Шаги за стеной

Эрен опустил рядом с колодцем одно ведро и поцепил на крюк второе. Капитан сказал, что тряпку нужно выполаскивать в двух разных емкостях по очереди, тогда она будет намного чище, и, соответственно, комната, в которой этой тряпкой вытирается пыль, тоже. Неподалеку ссорились Петра с Олуо, Бозадо говорил что-то о том, что Петра пилит его как сварливая жена, а девушка ворчала, что он в очередной раз пытается подражать капитану. Со словами Петры Эрен был согласен и уже собирался вмешаться в их ссору, как рядом прошел капитан Леви и сказал не отвлекаться. Ссорящихся он тоже приструнил — отправил дальше убирать этажи. Они ушли молча, с виноватыми лицами, и Эрен решил поспешить сам, чтобы не получить нагоняй за задержку. Ведро быстро ушло вниз, плюхнулось в колодезную воду, набралось где-то на три четверти, и Йегер принялся усердно крутить ручку, чтобы его вытащить. Сначала он не обращал внимания на постепенно возрастающий шум голосов, будто валом катящийся со стороны замковых ворот, но когда ему стало казаться, что он выделяет в его монотонном гуле знакомые голоса, он насторожился. Сняв ведро с крючка и поставив рядом с другим, он медленно и осторожно прошел к двери, ведущей в галерею, пересекши которую, можно было попасть в первый двор, находящийся сразу за воротами. Конечно, капитан Леви задержки не одобрит, но посмотреть, кто приехал, все-таки хочется. Эрен слышал краем уха разговоры о том, что сегодня должны подтянуться остальные новобранцы, и, возможно, знакомые голоса ему сейчас вовсе не кажутся. В галерее он опасливо оглядывался, при открытии двери во двор — тоже. Не исключено, что сам капитан тоже там, решил встретить новобранцев. Но Эрен тут же рассудил, что будь капитан и правда там — такого шума там бы не было. Просунув голову в образовавшийся проем и оглядевшись, парень после этого свободно вышел во двор. — Эрен! Его друзья заметили раньше, чем он их. К нему со всех ног неслась Микаса, за ней торопился Армин. С небольшим отставанием за Армином шли и другие знакомые ему личности — Конни, Саша, Хистория с Имир, Райнер с Бертольдом… Анни нигде не было. Эрен помнил, что она собирается в королевскую полицию, видимо, ее решение не поменялось даже после атаки на Трост. — Как ты, Эрен? — Микаса, оказавшись рядом с ним, стала встревоженно его ощупывать — плечо, одну руку, другую. — Они тебя не били? Не издевались над тобой? Не делали ничего… — она замялась, сглотнув, и отвела взгляд. — Ну, понимаешь… — свой вопрос она так и не закончила нормально, а Эрен, достаточно резко выдернув руку из ее ладоней, нахмурился. — Микаса, ну сколько раз повторять — я не маленький! — буркнул он, стараясь не смотреть ни на нее, ни на остальных. Оставалось ощущение, будто она его опозорила. — Могу сам о себе позаботиться… Микаса сузила глаза и тихо цокнула языком. — Этот капитан… — для кого-то несведущего это выглядело бы сменой темы, только Эрен прекрасно понимал, что тему она только развивает и раздувает. — Ох, попадется он мне, этот коротышка… — она сжала руку в кулак, а Эрен закатил глаза и демонстративно застонал. — Микаса, да ты лезешь туда, куда тебя не просят, этот капитан на самом деле… — Приструнил тебя? — послышался со стороны голос, который Эрен здесь меньше всего ожидал услышать. Жан обошел сбоку двух человек, говорящих о чем-то отвлеченном и не обращающих на Эрена большого внимания, сделал пару шагов к нему и остановился за плечом Армина, уперев руки в бока. Эрен несколько раз удивленно моргнул, он был настолько обескуражен, что не мог даже разозлиться, хотя этот позер раздражал его всякий раз, как только появлялся в поле зрения. Просто здесь, на базе Разведкорпуса, он мог ожидать кого угодно, только не Жана Кирштайна. Этот слишком любит безопасность своей задницы, он точно не стал бы вступать в самое бесшабашное подразделение войск. Хотелось протереть глаза: не привиделось ли? — Жан? — Эрен приподнял брови, с удивлением и недоверием прищуриваясь. — Что ты здесь делаешь? Разве вы с Марко не… — Марко мертв, — отрезал, перебивая, Жан и метнул на Йегера грозный взгляд. — …Что? — сорвалось с губ Эрена, как только он осознал услышанное. — Как это произошло? — Никто не знает точно, но он был без привода и его съел титан, — пояснил за Жана Армин. Он сам не присутствовал, когда нашли тело Марко, но Жан рассказывал. Почему-то Жан решил поделиться этим именно с ним. Кирштайн бросил на Армина слегка хмурый, но благодарный взгляд. Все эти дебильные вопросы от Йегера вызывали скорее желание начистить ему физиономию, чем отвечать на них. Еще очень вовремя вспомнилось то, что Эрен о своем первом превращении в титана не помнил, так что, быть может, не помнил и о втором. Подозрения не отпускали, еще сильнее хотелось врезать ему в глаз. Армин своим ответом прямо выручил: позволил перевести дух, чтоб не сорваться сразу на долбаного Йегера. — Эти безмозглые гигантские мрази… — Эрен сжал кулаки в бессильной злобе. — Я отомщу. За всех. И за Марко. Я уничтожу их всех… Этих ублюдков… — он запнулся, и Жан, воспользовавшись моментом, ухмыльнулся и произнес: — Не забывай, что ты один из них. Такая же гигантская мразь. Такой же ублюдок, — поймав пылающий ненавистью взгляд Йегера, он хмыкнул и, внезапно посерьезнев, продолжил: — Но я сейчас не об этом. Меня бы это не так сильно смущало, если бы я знал, что ты на нашей стороне, — он пронзил Йегера твердым, проницательным взглядом, который было нечем крыть. Эрен нахмурился. В другой ситуации он дал бы Жану кулаком по лицу, но тут в словах Жана проглядывало что-то, что заставляло теряться и чувствовать себя неуверенно. Он стыдился своей титаньей силы, он не знал, как сделать так, чтобы окружающие перестали его опасаться, и, кажется, Жан чуял это, как собака чует страх прохожего и бросается вслед с удвоенной силой лая. — Я на вашей стороне, — произнес Эрен, не переставая хмуриться, он попытался сделать свой голос твердым, но, кажется, получилось плохо. — Правда? — приподнял бровь Жан и сделал пару шагов в сторону Эрена. Наверное, раньше ему было бы страшно, но сейчас он совершенно точно не боялся. — А что ты скажешь насчет того, что случилось в Тросте? Во время миссии по закрытию дыры в стене. Ты тогда атаковал отряд, который тебя защищал. Чуть не убил Микасу, — на этом моменте от его взгляда не укрылось то, что Эрен вздрогнул, хотя пытался продолжать казаться невозмутимым. — Микаса, — Жан перевел взгляд на девушку, — расскажи, откуда у тебя этот шрам? — он протянул руку к ее лицу, но не коснулся, лишь указал пальцем на красную полоску на светлокожей щеке. — Я не… — Он нечаянно, — ответила Микаса за Эрена. — Он все еще плохо контролирует свои новообретенные силы. Не думаю, что ты вправе обвинять его за отсутствие контроля, Жан, когда он спас жизнь многим из нас в Тросте, и тебе тоже. И не только тогда, когда заделал стену, — она чуть сдвинула брови к переносице и наклонила голову. Взгляд ее стал более угрожающим, чем раньше, и Жан стушевался. Хуже всего было чувствовать себя обязанным этому придурку Йегеру. Думать о том, что он своей хрен пойми откуда взявшейся сверхъестественной силой спас его задницу. Его, одного из лучших в пространственном маневрировании. Но тогда у них было совсем мало газа, и титанам они ничего противопоставить не могли. Чтоб его… Это правда сделал Эрен. Вытащил их всех тогда из того ужаса. Но это ведь не значит, что ему теперь можно спустить все, даже отсутствие контроля, когда из-за этого пострадала Микаса! — Он чуть тебя не убил… — произнес Жан тихо, с явным раздражением. — Но… — он опустил взгляд. — Как знаешь, — на несколько мгновений замолчав, он после снова посмотрел на Микасу. — Если ты не хочешь, чтоб я в это лез, я не буду. Тебе, — он неопределенно повел рукой, кончиками пальцев будто обрисовывая в воздухе изгиб царапины, что была на щеке девушки, — на самом деле идет. И… насчет этой ситуации я не стану больше ничего говорить. Если ты так хочешь — пусть это будет твоим делом, — чуть улыбнувшись уголками губ, по-доброму мягко, Жан кивнул. Микаса приоткрыла рот, чтобы сказать что-то, но обнаружила, что потерялась в словах. Эта ситуация, она была… странной? Скорее непривычной, наверное. Ее шрам на щеке — это была всего лишь царапина, никого она не волновала, ее тоже. Но Жан почему-то обратил внимание. И более того (что было еще удивительнее) — попытался вступиться. Микаса попробовала напрячь память, чтобы выудить из ее недр случаи, когда за нее вступались. Не нашлось ни одного. Только голова начала тихо монотонно болеть. Такое случалось нередко, она уже привыкла и это нисколько ей не мешало. Ощущение того, что ее защищают, сначала вызвало странную неприязнь, желание от этого отмахнуться. Если ее защищают, значит, она слаба, а если это так — она не сможет больше защищать Эрена, и тогда… Что тогда, Микаса старалась не думать. Она не любила ощущение страха, но избавиться от него полностью не могла. Сейчас она просто не хотела его испытывать. Нет, другие этого не заметят, просто она сама будет все сильнее в себе сомневаться. Это ей было не нужно. Но позже… Она удивилась (хоть и виду не подала, конечно же), но в ощущениях проглянуло что-то приятное. Она не привыкла полагаться на кого-то — на Эрена уж точно нельзя было положиться обычно, — а сейчас у нее внутри возникло чувство, что она могла бы. Жан действительно казался… если не понимающим, то, по крайней мере, готовым сделать все, что от него потребуется, для того, чтобы понять. Чтобы помочь и быть полезным, чтобы быть надежным. Это вызывало благодарность. Быть может, он и не справился бы, если бы она его попросила, но он отчаянно хотел и приложил бы все силы. Такое… странное чувство, разливающееся от этого в душе… — Вообще-то я хотел поднять не совсем эту тему, — тем временем Жан продолжил, в упор глядя на Эрена. — Я вступил в разведотряд, Эрен, потому что нам пообещали козырь. Тебя, — он сузил глаза, окидывая Йегера крайне сомневающимся взглядом. — Но, как мы видим, с самоконтролем у тебя те еще проблемы. Тогда объясни нам, Эрен, — он, не сводя взгляда с Йегера, указал рукой направо, условно обводя кончиками пальцев всех, кто собрался рядом: Конни, Сашу, Хисторию, Имир, Армина с Микасой, Райнера с Бертольдом, — почему мы должны поверить в тебя? Почему должны сражаться бок о бок с тобой и хотя бы слегка забить на то, что ты можешь в любой момент броситься на нас так же, как ты бросился на… — он замялся, кинул короткий взгляд на Микасу, а затем, сглотнув, продолжил: — На сопровождающую тебя группу во время битвы за Трост? Эрен оскалился с почти искренней злобой, но ответа на этот вопрос у него не было. Он не знал. Он и сам себе доверять не мог, а уж остальные… Действительно, чего ради они пойдут рисковать собой, учитывая, что он для них скорее не козырь, а дополнительный фактор опасности? — Я не могу поверить, что я скажу это, Эрен, — Жан сложил руки на груди и поморщился, будто от презрения. — Но я хотел бы тебе довериться. Именно в этой всей непростой ситуации. Я не хочу бить гигантских тварей и при этом постоянно думать о том, что мой напарник может внезапно превратиться в такую же гигантскую тварь и случайно сменить сторону. Я пошел в разведку, но я все еще не придурок, готовый убиться просто потому, что дело разведки вообще опасное. Я ценю свою жизнь, и жизни соратников я тоже ценю. И поэтому, Эрен, — он сделал паузу и кивнул на остальных, некоторые из них ответили легким недоумением в глазах, — я от всей нашей компании хочу тебя спросить: ты можешь дать нам хоть какие-то гарантии? Например, что будешь стараться, будешь из кожи вон лезть, чтобы обуздать эту гребаную силу в себе и сражаться только на нашей стороне? Что сделаешь все, что в твоих силах, чтобы не навредить никому из нас? — на этих словах он все же бросил взгляд на Микасу, а она отвела глаза. Эрен вздохнул и развел руками. Пауза могла показаться Жану подозрительной, она и показалась, и не только Жану. Но Эрен молчал не потому, что сомневался. Он уже принял решение, гораздо раньше, чем этот король выпендрежа к нему обратился. Только не знал, как облечь это в слова, как сформулировать то, что хотел сказать. Это было… не тем, что можно выпалить сразу, не особо раздумывая. — Я не могу понять, каким образом это даст тебе, Жан, хоть какие-то гарантии, — встряхнул головой Эрен и на мгновение закусил губу. — Я не могу пообещать, что у меня все получится сразу, — он пожал плечами. Почему-то вспомнился тот эпизод из его кадетского прошлого, когда он позже всех встал на трос-маневры. — Но то, что ты просишь. Это я могу. Я обещаю… Нет, я обязуюсь это сделать. Я буду прилагать все усилия для того, чтобы совладать со своей титаньей сущностью. И я сделаю все, чтобы не подвергать опасности никого из вас, — он обвел взглядом всех, кто столпился вокруг него, взгляд зацепился за Армина и Микасу. — Я обещаю. И обязательно справлюсь с этим, — он выпрямился, сложил руки на груди и посмотрел в упор на Жана. — Ну что? Ты доволен? Кирштайн хмыкнул, а затем глубоко вздохнул. Вообще-то он ожидал, что будет драка. Что Йегер сейчас скажет, что он обнаглел, а затем бросится на него с кулаками. Но нет. Неужели в этом придурке таки правда проснулось хоть какое-то чувство ответственности? Жан не знал, стоит ли ему доверять хотя бы на какой-то процент, но был ли выбор? Он уже принял решение вступить в разведку, и от этого решения не отступится. Он должен стать по-настоящему сильным, чтобы больше не повторялось того ужаса, который ему довелось пережить в Тросте. Чтобы не случилось снова того, что произошло с Марко. Сейчас, на данном этапе он знал, что все равно с таким столкнется, но когда-нибудь, когда он станет сильнее… Он сможет все изменить. А Эрен… С Эреном нужно будет мириться, как с неотъемлемой составляющей, и надеяться, что он действительно собирается следовать своим словам. — Ладно, — он кивнул и посмотрел на Йегера — теперь без гнева или угрозы. — Будем считать, что я тебе поверил, — он развернулся и сделал несколько шагов прочь, а затем, остановившись, обернулся через плечо. — Не подведи нас, Эрен, — произнес он. Эрен в ответ твердо кивнул. Почувствовав, вернее, увидев неладное еще на перилах лестницы, Леви мазнул по ним пальцами и, поморщившись, вздохнул. Возникало ощущение, что пыль, которой были покрыты деревянные рейки перил, просто щедро растерли по поверхности, и теперь вместо того, чтоб покрывать их ровным слоем, она просто была местами сбита в комки, которые из-за влажности отлично цеплялись к пальцам. Захотелось срочно вытереть руки. Мужчина достал из кармана платок и, обтерев об него пальцы, аккуратно сложил и убрал назад. Будь она неладна, эта девка из Талига, но, кажется, она говорила правду. Уборка — явно не ее сильная сторона. Но, кроме этого, было ощущение чего-то еще, что стояло поперек горла. Леви чувствовал это слишком туманно, чтобы осознать, но при этом достаточно явственно, чтобы оно мешало и отвлекало. Еще и эта пыль… Капитан цокнул языком и, преодолев последние две ступеньки, отправился по коридору в комнату, откуда раздавался приглушенный мелодичный напев. Если Лита и была удручена чем-то — например, тем, что ей как обычному рядовому пришлось драить замок, — то виду она не подавала. Она сидела на полу, откинув ноги на одну сторону и согнув их в коленях, и усердно елозила тряпкой по большому комоду из темного дерева с темно-серебристыми тонкими ручками на ящиках. На появившегося в дверях Леви она не обращала никакого внимания, но в том, что она услышала его шаги, он не сомневался. Просто придуривается и хочет, чтобы он обратился к ней первым. Эта мысль помогла расшифровать и остальную часть того ощущения, что беспокоило его по пути от лестницы до комнаты. Именно в этом было дело. Эта девка просто не старалась. Нарочно. Она была достаточно умна, чтобы догадаться, что воду, к примеру, стоило несколько раз поменять, или что пыль лучше сначала смахнуть легкой щеткой на пол, а потом уже протирать остатки тряпкой. Она просто решила продемонстрировать в полной мере, что бывает, если ее заставляют работать. Благо, она хотя бы не охала, как белоручка, хотя в данный момент Леви не знал, что было бы лучше: это или то, что было на деле. А на деле были явные, откровенные и искренние издевательства. А еще он вспомнил, что на третьем этаже находились комнаты высшего офицерского состава, и ему захотелось устало прикрыть лицо рукой, забыв даже, что на ней пыль. Эта комната должна была отойти Ханджи, и он, конечно, ничего не скажет, но если остальные комнаты убраны так же, как эта… Леви хотел было уже вздохнуть, когда услышал спокойной и невозмутимое: — Капитан, негоже стоять в дверях. Проходите, присаживайтесь в кресло, — Лита, не отвлекаясь от комода, свободной рукой указала на один из углов комнаты. Леви взглянул туда и все-таки изможденно вздохнул. На кожаной поверхности кресла даже в полутьме можно было разглядеть размазанные пылевые разводы. — Вы, наверное, устали заниматься надзором за новобранцами и своей командой. Так что отдыхайте. И, надеюсь, Вас не будет смущать мое пение, — на этом моменте она все-таки обернулась к нему и подмигнула. — Друзья моего дядюшки склонны считать, что у меня хороший голос. Леви ничуть не смущал ее голос. Пела она неплохо, насколько он мог вообще судить о пении — он никогда этим не интересовался и не занимался сам. Смущал его вопиющий раскардаш на этаже и в комнате, а также закрадывающиеся вместе с созерцанием этого подозрения, что сейчас придется все переделывать. А солнце уже почти зашло, и заниматься дополнительной работой не хотелось, но в то же время оставлять это все так… Внешне Леви остался спокоен, но внутри явственно содрогнулся. — Да ты, верно, издеваешься… — проговорил он глухо. — Ты действительно никогда не была задействована в уборке во время службы? — Почему же, — глаза Литы сверкнули синим пламенем, — была. После нее мне всегда говорили то же самое, — она широко улыбнулась, Леви бы даже назвал эту улыбку победным оскалом. Он снова вздохнул. Кажется, большого выбора у него нет. Не то чтобы он беспокоился о том, что ему влетит за ненадлежащий контроль за новобранцами, дисциплина просто сама по себе имела важное значение, он за несколько лет службы в разведотряде это усвоил. Нужно, чтобы усвоила и она, к тому же, все эти пыльные разводы и явно оставленные без внимания области под мебелью на ножках… Леви снова подавил желание сморщиться и повести плечами, словно зябко. Нужно эту девку научить. И проучить. Чтобы не мнила здесь слишком много. — Значит, тебя явно хреново учили убирать, — заключил он, опираясь все-таки на дверной косяк локтем и стараясь стоять так, чтобы поза выглядела непринужденной, хотя большая часть его мыслей уже была о том, как бы запачкать по минимуму форменную куртку. — Оставь комод в покое, — дождавшись, когда девушка деловито отложит в сторону тряпку, он продолжил. — Бери ведро. И иди за мной. Девушка просто пожала плечами и безропотно взяла полную мутной, пыльной воды емкость. В подсобке, мимо которой они проходили, Леви взял еще одно ведро, а также захватил пару тряпок, мягкие щетки и дополнительный веник. — Половину этого будешь нести назад ты, — бросил он Лите, складывая инвентарь в пока еще пустое ведро. — Как скажете, капитан, — бросила мелодичным тоном девушка, на ее губах играла расслабленная улыбка, и это создавало впечатление, будто нет в тонких девичьих руках тяжелого ведра, которое она должна тащить наружу. Спускаясь по лестнице и выходя во двор замка, Леви иногда бросал назад косые взгляды. Надо же, не жалуется… Тащит ведро одной рукой, слегка склоняясь набок, конечно, но при этом не сказать, что по ней видно, что ей очень тяжело. Напротив, она будто всем своим видом показывает, что ей совершенно наплевать на подобные тяжести и на муштру. Леви подошел к колодцу и поставил свое ведро, вынув из него инвентарь. — Вылей воду из своего туда, — он указал на пышную поросль бурьяна под стенами. — И тащись сюда. Лита послушно отправилась опорожнять ведро, а когда вернулась, Леви уже достал свое из колодца. Он плеснул немного воды из него в ведро Литы. — Ополосни, — коротко бросил он. — И вылей туда же. Девушка повиновалась с все таким же безразлично-беззаботным выражением лица. Леви удивился тому, что она не стала изображать, будто не знает, как ополоснуть ведро. Просто пошла и сделала, причем вроде недурно сделала. Капитан на всякий случай опустил руку на металлическое дно ведра и провел по нему. Вроде песчинок не чувствовалось. Но на всякий случай он приказал процедуру повторить. Когда Лита закончила и с этим, он без слов забрал у нее ведро и опустил в колодец. Раздался отразившийся эхом от каменных стен плеск, мужчина заглянул в темную яму, но ничего там не разглядел. Солнце уже зашло за горизонт, и на замок спустились синие размытые сумерки. Когда нужно будет менять воду в следующий раз, придется взять с собой фонарь. Гораздо проще было бы взять воду в душевых, если бы организованный здесь водопровод не пришел в такой упадок, что его только завтра будут чинить, проверять и запускать. Леви в уме посетовал на то, что купаться придется, используя тазы и ведра, но вслух ничего не сказал. Лита рядом с ним оперлась ягодицами о бортики колодца и, сложив руки на груди, взглянула в небо. — Чистое небо, капитан… — проговорила она нарочито простодушным тоном и обернулась к нему. — Хотите заставить меня сделать третий этаж таким же чистым? — она захлопала длинными ресницами и улыбнулась. Леви смерил ее равнодушным взглядом. Если она собирается играть с ним в какие-то словесные игры, то это она зря. Не по нему это дело. Поупражняться в остроумии ей стоило в таком случае с Эрвином, а не с ним. И если Эрвина прямо сейчас здесь нет, то это не значит, что он, Леви, будет играть вынужденную роль противника в битве на словах. — Много болтаешь, — бросил он, переведя колкий взгляд на ее глаза. В синей радужке отражалось темнеющее небо и искорки насмешки. — Без разговоров бывает на редкость скучно, — просто отозвалась Лита, снова подняв взгляд вверх. — Ну, как-то же ты справлялась в течение дня без них, — пожал плечами капитан, не особо задумываясь над ответом. — Да, — вдумчиво кивнула девушка. — Я начала петь. Значит, хотите, чтобы я пела, пока буду заниматься уборкой под Вашим чутким руководством? Леви развернулся, взялся за ручку подъемного механизма колодца и начал ее крутить, заставляя наполненное ведро устремляться вверх. — Как хочешь, — после некоторой паузы ответил он. Алва даже слегка вздрогнула — это движение было явно фальшивым, — и обернулась к нему. Она с хитрецой растянула губы. — Кажется, Вы тоже любитель поговорить, капитан, — заметила она, заправляя за ухо тоненькую, выбившуюся из хвоста прядь. Леви без слов уставился на нее недоуменным взглядом, внутренне радуясь, что не отпустил случайно ручку, а то ведро улетело бы обратно в колодец, и ситуация была бы крайне абсурдной. Девушка скользнула по его лицу оценивающим взглядом и, поведя взглядом по диагонали, пояснила: — Ну, Вы же ответили на мой вопрос, хотя прошло столько времени, что можно было уже не отвечать. Леви постарался как можно незаметнее закатить глаза. — Решил, что не отвечать будет невежливо, — отмахнулся он первым, что пришло в голову, и, зафиксировав ручку одной рукой, другой потянулся к крюку и снял с него ведро. Лита склонила голову набок и, обойдя его по дуге, взяла ведро, которое он опустил рядом с колодцем. Подняла достаточно легко, и снова никаких жалоб, отметил Леви про себя. — Судя по тому, что я о Вас знаю, — девушка наклонилась и свободной рукой взяла веник, щетку и тряпку, — вежливость не входит в список Ваших достоинств, — она улыбнулась, окинув капитана смеющимся взглядом, и направилась к двери, из которой они некоторое время назад вышли. — Хреново, значит, ты меня знаешь, — Леви подхватил и свое ведро, а затем последовал за ней. Опередив ее прямо рядом с дверью, он толкнул деревянную пластину ногой, заставив распахнуться с глухим ударом о стену. У двери он замешкался из-за совершенно нелепой мысли. Они говорят о вежливости, а по всем правилам этикета девушек принято пропускать в дверь первыми… Но у них тут не светский раут, к тому же, он старше по званию, и все же… Как же, мать его, поступить? — Это значит, что не я Вас плохо знаю, — Лита поравнялась с ним, остановившись удивительно аккуратно и не расплескав воду из ведра, — а те, от кого я добывала информацию о Вас, — она подмигнула и впорхнула в открытый дверной проем с такой грацией, будто полного ведра у нее в руках и не было. — Кстати, спасибо. — Пожалуйста, — бросил Леви скорее для того, чтобы самого себя убедить, что все идет как надо. Все-таки девчонка втянула его в какую-то совершенно непонятную ему игру, манипулируя словами. Она строила свои фразы так, чтобы он был будто вынужден отвечать на каждую из них. Он, конечно, мог промолчать, но это, как ему самому казалось, выставит его в дурацком свете. Все-таки авторитет имеет значение, особенно сейчас. Эту Литу нужно заставить уважать старших по званию да и вообще окружающих. Она здесь явно считает себя самой умной. Нужно заставить ее понять, что здесь на равных с остальными рядовыми, пусть Эрвин и выделил им со второй девкой особые условия. Это для внештатных ситуаций, а сейчас ситуация самая штатная. Уборка места дислокации — что может быть, мать его, проще? Они поднялись на третий этаж, вошли в комнату, где Леви и застал Литу за уборкой ранее, опустили на пол ведра с водой. Лита прислонила к стене веник, на что Леви краем глаза покосился и хмыкнул. — Веник могла бы оставить мне еще внизу, — он и сам не знал, зачем это брякнул: звучало на редкость глупо и не к месту. А еще он догадывался: она по-любому прицепится к этим словам. — Оу, — картинно подобралась Лита. — Это тоже часть Вашей вежливости? Конечно, она прицепилась. А он понятия не имеет, что ответить. Это начинало злить, но объемы предстоящей работы, которую придется им делать вместе, заставляли поумерить пыл. Ему нужно будет иметь дело с этой девушкой на протяжение минимум трех, а то и четырех следующих часов. И она будет старательно его выводить все это время. В этом он был на сто процентов уверен. Ему так или иначе нужно будет ее терпеть, так что лучше приберечь некоторый запал на более изощренные шпильки с ее стороны. К тому же, некоторые ее фразы лучше попросту игнорировать. Но на эту все-таки придется ответить. — Да, — бросил он, бросая чистую тряпку в одно из ведер. — Можешь не благодарить. Лита в ответ, усмехнувшись, развела руками: — Да я и не буду: все равно ведь веник пришлось нести мне. А вот это была та самая фраза, которую не стоило комментировать. Леви это несколько удивило, но под его присмотром Лита начала стараться. Причем так же подчеркнуто, как до этого выказывала небрежность. Он показал, как эффективно выполаскивать тряпки — она смиренно повторяла за ним, и мебель стала куда чище, на ней почти не было пыльных разводов, а где были — там Леви уже дотирал сам из желания приемлемой по его меркам чистоты. Он сказал, что при подметании пола следует шагать по уже выметенной части, а ступать на нее в первый раз нужно, только обметя щеткой подошвы сапог. Обмела — и сразу переступила на подметенный пол. Лита и это усвоила легко, она схватывала на лету, и от этого Леви еще сильнее недоумевал, зачем было устраивать этот погорелый театр с показательным разгильдяйством. С первой комнатой они возились долго, часа полтора, в следующих же дело пошло проще. Леви оставил Литу смахивать пыль с мебели, а сам отправился за водой. Когда он явился с двумя ведрами и еще одной охапкой чистых тряпок, девушка усмехнулась, опершись локтем о комод. — Не стоило делать это самому, капитан, — она указала взглядом на полные ведра. — Здесь же у нас муштра, а не светский раут. На это Леви тоже предпочел бы не отвечать, но Алва, обойдя его по дуге и склонившись к ведрам, продолжала: — Это ведь муштра, правда? — в ведро с легким плеском упала тряпка, а девушка, выполаскивая ее, прогнулась в спине и посмотрела на капитана исподлобья. — Вам было бы проще и быстрее сделать все самому, но Вы возитесь со мной. Вы решили, что мне не помешало бы немного дисциплины, — она усмехнулась шире и, вытащив тряпку из ведра, отправилась к креслу, чтобы протереть покрытые простой резьбой подлокотники. — Не помешало бы, — неохотно произнес мужчина. — Ты, наверное, удивишься тому, как много жизней в нашем ремесле спасает дисциплина. Лита, закончив с подлокотниками, картинно приложила ладонь к губам, распахнув глаза в театральном удивлении. Леви прекрасно знал, что она издевается, но был, пожалуй, доволен собой — в этот раз он зажал ее в клещи. Оказывается, словесные баталии не намного сложнее военных ходов. Правда, Леви прекрасно понимал, что он был силен в ориентировании в ситуации здесь и сейчас, на долгосрочные и многоходовые планы его не хватало. Но было непохоже, чтобы девушка пыталась выстроить какую-то масштабную стратегию. Так, просто развлекается. — Оу, — произнесла Лита тихо, не спуская с лица удивленного выражения. — Вы беспокоитесь о моей жизни? — она не удержалась и хихикнула, как барышня-кокетка на балу. — Это даже более мило, чем Ваша вежливость. Леви отвернулся в сторону, будто оценивая количество паутины по углам, которую Лита стереть не удосужилась, и незаметно закатил глаза. Он ожидал от нее совсем не этого. Он был уверен, что она будет спорить именно насчет дисциплины, а она перевела тему в какое-то совершенно иное и, признаться, выбивающее из колеи русло. Между тем, девушка, заметив, что капитан замешкался, кажется, решила смягчить свою игру. А потому вернулась к теме, говорить о которой он был готов. — Но Вы зря переживаете, уверяю Вас, — она бросила тряпку в ведро, а сама взялась за веник. — Я ведь как-то дослужилась до звания полковника, — усмешка на выразительных губах имела оттенок неопределенной эмоции. — И знаю, сколько жизней спасает как дисциплина, так и ее отсутствие, — девушка улыбнулась шире, начав подметать пол и жестом указав капитану либо выйти из комнаты, либо взобраться на какую-нибудь мебель. На некоторое время в помещении повисла тишина. Леви, решив, что лучшей тратой времени будет отправиться вниз и опять поменять воду, подхватил оба ведра и направился к двери, но как раз в дверном проеме был застигнут следующей фразой Литы. — Но нарушать дисциплину нужно уметь. Мужчина обернулся к Алве и чуть сузил глаза. Она смотрела на него с победным выражением в глубине сапфировой радужки и чуть улыбалась. Она уверена в себе и в том, что обошла его, но на самом деле она сейчас дает ему все карты в руки. Все-таки сейчас она играет достаточно неумело. Тогда, в комнате здания суда, где они все говорили с Эреном, она была куда более изощренной. — Ага, — бросил Леви ей, внутренне торжествуя, но изображать победную физиономию ему было лень, да и ни к чему. — А ты не умеешь. Потому и будешь заниматься уборкой вместе со мной до полуночи. Лита посмотрела на него долгим взглядом. Не изучающим, не проницательным, просто… каким-то неопределенным. В его глубине однозначно было что-то скрыто, но Леви этого не разгадал. — …Ну ладно, — проговорила она после периода молчания, усмехнувшись. Леви это устраивало. Никаких подколок после от нее не последовало, потому он решил, что можно, наконец, расслабиться. Тяжело было все время быть настороже во время такого рутинного занятия, как уборка. Они закончили позже полуночи. Лестницу Леви после долгих раздумий взял на себя: так было проще и быстрее. Он уже убедился в том, что Лита усвоила все данные им уроки и комнату уберет достаточно хорошо. За ней не требовался такой пристальный присмотр, как в начале. В уборке же коридора и лестницы для Леви существовали свои тонкости, и объяснять их сейчас Лите значило, возможно, спровоцировать ее на новые колкости. Он не боялся, просто в достаточной мере устал и не мечтал об этом. Когда он, закончив с коридором, вернулся в последнюю из комнат на этаже, в которой возилась Алва, он застал ее сидящей у кровати на полу и откинувшейся спиной на высокий матрац. Голова девушки была чуть отклонена назад, опираясь затылком о матрац, а правая рука непринужденно держалась за деревянный бок кровати. Лита не выглядела уставшей, скорее просто праздно скучающей, впрочем, так оно и было — уборка была делом достаточно нехитрым, а потому неинтересным. Задевать капитана было куда веселее, но он решил отвлечься на лестницу — устал, наверное. Такое решение было достаточно похвальным даже. Он оказался не из тех истериков, которые впадают в психи через пять минут после общения с ней и грозятся поставить ее на место, научить уму-разуму и так далее по списку. Он просто дистанцировался от раздражителя — а в том, что она его раздражала, Лита ничуть не сомневалась. Краем глаза заметив его на входе в комнату, девушка картинно потянулась и бросила на него взгляд из-под слегка приопущенных ресниц. — Ну как, капитан? — спросила она, демонстративно обведя рукой пространство комнаты. — Теперь моя работа Вас удовлетворяет? Леви не спешил с ответом. Нужно было все как следует проверить. Он будто чуял подвох, с нее станется устроить какую-нибудь пакость втихаря… Но комната оказалась убрана достаточно недурно. Леви прошелся взад-вперед, склонившись и проверяя пол на предмет неубранного сора, провел пальцами по мебели и подоконнику. Все было действительно чисто: именно настолько чисто, насколько, по его мнению, должно было быть. Почувствовав неловкость от собственных подозрений, он закусил губу и, не глядя в сторону девушки, произнес: — Да. Ты хорошо справилась. Лита грациозной кошкой поднялась с пола. По спине хлестнули сплетенные волосы, она, казалось, этого не заметила. Медленно моргнув и не менее медленно растянув губы в широкой улыбке, она склонила голову набок и как бы между прочим ответила: — Что ж… Я сегодня хотела потренироваться — в конце концов, для Второго Клинка Талига боевая разминка никогда не будет лишней. Но… — взгляд синих глаз пронизывал капитана своим нечитаемым выражением и пристальностью. — Раз уж Вы считаете, что уборка в нашем деле борьбы с титанами полезнее тренировок, не смею вам перечить. Вы же капитан, — она несколько раз моргнула, оставив взгляд таким же проницательным, и направилась к двери. Поравнявшись где-то у комода с застывшим на месте мужчиной, она чуть приподняла брови и поинтересовалась: — Разрешите идти? Леви не сразу ответил: «Вольно». Ему внутренне почудилось, что он и растерянности своей скрыть не смог. Просто оторопело заморгал, глядя на синеглазую и не зная, что на это все следует сказать. Так, чтобы не выглядеть дураком, конечно же. Это и был тот подвох, который он чувствовал. Он просчитался с самого начала. Решив, что она не ведет длительной кампании, он, кажется, позволил себе немного расслабиться. Подумал, что она уже усвоила нужный урок и приобрела необходимый навык не только уборки, но и покорности. Оказалось, урок не усвоил он. Она всегда поступает по своим правилам. И будет поступать, даже находясь под чьим-то командованием. Казалось бы, он был готов к какой-нибудь колкости с ее стороны. Он уже привык и убедился в том, что она будет пытаться его раздражать, а значит, следует относиться с отрешенным снисхождением. Но что-то в словах, которые она сказала перед уходом… именно в этих словах, что-то его задевало. Всверливалось в сознание и вызывало неприятное, колкое чувство. Сложно было назвать это болью, злостью или обидой. Но и игнорировать это совершенно никак не получалось.