Она бросилась в его объятия, стоило лишь переступить порог покоев и услышать, как захлопнулась тяжёлая дверь. Она таяла в сильных мужских руках и понимала, что наконец-то счастье, о котором доводилось слышать в сказках на ночь и видеть лишь в книгах, теперь настигло и её светлую душу. Казалось, она была самой яркой звездой, сошедшей с небес, и теперь даровала свет всем тем, кто в нём нуждался. Даровала свет тому, кто был под властью неприступной тьмы, и освобождала его от этих тяжких оков, что на многие годы становились только ношей.
― Мехмед! ― счастливо завизжала Лале, оставляя десятки невесомых поцелуев на мужественном лице Султана. Каждое прикосновение к его коже вызывало эйфорию, которую невозможно было с чем-то сравнивать: лёгкое тёплое чувство где-то под рёбрами не давало покоя, а разгоняющийся по телу жар впитывался в каждую клеточку взбудораженного организма.
― Ты меня не видела всего сутки. ― Его голос задрожал и практически растворился до нежного шёпота. Он прижал её сильнее, ощущая сумасшедшее сердцебиение и сбившееся дыхание возлюбленной, а затем, растягивая удовольствие, вдохнул нежный цветочный аромат её волос. Её запах был для него сродни дурмана, ведь не нашлось ничего такого, что вскружило бы ему голову сильнее, чем запах любимой девушки. Юна и прекрасна, словно снизошла с небес. Мерещилось тысячи прекрасных образов богинь, о которых когда-либо довелось услышать, но Лале была в разы прекраснее.
― Но я так соскучилась…
― Я тоже соскучился, моя Госпожа. ― Он оставил лёгкий поцелуй на её макушке и на миг прикрыл глаза. Переизбыток радости, от которой тело готово было заискриться и рассыпаться на миллионы мерцающих осколков, превозносил, казалось, к самим небесам. Райским вратам, где точно настигнет покой и умиротворение. Именно рядом с ней его душа получала заслуженный отдых, а разум не поддавался внешней тревоге. Вокруг столько дел, столько работы и столько забот, но стоило ей появиться рядом и крепко прижаться всем телом ― как все переживания меркли, а мир останавливался только ради них. И словно время действительно переставало существовать, и все звуки канули в небытие. Только они существовали друг для друга, и не было объяснения тому, что с ними творилось.
― Госпожа? Хватит смеяться надо мной! ― Она легонько стукнула Падишаха по плечу и тут же захохотала, искренне и звонко. Смех её был заразительным, поэтому Мехмед, не удержавшись, тут же подхватил его и начал хохотать также озорно, по-мальчишески неудержимо. Они были действительно счастливы друг с другом, а в такие моменты лишь сильнее. Два сердца, не взирая на все страхи и боль, нашли друг друга в пучине одиночества и отыскали смелость, чтобы воссоединиться воедино. Две души, что были скованы отчаянием, наконец избавились от тяжких нош и сплелись в чарующем танце под мелодию их любви. Иногда казалось, что они слышали эту любовь и наслаждались этой таинственной мелодией, никому о ней не рассказывая.
― А я и не смеюсь. ― Взяв девушку за руку, парень неспешно повёл её в сторону балкона, с которого открывался вид едва ли не на весь белый свет, что подчинялся только ему ― Султану Мехмеду. Поёжившись от резко окутавшего прохладного воздуха, что тысячей игл пронзил женское тело, Лале не прекращала следовать за ним и покорно ступала туда, куда идёт и он. Она готова была жизнью расплатиться, если так будет необходимо, лишь бы доказать ту верность, которую она выказывала в каждом движении и слове. И девушка прекрасно понимала, что не каждый смог бы пожертвовать собой во благо возлюбленного, ведь это было так абсурдно и глупо. Для неё это не было глупостью. Это стало её жизненным кредо.
― Красиво, правда?
― Очень красиво. ― Она глядела вдаль и тут же пала в его объятия, не отрывая взора от зелёно-голубого пейзажа перед ней. Сумерки плавно покрывали небосвод и готовы были укрыть всю землю собой, словно вуалью, но закатное солнце упорно не сдавалось. Малиновое небо с мазками медовой акварели было похоже на картину того самого художника, который всю жизнь посвятил любви. Любви к делу и семье, любви ко всему, что его окружает. И Лале видела этот свет именно таким: нежно-розовым с вкраплениями тёплых оранжевых оттенков. Это был не страстный цвет алой розы или пастельный оттенок цветов олеандра. Они служили лишь дополнением к тому чуду, что довелось созерцать в столь тёплый момент одним из летних вечеров, который она вновь проведёт в объятиях своего Султана.
― Знаешь, я недавно размышлял о том, что нас связывало раньше. Неужто обычная детская дружба смогла убедить судьбу в том, что мы так нужны друг другу? Или Аллах всё же услышал меня и подарил такое сокровище как ты? Ведь именно о такой Госпоже стоит лишь мечтать, а мои мечты вот-вот настигнет явь.
― Вновь твои загадки, Мехмед? ― Она подняла на него глаза, стоило ему отпрянуть и замереть в одной неприступной позе, которую видела чаще всего во время важных заседаний. Девушка на мгновение замерла и непонимающе нахмурила бровки. Сейчас он казался ей особенно нежным, особенно заботливым. Таким, какой он есть на самом деле.
― А это и не загадка, Лале. ― Он потянулся к небольшой шкатулке, что стояла рядом с ними всё это время на небольшом столике, за которым они часто трапезничали в последнее время. Решительно выдохнув, он раскрыл деревянное изделие с витиеватой резьбой на крышке и выудил оттуда перстень с тёмно-алым камнем, что собою напоминал рубин, а затем, слегка помедлив и попытавшись перевести дыхание, он жестом попросил Лале протянуть ему руку. И весь мир остановился, закаменел так же, как и девушка, что покорно протянула левую руку возлюбленному и до последнего не верила в происходящее. О таком и мечтать ей не приходилось, но теперь, когда он надевал изящное украшение на её безымянный палец, все мысли превратились в один большой запутанный комок. Не получалось и вдохнуть, не говоря уже о том, чтобы отразить хоть какую-то эмоцию на своём лице. Лишь округлённые загоревшиеся очи, на которых выступили хрустальные бусинки слёз, и приоткрытый рот высказывали её счастье. Непередаваемое счастье, которое било по стенкам черепной коробки и вместе с кровью разгонялось по телу.
― Я хотел бы, чтобы ты стала моей женой. Что скажешь в ответ на подобную мою дерзость?
― Я… Согласна?
― Тебе нужно подсказать ответ?
― Да.
***
― Дорогу! Султан Мехмед Хан Хазретлери и Хасеки Лале-Султан Хазретлери!
Раздавшийся громкий голос, казалось, оглушил всех жительниц гарема, что покорно выстроились в ряд и учтиво склонили головы, ожидая момента истины. Момента, когда перед ними пройдут правители великого государства и сумеют даже одарить их доброй улыбкой или приятным словом. Прошло уже несколько лет с того момента, как прошла их свадьба и весь народ гулял и веселился во имя Султана и Султанши, что соединили себя узами брака, но их союз даже спустя время выглядел не менее величественно, чем ранее. Все девушки были готовы к любому решению Султана, которое, как оказалось, будет одним из самых важных и отчаянных по словам главного евнуха гарема.
Мехмед остановился посреди просторного помещения и с одобрением взглянул на супругу, чьи щёки покрылись румянцем. Он погладил её живот и вновь перевёл свой взгляд на девушек, которые молча ждали своей участи. Каждый в этом месте был до одури взволнован, воздух был до такой степени густым, что в нём запросто мог повиснуть топор или другой тяжёлый предмет. Лале неуверенно заломила собственные пальцы и практически незаметно склонилась к супругу, что готов был в тот же миг выслушать её просьбу, не взирая на то, что уже готов был произнести торжественную речь.
― Ты нарушаешь правила. Султанам обычно не разрешено появляться в гареме в сопровождении своих жён и наоборот, ― тихо шептала она, чувствуя, как волнение сдавливает горло и делает её ноги предательски ватными. По спине пробежал табун мурашек, а затем неприятный холодок, который пришлось отряхнуть, чтобы избавиться от этого липкого чувства колющего озноба.
― Если бы я не нарушал правила, то не был бы Султаном, мой сладкий лукум.
Набрав в грудь побольше воздуха и заверив жену, что всё в порядке, он взял её за руку и чуть приподнял её, всем демонстрируя перстень на безымянном пальце девушки. Каждая из его наложниц, которая только мечтала о том, чтобы посетить покои Падишаха, тяжело вздохнула. Не все были готовы принимать подобное поражение, и не все готовы были смириться с этим браком, даже самые спокойные девицы.
― Я принял важное решение, которое касается ваших жизней и нашего дворца. Я распускаю гарем, и каждая из вас имеет возможность отправиться домой, к своим родным. Теперь вы ― свободные девушки, и никто не посмеет распоряжаться вашими жизнями, если вы сами того не пожелаете.
Волной прошёлся возмущённый и удивлённый вздох, каждая из девушек выглядела до предела озадаченной. Каждую из них пробрал шок и удивление, в том числе и Лале, которая доселе и не слышала о подобном решении. Она ошарашенно открыла рот, а затем лучезарно усмехнулась, чувствуя, как расходится жар по её телу. Это было самым настоящим безумием, которое не укладывалось в голове. Ради неё одной он распускает целый гарем, где живёт сотни прекрасных девушек, ждущих своего звёздного часа. Но теперь они все свободны и больше не смогут очаровать Падишаха исконно женскими чарами.
― Моя супруга значит для меня намного больше, чем какая-либо женщина в этом мире, а наше с ней дитя ― самое ценное моё сокровище, а потому вы не сравнитесь ни с Великой Госпожой, ни с будущим наследником престола. Сегодня вы покинете этот дворец и навсегда запомните подобную мою милость.
***
― Пойдём, Баязид. Не будем мешать отцу. ― Лале уверенно взяла за руку пятилетнего мальчика, что уважительно поклонился отцу и последовал за мамой, которую остановил лишь сам Мехмед, подавший голос не отвлекаясь от всё той же кипы бумаг, что и с утра.
― Останься, Лале. Баязида пускай уведёт Акиле.
Лале кивнула светловолосой девушке, и та незамедлительно увела мальчишку прочь, в её покои, где для него уже подготовили уютное место для отдыха. Поздний вечер действовал на маленького шехзаде очень заметно: он безустанно зевал и потирал сонные глазки, которые поскорее хотелось сомкнуть и погрузиться в мир детских красочных сновидений, а тонкий усталый голосок то и дело раздавался лишь тогда, когда необходимо было обратить на себя внимание отца новым выученным стихом или рассказом о том, что же сегодня удивило его больше всего. Наивная чистая душа отправилась в свои покои в сопровождении верной служанки, чтобы наконец-то отдохнуть.
― Подойди, ― коротко и устало просил Мехмед, потирая переносицу и уже не придавая особого значения тем документам, которые нужно пересмотреть или подписать. Теперь он весь принадлежит своей супруге, её ласковым касаниям или голосу, от которых усталость снимало как рукой. Султанша покорно села рядом с супругом и оставила лёгкий поцелуй на его щеке, забираясь в тёплые уютные объятия мужчины.
― Он так быстро вырос… А вроде только вчера ты сказала мне, что беременна.
― Время летит неумолимо быстро. ― Она мечтательно прикрыла глаза и усмехнулась собственным мыслям. Мыслям о том, что наконец-то она обрела счастье. Вновь настигло то чувство, как в тот день, когда он сделал ей предложение и одел кольцо на палец, глупо смеясь над её неоднозначной реакцией. Это и было её личным раем. Рай для её души, которая так и не познала боли или горечи. И это грело её по сей день. Грело то, что он рядом и они ― семья, о которой так часто задумывались в шестнадцать лет.
― Ты не жалеешь, что распустил гарем? Уже пять лет прошло с того момента.
― Я люблю только тебя, Лале. И никто не сможет заменить мне тебя или наших детей.
