Проект "Академия"

Была уже глубокая ночь, когда мотоцикл сдох на пересечении АнЛи и Бэйюань. Ибо трижды попытался снова завести его, пару раз легонько пнул и затащил в ближайшие кусты. Подножка утопала в мягкой, рыхлой земле, и он привалил его к дереву. Он радовался, что смог добраться хотя бы до жилых районов, но на этом весь позитив заканчивался. Он понятия не имел, кому принадлежит территория и молился, чтобы это были не вампиры; у него даже перочинного ножа с собой не было, и в случае нападения даже одного существа — шансов выжить было катастрофически мало. Ибо поднял голову к небу, разглядывая померкнувшие в городском смоге звёзды, и облокотился на мотоцикл. Он гнал по шоссе около двух часов, подстёгиваемый рекомендациями Лэй Ши и горьким чувством побега, поэтому осознание того, что произошло сегодняшним вечером, медленно начало накатывать на него только сейчас. В одночасье он потерял и статус ученика Академии, и комфортабельное жилье со всеми удобствами, но главное — Ибо потерял мечту стать профессиональным квалифицированным охотником. То, к чему он методично шёл из года в год осталось там, в тёмной библиотеке, где он променял всё своё светлое будущее ради ублажения собственного неуёмного любопытства? Мучило ли это его? Безусловно. Жалел ли он? «Жалею ли я?» — подумал он, глядя на огни автострады и проносящиеся мимо него редкие машины, словно в их покатых поверхностях содержится ответ. Разве мечта, построенная на лжи, имела право на воплощение? Как вообще понять, имеет ли мечта право на воплощение, если её инструменты подобны лечению слабым раствором токсичного вещества: убивает одну болезнь, порождая другую, хотя цели — благие? Из уроков истории Ибо знал примеры, когда один человек и его навязчивые мысли о переустройстве мира якобы к лучшему погубили многие и многие жизни, и не хотел быть тем, кто повторит этот горький для всего человечества опыт. После знакомства с Сяо Чжанем, Ибо начал понимать, что далеко не все вампиры так ужасны, как им описывали, из чего следует логичный вопрос: заслуживали эти существа такого обращения, какое им оказывают охотники по всему миру? Кем вампиры являлись для Академии? И кем, в таком случае, тогда были ученики, и сам Ван Ибо в частности? Всё это он хотел бы спросить у того, кому безоговорочно доверял с самого детства, в ком никогда не мог усомниться, и кого думал, что знал, как самого себя и чей взгляд, наполненный злым разочарованием, до сих пор стоял у него перед глазами. Ему было даже немного смешно от того факта, как резко рухнул его мирок. Ибо задумался, было ли вообще хоть что-то настоящее в Академии, или всё остальное, как и тот продавец — лишь часть постановки? Слепая ярость на то, что всю жизнь его водили за нос, расцвела в его груди, и он сжал челюсти до писка в ушах, сфокусировавшись на текущей своей проблеме. Вопрос был в том, что ему сейчас делать и куда идти? Без транспорта, без оружия, без средства связи и откровенно говоря, без какой-либо определённой цели он чувствовал себя ребёнком, потерявшим родителей в торговом центре: паника начинает нарастать и всё вокруг кажется чужим и страшным — хочется забиться в тёмный угол и сидеть там, пока взрослые не вернутся. На глаза навернулись непрошенные слёзы, но Ибо не дал им пролиться, смежив веки на несколько секунд и глубоко вздохнув. От того, что он тут сопли разводит нет никакой практической пользы. Он выбрался из кустов, бросив последний грустный взгляд на мотоцикл и посмотрел на огни ближайших домов. Там, в тёплых уютных квартирах, люди продолжали жить: радоваться, плакать, смеяться, ругаться и мириться, в общем, делать все те вещи, что они делали час, день и месяц назад и ничего менялось в их ежедневной рутине, пока Ибо стоял тут на руинах собственной действительности, пытаясь не дать отчаянию добить его окончательно. Он посмотрел на чёрное полотно неба и в очередной раз вздохнул, признаваясь самому себе, что во всём этом представлении, как и во всём Пекине был только один персонаж, которого Ибо знал, и к которому мог пойти за помощью, не надеясь, впрочем, её получить, но иного выбора у него попросту не было. Либо Сяо Чжань, либо глупая, жалкая смерть от новообращённых, почуявших человеческую кровь. Не было смысла отрицать, что и первородный вполне себе способен его прикончить (мало ли, настроение плохое), но Ибо решил, что лучше уж это будет он, чем кто-то другой; таких как Сяо Чжань, в конце концов, может вообще один на всю планету — хотя бы не так стыдно. Идти вдоль проезжей части было неудобно — тротуар не предусматривался для таких ситуаций, а потому отсутствовал вовсе, и Ибо несколько раз приходилось сходить с края дороги, вновь возвращаясь в лесистую местность, только чтобы его не сбили: такая смерть нравилась ему ещё меньше и была ещё глупее. По его меркам прошло примерно пол часа, прежде чем один автомобиль остановился рядом с ним и из окна показался улыбающийся мужчина; в свете белых уличных фонарей на его волосы ложились серебряные блики и на мгновение сердце Ибо ёкнуло и пустилось вскачь — ему показалось, что за рулём сидит Ли Сы, но когда парень подошёл ближе, то понял, что между ними не было ничего общего: мужчина был заметно моложе, а лицо его было круглее и шире. — Парень, у тебя случилось что? — спросил он, смешно приподнимая тёмные густые брови. — Куда ты посреди ночи? Доверять незнакомцам никогда не было лучшим решением. Ибо это усвоил ещё с самого детства, когда увидел, как одна из групп учеников младшего звена вернулась с выезда заметно поредевшей. Он понятия не имел, что именно тогда случилось, но лица у всех были посеревшие, а сами ребята — дёрганные, злые и очень, очень расстроенные. Только спустя несколько лет Ли Сы рассказал ему, что вампиры хитростью поймали трёх из пяти охотников, сделав вид, что сдаются в плен. Они даже смиренно стояли и ждали, когда придёт учитель, но как оказалось — просто тянули время, чтобы как можно больше сородичей успело к вечернему столу. Двоих оставшихся в живых Ибо время от времени наблюдал в библиотеке Академии: они почти никогда не выезжали за пределы учебного заведения и крайне редко участвовали в общих тренировках. Поэтому сейчас он пристально рассматривал лицо мужчины и размышлял, как ему стоит поступить. Он понятия не имел, могли ли вампиры водить автомобили (на его памяти такого не было, они всегда использовали собственные сверхспособности), но даже если бы это было так — этот альтруист мало тянул на ночное существо. Тыльная сторона его ладоней была покрыта темными пятнами — скорее всего, результат долгой работы на солнце, а на левой скуле виднелся порез от бритья, следовательно, ни о какой регенерации и речи не шло, и Ибо решил, что в случае чего, сможет справиться с ним голыми руками. — Район Хайдянь, — произнёс Ибо, стараясь придать голосу уверенность, — подбросите? — Только до кольца у Цанина. Дальше мне в другую сторону. — Поехали. Ибо, обнимая рюкзак двумя руками, запрыгнул на переднее сиденье, больше по привычке, чем осознанно. Он давно уже ездил на выезды, сидя исключительно рядом с Ли Сы, особенно когда они не брали с собой водителя учитель сам вёл автомобиль. При мыслях о наставнике глаза снова защипало. Он думал, почему Ли Сы не поехал за ним тогда? Понимал, что Ибо не выживет в одиночку и отпустил его, как овцу в волчью стаю или боялся, что не сдержится и сам прикончит? Лэй Ши сказала, что «они» — кем бы они ни были — едут его убивать, возможно ли то, что Ли Сы лично получил это распоряжение, но не остановился, чтобы дать Ибо возможность уйти и таким образом защитить его? Мысли метались в голове Ибо, словно чайки над водой во время нереста, не приводясь, впрочем, ни к какому логическому концу, и от этого в висках у него запульсировало тупой болью. Он отодвинул сиденье немного назад, чтобы увеличить расстояние для ног, и пристегнулся, бросая взгляд на приборную панель: чисто, никакой пыли; из маленькой круглой рамки-кулоне, висящей на зеркале заднего вида на него смотрела молодая женщина с ребёнком — девочкой, лет девяти. Водитель обратил внимание, что Ибо смотрит на фотографию и весело ухмыльнулся. — Это моя жена и дочь, — сказал он, подцепил кулон рукой, не отрывая взгляда от дороги, и нежно провёл пальцами по гладкой поверхности изображения, — ждут меня дома. — Мгм. — А ты…– мужчина скосил глаза на Ибо, подбирая слова. — Твои родители знают, где ты? — Они…я…– Ибо медлил с ответом, не зная, что сказать; о своих биологических матери и отце он не знал ничего, как и каждый ученик Академии, а рассказывать буквально человеку с обочины о Ли Сы, который являлся чем-то вроде родительской фигуры, он желанием не горел. — Понял, понял, — мужчина слегка улыбнулся, хотя Ибо никак не мог понять, что же тут весёлого, — поругались, да? Ибо кивнул, позволяя собеседнику выстраивать разговор самостоятельно. — Моя дочка тоже на меня обижается иногда, так что я всё понимаю. Я даю ей время, потом мы миримся — и вы помиритесь. По молодости нам всегда кажется, что мы всё знаем лучше, чем старшие, хотя и они не всегда бывают правы. Главное уметь ошибки признавать и всё хорошо будет. Мужчина замолчал, глядя перед собой, довольный тем, что смог выговориться и дать совет. Ибо посмотрел на него и почувствовал, как его заполняет и жалость, и зависть к своему внезапному попутчику. Он был так наивен в своём мышлении простого человека без груза миссии на плечах, но так свободен в собственном выборе и принятии жизненных решений, что Ибо на секунду подумал, что расплачется у него на плече, но сумел сдержаться. Он отвернулся к окну и прикрыл глаза: усталость от произошедших событий была больше эмоциональная, нежели физическая, но Ибо клонило в сон так, словно он целый день безвылазно проторчал на тренировочной площадке, и откинувшись назад, он провалился в беспокойную дремоту без сновидений. Ему показалось, что не прошло и десяти минут, как водитель мягко растормошил его за плечо. — Парень, мы скоро приедем, просыпайся. Ибо разлепил глаза и посмотрел в окно: они попали в небольшую пробку недалеко от кольца и медленно двигались по шоссе. По правую сторону простиралось гладкое зелёное поле для гольфа и Ибо вспомнил, что у прошлый раз они с Ли Сы заворачивали на эту дорогу, когда ехали в Хайдянь. — Остановите, — сказал он чуть более резко, чем требовалось, — я выйду здесь. — Точно? Ты уверен? — Уверен. Мне тут ближе. — Как скажешь, — мужчина свернул на обочину и нажал на кнопку аварийной остановки. Выбравшись из машины, Ибо с удовольствием вдохнул прохладный ночной воздух и обернулся. — Спасибо. Мужчина не ответил, лишь снова весело улыбнулся, махнул рукой, проговорив: — Позвони родителям, парень. Ибо смотрел на поцарапанный бампер его маленькой машины, медленно возвращающейся в общий ряд таких же минивэнов, в которых уставшие после работы люди едут домой к своим семьям, вспоминая, как пахнет на кухне поздний ужин и как мягки только высохшие, свежие простыни. Ибо вспомнил утренний розовый свет в своей, уже бывшей, серой комнате в Академии и не смог сдержать ностальгической дрожи; Ибо не знал другой жизни кроме той, что была у него в Академии и понятия не имел, как теперь ему выстраивать свой быт. Единственное, на что он надеялся — Сяо Чжань не отошлёт его сразу же куда подальше, а потом он уж как-нибудь разберётся. Он не был уверен, как часто первородный бывает в той недостроенной квартире, где они когда-то встречались и куда он теперь направлялся, но больше ему было просто некуда пойти — это был единственный вариант Он прошёл мимо большого торгового центра и побрёл вдоль Юн Тайчжуан, преодолев реку, разделяющую Хайдянь и Чаоян. В прошлый раз у него не было возможности рассмотреть район, и теперь он с жадностью вглядывался в отличные от металлической Академии высотные стеклянные и бетонные дома, где жили такие студенты как он, изучающие науки и искусство; они должны находиться под защитой, чтобы развивать общество и страну: Ибо рождён был стать их защитой, однако теперь он сам нуждался в ней больше, чем когда бы то ни было. В середине пути сгустились плотные тучи, влажность повысилась, стало трудно дышать и спустя некоторое время наконец-то начался сильный дождь, усиливающийся с каждой минутой, и с каждой минутой Ибо всё больше хотелось неприлично выругаться, но он пока сдерживался. Он промок уже по самые пальцы ног. Потяжелевшая одежда плотно и противно облепляла его, и вода спускалась по влажной ткани прямо в ботинки, в которых уже во всю мерзко хлюпало. Ибо посмотрел в сторону дома, до которого ему нужно добраться, засунул подальше в голову все неприятные ощущения и ускорил ход. Ливень застилал глаза, Ибо отфыркивался и отплёвывался от капель, но упорно шёл вперед, освещаемый яркими придорожными фонарями. В этой части Пекина уровень комфортабельности проживания заметно повысился, и Ибо двигался вдоль дороги в полной безопасности: слева от него было низкое металлическое ограждение и расстояния тротуара вполне хватало для него одного. Была глубокая ночь, автомобили ходили всё реже и реже, и единственное, чего Ибо боялся сейчас — наткнуться на какого-нибудь новообращённого. Эта мысль придала ему столько сил, что он бросился вперед и почти бегом преодолел оставшееся расстояние. Увидев уже знакомые ему крыши недостроенного дома, он с благодарностью выдохнул: вампиры сюда не полезут — слишком много серебра и охраны, однако последнее представляло трудность для него самого; в прошлый раз они с Ли Сы, приехав на вызов (оказавшийся ложным), были зарегистрированы как охотники и имели соответствующий допуск. Теперь Ибо был здесь чужаком и статус его — ничуть не лучше любого из существ, пытающихся пролезть на закрытую территорию в поисках крови. Ограждение вокруг дома было высоким, из тонких, гладких прутьев, и не было никаких проблем преодолеть его, взобравшись с разбега, но Ибо знал, что сделав это — засветится на камерах и можно будет забыть о каком-либо укрытии. Придомовая территория хорошо освещалась: не было никакого, даже малейшего шанса найти тёмный уголок или слепые зоны и пробраться к подъездной двери, которая была ещё одним препятствием (но Ибо пока не хотел об этом думать). Он подобрался к дверям у ограждения и уселся на мокрую землю под широким, густым кустом белого пиона. Дождь всё ещё хлестал по его ладоням и ступням, и холодные капли с узких листьев и закрывшихся бутонов попадали за шиворот куртки. Начало клонить в сон, но заснуть сейчас — означало подцепить простуду или ещё что похуже, а Ибо проблем с лёгкими после пожара с головой хватило, и он уткнулся лбом в согнутые колени, закрывая глаза. За несколько часов из лучшего ученика Северной Академии охотников Пекина он превратился в непонятно кого: грязного бездомного, безымянного парня, зависящего от того, кого был создан убивать. Ибо подумал, что Сяо Чжаню, наверное, будет очень смешно — их ситуации теперь оказались прямо противоположны и вся жизнь Ибо уже была в руках первородного, хоть тот пока что не подозревал об этом. В подобных раздумья, окруженный чувством стыда и раздражения на весь мир, он провёл не менее часа. Дождь почти прекратился, лишь лёгкая морось, словно водная дымка, всё ещё стояла в воздухе. Спать хотелось нещадно, но Ибо не позволял сознанию отключиться, и когда увидел автомобиль, подъезжающий к ограждению дома, то с облегчением выдохнул и порадовался собственной предусмотрительности. Из жёлтого автомобиля вывалились четверо молодых людей, почти подростков: вряд ли кто-то из них был ровесником Ибо. Они громко смеялись, кричали, хватались друг за друга и очевидно — были абсолютно пьяными. Не то, чтобы Ибо нравились нетрезвые люди и способ, которым они довели себя до такого состояния, но в этот момент он был готов собственными руками слепить памятник богу Дионису за его древнегреческие винодельни, хотя этот культ изжил себя много веков назад, осознавая, что это был шанс чуть ли не всей его жизни, и упустить его — похоронить себя прямо под этим кустом и пару пионов сверху могилки воткнуть. Смех не прекращался и в ночной тишине разлетался дальше, чем хотели его обладатели, и уже через несколько минут в некоторых квартирах, что уже были облюбованы кем-то, загорелся свет и в окнах показались размытые силуэты разбуженных жителей; подростки заметили это и начали шушукаться друг на друга как повздорившие котята. Ибо приготовился: сейчас ему нужно было просто вылезти и чёрной тенью юркнуть за ними — одним человеком больше, одним меньше — никто не заметит, что он материализовался рядом. И, видимо, судьба была к нему сегодня благосклонна за все его страдания этой ночью, потому что едва он встал с насиженного места, как один из парней, запнувшись о собственные ноги (и о бутылку байзцю чуть раньше, очевидно), полетел прямо в его сторону, а Ибо не зря много лет подряд оттачивал навыки и совершенствовал рефлексы — он быстро перехватил парня под руку и пристроился рядом с остальными. Те лишь скользнули по нему расфокусированным взглядом (один из них три раза тщетно пытался приложить карточку к электронному замку) и вряд ли обратили внимание, что он появился неизвестно откуда; возможно, подумали, что добрый водитель, который доставил их сюда, сжалился и решил помочь бедным подросткам, которые, впрочем, не замечали того факта, что автомобиля давно нет. Однако на этом везение закончилось: они зашли не в тот дом, что нужен был Ибо. Он прислонил парня к стене около лифта, и скользнул к лестнице. В нос знакомо пахнуло краской и Ибо посмотрел наверх, оглядывая потолок и углы: камер не было — в доме во всю велись ремонтные работы и несмотря на то, что свет уже провели, здесь всё ещё было слишком «сыро» для их установки, и только в эту секунду он смог позволить себе полностью расслабиться. Он был в тишине, относительной безопасности, в теплоте и долгожданной сухости, и так хорошо стало от этого мимолётного спокойствия, что он был готов заплакать прямо там, где стоял от того, что ни с кем не мог этим поделиться тем, как много свалилось на его голову в такой короткий срок. Некоторое время он потратил на успокоение собственных нервов, а затем стал подниматься выше рассчитывая найти проход, обнаруженный Ли Сы в прошлый раз и связывающий два соседних дома. Он медленно переступал со ступеньки на ступеньку и понял, что это действие имеет медитативный эффект — его мысли пришли в относительный порядок и щемящее чувство полнейшего одиночества в груди наконец-то отпустило. На пятый этаж он выходил с надеждой, что в прошлый раз всё запомнил верно и едва слышно застонал от радости, когда за очередным поворотом увидел постепенно темнеющий коридор (этот дом, в отличие от предыдущего, всё ещё был отрезан от электричества), уходящий по направлению к соседнему зданию, и три раза сказал спасибо собственной памяти — она одна его не подводит сегодня. Оставалось совсем немного — и он достигнет цели: эта мысль открыла второе дыхание — сонливость ненадолго уступила место работоспособности, даже одежда стала менее мерзко ощущаться на коже. В темноте широкого коридора он шёл у самой стены, легко скользя пальцами одной руки по гладкой поверхности, а вторую руку выставив вперёд — так он не терял ориентиры и был готов к любым неожиданностям, но самая большая неожиданность, которая случилась с ним за этой время — он натолкнулся ладонью на тяжёлую дверь соседнего дома. «Наконец-то, — подумал он, выходя на нужную площадку, — у меня получилось». Он не видел абсолютно ничего вокруг себя и понятия не имел, как ему в такой темноте нужно будет искать Сяо Чжаня; первородному, очевидно, не требовалось много света, чтобы различать предметы вокруг себя, и Ибо решил, что должен дождаться хотя бы следующего утра, чтобы что-то решать — сейчас он был слишком уставшим и слишком мокрым для подобных размышлений. Вслепую дойдя до конца коридора, он сел в углу, стащив со спины потяжелевший, уменьшившийся в размере рюкзак и опираясь затылком о стену, которая казалась мягкой и тёплой после холодной, сырой земли, и с удовольствием вытянув гудящие ноги, провалился в долгожданный сон и никаких сожалений не было в его сердце.