Ангелы с грязными душами

      Азирафель прислонил ладонь к прозрачной стене лифта. С самого высокого этажа небоскреба, в котором жил Кроули, открывался вид на половину города. В свечении ярких огней Лондон как будто не спал даже ночью. Азирафель смотрел на высокие светящиеся здания, пока лифт вез его вниз, и блеск огней, проходя через призму стекла, отражался на его лице.       Он с самого начала не понимал, почему Кроули живет в таком странном месте. На самой вершине, почти под небесами, в слишком богатой обстановке. Это казалось ему пустым и ненужным, но какое Кроули дело до того, что думал Азирафель.       Киллер мирно спал, раскинувшись на собственной кровати в ворохе черных простыней, пока Азирафель смотрел на него, надевая пальто. Было неловко оставлять его одного, но иного выхода он не видел.       Весь вечер, который они провели вместе, Азирафель следил за тем, чтобы бокал Кроули не опустел. Подливал, широко улыбался и подносил бокал к его губам. В то время как его собственный почти не наполнялся.       Это Азирафель предложил немного «пошалить», достав несколько скрученных сигарет с травой, а после сам встал с дивана, на котором Кроули уже успел раздеть его, и повел в сторону ванной.       Все это, вся эта ночь, полная откровений и жалкой пародии на любовь.       Лишь ради того, чтобы киллер в итоге вымотался и крепко уснул. Спал сладким сном, пока Азирафель, поддавшись странному чувству, вдруг опустился на кровать, рядом и провел рукой по его волосам.       Как будто желал, чтобы Кроули проснулся от прикосновения, и весь план полетел к черту.       Но он не проснулся, и Азирафель молча встал и покинул его квартиру.       Чувство стыда неумолимо пробиралось в сознание, и он готов был признаться самому себе, что поступил с Кроули подло. Пока лифт мучительно медленно вез его вниз, Азирафель глядел на ночной Лондон и прокручивал в голове прошедшую ночь. Вкус виски и марихуаны все еще кружил голову, но он старался не думать об этом.       Расслабленность, которую так старательно давал ему Кроули весь вечер, слишком быстро уступила место нервозности. Азирафель не мог стоять спокойно, переминаясь с ноги на ногу и недовольно глядя на цифры, показывающие обратный отсчет этажей.       Он падал. И это не остановить.       Каждый раз приходя к Кроули, Азирафель старался не думать, насколько много тот «работает», чтобы позволять себе такое дорогое жилье. Да и вообще подобный образ жизни, учитывая количество спиртного и обезболивающих в доме, а также слишком вычурную обстановку.       Но это все равно куда приятнее ночей в отелях.       Азирафель старался не думать о том, насколько сильно Кроули доверял ему. Насколько велико это доверие, что прямо сейчас он все еще продолжал спать наверху, в то время как Азирафель шагнул из лифта, стоило дверям со звоном разойтись.       Он глубоко вдохнул, как только оказался на свежем воздухе. Небоскреб, в котором жил Кроули, вызывал необоснованный страх, возвышаясь между не настолько высоких домов. И порой Азирафелю казалось, что это логово самого настоящего монстра.       Насколько Кроули мог все еще считаться монстром в его мыслях после всего того, что вроде как делал для него.       Азирафель хотел поцеловать его, прежде чем уйти, но сдержался, решив, что это совсем подкосит его настрой и заставит раздеться, остаться и забраться к нему под одеяло.       Достав телефон, Азирафель открыл приложение для вызова такси и нахмурился. Он закрыл его, полистал ленту с приложениями и заметил то, которое никогда не ставил. Какое-то необычное, для определения геолокации.       В голове мелькнула мысль, что все это происки Кроули, который решил следить за ним, а затем пришло осознание — так вот как киллер выслеживал его все это время.       Азирафель хотел рассердиться. А потом вспомнил, что пару минут назад оставил Кроули одного, написав с его телефона смс его же другу, так что… Он решил, что их ложь друг другу честная и взаимно заслуженная.       Подумав, Азирафель отключил телефон и бросил его в ближайшую мусорку.       Под раздражающее гудение машин он прошел до перекрестка и остановился у дороги. За те десять минут, пока Азирафель пытался поймать такси, к нему подъехала Импала, из окна которой вылез мужчина, предложив ему двадцать фунтов за работу ртом. Азирафель проигнорировал предложение, и незнакомец поехал искать удовольствие в другом месте.       Спустя еще десять минут ему, наконец, удалось поймать такси.       Он опустился на заднее сидение, и водитель обернулся к нему с довольной ухмылкой. Азирафель невольно вжался в спинку, подумав, что сейчас снова поступит уже знакомое предложение. Но водитель просто спросил:       — Куда едем?       Назвав адрес, Азирафель поспешно отвернулся к окну. Таксист хмыкнул и поехал, стремительно набирая скорость.       И дело вовсе не в том, что Азирафель боялся, что кто-то в самом деле покусится на его рот. Хотя, учитывая опыт его работы в полиции, это меньшее, что могло с кем-то произойти ночью за пределами центра города. Вообще-то Азирафелю на это глубоко плевать, потому что он хоть и миленький на вид, как его назвал тот незнакомец, но достать пистолет из кармана всегда мог.       Его выводил из себя сам факт того, что нельзя спокойно пройти по улице, не наткнувшись на неприятность. А ведь это даже не Сохо, в котором он провел свое детство. Это элитный район, здесь фонарей в два раза больше, чем во всех остальных.       Забавно, что Кроули жил здесь, а не в Сохо.       — Веселый был вечер? — таксист поглядел на него через зеркало заднего вида.       Азирафель перевел взгляд на зеркало, создавая зрительный контакт. Таксист тут же посмотрел на дорогу.       — С чего такой вывод? — Азирафель прозвучал устало. Он и в самом деле устал. Ему бы сейчас лечь спать, после всего принятого несколько часов назад, но нужно приводить себя в порядок, придать тонус мыслям, ему нужно…       — Запахом спирта теперь пропитается весь салон, — водитель усмехнулся, — могу за это потребовать отдельную плату.       Азирафель кивнул. Вот значит, почему та машина остановилась рядом, и последовало не слишком приятное предложение. Видимо, помимо запаха, он и выглядел подобающе.       — А еще, возможно, полиции не стоит знать, что от вас пахнет травкой? — продолжил таксист, хитро посмотрев в зеркало, и Азирафель нахмурился.       Это же откровенный шантаж! Он просто хотел добраться до нужного ему места, спокойно обдумать весь тот хаос, что творился сейчас в голове. Азирафелю нужен покой, а тут его преследует одна проблема за другой.       — А что, если я скажу, что сам из полиции? — он невозмутимо продолжал смотреть в зеркало.       Водитель неуверенно стрельнул в него взглядом.       — Правдоподобно звучит? — Азирафель едко улыбнулся.       Ему вовсе не хотелось вляпываться в очередную грязь. Почему его путь не мог спокойно пролегать из точки «а» в точку «б»? Вероятно, по той же причине, по которой он не мог просто взять и найти Хастура в свое время. Вероятно, по той же причине, по которой не могли его родители остаться живыми и подарить ему достойную жизнь.       А не сомнительный заменитель, в котором в полночь он выходил из квартиры киллера, который только что хорошенько трахнул его, а буквально через полчаса на дороге его просили отсосать за двадцать фунтов.       Единственное, чего во всей этой ситуации Азирафель не понимал — почему он должен оставаться спокойным и невозмутимым?       — Верю, — водитель согласился слишком быстро, — только ваши братья могут ехать куда-то посреди ночи, накурившись травой.       Азирафель прикрыл глаза. С чего этот человек придумал подобный стереотип? Он представил Габриэля, сидящего вот так, на заднем сидении, откинув назад голову от затуманенных мыслей и повышенной чувствительности рецепторов.       Стало смешно.       — К любовнице? — продолжил допрос таксист. — Или от нее?       — Если я скажу, что от любовницы, я смогу остаться в тишине и покое? — уточнил Азирафель, отвернувшись к окну.       Обычный водитель буквально видел его насквозь. В то время как манипулятор Кроули не разглядел во всем сегодняшнем вечере иллюзию обмана.       — Она хоть красивая? — спросил таксист, ухмыльнувшись. — А то на моей практике вкус у вас довольно паршивый. Вез я как-то одного копа… так у его спутницы все лицо было в ожогах. А он целовал ее так, будто перед ним принцесса или богиня. Я бы понял, будь она хоть красивой, так была еще и в мужском костюме, я подумал, что ко мне подсели двое…       С дороги раздался сигнал, и машина резко вильнула. Водитель, отвлекшийся от дороги и выехавший на встречку, виновато посмотрел на Азирафеля через зеркало.       Азирафель не слушал, что тот говорил. Кажется, что-то про шлюх. Сигнал выдернул его из мыслей, а из-за резкого поворота он стукнулся локтем о дверцу.       — Можно просто молча следить за дорогой? — недовольно произнес он.       Водитель кивнул.       Он молчал ровно сорок секунд, прежде чем снова открыл рот, остановившись на светофоре, и Азирафель раздраженно дернул головой.       — Но ваша любовница точно красивая, — продолжил он с интересом. — Наверняка рыжая, готов поклясться.       — С чего именно рыжая? — Азирафель снова отвернулся к окну.       — Я разбираюсь в людях, — довольно ответил таксист и снова поехал, когда загорелся зеленый свет.       — Правда? — Азирафель посмотрел в зеркало, встречаясь с водителем взглядом. — А если я, допустим, прямо сейчас еду, чтобы убить кого-то, и это никак не связано с моей работой? Звучит правдоподобно или как шутка?       В салоне повисла тишина. Азирафель услышал, как водитель сглотнул, а потом неловкость отступила, и он рассмеялся.       — Такой милашка? — ответил он. — Ни за что не поверю. У вас не глаза убийцы, а таких я, к сведению, тоже возил.       Азирафель хмыкнул.       — Верно, это всего лишь шутка. Я выйду здесь.       — Но мы еще не приехали до указанного адреса, — произнес водитель, но Азирафель помотал головой.       — Я заплачу полную стоимость, но выйду здесь. Если честно, всю эту болтовню невозможно терпеть.       Азирафель говорил это, уже вылезая из машины, но водитель лишь усмехнулся.       — Невозможно терпеть только те слова, которые задевают лично, дружище. В остальном мы ничего не замечаем. Иногда мы не замечаем даже самого очевидного, а потом становится слишком поздно.       Таксист подмигнул ему так, словно дал главный совет всей жизни, и поехал дальше. Азирафель проводил его задумчивым взглядом.       Эти слова показались ему недобрым предзнаменованием.       Болтовня настолько выбила его из колеи, что пришлось выйти прямо посреди главной улицы, хотя ехать предстояло еще несколько кварталов. Но Азирафель решил пройтись пешком.       Его не пугала перспектива того, что на улице может быть опасно. В конце концов, он давно не признавал такого понятия, как опасность. Не понимал значения этого слова.       Пока Азирафель шел вдоль дороги, рядом с громким свистом проносились машины. Ночью город жил совершенно иной жизнью, ни разу не похожей на ту, что шла днем. Вместе с наступлением темноты из углов вылезали тени из преисподней.       Иначе как объяснить весь ужас, творящийся ночью?       О последствиях этого ужаса работники полиции узнавали только утром. Как маленькие стражи света, они уступали теням свое время, а потом разгребали последствия.       Раньше Азирафель думал, что полиция несет добро.       Он ошибался.       Азирафель устремился на противоположный конец улицы. Резкий и негодующий сигнал затормозившего перед ним Форда заставил вздрогнуть. Азирафель с досадой обернулся, но Форд уже скрылся, и он выругался.       В его голове роились сотни мыслей, стремительно сменяя одна другую, и в итоге все превращалось в сплошное гудящее месиво, мешая нормально думать. Все смешалось, и осталось одно единственное — узнать, что произошло в тот трагический день.       Азирафель тысячу раз прокручивал в голове разные сценарии того, что произойдет, когда он, наконец, встретится лицом к лицу с собственным страхом.       На соседней улице взвыла полицейская сирена, и Азирафель повернул голову.       Его бросило в жар, он ощутил себя ребенком, тем самым, который когда-то прятался в шкафу, кусая пальцы до крови и боясь вдохнуть. Лежащим в кровати и льющим слезы от ночных кошмаров.       Прямо сейчас Азирафель пытался убедить себя, что правда на его стороне, что он прав. Прошлое нельзя забыть просто так, выкинуть из головы, как ненужный хлам. Особенно когда оно возвращается ночь за ночью.       Азирафель понимал, что мог бы начать новую жизнь и забыть обо всем. Как советовали ему психотерапевты, которых он посещал еще в подростковом возрасте, когда каждую ночь просыпался с криками.       Но единственное, чему он в итоге научился — скрывать боль за улыбкой и заставлять окружающих думать, что все хорошо.       Азирафель мог попытаться довериться Кроули, потому что он, словно волшебное обезболивающее, действовал на его сознание. Остаться с ним и забыть обо всем. Просто жить будущим, а не оглядываться на прошлое.       Но Азирафель сделал выбор.       Оставив сегодня Кроули одного, уйдя от него. Азирафель понял, что больше у них не останется никаких шансов.       Весь смысл его жизни занимал лишь поиск Хастура — и теперь, когда он нашел, цель обрывалась. То, ради чего он жил, стоило, наконец, завершить.       Фонари ночного Лондона горели, словно адские огни, вокруг него, бросая на асфальт искривленные туманом тени.       До десяти лет Азирафель боялся темноты. Ему казалось, что она таит в себе неизвестность. А неизвестность пугает. Но после той ночи все страхи исчезли, ведь самое страшное с ним уже случилось.       Сейчас страх вернулся.       Азирафель подошел к спуску в метро и остановился. Два викторианских фонаря нелепо смотрелись с современной вывеской «Bank Station» между ними. Один из них внезапно погас, словно предупреждая его, и Азирафель сделал шаг назад.       Он достал из кармана пальто пачку сигарет, и с досадой подумал, что раньше его тошнило от дыма, а теперь это единственное, что хоть ненадолго успокаивает нервы.       Зажечь сигарету удалось не с первого раза. Руки дрожали, а колесико зажигалки соскальзывало с пальцев. Азирафель глубоко затянулся и замер, позволив дыму заполнить легкие. Голова закружилась, и он прикрыл глаза.       Выбросив сигарету после одной затяжки, Азирафель выдохнул остатки дыма и начал спускаться по лестнице, ведущей в подземку.       Последние поезда проходили ближе к двум часам ночи, а потом этот муравейник, кишащий жизнью днем, замолкал. Уже перевалило за полночь, а потому внизу раздавались редкие громкие звуки проносящихся мимо поездов.       Эти звуки, доносящиеся из темной бездны, вглубь которой символично вели ступени, казались Азирафелю вратами в ад. Ему слишком часто вдалбливали в детстве о его существовании, чтобы сейчас в мыслях не мелькнула подобная ассоциация.       Медленно спускаясь по лестнице, Азирафель старался выровнять дыхание и привести нервы в порядок. Гулкий стук шагов эхом раздавался по пустому залу. И как ни странно успокаивал.       Подойдя к турникету, Азирафель посмотрел на охранника, стоящего на посту. Тот окинул его подозрительным взглядом и положил ладонь на кобуру, висящую на поясе.       Азирафель нахмурился. Это уже третий человек за последний час, у которого вызвал подозрения его внешний вид. Вытащив из кармана значок, Азирафель уложил его на турникет, оглядывая зал и подмечая отсутствие людей. Охранник сразу расслабился и убрал руку с кобуры.       — Я так понимаю, — начал Азирафель, — что больше сегодня через этот турникет никто не пройдет? — и он выразительно приподнял бровь.       Охранник смотрел на него несколько секунд, вновь опустил взгляд на значок и снова поднял его на Азирафеля.       До него не сразу дошло, чего хотел от него детектив.       — Для этого уже слишком поздно, — ответил он задумчиво, следя за реакцией Азирафеля.       Фэлл удовлетворенно кивнул.       — Чудно, — произнес он, опуская взгляд на турникет.       Охранник быстро нажал на кнопку, и Азирафель прошел вперед. Немного подумав, он повернулся.       — Не стоит покидать рабочее место, — тихо произнес он, — несмотря ни на что.       — Я все понял.       Какую власть давала столь маленькая железка. Жаль только, что при поисках Хастура она оказалась бесполезной. Зато хотя бы сейчас пригодилась.       — И это касается всех, кто сейчас на постах, — продолжил Азирафель, вешая значок обратно на пояс и прикрывая его пальто.       — Я передам.       Азирафель отвернулся и направился к переходу на станции. Навстречу поспешно прошла молодая парочка. Все же ночью метро опасно, ведь охрана стоит лишь на входах, а на станциях может происходить что угодно.       Были ли в этом виноваты охранные службы, обеспечивающие сеть подземного движения, или другие люди, Азирафель не знал. Но подозревал, что все это не просто так. К ним слишком часто приходили вызовы со станций, и Габриэль ни разу не высказал своего недовольства тем, что охрана плохо работает.       Пока Азирафель шел вперед, он невольно вспоминал подозрительный взгляд охранника в его сторону, диалог с таксистом, да и незнакомец из машины невольно всплывали перед глазами. В последнее время Азирафель действительно выглядел плохо, возможно, дело в этом. Хэмсворт не раз советовал ему обратиться к врачу.       От волнения вспотели ладони, и, пересекая длинный узкий тоннель, скудно освещенный настенными лампами, Азирафель медленно повторял в голове улицы Лондона, идущие в обратном порядке от восточного района к западному. Как ни странно, этот бесполезный совет в данный момент помогал как нельзя лучше.       Но сердце в груди продолжало бешено стучать, и Азирафель выдохнул, понимая, что ничего не поможет справиться с волнением.       Оставалось просто пережить все это. Как он пережил когда-то тот день и каждый следующий за ним.       Стоило ему выйти из тоннеля на станцию, слева с шумом пронесся поезд. Он заглушил звук его шагов. На противоположном конце станции, у лестницы, ведущей к переходу в тоннель, спиной к нему стоял Хастур. Из-за шума киллер не услышал его приближения.       В первые секунды Азирафель даже не поверил, что тот действительно пришел. Это не иллюзия.       Хастур прямо сейчас перед ним!       Азирафель пересек половину зала, когда Хастур обернулся. Платформа станции совершенно открытая, и укрыться негде. Рука киллера потянулась к пистолету, но Азирафель, заметив это движение, опередил его.       И выстрелил первым.       Он промахнулся, и Хастур выстрелил в ответ. Азирафель поморщился от боли, когда пуля задела плечо. Хастур рванул вперед, и Азирафель выстрелил снова. Пуля разорвала сухожилие на запястье, и киллер выронил оружие.       Они оказались близко друг к другу, и Азирафель снова прицелился. Но Хастур метнулся к нему, схватив другой рукой и отведя оружие.       Мимо опять пронесся поезд, теперь с другой стороны. Грохот колес и вагонов эхом прокатился по станции. Азирафель пнул Хастура по колену, и следующим ударом рукояткой пистолета в голову сбил его с ног. Киллер увидел пистолет, лежащий рядом, и потянулся к нему раненной рукой. Азирафель успел шагнуть вперед, наступив на покалеченное запястье, и Хастур прошипел от боли, повернувшись к нему. Азирафель наставил на него пистолет, отбросив оружие киллера в сторону.       — Твою мать! — прохрипел Хастур. В его глазах мелькнул страх, а рот наполнился кровью. — Какого дьявола ты творишь?       — Просто хочу поговорить, — Азирафель прищурился, продолжая держать Хастура на прицеле. Киллер подозрительно быстро замер, и он чувствовал в этом подвох.       Глаза Хастура вдруг понимающе расширились.       — Ты работаешь на Смерть? Это он приказал тебе убить меня? Тогда почему ты не убил сразу?       — Если бы я хотел тебя застрелить, я бы это уже сделал, — Азирафель нервно дернул рукой, — мне нужно кое-что другое.       Хастур уставился на пистолет, который сжимала рука детектив. Его рукав задрался, обнажая яркую красную ссадину вокруг запястья. Киллер поднял взгляд, замечая, насколько Азирафель неестественно бледен, какие глубокие тени залегли под его глазами, как впали щеки.       — Плевал я на Смерть, мне нужна информация, — продолжил Азирафель. Его глаза безумно сверкнули в тусклом свете зала.       — Какая еще информация?! Ты же мог просто спросить, а не заманивать меня сюда от лица Кроули, а потом стрелять!       Азирафель надавил ногой на запястье, и Хастур прошипел, пытаясь сжать кулак.       — Но ты ведь понимаешь, что это будет очень личный и важный разговор, — его голос стал ниже. Рука, держащая пистолет, дрогнула, и Азирафель сглотнул.       Сердце бешено колотилось о грудную клетку. Хастур лежал прямо перед ним, и Азирафель не верил, как так вышло. Все слилось, и он и сам не понимал, как ему удалось так быстро обезоружить профессионального киллера.       Нужно как можно быстрее взять себя в руки. Сформулировать то самое, заветное, что билось в голове годами. Озвучить вслух мучающий его кошмар.       — Ты убил моих родителей, Хастур.       Его голос дрогнул, хотя Азирафель всеми силами старался держать себя в руках и не выдавать рвущиеся наружу рыдания.       Хастур удивленно моргнул и приоткрыл рот.       — Что?       — Ты хочешь, чтобы я повторил? — Азирафель надавил на его запястье сильнее, и Хастур вскрикнул.       — Я не понимаю, что ты несешь! — он продолжал хрипеть и отплевывать кровь. — Я киллер, Азирафель, я убиваю людей постоянно!       — Вот именно! — Азирафель сжал кулак, в котором держал пистолет, борясь с желанием застрелить мерзавца прямо сейчас, но мысль о Кроули, которая набатом гудела в голове, сдержала его. — Ты постоянно убиваешь людей, — он издал истеричный смешок, — и ты даже не помнишь, как десять лет назад пристрелил двух людей, лишив меня жизни!       — Десять лет?.. — Хастур облизнул окровавленные губы. — Что?       Азирафель весь дрожал. Он убрал ногу с запястья Хастура, и тот попытался согнуть пальцы, но ничего не вышло. Азирафель склонился над Хастуром, присаживаясь на корточки. Он схватил его за лацканы пальто, притянул к себе и приставил пистолет к лицу.       — Десять лет назад в Сохо, — задыхаясь от волнения, заговорил Азирафель, — на Риджент-стрит. Вас было двое. Было два выстрела. Первый ранил отца. Второй убил мать. Отец был еще жив, но вы добили его еще двумя. Я слышал каждый выстрел. Каждую произнесенную фразу. И твое имя, Хастур. Хастур. — Он на мгновение замолчал. — Я искал тебя все эти десять лет!       Азирафель перешел на крик. Он тряс Хастура, словно желая в буквальном смысле вытрясти из него информацию. Из-за ранения в плечо и накатившей истерики его хватка ослабла.       Хастур сплюнул кровь, а потом вцепился в Азирафеля изо всех сил, стащил его с себя и повалил на пол, меняясь с ним местами. Стиснув зубы от вспыхнувшей в запястье боли, он попытался отобрать оружие, но тот начал упорно сопротивляться. После минутной борьбы, Хастур дернул Азирафеля за руку, и пистолет вылетел, упав на рельсы. Выругавшись, Хастур здоровой рукой ударил его по скуле, а потом поднялся и, пошатываясь, бросился прочь.       Он уже покидал зал, когда Азирафель встал на ноги. Выругавшись, детектив, нашел взглядом пистолет Хастура, все еще лежащий на полу, поднял его и бросился за киллером.       Хастур бежал по узкому, почти неосвещенному переходу. Лампочки на стенах мерцали, а стук ботинок громким эхом разносился по коридору. За спиной он уже слышал звуки погони — Азирафель догонял его.       Сердце бешено колотилось. Он еще никогда не сбегал вот так. Обычно работая в тени, у него всегда было преимущество. Еще никто не загонял его в подобную ловушку и не преследовал.       Впервые Хастур оказался на месте жертвы.       Яркий свет на станции больно ударил в глаза, как только киллер выбежал из тоннеля. Хастур остановился на секунду, словно свет сбил его с ног. По рельсу прочь уносился поезд. Невольно проследив за ним взглядом, киллер увидел в центре зала колонну и бросился к ней.       Если он добежит до нее, Азирафель, который уже нагонял, не успеет выстрелить.       Топот за спиной становился все громче, и Хастур побежал быстрее. Но стоило ему оказаться рядом с колонной, раздался оглушительный выстрел, эхом отразившись от стен, ногу пронзила адская боль, и Хастур с криком оступился и повалился на пол.       Азирафель попал ему в подколенную ямку, как только вбежал в зал.       Хастур стонал от боли. Он пополз к колонне, потому что инстинкты кричали бежать и прятаться, хоть киллер прекрасно понимал, что детектив все равно догонит.       И Азирафель настиг его так быстро, что Хастур не успел даже доползти до колонны. Детектив схватил его, переворачивая на спину и вновь нависая над ним.       — Я не дам тебе уйти, Хастур! — горячо произнес он. — Только не теперь.       — Так убей меня уже! — простонал Хастур, уже не чувствуя ногу. — Нужно было сделать это сразу, чертов ты мститель!       Азирафель мотнул головой.       — Кто был с тобой в ту ночь, Хастур? Ты был не один, ты был с напарником.       Азирафель кричал на весь зал. В голове билось одно единственное желание — чтобы Хастур опроверг его предположения, чтобы он назвал чье угодно имя, только не то, что он так сильно боялся услышать.       — Что тебе даст эта информация? — Хастур нашел в себе силы ухмыльнуться. — Ты — чертов психопат, Азирафель!       — А кто сделал меня таким? Именно ты в ту самую ночь. Или ты думал, что правосудие никогда тебя не настигнет, и ты не заплатишь за все свои убийства?       — Я заплачу в аду, — прохрипел Хастур, — но не тебе!       — Кто был вторым? — Азирафель снова тряхнул Хастура, заглядывая в глаза. В них сиял испуг. Хастур уже почти не сопротивлялся в его хватке. Он дрожал от кровопотери и боли.       — Можешь убить меня, ангелок, — процедил Хастур сквозь зубы, — отомстить за своих убитых родителей. Но я не скажу тебе, кто был со мной!       Хастур замер в ожидании, когда глаза Азирафеля безумно сверкнули.       Мимо пронесся поезд, и Азирафель с Хастуром ровно несколько секунд смотрели друг другу в глаза, пока тот не проехал, скрывшись в тоннеле.       Азирафель отвернулся, глядя в сторону путей.       Потом встал и поднял Хастура за воротник. Киллер пытался сопротивляться, но ранения давали о себе знать, и он лишь неуклюже барахтался в крепкой хватке. Азирафель тащил его к путям противоположной стороны. На каменном полу за киллером тянулся кровавый след.       — Ты уверен, что готов к смерти, Хастур? — прошипел Азирафель, когда Хастур начал оседать. Он тут же уложил его на край платформы так, что верхняя часть тела оказалась на весу, прямо над рельсом.       Азирафель уселся на киллера, прижав к каменному полу, и Хастур вцепился в него, чтобы не упасть.       Хастур побледнел и судорожно выдохнул.       — Что ты творишь?! — воскликнул он, завертев головой.       — Даю тебе возможность не умереть, — пропыхтел Азирафель. Все его силы уходили на то, чтобы сдерживать Хастура, который, осознав ситуацию, начал сопротивляться изо всех сил. — Будешь говорить?       — Ты не сделаешь этого! Ты не можешь! — продолжал верещать Хастур, пытаясь скинуть Азирафеля с себя. Все оставшиеся силы уходили на сопротивление, но Азирафель оказался сильнее. — Мы же оба сдохнем!       Слева раздался гудок и звук приближающегося поезда.       — Он уже близко, Хастур! — процедил Азирафель.       Лицо Хастура все сильнее искажалось от страха, пока Азирафель продолжал с истинным безумием удерживать его над рельсами.       Грохот начинал заполнять пространство, а Хастур все не мог повалить детектива с себя. Звук приближающегося поезда сводил с ума, и стало закладывать уши.       У Хастура потемнело в глазах.       — Лигур! — заверещал он. — Это был Лигур!       Пальцы Азирафеля сжались, и в следующую секунду поезд с оглушительным свистом проехал мимо. Азирафель оттащил Хастура в сторону в последний миг, и их обоих обдало плотной волной воздуха.       Хастур тяжело дышал, в панике смотря перед собой, его сердце готово было пробить ребра, настолько сильно оно билось. Киллер все еще не осознавал, что выжил.       Азирафель отпустил его и обессиленно повалился набок. Его руки дрожали, а на глазах заблестели слезы. На лице детектива читалось облегчение, и Хастур сквозь панику и страх вдруг начал догадываться, чего так сильно боялся детектив.       Хастур уже попытался отползти в сторону, надеясь, что пытка окончена, но Азирафель тут же наставил на него пистолет, и киллер замер, в защитном жесте подняв руки.       — Кто это? — хладнокровно спросил Азирафель, и Хастур понял, что допрос продолжается.       — Мой напарник, — выдохнул Хастур, чувствуя, как сбилось дыхание, — я всегда работал один. В ту ночь, о которой ты говоришь, я впервые работал в паре. — Он прижал к груди окровавленное запястье. — И это был Лигур. Ты не сможешь найти его, Азирафель, — детектив нахмурился, услышав эти слова, — потому что Лигура убили через пару дней после той ночи. Поэтому моим напарником стал Кроули.       Азирафель удивленно приоткрыл рот. Имя Кроули больно ударило в сознание, но до него быстро дошел смысл сказанных слов.       Это был не Кроули!       — Что произошло в ту ночь, Хастур? — продолжил Азирафель.       Хастур зажал кровоточащее запястье и, тяжело дыша, поднял голову.       — Я работал, — ответил он, — это всего лишь работа, Азирафель, способ выживания. Я киллер — я выполнял чужой приказ. Я даже не знал, кто эти люди. Мне дают имя и фото, а дальше импровизация. Я знал только имена. — Хастур слизал с губ кровь, — Виктор, — услышав это имя, Азирафель вздрогнул, и Хастур понял, что безумец все это время не лгал, — Айви, — Азирафель сжал кулаки, — и мальчик…       Хастур запнулся.       — Мальчик… — протянул он, — я помню имя каждого, кого когда-то убил. И мальчика звали не Азирафель.       Детектив натянуто улыбнулся. А взгляд Хастура все это время бегал по залу, пока он вспоминал прошлое.       — Я искал его несколько дней, потому что босс бы спустил с нас с Лигуром кожу, если бы мы убили не всех. Но потом в деле об убийстве Виктора и Айви было четко сказано, что мальчика нашли мертвым.       Азирафель удивленно заморгал.       — Кто вел дело? — спросил он. — Как ребенка могли признать мертвым без вещественных доказательств? Ведь тела не было.       — Дело вел человек, который работал на нашего босса, который не позволял полиции приблизиться к нему. Похоже, это он успокоил его, сказав, что все трое убиты и можно забыть об этом.       — Кто он? — громче переспросил Азирафель.       Хастур усмехнулся.       — Гавриил. Но ты знаешь его под другим именем.       Азирафель прикрыл глаза. Какой-то детектив замял дело, соврав в отчете о том, что его признали мертвым, не дав Хастуру найти его. И этим самым детективом оказался его собственный напарник! И он работал на того же человека, что и Хастур!       Азирафель схватил Хастура за покалеченное запястье и с силой сжал. Кровь засочилась по пальцам, но он не обратил на это внимания.       — Кто отдал тебе приказ, Хастур? — спросил он. — Кто приказал убить моих родителей и избавиться от меня?       Он сжал пальцы сильнее, и Хастур вскрикнул. На его глаза навернулись слезы, и он отвернулся.       — На кого ты работал?       — На Люцифера!       Азирафель разжал пальцы, и Хастур схватился за запястье.       — Но за что?       — Этого я не знаю! Я не спрашиваю о причинах. Я просто выполняю работу. Все лгут, Азирафель, — продолжил киллер. — Все лгут тебе, а ты лжешь всем вокруг. Ты маленький лжец, который соврал даже о собственном имени. Вот почему Кроули не мог ничего найти на тебя. Он просто искал не того.       — Ты пытался убить меня, когда мне было десять, — Азирафель повысил голос, — разумеется, я сделал так, чтобы ты или кто-то другой не нашли меня! А между прочим, Хастур, — Азирафель улыбнулся, — тебя тоже было не так легко найти по имени. Ведь везде ты — Дэнни Хайс.       Хастур прикрыл глаза, понимая ситуацию. Ведь если бы не Кроули, назвавший его по имени при Азирафеле, детектив бы так и не добрался до него.       Киллер истерично рассмеялся, осознавая горькую иронию момента.       Оказывается, жизнь устроила ему ловушку.       — Я бы… — произнес Хастур сквозь смех, — я бы не убил тебя, Азирафель. Я знал, что ты там. В шкафу, куда тебя спрятала мать. Слышал, как ты всхлипывал. Только я не убиваю детей. Никогда. У меня Алиса родилась за месяц до той ночи. Поэтому я и был не один, ведь Лигуру без разницы, кого убивать. Но я бы не дал ему тронуть ребенка, которого приказали убрать ни за что. За компанию. А теперь ты пытаешься убить меня!       Хастур продолжал смеяться, пока Азирафель ошарашенно смотрел на него.       — Ты лжешь, — пробормотал он, — просто пытаешься манипулировать мной.       — Ни за что! Считай это откровением перед смертью. Потому что, если ты не убьешь меня сейчас, не сделаешь того, ради чего обманул Кроули и вился вокруг него все это время. Если оставишь меня в живых, то я сам прикончу тебя. Обещаю тебе, Майки, — Азирафель вздрогнул, услышав свое настоящее имя, — я найду тебя быстрее, чем ты вернешься к Кроули. После всего, что я тебе рассказал, единственное, что мне останется — избавиться от тебя.       Азирафель встал, возвышаясь над киллером. Тот продолжал лежать на полу, в луже собственной крови, пропитавшей его светлый плащ. Он держался за запястье и продолжал задыхаться собственным смехом, высказывая одну угрозу за другой.       Азирафель глубоко вдохнул. Хастур как будто сам давал возможность убить его. А может, просто обессилел настолько, что понимал — ему не выжить. Глубоко внутри себя Азирафель продолжал повторять, что он здесь ради того, чтобы убить его. Отомстить. Несмотря на то, что он узнал информацию, именно ради этого он и заманил Хастура сюда и предал Кроули.       В его руке до сих пор был пистолет Хастура, и Азирафель крепко сжал его, чувствуя, как сердце начинает еще сильнее колотиться о ребра. Это не застрелить того, кто угрожает ребенку, в порыве адреналина.       Это взвешенное и обдуманное решение. Прорабатываемое в голове годами, к которому Азирафель все это время был готов. Он сумел убедить себя в том, что сделает это.       Хастур этого заслуживал.       Ведь Азирафель не единственный, чьих близких киллер отправил на тот свет.       Азирафель наставил пистолет на Хастура, и тот посмотрел ему прямо в глаза, тяжело дыша и продолжая дико ухмыляться. Рука дрогнула, и он сильнее сжал пистолет. Киллер заметил это, и его ухмылка стала шире.       Сглотнув, Азирафель понял — это не так просто.       — Ну же, ангел, — прошептал Хастур, подметил его сомнение. Плотно сомкнутые губы, пот, выступивший на лбу. Дрожащую ладонь и глубокое быстрое дыхание. — Искалечить меня было проще, чем убить?       Азирафель ничего не ответил. Он продолжал тяжело дышать и крепко зажмурился, собираясь с мыслями. Он до сих пор не понимал, почему Хастур продолжает просто лежать под ним. Почему перестал сопротивляться? Зачем он позволяет ему это сделать?       — Убей меня уже, ангел! — истерично воскликнул Хастур. — Иначе я сам убью тебя!       Азирафель широко распахнул глаза. Его рука дрогнула.       По станции метро эхом прокатился оглушительный выстрел. Через три секунды еще один. И еще.