Проект "Академия"

Остаток ночи Ибо провёл в больничном крыле. На соседней кровати лежал Ли Сы и его грудь медленно поднималась и опускалась, а к лицу была прижата кислородная маска, какую сам Ибо снял несколько минут назад. Он чувствовал себя лучше, но тошнота всё еще не проходила, и голова болела нещадно. Анализируя все прошедшие события, он не понимал, как вообще смог выбраться из лаборатории и не задохнуться, а потом еще и хотел с кем-то сражаться. Медики сказали ему, что это был сильнейший выброс адреналина, поэтому Ибо не чувствовал все симптомы в полной мере, но теперь, когда его организм успокоился, они накрыли его с головой как пуховое одеяло. Он лежал и думал о том, что теперь будет: с ним, с Ли Сы, с Го Шэном, и с Академией в целом. Для всех стало огромной неожиданностью поведение вампиров во время курса испытания — никто еще не видел, чтобы эти существа, почувствовав лёгкую добычу, так просто уходили, словно человеческая кровь больше не была единственной вещью, которая подпитывает их организмы. Ибо понимал, что это поднимет огромную волну слухов вокруг их Академии — и всё благодаря ему одному. Но какой у него был выбор? В правилах охотников одним из основных пунктов было спасение собратьев в особо тяжёлых ситуациях. Аргументировалась это тем, что, во-первых — помогало общему сплачиванию, во-вторых — каждый охотник был ценен в своей команде и потерять одного из них значило на какое-то время дисквалифицировать всех — на подбор нового участника команды, даже если она состояла из двух человек (ученика и наставника), требовалось много времени; охотники должны были привыкнуть друг к другу в «домашних» условиях, а только потом выезжать «в поле». На занятиях им часто говорили о том, что стать вампиром можно за одну ночь, а стать охотником — лишь за многие-многие годы, поэтому даже есть хотя бы малейший шанс спасти другого охотника в бою — этот шанс необходимо использовать. Вот Ибо и использовал, только теперь вопрос заключался в том, какой ценой было получено это спасение; если Ян Гао так трясся над Сяо Чжанем всё это время, то Ибо был уверен, что во время ученического совета доктор выступит за его отчисление. А ученический совет точно будет — в этом Ибо был уверен, но они не посмеют провести его, пока Ли Сы в таком состоянии. На самом деле, этот совет только назывался ученическим — по факту он там будет единственным учеником, а все остальные — преподаватели и люди из управления Академией; они будут спрашивать и допрашивать его о том, что он сделал, какая была у него мотивация, думал ли он о последствиях и прочие нудные вопросы, которые ни к чему не приведут: Ибо знал, что сделал бы всё тоже самое еще хоть миллион раз, если бы ему снова потребовалось спасти Ли Сы. Он посмотрел на учителя; никому не было известно, когда учитель придёт в себя и будет ли его организм функционировать так же, как и раньше — в конце концов, он уже почти пожилой человек и может не пережить такое сильное отравление. Ибо решил об этом не думать; он не представлял, что будет делать, если Ли Сы не станет — он не хотел привыкать к новому наставнику, когда до конца обучения в академии оставалось всего ничего — если ему вообще, конечно, разрешат остаться после произошедшего. В комнату вошёл врач, поставил Ибо капельницу и через десять минут он почувствовал, как потянуло в сон. Он вспомнил о Сяо Чжане и подумал, что сейчас вампир, наверное, тоже занимается своим восстановлением — спит или пьёт чью-нибудь кровь — и мозг парня вдруг счёл это совпадение приятным, если не сказать милым. Ибо улыбнулся, но потом резко одёрнул себя: «Кажется, надышался я знатно, если такая ерунда в голову лезет», — пронеслось в его мыслях и через мгновение его глаза закрылись и он задышал глубоко и ровно. Когда Ибо проснулся — был уже вечер. Он повернул голову и увидел, что Ли Сы смотрит на него. Мужчина выглядел лучше, но его синяки под глазами, осунувшийся вид и совсем слегка дрожащие пальцы показывали реальную картину — и она была не очень. «Слава богу», — подумал парень и, привстав на руках, сел на постели. — Как ты? — спросил его учитель и Ибо кивнул головой; они оба понимали, что их физическое состояние оставляет желать лучшего, но подобные вопросы были нужны просто как первое звено в цепи дальнейшего разговора, — мне сказали, что ты спас меня. — Я, — Ибо опустил взгляд вниз, рассматривая собственные пальцы; он не знал, сообщили наставнику про Сяо Чжаня или нет, — я был там не один. — Го Шэн помог? — брови мужчины слегка поднялись. «Значит, он не в курсе, — подумал парень, — но когда-нибудь ему всё равно расскажут и лучше пусть сейчас это буду я, а не какой-нибудь Ян Гао на ученическом совете». — Нет, это был Сяо Чжань. Ли Сы отклонился назад, схватился рукой за грудь и закашлялся; Ибо нажал на кнопку у постели и к ним зашёл врач; он быстро открутил крышку бутылки с водой, стоящей рядом с кроватью на тумбочке, вставил в неё пластиковую трубочку и дал Ли Сы; тот выпил почти половину, прежде чем отставить бутылку в сторону, и снова посмотрел на Ибо. — Как он сумел выбраться? — Я его выпустил, — признался парень, чувствуя, как щёки заливает румянец, — и он помог нам выйти оттуда. Без него я бы не справился. — И где он сейчас? — спросил мужчина, смотря на Ибо взглядом, который тот никак не мог понять: осуждения и одобрения в нём было ровно пополам. — Ушёл, — ответил Ибо, окончательно сникнув, — вместе с другими вампирами, которых пригнали на курс выживания. — В смысле? Ибо вздохнул, понимая, что монолог будет долгим и начал рассказывать Ли Сы с самого начала — с того момента, как он вышел на площадку под начальную сирену. Учитель сидел молча, слушал и хмурил брови, пытаясь сопоставить новую информацию с тем, что осталось в его памяти. — …и они все разом остановились, а потом просто ушли за ним, как будто, не знаю, он приказал им что-то на каком-то ментальном уровне, — закончил Ибо. Всё, сказанное им было правдой в самых подробных её подробностях; умолчал он лишь об одном — о маленькой, пластиковой карточке, которая покоилась в одном из внутренних карманов куртки его формы для курса выживания. Мысль о ней была похожа на червяка в сочном, спелом яблоке; пока что он только начинал грызть сладкую плоть, но вскоре, добравшись до середины, одолеет его полностью, и тогда фрукт сорвётся с ветки и сгниёт в густой траве. — Меня отчислят? — спросил Ибо учителя; мужчина крепко задумался и молчал уже несколько минут, и парня это очень нервировало. — Это буду решать не я, ты знаешь, — Ли Сы посмотрел на него и в его взгляде Ибо увидел такую грусть, что сам почувствовал жжение в глазах, и они мгновенно наполнились слезами; так смотрит на окружающих одинокий вдовец — в прошлом любящий муж и заботливый отец, переживший собственных детей. — Даже если так, — Ибо поднял голову вверх, чтобы не заплакать, — я ни о чём не жалею. И плевал я на Ян Гао и его сумасшедшие эксперименты. — Дело не в Ян Гао, — ответил мужчина, устало проводя рукой по волосам. — А в чём тогда? — Ты знаешь, почему обязательное условие испытания — уничтожить всех вампиров? — спросил Ли Сы; Ибо промолчал — он понял, что сейчас настала его очередь слушать. — Потому что страшнее не то, что кто-то из них попадёт на территорию Академии, а то, что он выберется из неё. В таком случае, если его не успеют догнать охотники, он будет знать о том, что происходит внутри Академии и как туда попасть, а после — вернётся, и приведёт с собой половину вампирской части Пекина, потому что эти существа очень любят мстить за своих сородичей. — Они не смогут сюда пробраться, — возразил парень, — забор целиком из серебра! — Да ладно, — Ли Сы посмотрел на него и печально ухмыльнулся, — вспомни, кого ты выпустил. Мы не знаем ни реального масштаба его способностей, ни количества ему подобных — практически неуязвимых первородных вампиров, неподвластных никакому металлу. «Он сказал мне напоследок, что мы еще увидимся, — подумал Ибо, — что, если это была угроза и он придёт снова, чтобы всех нас убить?» — Ибо, — мягко сказал Ли Сы, — у всех в этом мире есть слабое место. Я уверен, у Сяо Чжаня оно тоже есть — нам просто не хватило времени его найти. И несмотря на то, как укреплена наша Академия — оно есть и в ней. И теперь вампиру известно, как и что у нас тут устроено — ему не составит труда найти, куда ударить во второй раз. — А был первый? — удивлённо спросил Ибо. — Да, — Ли Сы допил оставшуюся в бутылке воду и продолжил, — это из-за первородного начался пожар. Он трансформировался и запугал Го Шэна до такой степени, что у того начались трястись руки и он не удержал взрывоопасные вещества. «Я не знал об этом», — Ибо почувствовал на языке горечь предательства, словно Сяо Чжань всё это время насмехался над ним и дразнил, как дразнит хозяин свою собаку, притворяясь, что кидает палку, которой у него нет. Ибо вдруг разозлился: на себя, на вампира, на Го Шэна, даже на Ли Сы. Получалось, что он хотел как лучше, а получилось всё хуже некуда. — Мне нужно было оставить вас там? — резко спросил Ибо. — Сгорать заживо? Я бы потом ненавидел себя до конца своих дней, и я уверен, что на моём месте — вы сделали бы тоже самое. — Ты прав, — спокойно ответил мужчина, — сделал бы. Поэтому я тебе благодарен и больше не буду поднимать эту тему. «И на том спасибо» — подумал Ибо и увидел, что в комнату зашел врач; он поставил Ли Сы капельницу и сказал, чтобы тот постарался заснуть. Больше они не говорили и Ибо был рад, что это мучение, наконец, закончилось. Он чувствовал себя гадко — учитель не осуждал его прямо, но и не поддерживал, и от этой неопределенности парень был готов вцепиться себе в волосы. Ему очень хотелось, чтобы кто-то просто сказал, что он поступил правильно, что выполнил в лучшем виде всё, что от него требовалось, и что он сделал верный выбор в пользу меньшего зла — потому что именно так оно и было. Но никто ничего ему не говорил — он был один, в этой белой комнате, слушал тихое дыхание Ли Сы и слёзы бежали по его щекам, и он смотрел, как они падали на его ладони — сухие и покрасневшие от теплоты ядовитого огня. Прошло две недели, прежде чем его выпустили из больничного крыла, а учителю нужно было отлёживаться ещё одну. За это время к нему пытались попасть Го Шэн и Ян Гао, но их не пустили, чему лично Ибо был несказанно рад — он помнил лицо доктора, когда они с Сяо Чжанем вместе шли через всю площадку и не очень хотел выслушивать его причитания по поводу потери такого важного объекта для экспериментов. В день выписки он обедал в столовой один, и впервые за всё время обучения чувствовал себя чужаком; все смотрели на него, но никто не подходил, не разговаривал и не обсуждал его так, чтобы Ибо это заметил — даже Го Шэна не было видно. Но он был уверен, что по вечерам ученики собирались у себя в комнатах и строили бесконечные теории о том, какую он, Ибо, сыграл роль в этом всём. «По крайней мере, им никогда не узнать правды, — думал он, пережёвывая салатный лист, — вряд ли их посвятили в то, кем на самом деле был Сяо Чжань — иначе они бы не были так спокойны». На следующий день он возобновил утренние тренировки и понял, что не может больше показывать прежний результат во время кросса — не сейчас, когда его лёгким и так пришлось несладко. Врачи сказали, что ему еще повезло — он пробыл в задымлённом месте не так долго и относительно быстро покинул место, где был очаг возгорания, а вот Ли Сы пролежал там какое-то время и теперь, хоть он и шёл на поправку в данный момент — в будущем должен будет регулярно проходить обследования, чтобы не выявить возникших осложнений и патологий в его организме. На пробежке парню регулярно приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание, но никто не обращал на него внимания, хотя он догадывался, что некоторые, такие как Лэй Ши, были рады его своеобразной дисквалификации — теперь у них была возможность занять первую строчку в общей таблице. Он вспомнил о девушке и об их своеобразном пари. Ему всё еще нужно было разобраться с этим чёртовым отчётом, но он не знал, стоит ли это делать сейчас, когда он, скорее всего, висит на волоске от отчисления, и только болезнь Ли Сы даёт ему право здесь находиться. У него был шанс остаться, если учитель за него вступится или кто-то из преподавательской комиссии во время ученического совета сочтёт его благородство и следование правилам охотников весомее, чем его проступок и освобождение вампира. Он сам собирался давить на то, что у него не было выбора и тыкать пальцем в устав Академии, где черным по белому написано о спасении товарищей. Но если он сейчас влезет в базу данных — это обеспечит ему стопроцентный вылет. Еще и обвинят, что он спелся с первородным и всё случившееся — их хитрый план по развалу Академии. «Не накручивай, — приказал себе Ибо, стоя после тренировки в душе под горячими струями воды, — решать проблемы нужно по мере их поступления». В итоге он решил, что отложит это дело до тех пор, пока не пройдёт ученический совет и не станет рисковать собственным положением. В конце концов, этот отчёт никуда от него не денется — никто, кроме Го Шэна и Лэй Ши не знает о том, что Ибо им интересовался и он очень надеялся, что эти двое никому не пойдут трепаться об этом. «Карточку нужно спрятать, — подумал он, направляясь в комнату. Так как дизайн интерьера у них был спартанский, то можно было найти не так уж много мест, где твои секреты будут в целости и сохранности. Сначала Ибо решил спрятать карточку в одежде, но потом осознал, что запросто может забыть про неё, когда отправит вещи в стирку. Положить под матрас — тоже не самый лучший вариант — их постели приходили регулярно перестилать и запросто могли её найти. Парень присел на корточки и залез в тумбочку — там лежал его планшет, которым он редко пользовался, особенно сейчас, во время каникул, тетрадь с конспектами, несколько учебников, канцелярские принадлежности, зарядные устройства и коробка от телефона — новые устройства раздавали всем ученикам время от времени, когда предыдущие выходили из строя. В ней лежала инструкция и несколько сменных экранов — они часто разбивались во время выездов. «Идеально, — подумал парень, — в самом худшем случае, если меня поймают, никому не придёт в голову лезть сюда». Он достал коробку — белую, без каких-либо надписей или изображений — открыл и руки его одеревенели; на дне коробки лежало небольшое золотое кольцо на цепочке — она была порвана в месте, где располагалась застёжка — и казалось очень старым, если не сказать старинным. Ибо помнил, что однажды в детстве нашёл его в кармане своей куртки и с тех пор оно кочевало из коробки в коробку, и каждый раз, словно впервые, парень шокировано на него смотрел, пытаясь вспомнить, откуда оно у него появилось, но снова и снова, не придя ни к какому результату, бросал его, забывая буквально на следующий день. Он знал, что в Академии никто не имел личных украшений, особенно таких красивых и наверняка дорогих. Им выдавали новый комплект одежды каждый раз, когда предыдущий уже был мал или портился от механического воздействия, и всегда это были стандартно-черные штаны, футболки и другие вещи, и не было среди них никаких аксессуаров — подобное запрещалось правилами, так как вносило показатель чьего-то выделения и могло настроить учеников друг против друга. Поэтому Ибо его прятал, никогда никому не рассказывая о его существовании. «Возможно, после выпуска, — подумал он, — мне выпадет шанс выяснить, кому оно принадлежит, и я смогу его вернуть». Он положил кольцо обратно в коробку, а карточку засунул между страниц инструкции к телефону и запихал всё это в дальний угол тумбочки, прикрыв учебниками.