Ангелы с грязными душами

      Азирафель тяжело дышал, безумно глядя Кроули в глаза. Он не верил в подобное совпадение. Не верил, что в самый последний миг именно Кроули должен появиться перед ним и поймать. Азирафель смотрел на него, и дыхание сбивалось все больше.       И как бы сильно он ни боялся, что Кроули столкнет его в воду, что измучает, с целью выяснить правду, выстрелит в него, сделает с ним что угодно, Азирафель счастлив увидеть его.       Просто потому что это Кроули.       Условный рефлекс его спокойствия, чудесное лекарство от фобии.       Обезболивающее для души.       — Как?.. — выдохнул Азирафель, продолжая неотрывно смотреть в нечеловеческие разноцветные глаза. В них застыла настолько нечитаемая эмоция, словно Кроули в самом деле превратился в гипнотизирующую змею. — Как ты меня нашел?       Кроули не мог быть настолько всесильным. Азирафель не мог просчитаться. Он точно знал, что киллер не найдет его.       — Если я захочу, я найду, — Кроули снова низко прошипел и приблизился к Азирафелю сильнее, почти вдавливая его в перила. Он все еще продолжал невесомо держать его за горло, совсем не сжимая пальцы, но при этом создавая видимость захвата. — От меня не спрятаться даже тебе, ангел, я ведь говорил.       Азирафель вздрогнул, вновь услышав это прозвище, и у него едва не навернулись на глаза слезы.       Не от того, что он счастлив увидеть Кроули спустя полтора месяца одиноких метаний по номеру мотеля. Не от осознания, что он нашел его, а значит искал.       Ему стало больно.       Сердце сжалось раскаленными стальными щипцами, а к горлу подкатила тошнота. Азирафель почувствовал, как голова начинает кружиться, и почти силой заставил себя остаться в сознании и не упасть.       — Зачем? — прошептал он, прекрасно зная, что на самом деле не хочет слышать ответ. — Зачем ты вообще искал?..       — О, ангел, причин очень много, — пальцы на мгновение сжались на его горле, и Кроули медленно моргнул. Завораживающе, так, что Азирафель сглотнул. — Нам с тобой многое нужно обсудить, а ты, как последняя сволочь, собирался так подло уйти от разговора.       И он кивнул на пистолет, все еще лежащий под ногами. Азирафель не взглянул на него, все продолжая смотреть на Кроули.       Демон из преисподней. Голодная змея, обвившая его удушающими кольцами. Безжалостный убийца, которому плевать.       Азирафель забыл о страхе. Потому что Кроули просто стоял перед ним. Он чувствовал тепло его тела, и ему казалось, что серые краски Лондона прямо в этот момент обретают цвет.       Красный. Медный. Кровавый.       Черный. Смесь ядовито-желтого и ярко-зеленого.       Неважно, на самом деле, какой цвет. Неважно даже какой запах.       Крови и металла, никотина и спирта.       Это Кроули.       Все это Кроули. Вокруг него, вся его жизнь в одно конкретное мгновение. Никаких мыслей о смерти, об убийствах. Никакого чувства вины на самого себя. Никаких сводящих с ума мыслей, набатом бьющих в голове.       Только Кроули.       Волшебная таблетка. Тонкая щепотка ангельской пыли.       Азирафеля мутило, трясло от происходящего. В его голове смешался такой коктейль, который теперь перекрылся только звуком одного лишь имени.       Кроули.       Азирафель вцепился в его пиджак, все еще не отрывая взгляда от узких зрачков. Они подрагивали, едва расширяясь, и снова становились похожими на демонические.       Азирафель не стал думать, почему Кроули без очков. Это абсолютно неважно. Он с первой минуты считал эти глаза самым прекрасным, что когда-либо видел.       От Кроули веяло таким тошнотворным спокойствием, пока у Азирафеля в душе металась целая буря. Хотелось заразить его ей, чтобы снять с себя хоть немного разрывающих на части чувств. Или забрать это спокойствие, чтобы стало легче.       Рядом с Кроули всегда становилось легче.       Поэтому Азирафель потянулся к нему, крепче сжав пиджак пальцами. Кроули застыл, когда он вжался в него всем телом, продолжая мелко дрожать.       Не имеет значения, ради чего киллер отыскал его. Из чувства мести, из обиды или ревности. Из желания причинить вред или от скуки.       Это не важно, Азирафель не думал о том, что этому может быть какая-то причина.       Просто потому что Кроули здесь, и это факт. Причин может быть уйма, в то время как факт всегда остается одним, с каких сторон его не рассматривай.       И если он собирался прямо сейчас воткнуть нож ему в грудь и вырезать сердце, столкнуть вниз и утопить или надеть наручники и посадить в машину, чтобы мучить долго и тщательно.       Азирафель все равно бы не отпустил его, продолжая цепляться, как за единственное спасение.       Как просто за единственное.       Когда Азирафель потянул его на себя и, привстав, поцеловал, Кроули только удивленно вздрогнул, чуть не выпустив его из рук. Три секунды, пока Азирафель вжимался в его губы своими, отчаянно зажмурившись и едва не разрывая ткань на его пиджаке, девять ударов сердца, Кроули пялился перед собой, быстро моргая.       А потом обхватил его, жадно целуя.       Он не помнил, проявлял ли Азирафель хоть раз столько желания, но это неважно. Потому что в его руках ангел, он прижимался к нему так искренне, и Кроули целовал его, обнимал и сжимал.       Никакой пошлости, никаких откровенных вылизываний или прикосновений. Только тоска от долгой разлуки и желание прижаться и ощутить чужое тепло. Только Азирафель в его руках.       И плевать, какого черта он пытался сделать с собой, плевать на все эти бесконечные причины, по которым Кроули искал его.       И все ответы, и разговоры, которых он так ждал. Все, все это прямо сейчас абсолютно неважно.       Только они.       Только эти объятия и касания губ. Ладони Азирафеля на его груди. Пальцы Кроули в его светлых волосах.       Азирафель, обнимающий его, как самое драгоценное, что было когда-то в его жизни. Жадные непрекращающиеся поцелуи в нехватке кислорода.       Вкус истинной трагедии на губах Азирафеля.       Опьяняющий сильнее виски, кружащий голову больше чем марихуана.       Кроули отстранился первым. От нехватки воздуха, от срывающегося пульса. Непонимания происходящего.       Всего секунда, в которую Азирафель еще не открыл глаз, он выглядел как самый настоящий ангел. С нежным румянцем на бледных щеках и блестящими, так просяще приоткрытыми губами.       — Азирафель, — он осторожно потянул его за волосы, заставляя откинуть голову и посмотреть на него, — что с тобой произошло?..       Азирафель мучительно свел брови, поглядев на него так, что Кроули резко расхотелось слышать ответ. Его пальцы на пиджаке сжались, а потом разжались, и Азирафель уперся в него обеими ладонями, ведя вверх. Поглаживая и добираясь до плеч, обхватывая шею.       Кроули замер. Мало того, что Азирафель трогал его так лишь однажды, в последнюю их встречу. Но прошло столько времени, он успел забыть, каковы его прикосновения. Особенно сейчас, когда они такие до странного жадные.       Азирафель все трогал, обвивая шею, касаясь пальцами затылка и забираясь в волосы. Смотрел так завороженно, как будто не верил, что он не галлюцинация. Кроули чувствовал боль, исходящую от него, буквально кожей, и не мог пошевелиться под его ладонями.       Он всего лишь хотел увести его в машину, выжать из него информацию, высказать ему за все дни разлуки. В его понимании Азирафель должен был сопротивляться, бежать и отталкивать. Лгать и дрожать от страха. Но он снова выбивал из равновесия своей непредсказуемостью, ломал заранее выстроенную схему и восхищал вспышками адреналина.       Азирафель все трогал его, и Кроули, как кот, давно не получавший ласку, сам прильнул к нему, забыв обо всем, что творилось в голове до того, как он увидел Азирафеля, стоящего на мосту с пистолетом у виска.       Кроули жадно поцеловал его, забираясь руками под светлое пальто и прижимая к себе сильнее. Азирафель обвил его шею руками и запустил пальцы в волосы, невесомо поглаживая кожу на затылке, и у Кроули прошлись мурашки по телу от того, что еще никогда он не испытывал подобного чувства.       — Сделай так еще раз, — выдохнул Кроули, оторвавшись от него, и Азирафель непонимающе на него посмотрел.       — Вот так? — спросил он, нежно пробираясь пальцами вдоль волос.       В ответ Кроули довольно простонал и вжался в Азирафеля. Он сразу понял, на Кроули это слишком повлияло.       — Прямо сейчас… я не хочу знать, зачем ты пришел, — прошептал Азирафель, невольно сжимая пальцы. Он внимательно наблюдал за дрожащими зрачками, переводя взгляд с одного на другой.       Голос Азирафеля дрогнул, и он заметно побледнел.       — Тогда не сейчас, ангел, — Кроули обхватил ладонями его лицо и ласково поцеловал. Выдохнул с самые губы, — Азирафель, я так скучал…       В глазах Азирафеля отразился еще больший испуг, он едва не упал, и Кроули пришлось подхватить его.       — Скучал? — переспросил он, и ему стало плохо. Сердце забилось так сильно, что перед глазами появились черные точки. — Кроули, ты не должен скучать по мне…       Если бы Азирафель мог, он бы отшатнулся от него, но поясница больно опиралась на перила моста, а Кроули обхватывал его с обеих сторон, держа в импровизированной ловушке.       — Я просто не должен был приезжать на тот склад, — выдохнул Кроули, не давая Азирафелю упасть.       Он совсем не мог стоять ровно, и Кроули уже начинал кружиться перед глазами. Поэтому Кроули легко приподнял его, как будто он при всем своем телосложении ничего не весил, и усадил на перила.       Азирафель тут же пошатнулся, чуть не перевалившись через край, и вцепился в Кроули сильнее, пытаясь не потерять равновесие.       Его не покидало чувство, что Кроули сейчас столкнет его в воду, но он держал его крепко, прижимая к себе. Азирафель развел ноги, обняв его за талию, и прижался к Кроули всем телом.       — Я не дам тебе упасть, ангел, — шепнул Кроули ему в самое ухо, — я не дам тебе умереть, даже если ты сам этого захочешь. Я никому тебя не отдам, даже смерти.       Азирафель тяжело дышал, смотрел на Кроули широко открытыми глазами и понимал…       Что Кроули не знал правды.       Кроули понятия не имел, что он сделал с Хастуром, не знал всего остального, совсем ничего, если так легко говорил все эти слова, если продолжал обнимать его.       И Азирафель не хотел, чтобы Кроули знал правду.       Обманывать настолько невыносимо, что это разрывало его изнутри на части.       Он чувствовал Кроули. Прижимаясь к нему настолько тесно, так хорошо, будто они оба обнажены. Кроули так правильно держал его, его пальцы так идеально сжимали его волосы, что Азирафелю казалось, вот именно так и должно быть.       Что так, когда Кроули рядом — ему не больно.       Азирафель потянулся к нему снова и поцеловал, полностью отдаваясь этому чувству — подвешенного состояния над пропастью в руках убийцы, который крепко обнимает его и обещает удержать.       Ему просто хотелось снова и снова касаться его и ненавидеть за то, что все это время он лишал его этого. Ему казалось, что он изголодался по прикосновениям, хотя никогда и не трогал Кроули вот так.       Кроули вжался в его пах, жадно потираясь, и Азирафель с неуместным восторгом ощутил, какой он твердый. Он и сам уже изнемогал, крепче сжимая его талию. Азирафель зажмурился, вжимаясь носом в шею и глубоко вдыхая его запах. Никотин и кровь. Марихуана и виски. Кроули толкнулся в него особенно сильно, и Азирафель провел пальцами от основания шеи, вверх по затылку и слегка надавил, сжимая короткие волосы.       Кроули томно простонал и замер, сжав его сильнее. Азирафель поднял голову и уставился в ошарашенные змеиные глаза. Зрачки расширились до человеческих, и Кроули выглядел таким удивленным, что Азирафель почувствовал невероятный прилив удовольствия.       Кроули тяжело дышал, уткнувшись лбом ему в плечо. Азирафель опустил взгляд. Сжав бедрами его талию, он почувствовал липкую влагу.       Ему стало еще хуже.       — Я… — начал он, и Кроули поднял голову, внимательно уставившись на него. Его зрачки сузились, показывая, что он пришел в норму. — Кроули, я…       Но слова так и не шли. Он не мог сформировать мысли и произнести их вслух. Азирафель не хотел причинять Кроули боль.       Я использовал тебя.       Я убил твоего друга.       Я предал твое доверие и бросил только потому, что мне стало страшно.       — Я скучал по тебе, — выдохнул Азирафель через силу, — ты был так нужен мне все это время. Рядом с тобой все приходит в норму, и ты необходим мне просто потому, что без тебя я снова и снова схожу с ума…       Зрачки Кроули вновь расширились, и он шумно втянул воздух. Азирафель даже представить боялся, что происходило с ним все то время с того момента, как он оставил его в кровати одного.       В глубине души он не хотел знать.       — Я рядом, ангел, — Кроули ласково провел пальцами по его волосам и снисходительно на него посмотрел.       У Азирафеля сжалось сердце. От понимания того, что от Кроули ничего не укрылось, и он все понимал. Сознание все больше меркло перед ним, разномастные глаза сливались в один яркий ядовито-желтый цвет, а сердце готово было проломить ребра.       Вдохнув, Азирафель закрыл глаза и потерял сознание, расслабившись в руках Кроули так, что едва не перевалился через перила. Киллер вовремя подхватил его и притянул к себе, подхватывая на руки.       — Знаешь, как уйти от разговора, сволочь.       Он пихнул его пистолет, все еще валяющийся под ним, и тот с бульканьем потонул в Темзе. Кроули понес Азирафеля в сторону оставленной прямо у дороги с открытой дверью Бентли, крепко стискивая пальцы на чужом мягком теле.       Азирафель не приходил в себя, пока Кроули на всех скоростях гнал через улицы Лондона. Змей поглядывал на него из-под очков, которые надел сразу, как сел в машину, но ангел не шевелился, раскинувшись на переднем сидении. Иногда Кроули казалось, что он даже не дышал.       Окружающие недоверчиво поглядывали на них, пока Кроули выволакивал Азирафеля из машины, пока тащил его по мотелю, с невозмутимым видом забирая у регистраторши ключи от номера. И пока взбирался с ним по лестнице, он улавливал косые взгляды. Ангелу стоило выбирать менее живое местечко, если он действительно хотел спрятаться от него.       Азирафель не приходил в себя долго. За то время, что он лежал на постели, Кроули успел несколько раз обойти его номер, изучить все, что он хранил в нем, осмотреть каждую вещь. Ему несколько раз звонили, и Кроули обсуждал поставку товара и места встреч, глядя на бессознательного Азирафеля.       Кроули терпеливо ждал, усевшись на кровать рядом с Азирафелем, вертя в руках баночку с таблетками и читая состав. Подбирать лекарства Азирафель не умел, это Кроули понял, еще находясь в его квартире. Или он хотел сдохнуть от побочных эффектов. Возможно. Кроули не был теперь до конца в этом уверен.       Его сердце сжалось, стоило увидеть Азирафеля на краю моста с пистолетом в руке. Приставленным к собственной голове.       Непостижимое совпадение.       Неважно, что он мог больше не увидеть его. Важно, что сейчас он лежит здесь, с ним, живой. Все остальное поправимо.       Азирафель пошевелился и открыл глаза. Он замер, оглядываясь и замечая Кроули. Спокойно сидящего, облокачиваясь на спинку кровати. Его кровати, в этом мотеле.       — Ты знал? — спросил он севшим голосом, остановив взгляд на Кроули. — Как давно ты знал?..       — Нашел еще вчера, — Кроули потряс баночку, на слух определяя, сколько таблеток в ней осталось. — Надо отдать тебе должное, ангел, ты умеешь прятаться. Полтора месяца долгий срок. Обычно я могу найти кого-то быстрее, так что… — он отпустил, наконец, баночку, бросив ее на пол. Она с громким стуком покатилась под кровать, и таблетки неприятно зашуршали внутри. — Я восхищен твоими талантами. Жаль, что я опытнее.       Кроули усмехнулся. Но Азирафель никак не реагировал. Он сидел на кровати, тупо пялясь перед собой. Ни страха, ни отвращения. Ни восторга, ничего. Совершенно. Его эмоциональный ангел, всегда реагирующий самым необычным образом, угас.       — Если ты хотел меня убить, то мог бы… подождать и не вмешиваться, — произнес, наконец, Азирафель и посмотрел на Кроули. Его глаза снова блестели, как тогда, на мосту. — Ради чего ты здесь?       — Теперь хочешь знать? — Кроули приподнял бровь, напоминая Азирафелю его слова на мосту. — Я уже ответил — я скучал.       Азирафель посмотрел на него недоверчиво, словно не эти слова он ожидал услышать.       — И все? — спросил он, приподнимаясь. — Я оставил тебя одного, ничего не сказав, скрывался больше месяца, ты очевидно, искал меня и все, что ты говоришь — я скучал?       Кроули облокотился локтем о спинку кровати и перекинул ногу на ногу.       — А что, я в твоем понимании должен пристрелить тебя просто за то, что ты от меня ушел?       Азирафель глубоко вдохнул и замер.       Кроули не знал о Хастуре. Иначе бы он сказал об этом. Хоть как-то бы упомянул. Но нет, единственное, что он пока говорил…       — В моем понимании ты не должен был меня искать.       — Лжешь, — прошипел Кроули, слишком резко оказавшись рядом. Азирафель не понял, как тот из расслабленной позы так быстро навис над ним и теперь прижимал к спинке кровати. — Ты знал, что я буду искать, иначе бы не прятался.       — Может, я прятался не от тебя? — произнес Азирафель, посмотрев Кроули в глаза. Эти гипнотизирующие нечеловеческие и такие прекрасные глаза. Он не удержался и положил ладонь ему на грудь, и киллер вздрогнул от неожиданности. — Может, я совершил настолько страшный поступок, что бежал от него, от последствий?       Азирафель посмотрел на свою ладонь и провел ей ниже, чувствуя проступающие сквозь тонкую рубашку ребра. Следя взглядом за собственной ладонью. Что угодно — лишь бы не видеть глаза Кроули.       Который уже сам внимательно следил за чужой рукой.       — Может, я не хотел, чтобы ты знал об этом, а потому я прятался и от тебя? — продолжал Азирафель, чувствуя, как мышцы напрягаются под его ладонью. — Может, я не хочу быть рядом с тобой, зная, что это может навредить тебе?       Он снова поднял взгляд, встречаясь со змеиными глазами, гипнотизирующими его, и приоткрыл рот.       — Может, я не тот ангел, который тебе так нужен?       Кроули оскалился и сжал пальцами спинку кровати так, что дерево затрещало. Его тело напряглось под ладонью, которую Азирафель все не отнимал от его груди.       — Конечно, сейчас явно не тот. Мой ангел — наглый притворщик, выдающий себя за того, кем не является. Он отрицает суть собственной грязной душонки, активно убеждая окружающих в том, что он святой. У моего ангела в глазах сияет натуральное безумие, от которого у меня внутри все сжимается от восторга. А ты, Азирафель, прямо сейчас совсем не похож на него.       — Я им никогда и не был, — ответил Азирафель, — ты придумал себе образ, Кроули, и ты хочешь в него верить.       — Нет, — Кроули склонился над ним сильнее, шепча в самые губы, — я всегда видел тебя, с самого начала, видел насквозь, чувствуя твою истинную сущность. Ты буквально пахнешь обманом, Азирафель. Но ты еще слишком молод, чтобы врать тщательно, и до конца обмануть меня ты не смог.       — Тогда зачем тебе человек, который лжет? Тебе мало других, кто не говорит тебе правды? Обязательно, чтобы это делал я?       — Никто еще не обманывал меня так искренне, как это делал ты, — Кроули провел языком по его губам, и Азирафель невольно подался вперед, но он тут же отстранился.       — А если я обманываю тебя прямо сейчас?       Кроули ухмыльнулся.       — Значит, есть смысл выбить из тебя, правду, ангел.       В этот миг Азирафель почувствовал, как на запястье закрылся металлический браслет, а Кроули в два ловких неуловимых движения подтянул его руки и зафиксировал над головой, пристегивая наручники к кровати.       Азирафель успел только вдохнуть от удивления и ошарашенно поглядел на Кроули.       — Кто кому врал, Кроули? — выдохнул он испуганно.       Кроули прищурился. Наконец-то сквозь безжизненность Азирафеля начали пробиваться эмоции.       — Мы друг другу, конечно, или ты думал, что у нас это невзаимно? — Кроули прищурился и уселся сверху, фиксируя его и не давая двинуться. Азирафель недовольно дернул руками и сжал кулаки. Браслеты звякнули, и Кроули хитро прищурился. — Что ж, ангел, сейчас лучше тебе говорить правду, и помни, я чувствую, когда ты лжешь. Если ты расскажешь мне все, как хороший мальчик, я выпущу тебя, а если нет… знаешь о случаях, когда связанных людей оставляли в мотелях одних? Горничным нужно не так много, чтобы не заглядывать в номер с надписью «не беспокоить» несколько дней.       Глаза Азирафеля в панике расширились, и он уставился на Кроули.       — Я шучу, Азирафель, — Кроули прищурился, — а может, и нет, кто знает.       — Выпусти меня! И это так ты по мне скучал?!       — Я по-всякому по тебе скучал, — Кроули расплылся в улыбке и склонился над Азирафелем, шепнув ему на ухо, — самыми разными способами.       Азирафель поднял взгляд. Внутри что-то шевелилось, когда Кроули был рядом, касался его и шептал на ухо. Даже когда он вновь оказался обездвиженным и уязвимым, не понимая, что у жесткого убийцы на уме, ему казалось, что это правильно. Это то самое идеальное, чего он не мог уловить за время их кратких встреч и общения.       — Давай, будем откровенными друг с другом, Кроули, — произнес Азирафель, смотря киллеру в глаза, и тот нахмурился, отстранившись. — Правда, сколько мы с тобой знакомы? Сколько раз твой член был во мне? А мы с тобой ни разу не поговорили нормально. Я хочу… — он запнулся, отведя взгляд, — хочу сказать тебе правду. Рассказать тебе все. Потому что я устал от всего этого. — Азирафель выдохнул. — Я лгал тебе, — глаза Кроули недоверчиво расширились от этих слов, — все время лгал, все это, все наше общение выстроено на лжи.       Азирафель замолк, внимательно наблюдая за реакцией Кроули. Но тот молчал. Не выдавая эмоциями своего состояния, просто застыл.       — Я не хочу обманывать тебя дольше, потому что ты… — Азирафель улыбнулся слегка истерично, — хороший человек, черт возьми, как бы я этого ни отрицал, — Кроули застыл, казалось, еще сильнее. Он так и продолжал сидеть на Азирафеле, давя на него своим телом. И Азирафелю становилось тяжелее, потому что Кроули все больше переставал контролировать себя и оседал, расслабляясь. — Я очень надеялся, что ты сам отступишься, когда все поймешь, я даже сейчас на это надеюсь.       — Ты всегда так искренен, когда связан? — произнес Кроули, задумчиво. — Так в чем ты обманул меня, прелесть моя? — голос Кроули стал подозрительно мягок, и Азирафелю вдруг показалось, что не нужно Кроули ничего. Только поиграть с ним лишний раз. Но даже если это так, Азирафель не собирался бежать.       Азирафель замялся, приоткрыв рот. Глаза Кроули завораживали, словно он магическим образом вытягивал из него правду.       — Во всем. Я начал общение с тобой, только потому что мне нужны были твои связи с преступным миром. Не ты был мне нужен. Я просто чувствовал твою заинтересованность и пользовался ей.       Кроули задумчиво наклонил голову набок, закусив губу.       — Но ты, ты мне… — Азирафель выдохнул, — понравился, понимаешь? — он почувствовал, как Кроули на нем дрогнул. — Но даже так, я тобой просто пользовался. Ты давал мне то, чего не давал еще никто — спокойствие. Мне плохо, все время плохо, Кроули. Я не могу спать, жить, я не могу даже дышать. Но в твоих руках все это проходило, забывалось. Ты позволял мне забывать обо всем, и это как наркотик. Побочный эффект сразу же после принятия.       Азирафель замер, и не было слышно возни металла по дереву. Он просто лежал, глядя Кроули в глаза. Они оба, казалось, не шевелились.       — Я пытался винить тебя в том, что это ты навязал мне общение, пытался винить тебя в том, что это ты толкаешь меня на неправильный путь. Но правда в том, что все это всегда было исключительно моим решением. И я виню только себя в том, что я поддался тебе. А я ведь просто пытался тебя обмануть.       Кроули отмер, склоняясь над ним. Он приблизился к его лицу так, что Азирафель задержал дыхание, боясь вдохнуть.       — Тебе хоть что-нибудь это дало? — спросил он. — Все то, ради чего ты делал это. Ты добился того, чего хотел?       Азирафель прикрыл глаза и облизнул пересохшие от волнения губы.       — Да, — тихо выдохнул он, — я говорил тебе, что когда-то моих родителей убили, — Азирафель замолчал, заметив, как лицо Кроули внезапно исказила странная и непонятная эмоция. — Я отомстил. — добавил он едва различимым шепотом.       Кроули приподнялся на нем, облокачиваясь руками о кровать, и Азирафель почувствовал легкость, когда его тело престало давить на него.       — Мне очень жаль, — произнес Азирафель, глядя на него, — что я винил тебя в чужих смертях. Я и представить не мог, каково тебе было когда-то, когда ты был ребенком, и тебя заставляли убивать. Ведь заставляли? — зрачки Кроули дрогнули. — Но я понял. Я понимаю тебя, Кроули. И если бы я только мог, я бы забрал твою боль. Потому что она невыносима настолько, что я не представляю, как ее можно терпеть.       — Замолчи. Замолчи! — Кроули подался вперед, впиваясь в губы Азирафеля. Тот мгновенно подался вперед, с готовностью отвечая. Из-за связанного положения, он весь напрягся и задрожал, но продолжал держаться, лишь бы не разрывать поцелуй.       Кроули схватился за его волосы, до боли стягивая их пальцами, но Азирафель продолжал тянуться и льнуть к нему. Они целовались так жадно и влажно, Азирафель не сдерживал откровенных стонов, ведь это именно то, чего ему так не хватало.       Эйфория, которая застала его на мосту, вновь накатила, и Азирафель блаженно прикрыл глаза, отдаваясь чужим губам и терзаясь лишь одним — он все еще не мог коснуться Кроули.       Кроули обхватил его лицо ладонями, нежно поглаживая большими пальцами щеки, и отстранился, вглядываясь в блестящие голубые глаза.       — Я всегда чувствовал, когда ты мне лгал, ангел, — прошептал он, — всегда знал и понимал.       Кроули поцеловал. Снова. И снова, и снова. Не мог насытиться, упиваясь жадно подающимся к нему Азирафелем. Влажными и горячими губами. Кроули укусил, и нижняя губа соблазнительно припухла.       — Кроули, все это… — на глаза Азирафеля внезапно навернулись слезы, — все это может закончиться в любой момент, — он шептал в его губы, пока Кроули не отрывался от него, — либо я уйду от тебя, либо ты уйдешь от меня.       Кроули рыкнул в поцелуй и отстранился.       — Я не позволю этому случиться. Я тебя не отпущу. Никогда.       Слезы скатились по щекам, и Кроули моментально слизал их. Азирафель шумно вдохнул и прижался к шее Кроули, губами ощущая быстрый пульс. Это единственное, что он мог делать, стискивая пальцы на металле.       Кроули целовал его, расстегивая рубашку, и Азирафель прикрыл глаза, отдаваясь в его горячие объятия.       Кроули отвернется от него. Обязательно.       Если не сейчас, то потом. Когда узнает все окончательно.       Но пока у них есть здесь и сейчас, Азирафель не мог отказаться от его прикосновений и влажных губ. Он слишком хотел его, слишком загнанно билось сердце в груди, при осознании того, что он вновь в руках Кроули.       Ему оставалось только наслаждаться, пока у него есть возможность. Очередная возможность, которую он не мог упустить.       Дернув на нем рубашку, Кроули целовал, трогал и гладил. Он вылизывал шею и ключицы, нежно спускался к соскам, пока Азирафель, прикрыв глаза, выгибал спину, подаваясь навстречу. Он развел ноги, позволяя Кроули вжаться, и обхватил бедром его талию, притягивая к себе ближе. Так хотелось чувствовать Кроули. Ближе, теснее. Настолько, чтобы слиться в единое целое.       Ни один их секс еще не вызвал в нем настолько сильное возбуждение.       Кроули лизнул сосок, опустился к животу, мягко прикусывая, не оставляя следов, лизнул кожу над брюками и расстегнул ремень. Жадно провел языком по белью, на котором уже проступила смазка, очерчивая твердый член. Азирафель шумно выдохнул и толкнулся. Кроули ухмыльнулся и, ухватившись за ткань, разорвал все, что мешало добраться до него.       Услышав треск ткани, Азирафель застонал, а его член настойчиво дернулся. Кроули обхватил его и довольно лизнул головку. Азирафель с трудом удержался, чтобы не кончить в этот же миг, до боли закусив губу.       Кроули дразнил, не торопясь, вылизывая от основания до головки, перебирая яйца пальцами. Наслаждался сдерживаемыми стонами и звоном металла, и потом, когда Азирафель совсем расслабился и не ожидал, он взял его член в рот. Чувствуя эту тесную влажность, Азирафель громко ахнул и дернул бедрами. Развел ноги шире и закинул одну Кроули на плечо, прижимая его к себе, заставляя заглотить глубже.       Азирафель вскрикнул, когда Кроули сжал его яйца, и подступающий оргазм вмиг отступил. На глаза снова навернулись слезы, но Кроули продолжал глубоко насаживаться ртом на его член, и у Азирафеля все поплыло перед глазами, когда сквозь боль начало просачиваться удовольствие. Эйфория поднималась медленно и тяжело, сплетаясь с болью, сбивая дыхание и расслабляя тело. Азирафель весь напрягся, чувствуя невероятное блаженство.       Оргазм оказался настолько интенсивным, что потемнело в глазах. Он долго кончал Кроули в рот, неестественно выгнувшись и приоткрыв губы. Кажется, он стонал слишком громко, Азирафель не задумывался.       Весь его разум превратился в сплошное удовольствие, в котором пульсировало только одно.       Кроули.       Он тяжело дышал, приоткрыв глаза и глядя на Кроули. Тот приподнялся, облизываясь, словно кот, оставаясь между разведенных ног Азирафеля.       — Я всегда буду с тобой, ангел. Ради тебя я готов даже быть с тобой нежным. Ласковым. Каким угодно, лишь бы это приносило тебе удовольствие.       И, словно в доказательство этих слов, Кроули провел ладонями по его бокам так, что у Азирафеля пошли мурашки по коже.       А потом Азирафель помотал головой.       — Ударь меня, — выдохнул он. У Кроули глаза широко раскрылись, а зрачки округлились от этих слов.       — Что?..       — Ударь меня, — повторил Азирафель, и погладил Кроули по бедру своим. — Мне нравится, когда ты делаешь мне больно…       Он не успел договорить, по комнате прокатился звук резкой пощечины. Кроули ударил так сильно, что у Азирафеля дернулась голова, и он уткнулся носом в свое плечо. Слезы брызнули из глаз, а щека загорелась болью.       А по телу Азирафеля разлилось сочное возбуждение.       — Еще раз, — повторил он, снова поворачивая голову, и Кроули тут же наотмашь ударил по другой щеке.       Азирафель выдохнул и прикрыл глаза.       И нет никаких больше мыслей о чем-то плохом, а если они и просачиваются в голову, если он снова думает о том, что после этой ночи они с Кроули расстанутся…       — Еще!..       Кроули ударил снова, а потом обхватил вставший член Азирафеля и двинул ладонью. Он нетерпеливо рванул на себе рубашку, едва не вырвав из нее пуговицы. Зато рубашка Фэлла этой участи не избежала. Киллер растерзал ее с таким громким треском, что Азирафелю показалось, он вымещает на ней всю скопившуюся внутри злость. Кроули несдержанно раздевал его, чудом оставив штаны целыми, а потом разделся сам.       Кроули погладил его по раскрасневшейся и чувствительной щеке, а потом совсем несильно шлепнул.       Он протолкнул ему в рот пальцы, проводя ими по языку и собирая слюну.       — Я говорил тебе, какой ты прекрасный? — спросил Кроули, опуская руку и касаясь его своим членом. Он обхватил ладонью их обоих, и Азирафель закатил глаза, давясь его пальцами. — Такой красивый, такой идеальный, ты создан таким только для меня.       Кроули ласкал их, толкаясь в кулак, проходясь по члену Азирафеля своим, до тех пор, пока Азирафель снова не напрягся под ним, сжав кулаки. Пальцы все еще были во рту, и по подбородку влажно стекала слюна. Кроули любовался этим порочным видом, закатанными от удовольствия глазами, развратно раскрытым ртом, беспомощностью, с которой Азирафель пытался толкнуться в ответ.       Он отстранился, когда почувствовал, что Азирафель сейчас кончит.       Настолько разочарованного стона ему еще не доводилось слышать.       Кроули развел его ноги и прошелся пальцами между ягодиц, мягко надавливая. Азирафель оказался настолько расслаблен, что Кроули легко проскользнул внутрь.       Стоило ему приподняться, оглядевшись, как Азирафель завозился под ним и покраснел.       — Тут нет смазки, — произнес он со сбившимся дыханием. — Этот мотель для такого не предусмотрен.       Кроули цыкнул, продолжая поглаживать пальцами его вход.       — У меня с собой ее тоже нет. Я знаешь ли… не настроен был трахать тебя, если найду.       Он разочарованно выдохнул, снова обхватив ладонью член, но Азирафель приподнялся.       — Развяжи меня, — попросил он, — расстегни наручники.       — И ты тогда что, волшебным образом потечешь? — Кроули вопросительно приподнял бровь, но все равно потянулся вниз, ища пиджак, в котором лежал ключ от наручников.       Азирафель промолчал, настойчиво дернув руками, и Кроули, фыркнув, нашел ключ и расстегнул браслеты.       Когда наручники со звоном упали, Азирафель привстал, обнимая Кроули за шею. Он прижался к нему грудью, со стоном ощущая обнаженную влажную от пота кожу, и поцеловал, запуская пальцы в волосы и поглаживая затылок. Он еще на мосту заметил, как Кроули пробирает от этого действия. Вот и сейчас Кроули весь вздрогнул и мелко задрожал, стоило Азирафелю прильнуть к нему и толкнуться языком в рот.       Азирафель повалил его на кровать, меняясь с ним местами и нависая сверху. Кроули широко раскрыл глаза и тяжело задышал, когда Азирафель уселся на него, касаясь ягодицами члена и проводя пальцами по груди. Его зрачки расширились до своего возможного предела и выглядели даже комично.       Азирафель увлеченно провел языком по губам, потому что Кроули, распятый под ним на кровати, с этими прекрасными глазами — самое эротичное зрелище в его жизни.       Он потерся о его член, а потом привстал и с жадностью принялся изучать Кроули. Он трогал, гладил, целовал, ласкал. Наслаждался тем, как Кроули сам подается под прикосновения, хотя где-то внутри явно чувствует дискомфорт.       — Я знаю, что ты не очень это любишь, — пробормотал Азирафель, оторвавшись от его соска, и с удовольствием провел пальцами по выступающим ребрам. — Но мне так хочется, чтобы тебе тоже было приятно. — Он вдруг покраснел. — Не только, когда я подчиняюсь. Но когда тебе тоже отдают.       Кроули тяжело выдохнул и хотел ответить, но Азирафель уже провел языком по длинному шраму на его груди, и у него вышло только невнятное шипение вперемешку со стоном.       Азирафель изучал его долго. Вылизывал и целовал. Не слишком опытно, но настолько самозабвенно, что Кроули готов был позволить ему мучить себя так хоть несколько дней. А потом Азирафель привычным движением взял в рот его член, и Кроули вцепился ему в волосы, направляя и насаживая глубже. Азирафель мягко погладил его по запястью, и Кроули ослабил хватку.       Азирафель сосал ему недолго. Кроули не успел расслабиться полностью, уткнувшись ему в глотку, как он с неприличным звуком отстранился, оставив член блестеть от вязкой слюны, стекающей к животу.       Облизнувшись, Азирафель привстал, и, когда перекинул через него ногу, Кроули вдруг с пониманием открыл рот.       — Не-ет, Азирафель, ты же не хочешь… — он не успел договорить, Азирафель, стоя над ним, сунул пальцы себе в рот так глубоко и развратно, что Кроули задохнулся собственными словами, в упор глядя на это зрелище.       На Азирафеля, возвышающегося над ним, упираясь коленями в кровать, с каменно стоящим членом, с которого смазка вязкой нитью тянулась вниз. Он вытащил пальцы изо рта и завел руку за спину. Поморщился и закусил губу, растягивая себя, и поглядел одним приоткрытым глазом на Кроули, замершего в восхищении.       — Хочу, — ответил он, чуть прогнувшись под собственные пальцы, и уперся другой рукой Кроули в плечо. — Очень сильно хочу… Я слишком скучал по тебе. Ты нужен мне.       Азирафель снова отстранился, вытащив из себя пальцы. Он сплюнул на член Кроули и растер слюну ладонью, а потом приподнялся, направив его в себя.       Он садился медленно, морщась от неприятных ощущений и закусывая губы. На лбу выступили капли пота, и Кроули успокаивающе погладил его по бедрам.       — Ты очень тугой, — выдохнул он, когда Азирафель насадился до половины и замер, тяжело выдохнув.       — Полтора месяца, — ответил он, — хотя я думал, наш частый секс позволит мне немного больше возможностей, — и снова поморщился, выдохнул, опустившись еще ниже, — я ошибался…       Кроули хотел податься вперед, чтобы поцеловать, но послушно замер, позволяя ему делать все самому.       Азирафель опустился до конца, сжавшись на нем. Прикрыл глаза, невольно сжав пальцами бока Кроули и царапнув его ногтями. Крепко стиснув его талию коленями, он выпрямился и оперся ладонями о грудь Кроули, впуская его в себя еще глубже.       — Азирафель, если тебе больно… — начал Кроули, но Азирафель приложил пальцы к его губам, заставив замолчать.       — Знаешь, как давно я этого хотел, — сказал он и двинулся. У Кроули в глазах потемнело от того, насколько Азирафель тесный и горячий. Он довольно простонал, прикрыв глаза. — Просто коснуться тебя, изучить…       Азирафель продолжал двигаться так медленно, почти издевательски, обхватывая ладонями, водя пальцами по напряженному животу и стискивая его коленями. Кроули обхватил его бедра и сжал их пальцами.       — Я даже не знаю, зачем, но мне было так интересно, какой ты, когда не командуешь, — продолжал Азирафель.       Он так хорошо сжимался, что Кроули казалось, он кончит только от этого. А еще от этого томного шепота, которым Азирафель не меньше, чем заколдовывал его.       — Я хочу быть твоим, — прошептал Азирафель, опустившись до конца и выгнув спину, — я твой, Кроули…       Азирафель запнулся от того, как член проехался внутри него, и задрожал, закусив губу. Его член дернулся, и Азирафель выпрямился, пытаясь повторить ощущения. Он замолк, тяжело дыша, жарко двигаясь на Кроули и прикрыв глаза.       Грудь Кроули тяжело вздымалась, пока он смотрел на Азирафеля, сжимая его бедра до синяков. Он провел ладонями выше, кладя их на ягодицы, раздвигая в стороны и проникая еще глубже, так, что Азирафель восторженно ахнул.       Азирафель только не светился от счастья, так выгибаясь на нем, и Кроули, не выдержал, обхватил его за талию и приподнялся, облокачиваясь о спинку кровати. Немного согнул колени, и Азирафель оказался вплотную к нему. Он замер, и Кроули прижал его к себе ближе. Такого мокрого и липкого от пота. Он коснулся его обнаженной груди и поцеловал, проникая в рот языком и облизывая изнутри. Азирафель все продолжал сжиматься на нем, плотно прижавшись твердым членом к животу, и Кроули нежно погладил его по лопаткам.       Азирафель обнял его, снова поглаживая пальцами затылок, и Кроули простонал от этой мимолетной ласки.       Они замерли так на мгновение, продолжая тяжело дышать и смотреть друг на друга. Кроули чувствовал, как быстро и загнанно бьется чужое сердце.       А потом Азирафель выдохнул ему в самые губы. Слишком тихо и едва различимо.       — Я твой…       И снова провел пальцами по его затылку, чувствуя, что именно от этого движения Кроули расслабляется и прикрывает глаза.       — Для тебя.       Кроули простонал от этих слов. Азирафель продолжил медленно двигаться, туго сжимаясь на его члене и стискивая плечи пальцами. Его член скользил по животу, оставляя липкую смазку. Азирафель снова прильнул к нему в поцелуе, и Кроули, рыкнув, отмер и повалил его на спину.       Азирафель посмотрел на него из-под ресниц и расслабился, продолжая обнимать Кроули за плечи и шире разведя ноги. Он обнял его за талию, притягивая к себе, и Кроули еле остался в сознании, ощущая такую пылкую отдачу.       Он пытался быть мягче, сплюнув еще раз на свой член, помня, что без смазки может навредить, но не мог сдерживаться и все равно быстро и глубоко толкался в него. Азирафель тесный, горячий и такой отзывчивый, что Кроули не удавалось контролировать себя.       Азирафель кончил себе на живот, так ни разу и не притронувшись к себе. Застонал так громко, сжавшись на нем, что Кроули захотелось довести своего ангела до еще одного такого же оргазма. А потом еще одного, и еще. Снова и снова слышать этот высокий крик, полный наслаждения.       Когда Кроули, рыкнув сквозь зубы, кончил в него, вжавшись до самых яиц, Азирафель уже лежал под ним с закрытыми глазами и не двигался. Он вышел из него, подтянул, сжимая в объятиях и укладывая себе на грудь. Кроули чувствовал на разгоряченной коже его дыхание и прижимал Азирафеля все ближе, словно хотел вжать его в себя.       Он так и не смог заснуть, продолжая обнимать Азирафеля так, словно боялся, что кто-то может забрать его.

***

      Кроули не ушел. Он остался в этом мотеле, и Азирафель совершенно ничего не возразил, не сказал ни слова. Молча пожал плечами, когда киллер не ушел в первый день, и спокойно обнял его в кровати, когда тот не уходил и в третий день.       Азирафель практически ничего не говорил. В тот день, когда они снова встретились, он словно высказал все, что накопилось в нем за слишком долгое время, а теперь больше не хотел ничего.       Кроули действительно потратил немало времени на его поиски. По итогу ему помогло то, что таких, как Азирафель, в Лондоне очень мало. Даже не так. Азирафель во всем Лондоне такой один.       Найти человека с белыми волосами, который говорит со странными манерами и акцентом, не так сложно, если найти хоть одного человека, который бы общался с ним. А Кроули нашел.       Та самая мадам Трейси, в аптеке у которой Азирафель покупал лекарства, и выдала Кроули, какой джентльмен в какой день и что покупал. А дальше Кроули просто, как опытная ищейка, которую десятки лет тренировал Люцифер, шел по следу.       Азирафель только молча фыркнул, когда киллер рассказал, через какую череду людей нашел его.       Кроули тщательно контролировал состояние, в котором находился Азирафель. Количество алкоголя и таблеток ему не понравилось, и все то время, что они проводили вместе, он пытался отучить его от того, к чему сам же по ошибке и приучил.       День шел за днем, и Азирафель все больше нервничал, прижимаясь к Кроули вечерами в кровати.       Кроули все списывал на последствия некой «мести», о которой все это время говорил Азирафель. Он прекрасно помнил собственное состояние, когда Люцифер приучал его держать в руках оружие. Правда, Люцифер говорил, что, если Кроули будет плакать после убийства, он сам прострелит ему что-нибудь, и подобное с Азирафелем не практиковал.       Просто старался быть рядом на случай внезапных панических атак. Но они не появлялись, и Азирафель шептал ночью, когда в комнате не было света, что только с Кроули паника не затмевает его сознание, и он не слышит звуки выстрелов из далекого детства.       В одну из ночей, когда Азирафель лежал у него под боком, в темноте, от которой у Кроули не болели глаза, он очень настойчиво, но мягко попросил Азирафеля рассказать о той ночи.       — Я понимаю, что тебе больно это вспоминать, ангел, — произнес Кроули слишком серьезным и взволнованным тоном, — но ты должен рассказать мне все, что случилось в ту ночь.       — Зачем? — шепотом спросил Азирафель, не оборачиваясь и прижимаясь затылком к его груди.       — Это важно. Очень важно. Для меня.       Кроули так и не объяснил, в чем важность, но Азирафель все равно вздохнул и тихо начал. Во время рассказа, у него все же началась паническая атака, он задрожал, его дыхание сбилось, и Кроули обнял его, прижав к себе. Он с непроницаемым лицом слушал, как Азирафель сквозь слезы продолжает говорить, путаясь в словах и задыхаясь. Не перебивал. Очень хотелось, чтобы Азирафель замолчал и перестал страдать, но он должен выслушать его версию.       Азирафель после этого не стал спрашивать, зачем, просто уснул, вжавшись Кроули в плечо и обхватив его руками. Ему снились кошмары в ту ночь, и Кроули продолжал гладить его по голове.       Пытаясь воспроизвести все это в собственном сознании.       В некоторые ночи, когда Азирафелю становилось особенно тяжело, Кроули обнимал его и ласкал. И Азирафель продолжал отдаваться ему с той же готовностью, но с каждым разом бледнея и нервничая после этого все больше.       Азирафель словно пытался насладиться из последних сил, как смертник пытается надышаться перед собственной казнью.       Кроули продолжал работать, уезжая из отеля, но каждый раз все равно возвращался к Азирафелю. Он и сам словно чувствовал над ним какое-то давление, невольно начиная поддаваться ему, ощущая, как паника разрастается в собственной душе.       Он многое понял, например, что Азирафель скрылся даже от Гавриила, и тот попросту не знал, где его напарник, а потому и не говорил об этом Кроули. Что Азирафель скрывался от всего мира, как всю свою жизнь это делала его сестра.       Разум Азирафеля до сих пор оставался для него нерешаемой загадкой, но Кроули понял одну простую вещь.       Именно это он и увидел в тот день на складе, когда заглянул в эти блестящие голубые глаза. Этот изломанный разум, искореженную психику и разрушенную жизнь. Глаза человека, увидевшего труп собственной матери. Отчаяние того, кто не понимал, почему все это происходит.       Томное безумие, отдающее голубым блеском. Мольба. Немая просьба излечить его или просто понять.       Как Кроули мог не влюбиться в эти глаза?       Глаза, узревшие смерть его матери…       Кроули сразу подсчитал, что Азирафель одногодка его сестры и никак не может быть сыном Айви. Он и не похож на нее ни капли.       Малыш проговорился о своем настоящем возрасте еще в машине, когда они ехали в кафе Рэйвена, сказав, что Вельзевул старше его на восемь лет. Кроули уже тогда засомневался, ведь в документах полиции было четко сказано, что Азирафелю двадцать пять.       Кроули еще тогда понял, что Азирафель — маленький лжец, который играет на свои интересы. Для него оставалось вопросом лишь — для чего.       И ответ нашелся. Слишком простой, слишком очевидный.       И единственное, чего до сих пор не понимал Кроули — как при всем этом замешана Айви. Но пока спрашивать Азирафеля об этом не решался, помня его истерику, когда тот вспоминал ее смерть.       У них еще есть время, чего бы Азирафель ни боялся.       Азирафель сидел у него на коленях, пока Кроули лежал на кровати и гладил его по взмокшим после секса волосам. Полностью обнаженный, он прижимался к его голой липкой груди. Правда, на Кроули все еще оставались расстегнутые штаны, потому что ему настолько не терпелось насытиться Азирафелем, что он не успел раздеться.       Азирафель бездумно водил пальцем по его груди, очерчивая каждый попадающийся ему шрам, и Кроули невольно вздрагивал каждый раз, когда он останавливайся и оглаживал его.       — У меня кончились таблетки, — тихо произнес Азирафель.       — Тебе они не нужны, — Кроули сжал пальцы в его волосах, — ты перебарщиваешь с дозами, и это чревато последствиями. Тебе пора отучаться.       Азирафель выдохнул и послушно кивнул.       — Тебе с этим проще?       — Мы с сестрой с детства принимаем много… и в правильных дозах. Нейроны уже не реагируют и… нам они не очень и нужны. Ну… Лиззи, конечно, жить не может без стимуляторов, но ее мозг работает иначе, ей становится плохо от мыслительной деятельности. А я могу… пережить. Любой легкий наркотик не сильнее витамина. Я могу контролировать это. Мой организм приучен. А твой нет. И я всерьез намерен этим заняться.       И Азирафель снова молча кивнул.       — Я даже… — Кроули истерично усмехнулся, — могу переварить любой яд. Не зря ведь меня зовут Змей.       — Как? — Азирафель приподнялся на нем и заглянул в глаза. — Как ты его?..       — Пью с детства в малых дозах. Желудок приучен. Сперва это больно, внутренности выкручивает, тебе кажется, что они горят изнутри. Тебя рвет собственной кровью. А спустя годы это как обычная вода.       — Но это ужасно! — Азирафель нахмурился и погладил Кроули по щеке. Кроули дернул уголком рта и промолчал.       — Могу рассказать, как…       Кроули осекся на полуслове, встрепенувшись. Он привстал, напрягшись до предела, его зрачки сузились, и он крепко обхватил Азирафеля.       Азирафель не успел спросить, что его так напугало, как дверь комнаты распахнулась, и внутрь ворвались люди с оружием.       Он сразу узнал полицейскую форму собственного отдела.       Они окружили их, и Кроули вцепился в него мертвой хваткой. Но в следующий миг трое полицейских стащили Азирафеля с него, усадив на колени перед кроватью, вдавив оружие в голову, и завели руки за спину.       Двое других подняли не успевшего среагировать Кроули и толкнули к стене, наставляя на него пистолеты. Киллер поднял руки в защитном жесте, беспомощно посмотрев на Азирафеля.       В комнату вошел Габриэль, в сопровождении еще одного знакомого детектива. Он хмуро посмотрел на ошарашенного Азирафеля, перевел взгляд на Кроули. А потом молча опустил взгляд в планшет. Несколько секунд царила мертвая тишина, в которой различалось только тяжелое дыхание, и, наконец, Хэмсворт заговорил.       — Азирафель Фэлл, ты обвиняешься в намеренном убийстве Дэнниэля Хайса. Временно будешь заключен под стражу для дачи показаний. Ты имеешь право хранить молчание, и все, что ты скажешь, будет использовано против тебя.       И он развернул планшет, демонстрируя видеозапись с камер видеонаблюдения, на которых отображалась станция метро. Короткое видео длилось всего пару секунд. Азирафель стрелял в Хастура, и, как только тот падал на пол, оно обрывалось и начиналось опять, повторяя этот мучительный кадр снова и снова.       Азирафель повернул голову и встретился с ошарашенными глазами Кроули.       В следующий миг на его запястьях защелкнулись наручники.