***
Оставшись одна в полумраке, Николь судорожно анализировала сказанное Уэйном. Эми говорила о нападении на семью, но женщине не пришло в голову уточнить, когда именно оно произошло. Она могла представить себе, что девочка пережила за последние месяцы. Страх из-за преследования и опасности. Голод, подталкивающий совершать рискованные действия, вроде появления в городе, где тебя могут заметить, и кражи в общественном месте. Подчас даже отчаянные решения кажутся приемлемыми, даже предпочтительными, вроде ночевки в берлоге медведя. Последнее заставило Николь признать, что Эми весьма находчивая и смелая, хотя также безрассудная. Но каким-то образом ей удавалось выживать всё это время самой, прежде чем она наткнулась на Николь. Женщина вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок. Она чувствовала себя растерянной и еще более обеспокоенной. Уэйн упомянул клиента, и Николь не сомневалась в его существовании. Мужчина был бизнесменом и не стал бы тратить время на поиски какой-то девочки, если бы это не принесло выгоды. Насколько она знала Мердока, тот любил деньги и очень хорошо знал свою работу, а именно: как найти и доставить контрабандой нужный товар. Именно он поставлял Чейзу бойцов. Чейз. Николь вздрогнула и скривилась от отвращения, когда в ее воображении всплыло его вытянутое тощее лицо с широкой ухмылкой. Ее пронзил былой страх, что поблек за столько лет, но все же не исчез до конца, как страх раба перед своим хозяином. Она облизнула потрескавшиеся губы, напоминая себе, что его давно нет. Что она избавилась от него, когда Чейз зашел слишком далеко. Николь закрыла глаза, сосредотачиваясь на дыхании, чувствуя нарастающее давление воздуха вокруг нее. Она сжала руки в кулаки со всей возможной силой, одновременно вдыхая и разжала, выдыхая. Эти несколько мгновений помогли ей сосредоточиться на насущном и сформулировать вопрос, что до этого был лишь зудящим дискомфортом в ее разуме. Саботировал ли Мердок лабораторию отца Эми или же просто напал на конвой? Ответ на этот вопрос являлся ключом к решению ситуации девочки. Ведь если Уэйн — просто исполнитель, есть шанс договориться и найти родителей Эми. Но что, если он расширил свою зону деятельности? Мердок, которого знала Николь, не занимался боями, даже презирал их, но сейчас он — организатор, и все карты в его руках. В преступном бизнесе нельзя без информации, именно она — ключ к успеху. Поэтому, если Уэйн знал что-то о девочке, что-то, что можно выгодно продать, то он ни перед чем не остановится. Ведь азарт заключения выгодной сделки куда интереснее обычной доставки. Николь не понимала, что такого в Эми, что могло заинтересовать кого-то, вроде Мердока или любого его клиента. Возраст? Извращенцы не стали бы тратить столько сил и ресурсов, они вожделеют то, что видят ежедневно. Она видела, как это происходит. Нет, здесь что-то другое. Что-то глубже. Лаборатория, в которой работал ее отец? Все дело в его работе? Может ли девочка знать чем занимался ее отец? В воображении женщины всплывает их короткий диалог в коттедже и расстроенное лицо Эми. Даже если бы она не верила в рассказанную историю, Николь сомневалась, что отец девочки за ужином обсуждал свою работу. Конечно это — всего лишь предположение, но Эми говорила, что он часто отсутствовал, так что вряд ли ему хотелось думать о работе в перерывах. Тогда — что? Зачем кому-то нужна Эми? — Черт! — вырвалось у Николь, когда она поняла, что зашла в тупик. В любом из случаев ей придется иметь дело с Уэйном и защитить Эми, но как ей это сделать, когда она в клетке? Ей нужно знать больше, чтобы придумать план. Ей нужно выбраться отсюда. — Ты какая-то важная шишка? — Послышался хриплый вопрос с противоположного конца комнаты. Его сопровождал шорох, будто что-то тянули по земле. Вглядевшись в полумрак, Николь увидела, как заключенная подвинулась к краю своей клетки и смотрит на нее. — Скорее — старая знакомая. — Дерьмовые у тебя знакомые. — Заявила собеседница. Ее лицо скривилось от презрения, но рыжая не поняла к кому — к ней, или хозяину этого места. — Мердок — не самый худший из них. — Николь вздохнула. — Он — предприимчивый лицемерный ублюдок, что, как шлюха раздвигает ноги перед всяким, кто предложит больше. Но с ним можно договориться, если есть, чем торговать. — А у тебя есть? — Последовал вопрос после короткого молчания. — Что? — Чем торговать? Николь задумчиво пожевала губу. У нее были деньги, но что такое несколько тысяч, против прибыли в десятки, а то и сотни? Может быть, если она попросит Нэдли и еще нескольких знакомых, то насобирает сумму, достаточную для того, чтобы заинтересовать Мердока. Но ей хватит денег только на что-то одно. Нет, деньги в этом случае не помогут, тем более, когда она уже в клетке. Очевидно, что Уэйну нужна Эми. Николь надеялась, что девочка у Нэдли: в безопасности и под защитой. Так или иначе, шериф найдет способ помочь ей. Да и Николь попала в клетку, защищая Эми. Это не имело бы никакого смысла. Что ей остается? Не предлагать же мебель. — Нет, — все так же размышляя, ответила рыжая женщина и вздохнула. — Мне нечего ему предложить. — А как же та девочка, о которой он говорил? — Продолжала расспрашивать ее собеседница. — Ты ведь знаешь, где она? — Даже если бы знала, то не сказала бы ему. Раз ты подслушивала, то знаешь, что именно из-за нее я здесь. — Николь раздраженно фыркнула, не понимая, к чему весь этот разговор. Она подняла водолазку, в попытке разглядеть ушибленное место и определить, изменилось ли что-нибудь. — Нельзя подслушать разговор, который ведется открыто. — Послышалось ворчание в ответ. — Если ты скажешь ему, где она, то он тебя отпустит, разве нет? — Сомневаюсь в этом, — пробормотала Николь себе под нос и, уже громче, добавила. — Если и так, то меня это не интересует. — Да, но он собирается отправить тебя на Арену. У нее было предчувствие, что ей предстоит выйти на бой, так или иначе. Взгляд Мердока, его самодовольство и радость — более чем красноречивы. А демонстрация сыворотки — лишнее тому доказательство. Внутри Николь разрывалась между желанием защитить Эми и избежать попадания на арену. Она помнила, каково это, когда адреналин выбрасывается в кровь, наполняя предвкушением и азартом, а ярость заставляет чувствовать себя всесильной, даже непобедимой. Когда стоны боли от хруста чужих костей звучат, как музыка для ушей. А брызги чужой крови вокруг: на песке, на ограждении и на себе — это все, чего ты хочешь. Окрасить всё в красный, чтобы показать свое превосходство. Доказать, что чего-то стоишь, купаясь в признании и славе, в то время, как окружающее пространство содрогается от криков радости и удовольствия. Алчные улыбки зрителей, поставивших на победу. Чужой азарт возбуждает не хуже охоты в полнолуние, вызывая жажду продолжать сражаться. Будоражит кровь, заставляя стремиться быть лучше. Быть первой. Побеждать. Да, Николь прекрасно помнит металлический привкус во рту и сорванный от крика голос. Стертые костяшки рук от множества ударов и ноющее от синяков тело. Помнит дурманящий запах наркотиков, которые ей подсовывали в вентиляцию перед боем. А еще: захлебывающихся кровью противников со сломанными ногами, вывернутыми руками и разорванным горлом. Именно так она поступила с Чейзом. Все, как он любил. Громко, жестоко и грязно, на глазах у всех зрителей в прайм тайм. Это чувство радости и ликования сложно забыть. После боя Николь всегда чувствовала удовлетворение. Ярость же уходила, оставляя после себя тишину и пустоту. Николь медленно выдохнула, только сейчас осознав, что задержала дыхание. Ей придется сражаться, а это значит — снова все это ощутить: волнение, боль, азарт и если повезет — победу. Какая-то часть, глубоко запрятанная внутри женщины, радостно предвкушает этот момент. Все эти мысли и ожившие воспоминания заставили зверя внутри нее оживиться. Будучи запертым, в это полнолуние оборотень не получил удовлетворения и теперь бился в ее сознании, готовый сражаться. Готовый быть собой. Николь было страшно. Она спросила себя, стоило ли все это безопасности Эми? Эта девочка вторглась на её территорию, в её жизнь, как ураган в тропики. Могла ли женщина решить свои проблемы, просто сообщив, где Эми? Девочка — никто для нее, верно? Заблудший ребенок, оказавшийся на улице, потерявший родителей и преследуемый по неясным причинам. Во что она ввязалась, приютив Эми? Какое ей до нее дело и зачем вообще все это? Почему не отправить восвояси? Могла ли она…? Вопросы сыпались один за другим, заполняя сознание. В смятении от нахлынувших эмоций Николь так сильно задумалась, что не обратила внимание на повисшее молчание. Во время которого ее собеседница с силой вжимала голову между прутьев, пристально всматриваясь в женщину. Подозрение мелькнуло на смуглом лице заключенной, и руки крепко цеплялись за железную ограду, наблюдая за Николь. Может ли она.?Последний вопрос не успел сформироваться в рыжей голове, когда волна облегчения накрыла ее. Напряжение, что до этого росло с каждой секундой, сошло на нет и измученное тело расслабилось. Николь, наконец, свободно выдохнула. — Значит, я вновь выйду на Арену. Их разговор сошел на нет, и Николь задремала, откинувшись спиной на решетку. В полудреме ее мысли мягко перетекали от размышлений о предстоящем бое и убежавшей Эми, к незавершенной заготовке лисы в мастерской. Ей нужно еще вырезать узор меха на дереве, прежде чем перейти к полировке, и новая фигура будет готова. Главное, чтобы сырость не добралась до дерева пока она отсутствует. Женщина не помнила, закрыла ли она сарай. Ей оставалось надеяться, что да, иначе работе угрожает не только сырость и Каламити Джейн, что любила играть с деревянными фигурками. А об мебель точить когти. И, что бы Николь не делала, эта кошка предпочитала проникнуть в сарай и перевернуть всё, до чего дотянется. Демон, а не животное! Независимо от степени расстройства на Джейн за проделки, девушка надеялась, что кошка тоже продержится несколько дней без нее. Николь тяжело вздохнула, отметая беспокойство в сторону. Оно ей не поможет, а только сильнее истощит. Ей необходимо сосредоточиться на чем-то другом, что не будет заставлять чувствовать себя, как на иголках. На чем-то конкретном и реальном. — Эй! — Позвала она другую заключенную, что совсем притихла. Ни шороха, ни вздоха с другого конца комнаты не было слышно вот уже полчаса. — Ты спишь? — Нет. — Ответил хриплый голос девушки. — Ты была в яме, верно? Перед тем, как тебя сюда привели. — Да. — Расскажи, как там сейчас. — Попросила Николь, заставляя себя встать и немного размяться, чтобы не уснуть. Плечи и шея затекли от неудобного положения, но это быстро пройдет. Некоторые синяки постепенно сменили свой цвет. Один из таких Николь ощупала, отмечая прогресс в заживлении. Мелкие порезы и ссадины давно затянулись оставляя за собой запекшуюся кровь, но более серьезные раны оставались свежими. Будто тело отказывалось регенерировать. Женщина мысленно чертыхнулась от мучительной пульсации в животе. — Также, как и всегда. — Николь обратила внимание на усталый ответ собеседницы. Ее слова были похожи на бормотание сонного человека. — Ничего нового. Зрители, да ты на Арене. Вот и всё. — Мердок за кругом? — Уточнила Николь, припоминая, как Чейз стоял за деревянной оградой арены вместе со своими телохранителями. Он постоянно кричал, подначивая бойцов. И принимал ставки, записывая в небольшой блокнот цифры. — Он-то? — Раздалось удивленное хихиканье. — Нет, он никогда и близко не подойдет к решетке. — Решетке? — Рыжая женщина посмотрела на другую заключенную. И недоуменно переспросила. — Какая решетка? Тень на полу зашевелилась. Поднявшись, брюнетка вцепилась руками в железные прутья и металлические застежки отразили красный свет ламп, будто подчеркивая недоверчивый взгляд на молодом лице брюнетки. — Арена окружена металлической сеткой, чтобы никто не удумал чего. Ты разве не знала? — Нет. При Чейзе все сражались в деревянном загоне на заброшенной конюшне. Толпа была такой плотной, что стоило оказаться на краю, как зрители выталкивали тебя обратно к центру, — объяснила Николь. — Наверное, поэтому это и называли Ямой. Заключенная присвистнула. — Опасная обстановка. Она кивнула и, после короткого молчания, произнесла: — Чейз выдавал зрителям шокеры или дубины, говорил, что это дополнительный стимул для бойцов не отлынивать и сражаться. — На мгновение женщина увидела себя лежащей на песке в центре арены. Под ней пропитанный кровью песок, а над ней ухмыляющийся полураздетый мужчина. Николь зажмурилась, прогоняя видение. — Сетка, значит. Что-то еще? — Не знаю, — ответили ей задумчиво. — Зрительские трибуны находятся наверху, там же — ложа Мердока. — А как попасть на арену? — По коридору через подвал. Там же — комната для подготовки к бою. Ну, знаешь. Оружие на любой вкус, какая-то защита. Ну и медикаменты, тебе они как раз-таки и не помешали бы. Ты уж извини, но ты воняешь, как лаборатория по переливанию. Николь мысленно согласилась с этим, но решила не заострять на этом внимание. Учитывая сказанное, становилось ясно, что Мердок значительно улучшил безопасность подпольного мероприятия. — С арены можно как-то попасть на трибуну? Или в ложу? — Не думаю. Там только одна дверь. — Раздался смешок. — Единственный путь — это сбросить хвост в коридоре, но там всюду охрана Мердока. Вряд ли тебе удастся провернуть такое в одиночку. — То есть, единственный выход это сражаться. — Произносит Николь и глубоко вздыхает. — Это не так плохо как кажется. — Тихо делится своими впечатлениями собеседница. Размытый силуэт вновь скрылся в тени, но легкий шорох одежды, подсказывает Николь, что та пожала плечами. — Как тебя зовут? — Рейчел. — И как ты здесь оказалась? — Сама пришла. На своих двоих. Женщина ожидала услышать всё, что угодно, но никак не признание в собственной глупости. От удивления и непонимания, Николь не знала, что сказать. Казалось, ее замешательство ощущалось по возникшему молчанию, поэтому заключенная фыркнула. — Но почему? — Ну, не знаю. Может потому что негде было жить, а Мердок предлагал жилье. — Язвительно отметила Рейчел. — Или потому что нечего было есть, а здесь нормальное питание. Медицинские услуги. Главное — хорошо сражаться и тогда получаешь всё. — Последние слова девушка произнесла более спокойным, но бодрым тоном, после чего тихо добавила. — Не то чтобы я это так себе представляла. — Уэйн агитирует на улицах? — Отправляет своих людей. У него есть несколько зазывал в городе, что рассказывают как круто быть бойцом Арены. Удобнее, когда бойцы приходят сами, чем похищать их. — И это работает? — Конечно! Многих привлекает популярность и уважение, кому-то просто некуда идти, как мне, а другие ищут заработок, чтобы погасить долги — Мердок и такое проворачивает. За один бой, при условии, что боец выиграет, он обещает до пяти штук. С популярностью растет и оплата. — Заключенная вздохнула. — Хорошо звучит, правда? Для уличных бродяг это то, что нужно. Стабильность, тепло и дело, где тебя заметят. Догадываясь, что все не так просто, Николь внимательно слушает в ожидании продолжения. — Но стоит согласиться и сесть в машину, как ты оказываешься здесь — в клетке, вместо теплой постели. Все, что обещали есть, но не в том виде, в котором ты себе это представлял. — Ты пыталась бежать? Рейчел издала неопределенный фыркающий звук. — Нет. Да и зачем? Куда? На улицу к обдолбанным наркоманам, перевозбужденным оборотням и голоданию? Здесь хотя бы тепло и кормят нормально. Николь оглядывает помещение еще раз, будто видит впервые и ловит себя на мысли, что девочка права. Учитывая альтернативу, здесь было не так уж и плохо. Кроме очевидных недостатков. — Уэйн платит, как и обещал? — Мы это не обсуждали. — Равнодушно отвечает Рейчел. — Тогда откуда ты знаешь, что получишь хотя бы что-то, если решишь отсюда выйти. Нет, — поправила себя Николь, — когда захочешь отсюда уйти. Ты думаешь такой, как Мердок отпустит бойца, что стабильно собирает кассу? Ответа не последовало и женщина продолжила. — Думаешь, когда он узнает о том, что ты хочешь уйти, он просто отпустит тебя? — Я не думала об этом. — Неуверенно протянула девушка. — Сколько тебе лет? Восемнадцать? — Николь прислонилась головой к решетке и сжала прутья. — Мердок просто выпустит более сильного противника против тебя и ему не нужно будет ничего тебе выплачивать. Он устроит шоу, соберет кассу, найдет нового бойца и дело с концом. Никто не расскажет о подвохе, потому что некому будет. Когда стало ясно, что ответа не последует, Николь покачала головой и удобнее устроилась на полу. Ей было о чем подумать и без Рейчел загнавшей себя в ловушку, поэтому она попыталась абстрагироваться от назойливого беспокойства при помощи медитации. Впереди ждет бой, даже не один, как здраво женщина предполагала, что означало, нужно собраться с силами, как физическими, так и моральными. Позволив себе еще несколько мгновений ощущать волнение и страх, Николь приступила к медитации.***
Вейверли бездумно смотрела на проливной дождь за окном, машинально поглаживая лепестки растущих растений на подоконнике. Несмотря на опустившуюся ночь, в слабом свете придомового фонаря виднелись тонкие ручьи дождевой воды, что собирались в большие лужи у усадьбы. Завтра это место превратится в болото, в котором будет сложно передвигаться без резиновых сапог, лошади или полного привода. Струящийся свет из окна ухватил тонкий шлейф дыма, идущего с крыльца. Едва слышный фруктовый запах сигареты подсказал Вейверли, что это Док вышел подышать свежим воздухом между стаканами виски. Внизу раздался грохот и приглушенные проклятия Вайноны, заставившие Вейверли оглянуться на дверь. — Все хорошо! — Донеслось снизу, и девушка подавила желание спуститься вниз и проверить, в чем проблема. Вместо этого она вновь посмотрела на дождь. Весь вечер младшая Эрп чувствовала себя рассеянной и немного нервной. Она уже несколько раз мысленно пробежалась по списку медицинских препаратов для клиники. Перебрала назначения, встречи и операции на ближайшие дни. Но ничто из этого не помогло ей почувствовать себя спокойнее. Казалось, даже Вайнона заметила ее состояние и не тревожила Вейверли после возвращения из города. Тревожность не имела никакого смысла, когда всё, что ты делаешь — это работаешь в клинике и ведешь записи пациентов. Вейверли вздохнула, глядя как только что упавшая на стекло капля стремительно стекает вниз. Она стояла у окна довольно долгое время, надеясь, что мерный шум дождя утешит её. Вместо этого девушка с трудом подавляла растущее беспокойство. Может, она забыла закрыть дверь в клинике? Или окно? Взгляд опустился на нежный молодой листок в руке, и девушка нагнулась, чтобы лучше его рассмотреть. Мягкий, но жилистый, он напомнил Вейверли бархат и наступление весны. Даже не понимая, как ростки выжили, девушка все равно чувствовала радость. Обводя взглядом выздоровевшие растения, она улыбнулась. — Что волноваться понапрасну, верно? — Спросила она их. Понаблюдав за ними еще какое-то мгновение и задавшись вопросом, могли ли растения вырасти еще немного, пока она отсутствовала, девушка подошла к кровати, на которой лежали тетради. Вейверли много сил тратила на обучение и изучение свойств тех или иных растений. Вайноне это казалось глупым и пустой тратой времени, тем более, когда современный мир предлагает большое количество лекарств. Но Вейверли этого было мало. То, что фармацевтические компании продавали, часто оказывалось пустышкой, либо вовсе не тем, что нужно для ее пациентов. В то время, как растения, растущие буквально в соседнем лесу, могли спасти жизнь. Конечно, ей приходилось тратить много усилий на изучение, эксперименты, составление дозировок и применение, а также выявление побочных эффектов, которые могли ухудшить состояние пациента, вместо того, чтобы привести его к выздоровлению. Еще больше времени занимает доставка редких экземпляров из других стран. И все было бы не так уж плохо, если бы Вайнона не критиковала каждый ее шаг. Зачем жертвовать сном ради изучения свойств зверобоя, шиповника и дуба, ведь есть дела важнее. Например, совместная охота. Или обход и защита территории. Вейверли поморщилась от воспоминаний. Много лет назад, когда младшая Эрп только открыла клинику, а Вайнона считала себя обязанной повсюду сопровождать сестру, они вновь поругались. Их последний спор зашел так далеко, что Вайнона пометила клинику. Точнее — переулок, куда выходил чёрный ход, якобы для защиты сестры от бандитов. Метка была настолько сильной, что клинику стали обходить стороной даже городские оборотни. В ответ на дерзкую попытку подчинить, Вейверли стала посещать клиентов на дому, включая посещение кемпинга, где жили члены банды дель Рея. Нет, это не решило окончательно всех проблем, но Вайнона стала считаться с мнением сестры. Итак, даже за столько лет, Вейверли все равно находила нечто удивительное и невероятное в мире растений (и не только). Продолжая экспериментировать и комбинировать, девушка находила эффективные лекарства для клиентов и более спорные соединения — возбуждающие комбинации, опьяняющие и отравляющие. Иногда — (чаще всего) — все вместе. Не все обладали регенерацией или даже силой наследников Эрп. Вейверли пододвинула в сторону тетради и легла. Она чувствовала, что сегодня вечером не имело смысла даже пытаться продолжать изучать Сассафрас, если мысли то и дело уводят её в сторону. Стоило девушке принять решение отдохнуть этим вечером, как внизу раздался едва слышимый звук — шум дождя и телевизор заглушали многое, если не всё происходящее в доме, но даже сквозь эту шумовую завесу был различим стук в дверь. Вейверли села в постели и прислушалась. Вполне могло статься, что ей просто показалось, но нет, стук снова повторился — слабый и легкий, а судя по шороху внизу, его услышала и Вайнона с Доком. — Да что ж это скребется, будь проклята эта земля. Если это снова тот чертов енот, я лично сниму каждую доску с прогнившего крыльца и сделаю из засранца коврик. — Ворчала старшая Эрп, подходя к двери, только чтобы спустя мгновение едва не потерять дар речи. — Привет, сладкая, а ты еще кто? Вайнона заглянула за дверь и спину девочки в поисках других незваных гостей, но в темноте никого не было видно. Прищурившись, Эрп окинула промокшую незнакомку с ног до головы и переспросила: — Хотя, лучше скажи, какого хрена тебе надо? Девочка, ничуть не смутившись грубого тона, безуспешно вытерла влажное лицо рукавом и серьезно спросила: — А мисс Эрп дома? Вайнона удивленно склонила голову и повторно окинула незваную гостью взглядом. Светлые волосы потемнели от влажности, вся одежда пропиталась водой, а джинсы и кроссовки напрочь испачканы дорожной грязью. — Я та, кого ты ищешь, деточка, но ты слишком взрослая, чтобы быть моей… — Не вы, мне нужная та милая девушка. — Прервала девочка и бросила взгляд куда-то за спину Вайноны. — Эй, я вообще-то милая! — Вай, кто там? — Послышался голос со второго этажа, и на лестнице появилась Вейверли в пижамных штанах и светлой футболке. Ее встревоженный взгляд переместился с сестры на гостью, как только Вайнона отошла в сторону от входной двери. Заметив Эми, шатенка удивленно застыла. — Что ты здесь делаешь? — Вот и я о том же спросила! — Эрп взмахнула рукой, указывая на девочку. — Она сказала, что я не милая, представляешь? Заявилась впотьмах и хамит на пороге! — Заходи, — Вейверли быстро спустилась и провела девочку на кухню, по пути помогая снять мокрую куртку. — Вай, принеси полотенце и чистую одежду из моего шкафа. И какую-нибудь обувь. — Что? — Женщина собиралась начать спор, когда её остановил тяжелый взгляд сестры. — Сейчас же! — Поторопила сестру девушка и принялась осматривать гостью на наличие травм. В нос ударил запах влажной земли, зелени и слабый, но знакомый аромат рыжего оборотня. Опасаясь того, что может услышать, Вейверли не торопилась задавать вопросы. Сейчас её, как врача, больше заботило здоровье девочки. Пока они помогали согреться гостье, в комнате повисло молчание. Где-то в усадьбе Вайнона шепталась с Доком на фоне притихшего телевизора и усиливающегося запаха виски. — Согрелась? — Наконец спросила Вейверли, когда осмотрела девочку и не нашла видимых травм. Немного успокоившись, девушка села рядом за стол и взяла в руки свою чашку с чаем, что до этого заботливо приготовила сестра. — Эми, верно? Девочка кивнула и слабо улыбнулась. Ее волосы, все еще мокрые, торчали в разные стороны от неуклюжей попытки быстро высушить их полотенцем. Эми подолгу дула на чай и кусала губу, при этом разглядывая каждый уголок кухни. Широкое окно над раковиной, кухонную стойку, семейные фотографии на холодильнике и чашки с разного рода надписями. Здесь и «Лучшей сестре Эрп», что Вейверли подарила Вайноне несколько лет назад. И «Волшебному врачу», с нарисованной феей — от маленького пациента из клиники, и «Стрелок Запада» с Иствудом на фоне — чашка Дока, тот безумно любил вестерны. Вейверли не торопила девочку, позволяя собраться с мыслями и перевести дух. Утихшее беспокойство вернулось, перехватывая дыхание. Ранее Николь была весьма сдержанной, но вежливой, даже приятной, и, очевидно, она заботилась о девочке. Была ли она дочерью? Или племянницей? Зеленые глаза Вейверли изучали черты лица Эми. Узкий лоб и маленький аккуратный носик, в сочетании с детской округлостью и большими голубыми глазами вызывали симпатию. Но, мысленно сравнивая девочку с Николь, девушка не обнаруживает сходства. Разный цвет и тип волос: густые рыжие против легких светлых. Разные глаза: глубокие и проницательные карие, против ярких и искренних голубых. На этом Вейверли остановилась, стоило Эми сделать глоток горячего чая и сухо закашляться. Все-таки девочка промерзла, и ей нужно теплое комфортное место, где можно отдохнуть. Перебирая варианты в своей голове, Вейверли старается не хмуриться от мысли, что Николь могла потерять ребенка. Или от того, что с Николь могло случится нечто плохое. Вейверли не хотелось бы, чтобы новая знакомая получила травму. Так что же случилось с того момента, как они расстались несколько часов назад? — Изобрели новый вид общения или ты просто решила устроить вечеринку для детей и не сказать мне? Мне ждать толпу детишек в ближайшее время? — Спросила старшая Эрп, стремительно входя в комнату со стаканом виски. Опершись бедром о стол, она сделала глоток. — Или у тебя есть ребенок, о котором я не знаю? Это она? Потому что она больше похожа на тебя, чем на меня. — Она махнула рукой на девочку, что, по всей видимости означало: «ты только посмотри на нее». — Не обращай на нее внимание. — Пробормотала Вейверли девочке и успокаивающе погладила ту по руке, на что Эми лишь молча кивнула, крепче сжимая чашку. — Она лает, но не кусает. — Эй, вообще-то, я здесь! — Вайнона покачала стакан, отчего кубики льда застучали о стекло. — И я могу укусить. — Вайнона! — Что? — Здесь ребенок. — Девушка укоризненно посмотрела на сестру, но встретила лишь ухмылку. — Эта девочка умеет хамить, думаю, она справится со значением слова «укус». Причем получше тебя. — Вайнона подмигнула младшей Эрп, когда на пороге появился Док. Облокотившись о дверной проем, мужчина окинул взглядом комнату, но промолчал. — Ее забрали. — Тихо проговорила девочка, но для оборотней, наполняющих комнату, громкость сказанного не имела значения. — Кого? — Тут же непонимающе переспросила Вайнона. — Николь. — Выдохнула Вейверли и наклонилась ближе к девочке. Она мягко коснулась колена Эми, пытаясь привлечь ее внимание и спросила. — Ты знаешь, кто её забрал? Девочка закусывает губу и, не поднимая головы, пожимает плечами. — Эй, а кто такая Николь? — Булочки с корицей. — Произнес Холлидей хриплым голосом, как будто это должно всё объяснить. Игнорируя мимолетный озадаченный взгляд Вейверли, Док добавляет. — Сегодня утром. — Точно! Выпечка и много корицы. — Протягивает Вайнона, но тут же непонимающе хмурится. — Какого черта, Док? У нас не было никаких булочек! — После чего брюнетка замирает от новой мысли и тут же обеспокоенно интересуется. — Стоп. Малышка, ты попала в неприятности? В опустившейся тишине внезапно все ощутили нарастающее напряжение. Был ли это страх Эми перед оборотнями, что могли выпроводить ее за дверь, отказывая в помощи? Или раздражение Вейверли из-за опеки сестры. Или вмиг вспыхнувший гнев Вайноны, чувствующей необходимость защищать семью. А может — все вместе взятое. Но прежде чем взгляд младшей Эрп смог бы испепелить сестру, Генри откашливается, привлекая всеобщее внимание. Девушки изумленно смотрят, как мужчина одевает куртку поверх рубашки и останавливается у порога. Он проводит рукой по усам, приглаживая их, когда смотрит на всех и возвращает свой взгляд к Вейверли. — Проверю, не пришел ли кто следом. Полагаю, мы больше никого не ждем? — Нет. — Эрп покачала головой. За обследованием девочки и короткой беседой, девушка отвлеклась и совершенно не думала о значении слов Эми. Если Николь забрали, то за ней могли следить. — Спасибо, Док. — В любое время. — Выходя, мужчина улыбнулся и кивнул. С открытой дверью в дом проникает холодный воздух, что лишь частично отвлекает от напряжения на кухне. Порыв ветра доносит до Вейверли запах влажного дерева и земли, а также тонкие нотки потертой кожи, дорогих кубинских сигар и пороха. Щелчок закрывающегося замка на двери — будто взведенный курок пистолета. Младшая Эрп тяжело вздыхает, пытаясь не обращать внимание на прожигающий взгляд сестры и заодно вспомнить, говорила ли Николь хоть что-то, что могло быть связано с Эми. Но как бы она не старалась, Вейверли не может припомнить ничего, кроме встречи у Норы. Поэтому она мало что знает о Николь и Эми. Девушка задавала вопросы и выслушивала взволнованные ответы девочки, что описывала последние события шатенке. Когда Эми рассказала о нападении в доме, Вайнона громко выругалась. — Мне понадобится больше выпивки. — Бросила женщина и вышла из кухни. Вернулась она с бутылкой виски, разбавленного с порошком из измельченной пьяной ягоды. Вейверли не сомневалась, что порошок был взят из ее домашних запасов, но отложила этот разговор на потом. Их разговор длился еще тридцать минут, во время которых Эми как можно подробнее отвечала на вопросы, упуская лишь цель преследователей. За это время Вайнона не переставала пить, изредка комментируя сказанное и сдерживая порыв найти неприятности на свою голову. Девочка рассказала, что видела, как Николь без сознания вынесли из прачечной и погрузили в автомобиль. После этого она сумела пересечь город до самой окраины и дойти до усадьбы. Несмотря на все услышанное, Вейверли так и не смогла понять — кто, а самое главное — куда — забрали Николь. — Ты видела, какая у них была машина? Запомнила номера? — Спросила Вайнона со вздохом. Даже не надеясь на ответ, она почувствовала разочарование и в очередной раз выругалась, когда девочка покачала головой. — Следи за языком, — не выдержала Вейверли. — Отвезем ее Нэдли, шериф разберется, что делать с девочкой и похитителями. — Недовольно фыркнула женщина. — Они знакомы, ты же сама слышала. Да, сладкая? Взгляд девочки блуждал между сестрами, и Вейверли видела в нем страх. Светлые глаза пристально смотрели то на на Вайнону, то на Вейверли, и, не найдя в них того, что она искала, явно чего-то важного для нее, Эми поникла. Ладонь, сжимающая угол кофты, разжалась, выпуская помятую ткань, после чего тонкие пальцы разгладили ее и замерли на коленках. Тогда девочка кивнула. — Отлично! Тогда я прихвачу ключи и поедем в участок. — Мы ей поможем. — Твердо заявляет младшая Эрп. — Конечно, только вспомню, куда бросила куртку. — Вайнона направляется в коридор, когда Вейверли хватает сестру за руку и останавливает. — Мы никуда не поедем, Вай. Эми остается здесь. — Что? Нет, малышка, мы не можем. Нэдли — шериф этого города, а эту Николь, кто бы она ни была, похитили. Это его работа. — Как думаешь, как скоро дождь смоет все следы и запахи? Сколько времени будет потрачено, чтобы рассказать все Нэдли, прежде чем он сможет хоть что-то предпринять? — Вейверли покачала головой и встала. — Она останется в моей комнате. — Но, Вейв. — Начала было брюнетка, но, встретившись с твердым взглядом сестры, замолчала. — Ты останешься с ней. Я съезжу в прачечную и попробую что-нибудь узнать. Если смогу хоть что-то выяснить, то с утра зайду к Нэдли, а ты пока присмотри за Эми. — Дождавшись кивка сестры, Вейверли присела на колени перед девочкой. — Давай я отведу тебя наверх, там есть удобная кровать, где ты сможешь отдохнуть. Хорошо звучит? Девочка кивнула скорее по инерции, чем от осознанного понимания вопроса. Ее веки потяжелели от усталости и стресса, что после стольких событий наконец догнали ее. Эрп сдержала улыбку, беря девочку под руку и ведя к себе в комнату. Шатенка не знала, сможет ли действительно помочь Эми, но была уверена в том, что, как только голова девочки коснется подушки, она уснет. Наблюдая за горой из одеял, в которых запуталась девочка, Вейверли тяжело вздохнула. Судя по всему, ей сегодня поспать не удастся. — Мы не можем ей помочь. — Сказала брюнетка, стоило Вейверли покинуть комнату и закрыть за собой дверь. — Ещё как можем. — Ты даже не знаешь эту девочку, Вейверли. Не говоря уже об этой Николь. — Вайнона неопределенно махнула рукой. — Я знаю, что Николь — оборотень и не причинила мне вреда в полнолуние, Вайнона. Она сдерживалась, чтобы попросить помощи. И она явно помогает Эми. А также, они знакомы с шерифом. Если тебе этого мало, то мне — вполне достаточно, чтобы хотя бы попытаться им помочь. — Как можно тише проговорила Вейверли, направляясь к лестнице. — И что ты предлагаешь? Поехать в город и вынюхивать асфальт, как ищейка? — Видя, что сестра не реагирует, Вайнона закатывает глаза и вздыхает, пытаясь не отставать от стремительного шага. — Черт побери, Вейверли, идет дождь, сейчас ночь, и я не разрешаю тебе… Шатенка резко останавливается и разворачивается к старшей Эрп, что с трудом успевает среагировать и не наткнуться на сестру. Зеленые глаза которой потемнели от нахлынувших эмоций, а губы были гневно поджаты. Указательный палец несколько раз коснулся груди Вайноны, когда она переспросила: — Что ты сказала? — Вопреки эмоциональной мимике, голос Вейверли спокоен и сдержан. Даже холоден, что заставляет брюнетку невольно отшатнуться. — Это может быть опасно, Вейверли. Я пытаюсь тебя защитить. — Громко говорит брюнетка, не обращая внимание на опасный блеск в глазах напротив. — Меня не нужно защищать, Вайнона. Если ты не заметила, меня не пугает парочка вшивых оборотней. Я могу сама о себе позаботиться. — Бросает шатенка в ответ и спускается по лестнице. — Тебе же даже не нравятся оборотни! Боги, Вейверли, ты же даже не превращаешься без крайней нужды! — Здесь это не имеет значения. Ты слышала, что сказал Нэдли Эми, он не может помочь. Николь пропала, так что теперь некому за ней присмотреть. — И ты решила взять ее на себя? Да ты растения забываешь поливать! — Тем не менее, они живы. — Чудом! — Замечает Вайнона и обреченно стонет, когда они вместе доходят до гостиной, которую сестра осматривает. — Что ты ищешь? — Ключи от твоей машины. — Боги, она серьезно. — Брюнетка трет глаза, пытаясь придумать, как вразумить сестру, но в итоге сдается. Может быть, завтра у нее получится до нее достучаться. Пройдет ночь, Вейверли успокоится и поймет, что отвезти девочку шерифу — лучший выход. Представители закона может и медленно работают из-за бюрократии, зато у них есть ресурсы для розыска пропавших людей. Она ловит выжидающий взгляд Вейверли и говорит: — Хорошо-хорошо, сейчас. Вайнона идет к креслу у стены, что стоит на противоположной стороне комнаты и на которое небрежно брошена кожаная куртка. В одном из карманов она находит ключи от машины и тут же передает сестре. Вейверли молча берет их и направляется по коридору, на ходу снимая одежду, чтобы схватить в прачечной первое, что попадется под руку и быстро переодеться. Вайнона не отстает, с удивлением отмечая серьезность и целеустремленность сестры. Не считая педантичного подхода к исследованиям и строгого соблюдения распорядка работы в клинике, Вейверли была спокойной и весьма мирной девушкой, избегающей любых неприятностей. Ответственной и безрассудной, когда вопрос касался жизни пациентов, да. Но никак не опрометчивой в принятии решений. Она всегда сторонилась практически всего, что касалось оборотней, их проявления агрессии и выяснения отношений. Не считая семейных ссор, конечно. В них Вейверли бросалась с яростью львицы, защищающей свое дитя, доказывая свою точку зрения. Только похищение какого-то оборотня не касалось их семьи и дома. Это даже произошло не на их территории. Фыркнув в ответ на свои мысли, Вайнона спросила: — Как ты собираешься их искать? Вейверли бросает на сестру красноречивый взгляд. — Что? — Обе брови брюнетки взлетают вверх от удивления. — Это абсурд. — Успокойся, это шутка. Посмотрю вокруг, поспрашиваю: может кто-то видел, что произошло. — Объясняла Вейверли, пока переодевалась в шерстяной свитер и джинсы. — Не переживай, я быстро. К тому же, ты права, там дождь. Не думаю, что смогу уловить что-то полезное. — Может, мне поехать с тобой? Док присмотрит за девочкой. Вейверли покачала головой, стремительным шагом направляясь к двери. — Нет, останься. — Девушка поправила серый плащ и спрятала длинные волосы под капюшон. — К тому же, я верю, что если кто-то сюда нагрянет, то ты справишься. Она улыбнулась и быстро обняла сестру на прощание. В детстве Вейверли много времени проводила на природе. Она могла часами гулять по полям и лесам, окружающих их ранчо, наслаждаясь пением птиц и свежестью ветра, что всегда дул в местных холмах. Часто она брала с собой книги и погружалась в изучение истории. Ей нравилось чувствовать себя участницей исторических событий или представлять себя наблюдателем, что записывал всё происходящее на одиноких листах бумаги, которые в будущем складывались в книгу в кожаном переплете. Это был всего лишь один из многих способов уйти от суровой реальности. Вейверли днями сидела у реки за границей их имений, фантазируя о мире без отца, что в очередной раз подрался под влиянием алкоголя. Вдали от усадьбы девочка могла представить себе, что мать рядом и ждёт дома на ужин. А уставший и счастливый отец возвращается после целого рабочего дня на ранчо. За домом, в лучах уходящего солнца, видны грядки овощей, а чуть дальше — фруктовый сад. Небольшой, всего из пяти или шести деревьев, приносящих скудный урожай яблок. И все же — это плоды кропотливого труда всей семьи. Вдалеке уверенно шагает домой Вайнона, после ремонта забора, сломанного соседским быком, увидевшим их стадо коров. Из-за гона и южных порывов ветра (таких редких в их холодных краях) тот не обратил внимание на запах хищников и порывался боднуть Вайнону. И за ужином ее сестра рассказывала бы историю, как несколько часов потратила на то, чтобы выгнать быка на его домашнее пастбище, пока отец смеялся от души. И только в эти мимолетные часы девушка могла чувствовать какое-то подобие счастья, представляя себе бодрые разговоры и громкий смех, наполняющий их дом. Потому что все эти картины в голове Вейверли быстро разбивала реальность. Отец распродал все ценное, что было на их ранчо и ходил в бар, как на работу, возвращаясь пьяным и еще более злобным. Он пропивал все деньги, что у него были и отбирал то, что зарабатывала Вайнона на подработках в городе. Если же она не отдавала деньги, Эрп избивал брюнетку и отбирал всё, что мог найти. Именно так Вейверли начала свое знакомство с травами и лечением. То количество раз, которое ей пришлось латать сестру от побоев, сделали ее профессионалом в оказании первой медицинской помощи. Вейверли же отец совсем не замечал, разве что в редкие моменты просветления и трезвости. Он извинялся за собственную слабость перед родителями, уговорившим его жениться на ее матери ради укрепления их наследия. Сокрушался, что произвел её на свет с этим проклятьем и от горя снова отправлялся в бар. Бесконечный цикл повторялся. Вскоре Вайнона уехала на несколько лет, отправляя открытки и немного денег, но не отвечая на письма и звонки. Спустя несколько месяцев после отъезда сестры, Уорда убили в пьяной потасовке по пути домой, а Вейверли переехала к Гасу и Кертису, что приходились ей тетей и дядей. Ощущая себя преданной и брошенной, Вейверли обратила всё своё внимание на учебу в течение следующих лет, а поблагодарив родственников — стала оказывать ветеринарные услуги и переехала обратно в усадьбу. Обветшалую и заброшенную, олицетворяющую всем своим видом одиночество Вейверли. Как бы то ни было, Вайнона вернулась домой, сидя на байке, который ей «подарил» бывший парень и кучей историй, которые она любила рассказывать, потягивая виски. Со временем усадьба, как и их отношения, восстановилась и приобрела жилой, ухоженный вид. Их дом был все ещё далек от идеала, кое-где крошилась краска, отслаивались старые обои, а на чердаке и вовсе нельзя было находиться из-за угрозы провалиться. Зато крыша больше не протекала, и в окна были вставлены целые стекла, из-за чего в доме стало меньше сквозняков. После восстановления жилья обе женщины решили возродить ранчо. Это был сложный и трудоемкий процесс, не последнюю роль сыграло их происхождение и репутация, которую испортило за столько лет пьянство Уорда. Понемногу, с помощью Гас и Кертиса, они сумели отремонтировать сарай, подготовив его для будущего скота. Привести в порядок прогнивший забор, заменив покосившиеся столбы и сломанные перекладины. И только потом приобрести несколько коров по завышенной цене. Новообретенные животные не слишком жаловали Вайнону, поэтому какое-то время Вейверли пришлось самой ухаживать за ними, пока те не привыкли и не обжились на новом месте. В некотором роде это положило начало осуществлению детских фантазий Вейверли, пускай и в другой форме, нежели она думала. В этом доме не было громкого смеха и семейных обедов, лишь холодные стены, обеспокоенные взгляды и смешанный запах виски и сигар. Хотя, в последнее время, кое-что все же изменилось. Сестры не часто вели разговоры по душам, в основном потому что Вейверли все еще злилась на сестру, за то, что та бросила её. И потому что Вайнона не была человеком, стремящимся обсуждать свои чувства и эмоции. Тем не менее, Вейверли не была слепой и заметила, что брюнетка стала меньше пить, больше уделяя внимание обязанностям ранчо и заботе о сестре. Было ли это связано с желанием помочь или чем-то ещё, Вейверли не знала. Но чувствовала облегчение даже от незначительных изменений в поведении сестры. Быстро садясь в красный джип Вайноны, шатенка погрузилась в аромат крепкого кофе и кожаной обивки салона, смешанный с уличной свежестью и чем-то терпким. Удивленная опрятностью сестры, Вейверли улыбнулась, заводя машину и бросая взгляд сквозь лобовое на дом. Когда-нибудь им придется сесть и обговорить очень многие вещи в их жизни. Их разговор не будет приятным или лёгким, но, решившись на него, они смогут жить в доме наполненном заботой и пониманием, а не ощущением, что живешь на минном поле. Вейверли вздохнула. Когда-нибудь, да, но не сейчас. Она чувствовала, что ещё не готова, не в пример старшей сестре, что, казалось, ждёт любого сигнала, будь то взгляд или приглашение на чай. Нет. Сейчас у нее есть другие дела. Когда Вейверли увидела Эми на пороге дома, её пронзило удивление. Но всего через секунду это чувство пропало, сменившись тревогой за чужое здоровье и приливом энергии, вынуждающей сделать хоть что-нибудь. Привыкшая к ситуациям, требующим немедленной реакции, Вейверли не обратила на это внимание. Она просто знала, что ей нужно действовать. И вот Вейверли Эрп едет в дождь в город, чтобы попытаться отыскать оборотня, которого даже не знает. Чтобы что? Помочь незнакомой, одинокой девочке. Шатенка поджала губы от нарастающего жара в груди, вызванного нетерпением и растерянностью. Она знала, почему помогает Эми, прекрасно осознавала, отчего с такой охотой бросилась на помощь. Были ли ей от этого легче? Нет. Вейверли признавала, что не сможет заглушить чужое одиночество, уберечь от страха и уже случившегося. Она также понимала, что что бы не делала и как бы не старалась, Вейверли не сможет избавиться от собственной боли. Но она может попытаться защитить от новых угроз. Вайнона может сколько угодно пытаться отговаривать её, но ей придется смириться с решением сестры. Она не отступит. Крепче сжимая руль в руках, Вейверли мысленно подгоняет себя, подпитываемая отголосками прошлого. Ее тянуло вперёд, поскорее выяснить, куда пропала Николь. Одновременно с этим, что-то внутри Вейверли яростно билось, словно яркая звезда, указывающая направление обратно в усадьбу.