Остановись

— Накахара-сан, не вините себя. Дазай-сан сам решил это сделать, не стоит изводить себя. Не слушая Накаджиму, Накахара продолжал накручивать себя. От нервов и воспоминаний об Осаму, Чую начало трясти, от чего и так слабое сердце рыжика снова среагировало на состояние Накахары и начало болеть. От острой боли, что внезапно появилась в груди, Чуя весь сжался, начиная болезненно кашлять кровью. Чем дальше это заходило, тем больше ухудшалось состояние Чуи. От моральной и физической боли, которую Чуя испытывал мало не каждый день, пребывая с шатеном, его состояние начало меняться не в лучшую сторону. С каждым днём сердце начинало все чаще болеть от постоянных стрессов и физических нагрузок. Хотя Накахара и понимал, что ему противопоказано лишние стрессы, в такой ситуации вряд ли кто-то мог оставаться спокойным. Единственное, что приносило Накахаре радость и хоть немного облегчало всю пережитую боль, это присутствие Рюноскэ и Накаджимы, которые так тепло относились к нему. От кашля Накахары, Рюноскэ, который и так уже не спал, тут же подскочил, направившись в комнату, где он оставил Накаджиму и Чую. Зайдя в спальню, Акутагава чуть не потерял дар речи. Подбежав к Накахаре, Акутагава аккуратно взял его за руку, давая понять рыжику, что он тут. — Рюноскэ… кха… кха..... Еще раз окинув взглядом хрупкое тельце, Акутагава увидел, как Чуя с силой сжимал кофту. Поняв, в чем дело, мафиози взял рыжего на руки, неся на кухню. — Ацу, принеси пожалуйста аптечку.— Как только аптечка была у него, Акутагава начал искать препараты для сердца. Найдя то, что прописывал ему еще Огай, Рюноскэ взял таблетку и воду в рот. Приблизившись к Чуе, Рюноскэ впился в холодные губы рыжего, пытаясь протолкнуть лекарства. Чуе было тяжело дышать, потому заставить рыжего глотнуть таблетку было трудно. Протолкнув препарат, Рюноскэ ждал в надежде, что это поможет. Спустя пару минут лекарство подействовало, впоследствии чего боль начала притупляться. С течением времени рыжик и вовсе уснул. Но никто не спешил радоваться, что все миновалось. Отнеся Накахару в постель, Рюноскэ и Ацуши отправились на кухню. Зайдя в небольшую кухню, Ацуши сразу принялся готовить чай. Достав из одного из ящичков коробку с успокоительным чаем, Накаджима потянулся к чайнику, чтобы насыпать туда заварку, как внезапно руки предательски задрожали, не хотя слушаться своего владельца. Увидев это, Акутагава подошел со спины, намереваясь взять коробку с чаем. От такой неожиданности, Ацуши дёрнулся, мало не рассыпав все содержимое коробочки. — Давай я сам заварю чай. — Не стоит… все нормально… — Звучит не убедительно… сядь, успокойся, я сам справлюсь. — Хорошо. — Не припираясь, Накаджима сел за стол, ведь понимал, что спорить с ним бесполезно, поскольку он знает его, как облупленного, поэтому скрывать что-либо от Рюноскэ не было смысла. Как только чай был готов, Акутагава поставил две чашки с чаем на стол, сев напротив любимого. — Прости меня за то, что я поцеловал Чую-сана. У меня не было другого выбора, сам бы он не выпил препарат. — Все нормально, я понимаю. Дело не в этом… Рю… давай отведём Накахару-сана к Ёсано-сэнсэй, она наверняка вернет ему зрение… и вылечит его… — Хорошо. Я и сам об этом думал, но есть один вопрос: Захочет ли она лечить врагов? Даже если она его примет… Глаза она ему может и вернёт, но вылечить то, из-за чего он сегодня кашлял, она не сможет. — Н-но почему? Пока не попробуем, не узнаем… ведь так… ? — У Чуи-сана врождённый голубой порок сердца. Раньше у него тоже были приступы боли и кашля, но, как я вижу с течением времени, из-за влияния Дазай-сана его состоянии ухудшилось. Так-как раньше он не кашлял кровью, и кожа приобретала голубой цвет только в некоторых местах, а сейчас практически все тело голубоватого оттенка. И не известно, как давно это у него началось… — Но почему Ёсано-сэнсэй не сможет его вылечить? — Вряд ли она рассказывала это кому-то… Но, покопавшись в архивах мафии, я нашел кое-что на неё… Она не может излечить врожденные болезни. После инцидента на войне против эсперов и людей она замкнулась еще больше, не желая о себе что-то рассказывать, хотя на вид она совершенно другая. — Все же надо попробовать. Может, порок сердца она и не вылечит, но глаза хотя бы попробует вернуть. Я поговорю об этом с ней. Я не могу представить какого это, жить без глаз… — Хорошо. — Рю… как ты себя чувствуешь? — Все уже практически зажило. Не переживай ты так. — Это… это из-за меня ты пострадал… и Накахара-сан в таком состоянии… Если бы я ему не рассказал про то, что Осаму сделал с тобой… я. — Говоря, тигрёнок мало не захлёбывался слезами, пытаясь не умело это скрыть. Смотря на это всё, Акутагава недоумевал, ведь Накаджима не был виноват ни в чем из того, что было сказано. Но из-за характера Ацуши всегда все взваливал на себя. Несмотря, было ли это непосильное для него задание или же ответственность за то, чего он не делал. Не дожидаясь того, что последует за плачем, Рюноскэ сел рядом с Накаджимой, ласково прижимая голову тигрёнка к тёплой груди. — Не вини во всем себя, ты не виноват в том, что сделал Дадзай-сан, и в том что у Чуи-сана произошел приступ. Ведь никто не знал, что на уме у Дазай-сана, а сердце не будет спрашивать, как ему реагировать на ту или иную ситуацию. — Хотя Акутагава так и сказал, от мыслей о том, когда Осаму его изнасиловал, по всему телу пробегала дрожь. *** Несколькими днями раньше*** В мафии, как обычно, была тишина. Возле дверей стояло куча охраны, что наблюдала за происходящем, и тишина, которая порой пугала. Накахара не появлялся в мафии уже неделю, поэтому на верхушке начали строить догадки. Единственный, кто мог что-то знать, это был Осаму и еще пару охранников, которые были в тот день в машине с шатеном. Но, к несчастью, охрана на следующий день была найдена мёртвой в своих домах, поэтому единственный из свидетелей был Дазай. Сколько бы Осаму не спрашивали, что случилось с Накахарой, он твердил одно и тоже: «Он исчез почти сразу после выполнения миссии. И это не моя забота, что с ним, и тем более его искать». Другие же, спросив раз, отставали от мафиози, так как сверлящий взгляд и аура, исходившая от шатена, говорили о себе всё. Вскоре с этим вопросом никто к нему не подходил. Хотя для Огая это была большая потеря, но узнать что-то от Осаму, то, что он не хочет рассказывать, было невозможно. Сколько не пытай или допрашивай, Дазай ничего не скажет. Вот только одному Рюноскэ это не давало покоя. Ведь Накахара был предан мафии, и он не мог просто взять и скрыться. От слов Осаму веяло явной ложью, но другим было далеко все равно, что с кем случится, ведь мафия — это преступная организация, в которой каждый заботится сам о себе, а если не можешь, то умрешь первым. Время шло, а прояснений в поисках Накахары не было, единственным, кто мог что-то сделать со столь сильным мафиози, был шатен, поэтому, не дожидаясь больше не весь чего, Акутагава направился в кабинет Осаму. Ворвавшись в кабинет Дазая, Рюноскэ сильно хлопнул дверью, да так, что хлопок раздался по всему этажу. — Зачем же так дверью хлопать? — с безразличным видом проговорил шатен, смотря на Рюноскэ. — Что вы сделали с Накахарой-саном? Это ведь вы его куда-то уволокли, не так ли? — Не думал, что ты догадаешься. — Хотя Осаму так сказал, он давно уже знал, что Рюноскэ узнает правду, поэтому подготовился. Еще перед тем как войти в кабинет, шатен предупредил охрану: «Несмотря на то, что вы услышите, ни при каких обстоятельствах не входите в кабинет. Иначе ваши головы первые полетят с плеч.» Подойдя к Рюноскэ со спины, Осаму положил свою руку ему на плечо. — Можешь не пытаться применить свою способность. — Проговорив это, Осаму схватил Рюноскэ за руки, после резко повалив его лицом на стол. Как бы Акутагава не сопротивлялся, пытаясь освободиться — все было напрасно. Ведь шатен превосходил его по физической силе, а способность была бесполезна против него. Чем больше Рюноскэ дергался, тем сильнее Дазай прижимал бедолагу к столу, мало не впечатывая его в твердую поверхность. Закрепив руки Акутагавы наручниками, Осаму одной рукой стянул с мафиози штаны, а затем и нижнее белье. — Советую расслабиться и не дергаться, иначе будет больней. — Без всяких поблажек Осаму просунул в тоненькое колечко мышц сразу два пальца, входя на половину, отчего из ануса начала струйкой скапывать кровь. От такого резкого движения, Рюноскэ вскрикнул. Было больно и только. От невыносимой боли Акутагава начал дёргаться, в попытках выбраться, но от этого он только все усугублял, делая еще хуже. — Я же предупреждал..... — с иронией в голосе проговорил шатен. Не щадя Рюноскэ, Осаму добавил к двум пальцам еще и третий, входя по последнюю фалангу. При этом царапая стенки ануса, доставляя и так уже измученному Акутагаве адскую боль. — Х…хватит...... перестаньте… Не обращая внимания на слова мафиози, шатен продолжал делать свое. Убрав пальцы, Осаму попутно начал расстёгивать бляшку ремня и ширинку. Искать резинку было лень и долго, да и вряд ли бы она хоть как-то помогла Акутагаве. Приставив член к колечку мышц, что инстинктивно сжималось от боли, Осаму вошел сразу наполовину, начиная двигаться в разные стороны, доставляя Рюноскэ еще больше мучений. Бедный Акутагава уже отказался от идеи выбраться, так как все попытки были напрасны. Увидев, что Рюноскэ уже не сопротивляется, Дазай соизволил снять с бедняги наручники, заменяя их на свои руки. Сжимая запястья младшего мафиози, Осаму продолжал дальше, снимая с него рубашку и попутно оставляя засосы и укусы по всему телу Акутагавы. Не давая Рюноскэ привыкнуть, шатен вошел до упора. От такого Акутагаву мало не вывернуло. Зайдясь кашлем, мафиози еле как сдерживался, чтобы не выплюнуть все содержимое в желудке на стол. Ноги уже не держали, поэтому, и так натерпевшийся, Акутагава начал сползать вниз. Завидев это, Осаму, посчитав, что с Рюноскэ хватит избавил его от болезненного чувства внизу живота, попутно отпуская хрупкие запястья, отчего Акутагава сполз на пол, не в силах сдвинуться или подняться. — Если хоть что-то узнает верхушка или другие, я сделаю с Накаджимой то же самое. — Застегивая ширинку своих брюк, Осаму и не заметил как Акутагава, ухватился за его штанину, пытаясь остановить. — Не… смей… его трогать… — Ты еще двигаться можешь?.. Значит, тебе мало было. Не думаешь, что ты сейчас не в том положении, чтобы показывать когти? — Присев рядом с Акутагавой, который еле держался, чтобы не потерять сознание. Осаму перевернул его на спину, усевшись сверху на хрупкое тельце и наклонясь к тонкой шеи Рюноскэ. — Что… Вы делае… — Не успел Акутагава договорить, как Осаму впился зубами в шею, прокусывая тонкую кожу до крови. Рюноскэ пытался оттолкнуть от себя Дазая, но все попытки были безрезультатны и похожи на брыканье котёнка, загнанного в угол. От боли, что отдавалась в каждой клеточке тела, мафиози потерял сознание. Сплюнув кровь, что оставляла неприятный металлический вкус во рту, Осаму оставил Акутагаву на полу, направившись в другой кабинет. Очнулся Рюноскэ только под вечер, лежа по прежнему на холодном полу. Кое-как поднявшись и одевшись, Акутагава открыл тяжёлую дверь кабинета, выходя в длинный коридор. Охрана, стоявшая возле двери, увидев в каком состоянии Рюноскэ, сразу подбежала к нему, намериваясь помочь. — Отойдите… сам дойду. Еле держась на ногах, мафиози заказал машину до дома, поскольку сам он вряд ли дошёл бы. Да и упасть в обморок на половине пути, тоже не радовало. **** — Теперь лучше? — Угу. — Хорошо, тогда иди спать. Можешь поспать в моей комнате, если тебе будет так спокойней. Я присмотрю за Накахарой-саном, и никаких «Но». — Хорошо, но только не перетруждайся. Перед тем, как разойтись по комнатам, Рюноскэ нежно поцеловал Накаджиму в лоб, проследив за тем, что он наверняка пойдёт спать. Как только Ацуши уснул, Акутагава направился к Накахаре в надежде на то, что с рыжиком все нормально, и его снова не мучают кошмары.