Остановись

Накахара пролежал без сознания два дня из-за огромной дозы транквилизатора, который ему вколол Осаму. Акутагава и Накаджима стали волноваться за Чую еще больше после того, как Накахара не приходил в себя спустя такой промежуток времени, так как это не было похоже на обычный обморок. Выяснить из-за чего рыжий был без сознания не вышло, поскольку на его теле не было кровоточащих ран или глубоких порезов, из-за которых рыжий упал бы в обморок. С течением времени Чуя все же пришел в себя. Когда он очнулся, эффект транквилизатора еще не спал, из-за чего тело казалось ватным и не своим. Увечья, на удивление, уже не так болели как прежде. Собрав все силы, Накахара поднялся с кровати, облокотившись о её спинку. Атмосфера была ему не знакомая, что не мало стало волновать рыжика. Встав с кровати, Чуя начал идти в непонятном направлении. Сделав пару шагов, Накахара упал. Ноги были настолько слабыми, что удержаться было на них невозможно. Акутагава и Ацуши сидели в гостиной, разговаривая о работе и других мелочах, когда из комнаты, где лежал Накахара, послышался грохот. Оба тут же рванули на звук, не зная, чего ждать от шума. Открыв дверь, Рюноскэ и Накаджима увидели Чую, который отчаянно пытался встать. Акутагава, аккуратно подойдя, присел рядом с рыжим, положил свою руку на холодную ручку рыжика. От этого прикосновения по всему телу Накахары пробежалась дрожь, а на лице отчетливо виднелся испуг. — Оса…му. — Чуя-сан… это я, Акутагава, все уже в порядке. — С этими словами Рюноскэ помог подняться Накахаре, усадив его на кровать. — Ничего не болит? — Нет… — Ацуши, можешь принести, пожалуйста, еды Чуе-сану? — Слова, которые сказал Рюноскэ, как будто вывели Ацуши из транса, стоявшего все это время в дверном проеме, не зная, что сделать или сказать. — Д…да, я сейчас… — Чуя-сан, с вами точно все в порядке… вы весь дрожите. — Акутагава, потянувшись, положил руку на ладошку рыжика. От прикосновения рыжий начал еще больше трястись, создавалось впечатление, что у рыжего были конвульсии, которые проходили по всему телу. 《 Неужели он боится прикосновений… Да что же с ним сделал этот ублюдок? 》 Через пару минут Ацуши принес еду. Зайдя в комнату, Накаджима поставил ароматные блюда на тумбочку, которая стояла у кровати рыжего. — Спасибо вам… Ацуши… Акутагава. — Накахара-сан, это Дазай-сан сделал? — тихо, с неуверенностью, произнес Ацуши, боясь напугать, кажущегося в этот момент столь хрупкого, рыжика. — Да... — после этих слов разговор зашел в тупик, а Чуя как будто больше закрылся в себе, сжав в руке одеяло. — Я… я не против, если вы снимете повязку… с глаз. — Накаджима и Рюноскэ не знали, что сказать, по Накахаре было видно, как тяжело ему было вспоминать это. Через пару минут неловкого молчания и сдавливающей атмосферы, первым решил нарушить тишину Рюноскэ. — Чуя-сан, давайте как-то потом об этом поговорим. Не обязательно делать это через силу, доставляя еще больше боли себе. Все хорошо. Не переживайте, вас никто не будет осуждать за ваши слабости. У каждого человека есть то, о чем он не может забыть так быстро, как этого бы хотелось, или принять прошлое, которое оказалось не таким как у всех. Вы сами в праве решать как этим распорядиться. Но, пожалуйста, не надо принуждать себя… — С этими словами Акутагава взял поднос с едой, поставив его на колени рыжику. Дав Чуе в руку булочку, Акутагава ждал в надежде на то, что Накахара хотя бы немного поест. — Чуя-сан, поешьте. Держа булочку дрожащими и измотанными в пластырях пальцами, Накахара поднес её к рту, начиная потихоньку есть. Откусив пару кусочков, Чуя положил её обратно. Накахара уже не ел несколько дней, но, несмотря на это, больше в него не лезло, как бы он не пытался втолкнуть в себя еще кусок. Желание есть совершенно пропало. Чуя понимал, что сильно ослаб и, чтобы восстановиться, надо было набрать привычный для него вес. Но, в этой ситуации, даже кусок больше не лез в горло. Рыжик боялся, что это тепло, которое он сейчас чувствует, не продлится долго и снова изменится на боль, душевные мучения и страдания. Осаму мог лишить его еще чего-то дорогого. Отнять все, сделать своей марионеткой; куклой, у которой нет эмоций. От этих мыслей, что постоянно бродили в голове, Чуя сжал её руками, пытаясь заглушит голоса, которые назойливо повторяли одно и тоже: «Ты все равно вернешься ко мне. Я нужен тебе. Ты никто без меня, ничтожество. Чудовище.» — Хватит... Прекрати..... Остановитесь… Я-я не виноват… Хватит… Нет. — Чуя весь трясся сжимая руками голову, не в силах остановить или заглушить эти голоса. — Накахара-сан… Ацуши, посиди с Чуей, попытайся его успокоить, я принесу успокоительное. — Сказав эти слова Акутагава рванул на кухню, в спешке переворачивая все ящики в поисках успокоительного. Найдя его, Рюноскэ направился обратно. Когда Акутагава зашел в комнату, он сразу же направился к Накахаре, рядом, с которым сидел Накаджима, безуспешно пытаясь привести мафиози в чувства. — Накахара-сан, это я, Акутагава… — Рю, он… вряд ли тебя сейчас узнает. — Ацуши, держи его руки, я вколю ему успокоительное. — Ацуши с усилиями удерживал Накахару, который пытался вырваться. Рюноскэ, найдя вену на шее рыжего, ввёл ему лекарство. Чуя начал слабеть и вскоре перестал дёргаться. — Рю… иди отдохни, я останусь с ним… — Спасибо. — Подойдя к Накаджиме, Акутагава нежно прижал любимого к себе, поцеловав его в макушку. —Давай, иди, ты и так всю прошлую ночь не спал, отдохни. —Хорошо, если что-то понадобиться зови. — Угу.