Still loving you / Все еще люблю тебя

      Мью смутно помнит все, что происходило после того, как он услышал ту самую роковую для него фразу. Наверное, Брайт, ухватил его за локоть и насильно усадил рядом, потому что все, что он мог в тот момент — это смотреть невидящим взглядом в никуда и беззвучно шевелить губами, проговаривая жуткие слова:              Галф умирает.              Потом обреченность и апатия сменяется приступом гнева: он хватает Брайта за грудки, трясет и кричит в отчаянии:              — А ты что сидишь? Почему ничего не делаешь? Твой сейчас парень умирает, а ты и пальцем не шевелишь!              Но на лице его оппонента смесь горечи, боли и какой-то безысходности:              — Я люблю Галфа — очень сильно, но как друга, может даже как брата. Мы не встречаемся, но он так умолял меня изобразить перед тобой пару, что я просто не смог отказать, хотя категорически против таких спектаклей и игры с чужими чувствами.              Кровь повторно отливает от лица Мью, он шепчет потрясенно:              — Так вы не встречаетесь… Но зачем тогда?..              — Это не моя тайна, поэтому если Галф захочет — он расскажет. А что касается помощи, — Брайт поджимает губы и как будто сглатывает подступающий комок, — тут медицина бессильна, иначе бы он уже давно был в лучших клиниках — даже за пределами этой страны. Деньги — не проблема, пи, ты же понимаешь — я могу себе позволить оплатить какое угодно лечение. И ради него готов на все, потому что он — брат моей любимой девушки и мой лучший друг.              Руки бессильно опускаются, потому что в голове Мью уже прокручивал сотни идей, какие связи можно поднять и куда вывезти Галфа, чтобы тому помочь. Но если Брайт говорит, что тут нет вариантов…              И все-таки он упрямо вздергивает подбородок:              — И все равно отведи меня к нему! Может я смогу помочь, найду способ...              Брайт даже не сопротивляется, хотя еще недавно даже не хотел с ним по телефону разговаривать:              — Хорошо, но мне нужно полчаса, чтобы завершить работу. Подождешь?              Мью чуть не воет от нетерпения: сейчас каждая секунда бесценна, но все равно выбора у него нет. Поэтому терпеливо ждет, когда Брайт вернется с вещами и повезет его по незнакомому адресу. Парень кивает на немой вопрос:              — Да, это Галф настоял на переезде, потому что знал, что ты будешь его искать.              Мью прижимает ладони к лицу: как же все запутано… Зачем столько тайн и недомолвок?              Дверь им открывает красивая девушка, настолько похожая на Галфа, что никаких вопросов не возникает: это Грейс, сестра. На ее лице — та же печать грусти и обреченности, что и у Брайта, которая тут же разрушается страхом, когда эта леди видит Мью:              — Но как… Откуда он…              — Грейс, давай дадим им шанс поговорить? — Брайт заходит и приобнимает девушку. — Хуже уже точно не будет.              — Думаешь, милый? — она доверчиво приникает и обнимает в ответ. — Галф сделал все, чтобы пи не узнал…              — Но тот все равно узнал — смысл теперь скрывать?              Мью с волнением ждет разрешающего кивка и, получив его, тут же рвется пройти вглубь квартиры, но его направляют:              — Тебе сюда, пи`Мью.              Он почти не дышит, когда заходит в маленькую светлую комнату, в которой умещается несколько книжных полок, шкаф и кровать, в центре которой — хаотичная скрутка из одеял, скрывающая его самое главное сокровище. Мью тут же падает на колени рядом с постелью и, дрожа, тянется, чтобы взять в ладони худенькую холодную руку и прижаться к ней щекой:              — Галф…              Сначала ему кажется, что парень спит и поэтому его присутствие осталось незамеченным, но затем теплые большие глаза приоткрываются — и он захлебывается от боли в них. Такой дикой животной тоски, от которой лезешь на стенку — настолько та невыносимая.              — Почему ты здесь? — голос тихий и очень слабый.              — Я… Не злись, пожалуйста, на Брайта: я его заставил привести меня сюда, потому что нам надо поговорить.              — Брайт… — Галф даже усмехается, как будто из последних сил, — он все равно все делает по-своему.              — Он хотел как лучше для тебя — это точно...              Мью продолжает держать бледную руку и пытается ее согревать своим теплом, дыша на холодные пальчики, перебирая их, растирая. И уже нет смысла утаивать свои чувства, которые бурлят внутри подобно вулкану, потому что у них так мало времени, так мало, что жалко даже секунду на глупые недомолвки:              — Но почему ты мне не сказал, что болеешь? Я бы мог тебе помочь… И почему ты вел себя так все это время? Почему ты ушел без предупреждения? Я так о тебе волновался. Так скучал…              Но самое важное сказать все еще боится.       Что любит: отчаянно и безрассудно.       Что не сможет без него.              Галф печально улыбается и тянется второй рукой к волосам Мью:              — Я так хотел, чтобы ты меня возненавидел… Но у меня не получилось, потому что я был эгоистом и так и не смог тебя отпустить. И вот ты здесь...              — Но почему? — Мью все еще не понимает, что происходит в голове у его мальчика. — Мы же не были с тобой знакомы до этого...              — Чтобы, когда я... уйду, ты не страдал в этот раз.              — В этот раз? — фраза просто не имеет для него смысла, поэтому он вынужден так нелепо переспрашивать.              Галф продолжает на него смотреть с невыносимой болью и.. любовью (?), его губы почему-то страшно, просто пугающе белые, а голос еле слышен:              — Хорошо, что ты так и не вспомнил, кто ты и кто я, мой серебряный…              Мью пробивает дрожью, когда он слышит это обращение: точно так же Галф называл его во сне. Или… это был не сон?              Но все мысли тут же улетучиваются, потому что ладонь в его руке как-то жутко и безжизненно обмякает, обычно такие теплые и живые глаза стекленеют, а с бледных губ больше не срывается тепло дыхания.              Нет…       Не может быть…       Пожалуйста!              Он хватает Галфа, вытягивает безвольное тело из-под бесполезных сейчас одеял и прижимает к себе, пытаясь согреть и вернуть к жизни, но все это тщетно, потому что парень не отвечает ни на отчаянный зов, ни на попытки как-то его пробудить. На дикий крик Мью забегают Брайт и Грейс и так и застывают в дверном проеме, девушка тут же вскрикивает от горя и утыкается в грудь своего возлюбленного, рыдая, а тот обнимает ее и гладит по голове, успокаивая со слезами на глазах:              — Мы знали, что это произойдет в любую минуту и были с ним рядом все это время… Он ушел в окружении любимых людей, был не один. Давай дадим им попрощаться хотя бы.              У Мью от боли мутнеет сознание, он не понимает, что происходит вокруг, зачем им нужно прощаться, но ранее обрывочные картинки в его разрывающейся от отчаяния голове начинают складываться в одну общую: теперь он знает.              Кто — он, и кто — Галф.              И от этого ледяной огонь начинает струиться по венам, потому что он теперь помнит.              Как встретил этого мальчика много-много жизней назад, полюбил так отчаянно и безрассудно, как и взаимно, что так же глупо его и потерял — по нелепой случайности.              Как впал в апатию из-за своей утраты, не хотел жить, но не мог позволить себе такой роскоши, просто потому что не мог умереть. Бессмертие — это тоже наказание, когда уходят любимые.              Как умолял на коленях мать-богиню о том, чтобы та дала им еще один шанс, и был готов заплатить за это сколь угодно высокую цену.              Как та согласилась, но как божество была достаточно жестока, чтобы сделать их путь навстречу достаточно тернистым, но у него не было выбора, поэтому он согласился без раздумий: променял вечную жизнь на множество кратких, но с маленькой надеждой на счастье.              Как он проживал жизнь за жизнью, в каждой встречал Галфа, влюблялся в него и вновь терял, когда тот умирал у него на руках — и так раз за разом.              Но теперь… Теперь у них есть шанс.       Потому что Мью знает, кто он.       И знает, почему людей притягивает к нему, почему те заворожены им, околдованы, иногда до помешательства.                     Знает, почему тех пугает его скрытая сила, пусть даже он сам о ней не подозревал.       Знает, почему иногда ему кажется, что он каким-то образом может гипнотизировать окружающих и управлять ими.       Знает, почему его слову им так сложно сопротивляться — потому что он приказывает им по праву сильного.              Поэтому Мью взывает к своей крови, что по воле судьбы сейчас течет в венах его мальчика — и та не может не повиноваться его приказу.       Ему не нужно видеть — он чувствует, как замершее несколько минут назад, казалось бы, навсегда сердце его любимого пробуждается, делает сначала один пробный толчок, затем — другой, третий…       Он слышит, как кровь, прокачиваемая этим органом, разносится по всему телу, неся энергию и тепло, оживляя.              Но этого мало, этого не достаточно…       Остался последний шаг, до которого они все эти разы так никогда и не дошли, чтобы разрушить злой рок, довлеющий над ними.              Мью делает глубокий вдох, закрывает глаза и мысленно обращается к тем силам, что спали в нем столько лет, но пробудились по первому его требованию, потому что теперь он знает, как их звать.              Девять серебряных хвостов взвиваются за его спиной, а затем становятся щитом, что закрывает их от остального мира, коконом, что укутывает их обоих, пока Мью приникает к губам еще не начавшего дышать Галфа и передает через поцелуй серебряную бусину своей жизненной силы, делясь ею со своим самым дорогим человеком.              Теперь остается только ждать: примет ли Галф его дар.       Секунда.       Вторая.       Третья.              Парень в его руках выгибается как от сильной боли, громко втягивает воздух, кричит и широко открывает глаза с расширенными от шока зрачками. А Мью плачет от облегчения, целует искаженное от эмоций лицо и шепчет, баюкая потрясенного Галфа в своих объятиях:              — Все еще люблю тебя, мой хороший.