nct's menu

Член Джонни очень большой. Он длинный, чуть-чуть изогнутый ближе к крупной красной головке, покрытый выступающими венами и такой толстый. Чувствовать его глубоко в глотке смахивает на мазохизм. А Ренджун не мазохист, поэтому он давится и с силой, которая вообще есть в его тонком и хрупком теле, отталкивает Джонни и сплёвывает слюну, пока кашляет. Джонни выпрямляет скорчившееся и упавшее на локти тело и поднимает голову на себя. Взгляд Ренджуна затуманен и он часто моргает глазами со скопившимися слезами. — Мой малыш сегодня ведёт себя так плохо… — тянет он и убирает взмокшую чёлку со лба, зачёсывая волосы назад, тем самым гладя по голове. — Папочка, прости меня. У меня сегодня совсем не получается, — Ренджун смотрит как провинившийся котёнок и льнёт ближе к груди Джонни, утыкаясь тому в изгиб шеи, где-то между яремной впадинкой и ключицей. — Ничего, малыш, папочка сегодня всё сам сделает. Джонни обнимает и прижимает к себе тело Ренджуна, одной рукой крепко держа его за талию, а второй спускаясь от волос по спине к ягодицам. Он раздвигает их и очерчивает несколько кругов вокруг ануса, добавляет смазки на руку и толкает один палец внутрь. Ренджун громко стонет и цепляется зубами за выступающую из плеча ключицу Джонни и сильнее хватается за его шею руками. — Малыш, ты такой узкий и чувствительный сегодня, — Джонни медленно и мягко двигает пальцем внутри. — Папочка, мы ведь давно не занимались этим. — Малыш не трогал себя, пока папочка работал? — Нет, конечно нет, — Ренджун стонет громче, потому что его зажатый между их телами член получает достаточно трения. — Какой ты молодец. Солнышко, встань с кровати, принеси мне свою игрушку. — Ту большую? — Ренджун отрывается от Джонни и смотрит ему в глаза немного испуганно. — Ты же знаешь, что так тебе будет проще принять мой член полностью. — Хорошо, папочка. Ренджун слазит с кровати и быстро приносит длинную анальную пробку ярко розового цвета. — Малыш, я знаю, ты можешь справиться сам. Ренджун опять испуганно смотрит, но тут же успокаивается и, смачивая игрушку в лубриканте, вводит кончик и придвигается к члену Джонни, беря в рот лишь головку, начиная смаковать её как конфетку. Одной рукой удерживая себя на месте, а второй медленно растягивая себя вокруг пробки. — Инджуни, поторопись, папочке уже слишком сильно хочется почувствовать тебя изнутри, — с этими словами он надавливает на руку Ренджуна, помогая вогнать пробку глубже, от чего Ренджун громко болезненно стонет. Джонни поочерёдно достаёт игрушку на чуть-чуть и засовывает назад, заставляя вбирать её в себя миллиметр за миллиметром, при этом дальше проталкивая член в рот. От Хуана больше ничего не зависит и он лишь капает слезами и слюной на простыни, которые сжимает своими тонкими пальцами до побеления костяшек. Находясь в отношениях с Джонни уже более двух лет, он всё ещё совершенно не мог привыкнуть к сексу с ним. Животному, дикому, с большим количеством спермы и проникновений. Игрушка полностью внутри, боль отдаёт в поясницу и проходится по всему позвоночнику, но так у него есть время привыкнуть к чему-то совсем по-другому заполнищему его изнутри. Ренджун выплёвывает член и падает головой на скрещённые руки. Джонни даёт ему несколько секунд передохнуть и снова выпрямляет тело, пропихивая в рот член и сразу срываясь на бешенный темп, вместе с тем надрачивая Ренжуну. Спустя минуту Ренджун кончает, сжимает горло и давится, а Джонни сходит от этих ощущений с ума. Влажные горячие стенки впитывают в себя всё, что он выплёскивает и он отстраняется. Хуан падает на Джонни без сил и на секунду отключается от оглушающего оргазма. Джонни переворачивает его на спину и нависает сверху. Он целует Ренджуна вначале в макушку, в лоб, в нос, мягко, почти невесомо проходится по подбородку, линии челюсти и ключицам, а затем целует в губы, страстно, кусает их и оттягивает. Через несколько секунд чувствуя под собой затвердевающий член своего любимого и его несмелые, ленивые ответы на ласки. Джонни проходится губами по всему телу, задерживаясь на своих любимых тазобедренных косточках, на которых почти не видны предыдущие метки и целует головку члена перед тем, как вытащить и откинуть игрушку в сторону. — Малыш, Инджуни, папочка скорее всего сделает тебе больно, но ты должен знать, что я тебя очень сильно люблю, — Ренджун приоткрывает глаза и его губ касается лёгкая улыбка. — Я знаю. Джонни закидывает ноги Ренджуна себе на плечи и резко входит на половину длинны, задерживаясь всего на несколько секунд, чтобы насладиться оглушающей узостью тела своего мальчика, а затем одним точным толчком, проходясь по простате, заполняет его полностью и без остатка. Без раздумий, он выходит и снова входит на всю длину. Ренджун стонет очень громко и срывает голос, как мантру повторяя имя Джонни. Джонни наращивает темп и задаёт его куда более быстрым, чем Ренджун может вынести, поэтому он хрипло стонет во время процесса и кончает первым, выплёскиваясь себе на живот, сжимая чужую плоть внутри, но это совершенно не останавливает Джонни и он продолжает свои остервенелые точные толчки, которые без остановки долбят простату. Сколько так продолжается Ренджун не знает. Он кончает ещё один раз и только после, на грани между реальностью и совершенно другим миром, чувствует тепло внутри и тяжесть упавшего на него возлюбленного. Он полностью отключается, но всё ещё слышит такое тёплое и родное «Спасибо» прямо в ухо. Через минут десять Джонни встаёт и по строго выученному сценарию берёт на руки своё самое драгоценное создание на свете. Он несёт Ренджуна в ванную и вымывает его тело, аккуратно проходиться заживляющей мазью по самым уязвимым местам и по небольшим, уже расцветших синим букетам засосов. Джонни одевает Ренджуна в его любимую пижаму, меняет постельном бельё и укрывает самым тёплым и пушистым одеялом на свете, подкладывая по руку огромного мягкого кота. Он ложится рядом и прижимает драгоценность совсем легко и невесомо, чтобы никак не нарушить такой необходимый сейчас сон. А на утро, как только Ренджун открывает глаза он уже чувствует, насколько вкусно пахнут его любимые блинчики с черникой и потрясающий кофе мокка, без которого невозможно прожить и дня. Джонни готовит превосходно и только для него. Ренджун потягивается на кровати и слышит собственный голос, как будто со стороны, потому что тот хрипит и звучит совершенно незнакомо, хотя, Ренджун тут же ловит себя на мысли, что за такое долгое время пора было бы и привыкнуть. Он подтягивается к изголовью кровати, но не садиться и видит, как Джонни уже несёт ему поднос с его завтраком. — Инджуниии, я тебя люблю, — тянет Джонни и Ренджун отвечает ему с ярко светящимися глазами и такой тёплой, как утреннее солнце, пробивающееся сквозь занавески, и родной улыбкой. — Я знаю.