖЕ прожило жизнь и в данный момент мертво. Учиха Мадара — негласный бог войны. О нем даже сейчас слагают легенды, причем на разные вкусы, но сводящиеся к одному знаменателю — катастрофические разрушения и тысячи смертей. Дьявол, как же это все проблематично. Я не представляю что мне делать… Также помимо возможного будущего врага, у него были настоящие. Не верил Хайден в добродушие и всепрощение Каге при имеющемся запасном сосуде для Кьюби. А также не забывал о Данзо, что точно не постесняется грязной игры.