Найдешь легко наощупь — пустота меня плотней
Она протянула к нему руку и ощутила отрезвляющее ледяное касание к кончикам пальцев. Дьявольское наваждение отступало, забирая с собой хриплый шепот и непроглядную тьму. Милли медленно открыла слипшиеся веки и в ужасе отшатнулась. В бледном свете на нее широко распахнутыми глазами смотрела она сама, с вытянутой рукой, касающейся ее собственной. Тело окостенело, сломленное чужой волей. На нее без сомнения смотрела Милли, босая и испуганная. Разум лихорадочно метался, еще не отойдя ото сна. Она отдернула руку, и двойник сделал то же самое. «Зеркало, это зеркало!» Милли обнаружила себя в комнате, где провела последний вечер с Ноэ, стоящей прямо перед тем самым старинным помутневшим от времени зеркалом. Сердце гулко билось, а запах сырости и пыли с каждым отрывистым глубоким вдохом забивался в нос. Она не могла сделать ни шагу, лишь смотрела на свои угловатые плечи, обтянутые хлопковой сорочкой, на изогнутую напряженную кисть руки, повисшую в воздухе, на аспидные опиумные глаза. Заостренные черты лица, бледность некогда розовых щек и проглядывающие сквозь тонкую кожу синие венки выдавали значительную потерю в весе и изможденность, присущую объятым лихорадкой. Причудливые тени играли на лице, терялись в спутанных волосах.Никто еще не спасся от моих страхов полночных, Какая сила тока в моих скважинах замочных?
Как по щелчку Милли сорвалась с места и выбежала из комнаты. Ее встретила непроглядная тьма узкого коридора, куда не мог добраться ни один холодный лучик луны. Не слышно звуков, кроме сбитого дыхания и скрипа старых половиц, столь оглушительного в звенящей тишине. Кто мог ждать среди гниющих древних стен? Десятки глаз с портретов разглядывали слепые метания, уж они видели намного больше в привычном мраке. Колющий холод призрачным платком укутывал ее продрогшее тело, целовал дрожащие ресницы. Милли бежала наугад, наощупь в неизвестном направлении, доверившись ведущему ее древнейшему чувству — страху. Казалось, время замедлило свой ход в вязком воздухе, оставляя вглядываться в черные глазницы собственной тьмы. Наконец за поворотом показался знакомый коридор с широкими во всю стену окнами, и бежать стало легче. Лестницы, гобелены, двери — все вокруг мелькало, сливаясь в абстрактную картину. Еще один поворот, третья комната по правой стороне… Милли громко захлопнула дверь, разгоняя гнетущую тишину, колени подкосились, и она стремительно сползла вниз, глухо свалившись на пол. Осторожный стук мучительно вырвал из забытья. Она уснула, не помня, как добралась до кровати, где сознание покинуло ее до первых лучей солнца. Сейчас с облегчением обнаружила себя на том же месте. — Котенок, поедем сегодня к Сандре? — услышала она в коридоре бодрый голос сестры. В горле страшно пересохло, Милли коснулась языком алеющих губ и почувствовала солоноватый привкус крови — тонкая кожа истрескалась от обезвоживания после бега и нервных прикусываний во сне. — Сейчас я соберусь, — сонно отозвалась Милли, и Лайя, согласившись, ушла на первый этаж. Отражение в зеркале ничем не отличалось от обычного: румянец мягких щек, самые привычные медовые глаза, чуть припухшие от тревожного сна веки. Она, стараясь лишний раз не сталкиваться взглядами с ним, торопливо приняла душ, надела первые попавшиеся джинсы с футболкой, схватила рюкзак и, не оглядываясь, отправилась к Лайе. Милли не верила сама себе, мысленно высмеивала собственную наивность, злилась на глупость. Лицо ее приняло выражение яростного недоверия, она едва слышно вступила с собой в спор. — О чем задумалась? — На лестнице девушку нагнал Лео, который торопился в Брашов на встречу с Нэлой. Он едва коснулся ее плеча, от чего Милли вздрогнула, но тут же приняла привычный беззаботный вид. — Да так, ни о чем интересном, — она улыбнулась и смущенно отвернулась, не желая выдавать свое беспокойство. Милли явственно ощутила странное необъяснимое предчувствие, скребущее под ребрами. Что-то должно было случиться. Влад согласился отвезти сестер в селение Холодное и уже ждал девушек на террасе. Погода стояла необычайно знойной для августа, лишь от каменных стен замка веяло жутким холодом. Милли, замешкавшись у входа, мимолетно взглянула в лицо Влада, который в своей обыкновенной серьезности и задумчивости был неотделим от таинственного мрачного жилища, и ошеломленно застыла на месте. Она вдруг различила расползающиеся черные змейки под его кожей, которые выползали из зрачков, переплетаясь, растягиваясь, разбегаясь по телу. Крепко зажмурила глаза и открыла вновь в надежде избавиться от жуткого наваждения, прямиком вышедшего из ночных кошмаров. Черты Влада продолжали постепенно искажаться, складываясь в жуткий извращенный рисунок. Кожа натянулась на череп и засияла на солнце неестественным серым оттенком, а сквозь нее проступили очертания мощных мышц. Он остановил взгляд на ней — хищный, выжидающий. Его глаза — горящие угли. Их отделяло несколько широких шагов и еще один короткий шажок до соприкосновения позвоночника с каменной стеной. Милли смутно узнавала в нем существо, которое напало на нее в первый день пребывания в Румынии. Осторожно переведя взгляд в сторону, она поняла, что никто не обращал внимания на отвратительные изменения: Лайя спокойно прошла мимо Влада и уселась в машину, Валентин в своей манере пытался сказать что-то, стоя в метре от него. Нервно сглотнула, вцепилась пальцами в массивную ручку двери и еще несколько раз зажмурила глаза. Видение наяву не исчезло. — Милли, садись ко мне, — высунувшись в окно, прокричала улыбающаяся Лайя. Влад с каждой секундой все больше терял человеческий облик: стал на десяток сантиметров выше и еще внушительнее. На его шее выступили вздувшиеся жилы, напрягающиеся до предела при каждом вдохе. Она была готова закричать, но страх и растерянность сдавили горло мертвой хваткой, на лбу выступила испарина. «Никто не видит». Неожиданно для себя Милли произнесла: — Я хочу поехать с Лео, — просьба прозвучала резко, с надрывом, но окружающие приняли этот тон за каприз. Лео, уже несколько минут стоящий за ее спиной, спокойно согласился немного изменить свои планы. Лайя, едва ли огорченная поведением сестры, разрешила ей ехать отдельно, посчитав, что они успели сдружиться. Влад, наблюдавший за всеми издалека, знал, что в эту ночь Милли ходила в заброшенное крыло — ничто не смогло бы укрыться от хозяина замка. Пока он не понимал ее мотивов, но плохо скрытое чувство страха рождало в нем странные догадки и сомнения. Девушка пробежала мимо него, не оборачиваясь, и запрыгнула в машину Лео, подхватив на руки крутящегося под ногами Носферату. *** — Милли, ты ведь знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне, — уже сидя за рулем издалека начал Лео, которого не отпускали мысли о странном поведении младшей Бернелл в последние дни. Она то срывалась на окружающих, то закрывалась в комнате, избегая любых встреч. Однажды Лео заметил старательно скрытые бордовые отметины на ее плече, когда широкая футболка случайно сползла на бок, но девушка стремительно поправила одежду, будто почувствовав на себе пристальный взгляд. Тогда он решил, что такое могло ему только показаться, но то, насколько испуганной она выглядела сегодня, не на шутку встревожило его. — Если не можешь что-то рассказать Лайе, всегда есть я — решим все по-мужски. — Лео подмигнул и лучезарно улыбнулся, попытавшись расположить девушку к общению. Милли сидела рядом с ним на переднем сиденье, грустно уставившись в окно и добела сжимая запястья острыми ногтями. После слов Лео она как-то странно встрепенулась и перевела взгляд в его сторону. — По-мужски говоришь? С дракой, получается. — Если есть с кем и за что драться. Но я, в первую очередь, говорил о своем намерении приложить все усилия, чтобы помочь тебе и сохранить все в тайне, если это важно. — Он задумчиво свел брови на переносице и в своей манере откинул переднюю прядь волос. Слова прозвучали слишком в лоб, заставив его осечься и крепко сжать руль. — Ловлю на слове, но, пожалуйста, хватит обо мне так беспокоиться, я ведь не твоя сестра, — «Прости». Милли попыталась закончить странный разговор, но дорога обещала быть длинной, а Лео не унимался: — Милли, ты, конечно, можешь закрыться в своей комнате в надежде спрятаться там ото всех, но я все же не слепой и даже немного внимательный. У меня нет желания отчитывать тебя или читать нотации, я просто переживаю за тебя. — Это очень мило, что ты так переживаешь, но у меня, правда, все хорошо, — сказала она с привычной уверенностью и улыбнулась краешком рта. Лео ей не верил. — И все же от своих слов я не отступлюсь, если надумаешь поговорить — у меня всегда найдется время. — Он мимолетно взглянул на нее в надежде уловить изменения в выражении лица или в позе. Да, они знакомы не так долго, и рассчитывать на доверие не приходится. Милли выглядела отстраненной, как бы ни пыталась изображать беззаботность. — Спасибо, Лео. — Она откинулась на спинку сиденья, планируя провести в дреме оставшуюся дорогу. Милли не заметила, как уснула после долгой беспокойной ночи. Казалось, Лео одним свои присутствием мог защитить ее от любых кошмаров, если бы она только решилась о них рассказать. Реальность с ее нескончаемой дорогой в какой-то момент сменилась на расплывчатое видение, и вот вокруг Милли уже вместо салона машины высокий еловый лес с далекими отвесными скалами-великанами и мутная водная гладь, достающая до пояса. День уступил место густой непроглядной ночи.Там горная болезнь, где растут эдельвейсы, хочешь туда залезть, ладно, только не убейся как я
За ее спиной, до самых глаз скрытая трясиной, опасливо выглядывала тень. Заметив перед собой растерянную путницу, она медленно распрямилась и ледяными ладонями закрыла глаза своей гостье. Милли, хоть и была уверена в нереальности происходящего, едва успела зажать себе рот, чтобы не вскрикнуть. Мягкие водоросли запутывались, переплетались между собой, не давая сдвинуться с места. Сырые локоны странного существа тяжело опустились на плечи Милли, а над ухом раздался нетерпеливый шепот: — Какая же ты с-слабая… тянешьс-ся к темному господину, веришь, как никому не верила. Он всегда лжет! Милли сбросила с себя склизкие руки и резко обернулась. Перед ней стояла хрупкая девушка с ясными янтарными глазами, так похожими на ее собственные. Во всех чертах угадывалось определенное сходство с ней самой, но темная фигура казалась совсем изнуренной, бледной и угловатой, едва прикрытая длинными черными волосами. — Что тебе нужно? — еле слышно пролепетала Милли. Тень заливисто засмеялась, глядя на ее перепуганное лицо, затем приблизилась вплотную, что через футболку можно было почувствовать мертвенную мокрую кожу. Она провела шершавым кончиком языка по шее Милли и с шипением зашептала: — Я тебя с-снаю, насквозь вижу… я кое-что с-спрятала, а ты не отдавай, с-сама владеть будешь… — Ее лицо исказила страшная гримаса злобы, а зрачки расплылись, превращая глаза в два черных омута. И Милли проснулась. *** Стоило переступить порог, навстречу вышла немного сонная Илинка с радостным приветствием, у ее ног вился тощий рыжий кот, который тут же принялся оценивающе обнюхивать пришедших. Влад не стал заходить в чужой дом и сразу же отправился в обратный путь, а Лео все никак не мог отвести взгляд от Милли. В машине она что-то бессвязно шептала во сне, а через несколько минут подскочила, будто вырванная из другой реальности. Он не хотел рассказывать об этом происшествии Лайе, уверенной, что приступы сестры закончились. Лео чувствовал, что странное поведение — только следствие и ему стоило срочно выяснить, какое событие могло ему предшествовать. «Все началось с обвала, но что она могла там увидеть?» Он неизменно, круг за кругом, рассматривал эту мысль со всех сторон: приходил к ее началу и, двигаясь по одному и тому же пути размышления, приходил к завершению, а потом снова возвращался к точке отсчета с ощущением, будто пропустил что-то важное. Пазл снова не складывался, а Милли предательски молчала. Наконец, попрощавшись, он неохотно направился к своей машине. Жизнь в селении шла своим чередом. Четверо девушек собрались в просторной комнате, Сандра вместе с Илинкой решили приготовить что-нибудь особенное к ужину, Лайя расположилась на небольшом диване у окна, а Милли, не зная, как выразить свои мысли, смогла лишь доверчиво положить голову на колени сестры и обхватить их руками. Под тональным кремом можно было скрыть черные круги под глазами, но не страшную усталость. — Лайя… — тихонько начала Милли, — может, останемся здесь до отъезда, я плохо себя чувствую в замке. Лайя и сама чувствовала подсознательный страх в доме Влада. Конечно, оставалось еще три картины, но черт с этими картинами, думала она, если они обе ощущают себя настолько подавленно в стенах замка. Старшая Бернелл твердо решила по возвращении сообщить Владу о своем решении об отъезде, чего бы ей это не стоило. Она слишком часто ошибалась, выбирая не сестру, пока не начала замечать, что рядом с ней творится нечто странное и даже опасное. Нет, не такого отдыха они хотели. — Знаешь, в последние дни мне тоже тревожно. Думала вчера ночью к тебе зайти — жутко так стало одной, но будить не хотела. Давай так и сделаем, — Лайя поцеловала ее в макушку и аккуратно погладила по спине, — я поговорю со всеми, если что, уедем в отель. — Милли лишь крепче обхватила ее колени, не в силах выразить свою благодарность. Густые сумерки опустились на селение. Во время ужина Милли сонно размазывала еду по тарелке, то и дело зевая. Нить разговора со всеми была безнадежно утеряна, последнее, что она запомнила, это то, как Сандра радостно согласилась принять у себя гостей. «Только не засыпай», — но глаза то и дело слипались. — Милли, — услышала она рядом с собой тихий голос Илинки, которая подсела к ней, — плохо чувствуешь себя? — Устала с дороги, — ответила девушка и заметила, что Сандры и Лайи нет в комнате, — а где все? — Отправила их, чтобы не мешали хозяйке. — Она пристально взглянула в глаза Милли, мягко коснулась ее лба, отбрасывая кудрявый локон, а затем резко встала и направилась к широкому узорному сундуку, внутри которого нашлись деревянный гребень и белые шелковые ленты. — Помогу тебе, — с твердым намерением произнесла Илинка, будто знала заранее, что должна делать. Она встала за спиной удивленной Милли и начала заплетать ей косы вместе с белыми лентами, чуть слышно напевая медленную песню на известном только ей языке. Мелодичный голос, мягкие касания тонких пальцев, скользящий гребень в густых волосах, ловкое переплетение лент — всё это усыпляло разгоряченное сознание, приводя в состояние подобное трансу. — Зачем мне это? — расслабленно спросила она. — Спать теперь будешь тихо, даже если расплетешь косы, — коротко ответила Илинка, не желая раскрывать суть ритуала. От глаз Милли скрылась одна деталь — белая ведьма успела незаметно отрезать одну ее прядку и спрятать в карман сарафана. Илинка стала убирать со стола, гостья уже было направилась в свою комнату, но вдруг заметила, что хозяйка дома застыла на месте, слепо глядя перед собой. Она повернула голову к Милли, и та заметила, что глаза смотрящей подернуты белой дымкой. «У нее опять приступ, надо помочь», — судорожно пыталась вспомнить хоть какие-то действия, но Илинка хрипло заговорила: — Vrăjitoarea întunecată s-a născut! В Ведьмином озере правда сокрыта, захочешь узнать, приходи в полночь. — Затем схватилась за голову и растерянно заозиралась по сторонам. Милли, несмотря на испуг, подбежала к Илинке и крепко обняла ее за плечи. Она знала, что ей самой страшно и неловко после приступов, и единственное, что могло действительно помочь — поддержка. Несколько минут они сидели почти неподвижно, затем Илинка подскочила, разорвав объятия, и подбежала к самой высокой полке, с которой сняла пыльную деревянную шкатулку. Внутри нее лежал серебряный перстень с малахитом. — Милли, возьми его, это моей бабки, пускай защищает тебя, только не снимай его, что бы ни случилось. — Она дрожащими пальцами настойчиво вложила кольцо ей в ладонь, а затем, прошептав что-то неразборчивое, вышла на крыльцо. На воздухе легче привести разум в порядок. Перстень сел как влитой на указательный палец, словно был сделан специально для нее. *** Милли схватила велосипед, рюкзак и, убедившись, что в доме тихо, помчалась в сторону озера. Она посмотрела в экран телефона — судя по карте, за час можно добраться. И вот уже селение остается за спиной, а впереди — узкая лесная тропинка, окруженная высокими елями, раскидистыми тополями и кустами орешника. Ночь казалась особенно мрачной — грозные тучи заволокли звездное небо, будто нависли прямо над головой — протяни руку и дотронешься. Мир стал чужим, словно выведенным из-под кисти сюрреалиста. Милли со всей скоростью гнала велосипед, рассекая густую мглу, только белые ленты развевались за ней. Убеждала себя, что появись перед ней хоть сам лесной царь — кольцо илинкиной бабки сможет защитить. Лес наполнялся звуками — стрекотание кузнечиков и уханье сов смешивались со свистом ветра, проносящегося среди кривых ветвей деревьев. Духи спали, усмиренные, убаюканные. Пологий спуск к озеру утопал в снующих в беспорядке светлячках, освещающих дорогу Милли, будто специально ведущих ее нужной тропой. Ей нельзя было подвергать опасности близких — стоило разобраться во всем самой. На днях к ней вернулось потерянное воспоминание: она читала заклинание, стоя в темном подвале, не зная ни единого слова, будто кто-то завладел сознанием, отключив ее чувства, а затем стена разрушилась, освободив тайного пленника. Точка отсчета ночных кошмаров. Другое воспоминание: Ноэ шептал в ее приоткрытые губы, что стоит произнести его имя и он вернется. Настало время узнать истину. Милли поняла, что после странного освобождения, которое напрочь стерлось из памяти, он появился в замке в тот миг, когда ее пальцы прошлись по корешку его книги. «Карпатская нечисть» словно провалилась сквозь землю, а вот «Фауст» лежал в рюкзаке и ждал своего часа. Наконец вдалеке показалось озеро, окруженное плотной еловой стеной и высящейся за ней цепью скал, куда не пробивался ни единый звук. Скрип колес слышался за несколько сотен метров. Еще немного, и Милли, бросив велосипед, подбежала к мутной поверхности воды. Время перевалило за полночь. — Ноэ Локид! — едва слышный вскрик показался оглушительным. Книга бесполезно болталась в руках. Тишина. «Какая же я…» — Быстро ты соскучилась. — Он появился из ниоткуда в своем идеальном костюме и начищенных ботинках среди дикой природы, с нахальной улыбкой и развязным тоном. Милли выронила книгу и уставилась на него, до конца не веря собственным глазам. — Помоги мне разобраться, я… я не могу так больше, — неловко срываясь, произнесла Милли. Кем бы Ноэ ни был, он предпочел исчезнуть, оставить один на один с поломанным разумом. Но самое пугающее: ее разум претерпел вмешательство извне еще до той ночи, так могла ли она доверять себе так же, как и раньше? Или все ее мысли и желания принадлежали вовсе не ей? «Нет, только не он». Лицо Ноэ вдруг стало стремительно меняться, но он будто не чувствовал, как на коже проступили глубокие трещины, раскрываясь в зияющие кровоточащие раны. Правый глаз затянулся черным бельмом, лишая весь его вид искусно выверенного очарования, а кожа приняла вид бескровный с голубоватым оттенком, и сквозь нее отчетливо проступили иссиня-черные толстые полосы вен. Милли попятилась назад, но шелестящая под ногами трава, как во сне, оплела ее ноги, не давая сдвинуться с места. Она с усилием дернулась в попытке убежать, но не удержала равновесия и свалилась на стылую землю, из-под которой вырывались корни деревьев, крепко опутывая ее. Истошный крик, а дальше — только темнота. Ее било крупной дрожью, страх становился неконтролируемым, сковывающим до судороги каждую мышцу тела. Она в слепом отчаянии захлебывалась слезами, уткнувшись лицом в пронизывающий холод влажной земли. Впервые не справилась, не выдержала. Страх поглотил ее, не оставив дороги обратно. «Видящая, значит, стала… Вот о чем спрашивать пришла. Любопытно». Мир отдалялся, но будто бы сквозь толщу воды она начала различать зовущий ее голос: — Милли, я знаю, что с тобой происходит, — он успокаивал, словно пытался убаюкать. — Нет! — девушка прокричала из последних сил и попыталась закрыть голову руками, лишь бы не слышать больше ни звука, лишь бы все вокруг скрылось, исчезло. — Я не причиню тебе вреда, обещаю. Ты же веришь мне, — Ноэ сделал несколько шагов к Милли, которая свернулась клубком и будто не слышала его слов, — не открывай сейчас глаза, им не стоит верить, слушай меня, только слушай. — Она продолжала прерывисто вдыхать, захлебываясь воздухом. Ноэ замолчал, не зная, какие подобрать слова, чтобы не навредить ей. — Позволь мне подойти, — еще один шаг, — я только хочу защитить тебя. — К девушке постепенно начало возвращаться ощущение реальности. Казалось, весь мир сжался до его тихого голоса. — Тише, Милли, тише. Вокруг тебя сейчас много странных вещей происходит, но я помогу разобраться, только сними кольцо, оно сейчас ни к чему, — в паре метров от нее послышались тихие шуршащие шаги. Он сел рядом с ней. «Сними кольцо», «Защищать тебя будет», «В ведьмином озере правда сокрыта», — мысли путались, сменяя одна другую. — Не бойся, ведь ты никогда не боялась, — бархатистый голос звучал все так же размеренно. Он забрался в ее голову, вытесняя все страхи, брал над ней утерянный контроль. Как и всегда. Милли с огромным усилием пошевелила указательным пальцем, пытаясь услышать собственное тело, которое словно налилось свинцом, — оно медленно начало отзываться на каждую болезненную попытку. «Сними кольцо», — звон в ушах смешивался с шумом в голове, превращаясь в шипящие помехи, сквозь которые слышался лишь далекий голос. К горлу подкатывала тошнота. «Дай мне помочь тебе, сними кольцо». Спокойно, но настойчиво. Дрожащими пальцами, не размыкая глаз, она нащупала кольцо, подчинившись, стянула его, и оно тут же скрылось среди травинок, расколовшись на мельчайшие осколки. В голове стало оглушительно тихо. Касание плеча холодными пальцами, сбивчивый шепот, запах земли после дождя. Милли продолжала всхлипывать, но уже тише, обреченнее. Ей было не скрыться от собственных кошмаров, во всем своем уродстве они стояли перед глазами, где ни прячься. Она продолжала отчаянно сжимать веки, боясь вновь увидеть неприветливый чужой для нее мир. Ее тело приподняли с земли, разорвав опутавшие корни, крепко обхватили, как тряпичную куклу, и усадили на колени. Голова упала на широкое плечо. Милли не сопротивлялась, и со стороны казалось, даже не дышала, когда ледяные ладони скользили по ее спине, сжимали футболку.Возьми все мое, возьми все мое сердце, Найди мое сердце, в груди мое сердце
Ноэ уткнулся носом в ее кудрявую макушку, и девушка еще сильнее задрожала. От нее все также пахло жасмином вперемешку с адреналином — слишком сладко. Теперь его иллюзия работает лишь наполовину, без силы кольца для видящей все же удалось сотворить привычный ей внешний облик, но холод тела скрыть не вышло. Аккуратно придерживая ослабленную Милли, снял с себя пиджак, накинул его ей на плечи, плотно запахнув спереди, и снова прижал к себе. Старался унять ее страх. — Теперь открой глаза, и ничего не бойся. — Ноэ провел ладонью по ее испачканным грязью щекам и дрожащим ресницам. Милли медленно открыла глаза и увидела перед собой Ноэ, каким знала его. От растерянности и непонимания она вновь почувствовала, как горят легкие, не способные сделать полного вдоха. — Ты лжешь, — неразборчиво зашептала, — нет, не верю… не верю тебе… ты врешь мне… — Милли тревожно оглянулась и попыталась отодвинуться, но Локид лишь сильнее обвил ее спину, хватаясь за тепло тела, столь чуждое ему. Не было никого среди равных ему, кто остался бы рядом, и она — слабое звено в этой цепи — тоже не останется, ведомая страхом и презрением. Ненависть всегда побеждала. «Постой же, глупая». — Пусти меня! — слова срывались на крик. — Я читала, что такие, как ты, делают с людьми! Ты — чудовище. — Она начала словно в бреду метаться из стороны в сторону. «Чудовище», — крутилась одна мысль в голове обоих. Милли осыпала его проклятиями и оскорблениями, пыталась ударить, пока наконец не затихла, не сумев выбраться из кольца его рук. — Ты обещал все объяснить, почему теперь молчишь? — прошептала сорванным голосом. — Наблюдаю за тобой, уж поверь, иногда невмешательство — единственная добродетель. Люди вверяли мне свои самые страшные тайны, но я ни с кем не делился своими. Но сейчас… твоя судьба так тесно переплелась с моей, что никакой силой не разорвать. Может, и пришло время сказать правду. — Ноэ кончиками пальцев провел по ее спутанным кудрям, каждое мягкое касание казалось острой вспышкой после столь долгих веков почтинебытия. — Если мы хотим быть честными друг с другом, малышка Милли, то мое условие: расплатиться тайной за тайну. — Разве есть что-то, чего ты не знаешь обо мне? Я только и хочу, чтобы ты убрался из моей головы, — от ее слов Локид лишь горько усмехнулся. — Хочу знать, что тебя пугает. — Ноэ настойчиво заглянул в ее глаза. — Ты должна рассказать мне все, каким бы безумием ни казались собственные слова. Одно воспоминание сменялось другим; внезапно появилось еще одно странное, стоящее особняком воспоминание, будто бы не принадлежащее ей. Грудь сжимает корсет, от чего дышать удается с трудом, она смотрит перед собой и видит скучающее лицо Ноэ, тянется к нему, как всегда тянулась, а затем просыпается. «Этого не было… почему тогда я так отчетливо помню». Все вдруг поплыло перед глазами — под пеленой слез не разглядеть очертаний. Правда смешивалась с иллюзиями, что одно стало неотделимо от другого. — Милли, — едва слышно произнес Ноэ, отстранившись от нее. Слишком далеко. Не желая отпускать ее от себя, сжал тонкие пальчики в своей ладони и мягко, но настойчиво произнес: — Я поверю тебе, даже если никто не поверил. Милли оказалась в тупике. Ноэ, когда-то потревоживший ее душу, далекую от чувственных влечений, в этот момент смотрел на нее с жадностью, свойственной более демону, нежели человеку. Она заметила, что от его странных льдистых глаз разошлись тонкие черные нити вен, а рот болезненно напрягся, будто от сказанных ею слов могла решиться и его судьба. Казавшиеся до этого идеальными мягкие линии лица Ноэ теперь приобрели острую холодность, которую не смогла бы скрыть ни одна иллюзия. Его взгляд был сосредоточен на влажных от слез щеках девушки, не прикоснуться губами к которым стоило ему немалых усилий. Хотел понять, разобрать всю ее сущность на составляющие, изучить. Они чувствовали друг друга сильнее, чем обоим казалось: Милли, закрывая глаза, видела его демоническую натуру, скрытую под искусной маской, а Локид, намертво сцепившись с ней пальцами, ощущал ее липкий страх. Странное чувство, его вековая всепоглощающая тьма хоть и пугала Милли, но защищала лучше любого щита. И казалось, ни Лео, ни Лайя, никто в тот момент не смог бы понять лучше. Слова вдруг разрезали тишину: — Во сне ко мне приходит девушка и шепчет мне странные пугающие вещи. Я просыпаюсь в разных частях замка и вижу ее в зеркале вместо себя, хоть мы и похожи, но чувствую, что это не я, — на одном дыхании произнесла Милли, не давая себе шанса зайтись всхлипами. Она глубоко вдохнула и продолжила: — А еще я вижу, что некоторые люди вокруг оказываются не людьми, а чудовищами. Он догадался сразу, как только несколько недель назад увидел любопытный взгляд янтарных глаз. Его душа сейчас так близко, стоит только протянуть руку. Раздумья прервал тихий голосок Милли: — Ты ведь знаешь что со мной? — Знаю, милая. — Ноэ опустил руки и с тихой тоской взглянул на нее. Он не знал, как все объяснить ей, чтобы она не сбежала, не исчезла, оставив его гнить в Невшателе. Игра в правду превратилась в русскую рулетку, и Локид приставил к виску дуло пистолета. — Моя видящая дева, только не вини меня, прошу, ты всегда была особенной, я это почувствовал. Мы должны были встретиться. — Ноэ поднес ее ладонь к лицу и провел ею по своей шершавой щеке. — Чудовищу не суждено вновь стать человеком, Милли, я им был, пока не встретил тебя, но ирония в том, что я снова стал ощущать себя им, когда ты вернулась ко мне спустя столь долгое время. Ты пока не понимаешь, милая, но я все расскажу, только не спеши. — Он поцеловал ее тонкое запястье. «Милли, поверишь ли ты в вечную любовь, судьбу? Во что бы ни поверила, лишь скажи мне, где искать». — Тебе снится дознание, снится огонь, сжигающий тебя? Милли лишь неуверенно кивнула, наблюдая за его движениями. — Человек по природе своей невежественный, и это качество толкает его на путь истинного зла. Я знал того, кто из-за страха вместе с глупостью загубил сразу две души. Он был богатым землевладельцем и однажды в своих владениях заметил пленную турчанку, которая работала в его любимом яблоневом саду. Она тоже обратила внимание на господина, а затем стала всюду ходить за ним по пятам. Этот человек поначалу проникся к ней теплыми чувствами, научил языку и поселил в своем замке. Столь пытливым и острым умом вряд ли могла обладать простая девушка из бедной семьи, она часто пропадала в библиотеке и любила вечерами рассказывать ему о книгах или о далекой полузабытой Родине. Но со временем он стал замечать вещи, которым в то время не было объяснения. Его сад засох, будто умышленно отравленный, а юная служанка начала вставать ночами с постели и вслепую бродить по коридорам, шепча что-то на понятном только ей языке. Хотел он было ее выгнать, но понимал, что без нее его дни становятся до ужаса тоскливыми, словно и сама жизнь не стоила того, чтобы жить. И тогда этот человек на исповеди сообщил, что в своем владении прознал о ведьме, которая строит ему козни и пытается околдовать. Свидетели нашлись быстро. Не думай, что такие поступки остаются безнаказанными, мужчину тоже решено было казнить, но нашелся тот, кто освободил его и помог обрести темную силу. Он думал, что отдал душу за свою свободу, но преступление оказалось столь ужасным, что его душа еще раньше покинула тело, оставшись во власти девы. А без души нельзя оставаться человеком, и тот господин забыл, что значит по-настоящему жить и чувствовать, а всю долгую жизнь он стремился лишь найти то, что когда-то потерял. Только вот и юная дева все же была ведьмой и не могла истинно умереть, она сгинула во тьму вместе с душой своего убийцы. И никому из них не видать с того дня покоя, и они, люди, прокляты.Укради и пойми: мое сердце — пустышка и льдышка
— Это и есть твоя тайна? Ты был тем человеком? — Милли никогда бы не поверила собственным словам, но в последние дни случилось слишком много необъяснимых вещей, которые убеждали ее в том, что даже самые пугающие кошмары могли стать реальностью. Лицо Ноэ в этот момент искривилось в жуткой усмешке, но он вновь прильнул к девичьей руке, пытаясь сбросить наваждение. — Был… — зашептал Локид. — Ты права, малышка Милли, моя сказка — это пересказ извращенной реальности, в которой есть ответ и на твой вопрос. Девушка сбросила руки Ноэ и резко отскочила от него. Она начала медленно пятиться назад, боясь отвести от него взгляд хоть на долю секунды. «Нельзя верить… он всегда лжет!» В голове все больше нарастал шум, сдавливая черепную коробку изнутри, и, приглушенно вскрикнув от обрушившейся на нее боли, Милли попыталась ухватиться за что-нибудь, но руки встретили лишь воздух. Она была готова упасть, но Локид, появившийся рядом, удержал ее и осторожно усадил обратно на траву. Осока уколола нежные ладони. Перед глазами в бешенной пляске мелькали деревья, мрачное небо и черная гладь озера. Внезапно Милли ощутила нестерпимый жар, который чувствовала лишь в далеких кошмарах. Казалось, тела коснулись сотни раскаленных ножей, и она увидела: увидела среди душистых яблонь образ господина, смутно похожего на Ноэ, но с ясными голубыми глазами и с не искаженными многовековой злобой живыми чертами лица, нескончаемые стеллажи толстых книг, которые выглядели словно настоящее чудо, уродливые тени в собственном отражении, свечи, странные знаки, бесстрастную маску палача и железные инструменты перед ним, толпу беззубых уродливых нищих в паре метров от ее босых ног, среди которой стоял единственный возлюбленный, и увидела пламя, которое заменило ей солнце. Страшное видение постепенно рассеивалось, унося с собой нестерпимую боль. Перед Милли возвышались лишь могучие ели, верхушки которых разрезали синеву неба, а вблизи виднелось мутное озеро — шагни в него и пропадешь. — Ноэ? — едва слышно прошептала Милли, не в силах перевести взгляд. Она ощутила почти неуловимое ледяное прикосновение к своему плечу, которое тут же растворилось в воздухе. — Я хочу домой. — По-детски обхватила колени и уткнулась в них.Возьми весь мой свет — весь мой свет электрический, Свет мой искусственный, свет мой софитный
Тьма начинала отступать.