nct's menu

Кисть скользит вдоль полотна. Движения хаотичны и размашисты, они не повторяют друг друга, у них нет заученного сценария и выверенной траектории. Тэён погружён в работу с головой. Он внутри неё, растворён и смешан с маслом, выплёскиваясь и оставляя частичку души на холсте. Часы в просторной, светлой днём и освещённой тысячами мелких лампочек, огоньков и свечей ночью, мастерской превращаются в дни и недели. Когда Тэён пишет, мир вокруг него не замирает, вокруг него не останавливается время, Тэён сам покидает этот мир. Его частички всё ещё в комнате цвета топлёного молока с несколькими сотнями растений и аквариумом с десятками рыбок, у каждой из которых есть имя. Его запах чувствуется в воздухе, смешанный с мятными и бергамотовыми нотами кондиционера для белья и диффузора. Тэён художник. Он артист. Он искусство. А Ченле человек. Чёрный ремешок на шее затягивается туго, так что давление на горле ощущается весомо и немного усложняет дыхание. Красный тинт нанесённый в самый центр губ размазывается пальцем неаккуратно. Чёрные длинные серёжки блестят на солнце. Ченле маленький дьявол во плоти. Его бледное тело, заключённое в кожаные грубые ремни и кружево, кажется дико вульгарным в отражении зеркала. Ченле всего лишь человек, и то, насколько Тэён влюблён в живопись, Ченле влюблён в Тэёна и своё тело, закованное в страсть. — Тэ-э-ён-а, — тянет младший грудью прижимаясь к чужой спине, обнимая за шею, тычется носом куда-то за ухом и лижет. Бесстыдно. Тэён не реагирует. Продолжает вести одну линию за другой, делает широкие мазки и вновь смешивает краски. — Тэён, — горячее дыхание опаляет кожу в районе шеи и движется обратно к уху, — я знаю, как ты любишь живопись, искусство и выпадение из реальности, но сейчас… — Ченле тихо стонет крепче прижимаясь к Тэёну, — сейчас, я хочу, чтобы ты смотрел мне в глаза, порвал на мне тонкое чёрное кружево, когда на дне твоих глаз останется лишь желание, хочу чувствовать твой член глубоко внутри, а руки горячими красными отметинами по всему телу, хочу чувствовать натяжение ошейника и... Тэён хватает Ченле за руку и впечатывает в холст, прижимая спину младшего к полотну, а руки возле головы, смотря прямо в глаза и нависая: — Я просил меня не отвлекать, — голос грубый, но надламывается и хрипит, потому что Тэён давно молчал. — Неделю назад, — бурчит Ченле и отворачивается. Тэён берёт его за подбородок, вымазывая в масло, и наклоняется, пока между их губами не остаются миллиметры. — Непослушный ребёнок, — ремешок натягивается и Ченле примыкает к губам напротив. Они нежны. Они говорят, что любят. Но ошейник давит и воздуха не хватает, и это так крышесносно, это то, чего хотел Ченле. Тэён сжимает талию. До красных отметит. И дышит всё быстрее. Чертовский ритм, за которым Ченле уже не может успеть. Губы распухли, тинт смазался ещё больше. Тогда Тэён мажет красным по губам и заставляет вобрать палец в рот. — Ченле, какой же ты до невозможности блядский, — говорит Тэён и разворачивает парня уже лицом прижимая к не засохшей краске, наваливаясь сверху и пачкая молочный пушистый свитер в краску на спине Ченле. Звук рвущейся ткани и чёрные кружевные лоскутки летят на пол, а Тэён давит на спину, заставляя прогнуться и ударяет по ягодицам ладонью несколько раз, окрашивая белоснежную кожу в розовый. Несколько пальцев снова попадают в жаркий плен рта Ченле, пачкаются в краске с губ и окрашивают в тот же розовую дырочку, когда проталкиваются внутрь. Ченле довольно мычит и двигает бёдрами на встречу, но Тэён прижимает сильнее к холсту и дёргает за ошейник, на себя разворачивая лицо. — Котёнок, я не разрешал тебе двигаться. Через нескольких долгих секунд Ченле чувствует пульсацию внутри и горячую плоть, которая заполняет до краёв. Толчки размеренные и плавные чередуются ускоренными, бешеными, под разными углами. Ченле стонет громко и надрывисто. Его голос звучит сипло, когда Тэён передавливает горло, натягивая ремешок. Портупеи трут кожу, а ягодицы алеют от внезапных шлепков. Ченле трясёт от разных наполняющих его чувств. Всё сразу, хаотично и беспорядочно. Он выплёскивается в руку Тэёна и чувствует тепло глубоко внутри, обмякая в чужих сильных руках, которые подхватывают и несут в ванную, чтобы смыть ещё одно произведение искусства Тэёна с тело его любимого дьяволёнка. А утром, Доён, заглянув в мастерскую, клянётся рассказать заказчику о блядском соавторе.