***
Площадь словно ожила. Столько народа не собиралось здесь даже во время праздников, что напрягало, потому что из своих «домов-убежищ от активного образа жизни» вышли даже самые старые и пожилые жители города, предпочитавшие отдыхать на своих койках и креслах-качалках. Удивительно. Джинн вышла на середину, представ во всей красе в образе «Рыцаря Одуванчика». Она откашлялась в кулак, собираясь с мыслями, и начала свой монолог: — Приветствую всех. Спасибо, что уделили время и пришли. На самом деле, это не самое важное объявление, однако, я хотела прояснить ситуацию, чтобы уберечь нас всех от недопонимания, — раскрыв документ, она бегло пробежалась по нему глазами и принялась читать вслух — Я, Кэйа Альберих, капитан кавалерии Ордо Фавониус, пишу заявление о больничном, так как по причине сильного потрясения и некоторых травм намереваюсь отправиться на неопределённое время в Ли Юэ. Подпись и дата со штампом поставлены с краю в конце. Те, кто хочет убедиться, что документ достоверен, могут сами прочитать его. Но в целях безопасности и конфедициальности, допускаются ограниченное количество людей. В данном случае десять человек. Те, кто был лично знаком с капитаном и видел его почерк можете подойти. Из толпы вышел молодой человек. Он шёл уверенно, с прямой осанкой, его светло-золотистые волосы развевались по ветру, а вид небесно-голубых глаз придавал ощущения… необъятного звёздного блеска. Черные одеяния, синий воротник — интересная комбинация одежды. — Я был лично с ним знаком, — спокойно указал он им на этот факт. Джинн видела его впервые в жизни. В нем настораживало все — его тон, манера речи, даже шаги, такие легкие и тихие, свободные движения, такая незаметная, беззвучная походка. Девушке отчасти стало не по себе. — Прошу, — отдав ему документ и встав рядом, вымолвила магистр. — Спасибо. «Вежливый» —, сделала себе пометку Джинн. Он принялся вчитываться в документ, не шевельнув даже бровью, моргнул всего пару раз. Его спокойное, умиротворенное выражение лица не изменилось. Мужчина поднял взгляд на магистра и тихо произнёс, чтобы услышать могла только она: — Фальшь. Внутри Джинн все перевернулось. Эту подделку просто невозможно было отличить от оригинала, настолько почерки были похожи. Как он определил? Пускай ей он сказал, что уличил во лжи, на публику произнёс совершенно иное: — Документ достоверен. Джинн не могла описать, что творилось у неё в голове. Что этот человек творит? Чего он хочет и добивается? Как он связан с Кэйей? Мужчина удалился также незаметно, как и появился, теряясь в толпе, сливаясь с окружающей средой, будто бы его никогда не существовало вовсе. К магистру подошло ещё несколько человек, желающих глянуть на заявление. Она с вежливой улыбкой предоставила им эту возможность. Джинн всегда контролировала свои эмоции на публике, как и сейчас. Внешне девушка вполне спокойна, но в ее мыслях глубоко засел тот незнакомец. Но главным, как был, так и остался один вопрос: Кто, черт побери, этот человек?***
Дилюк брел в таверну, прожигая взглядом в тротуаре дыру. Он знал, что сейчас магистр проводит объявление на площади, также знал, что улицы сейчас пусты и можно не смотреть по сторонам с опаской в кого-то врезаться. Он нарочно шёл медленно, оттягивая минуты, стараясь перевести их в часы, но время не летело настолько быстро. Ему казалось, что там впереди его кто-то терпеливо ждёт, но от рока событий не сбежать, поэтому он хотя бы постарается плестись как еле живой или полумёртвый. В предвзятом расположении духа он, наконец добравшись до дверей таверны, прокручивает ключ в замочной скважине, отворяя деревянную дверцу. Дилюк устало заходит внутрь, нервно прикрывая глаза, проведя большим пальцем по переносице. Не то чтобы его что-либо бесило, скорее просто все происходящее вызывало у него боль в висках от напряжения и состояния вечной тревожности. Чего этому придурку не сиделось на месте, спрашивается. Так и надо было совать свой нос в самый конец подземелья, так ещё и жертвуя своими, и так маленькими в размерах, мозгами. Идиот. Дилюк оцепенел. В самом краю зала в тени он заметил силуэт человека. Его хотят убрать? На самом деле заказчиком убийства Рангвиндра может быть любой его конкурент, в худшем случае фигурировал сам Орден Бездны. А самое обидное то, что клинка при себе не было. Пока он безоружен лучшим вариантом будет отступить, но это будет не в его духе. Двуручный меч лежит в спальне, туда всего лишь нужно незаметно пробраться. Но если этот человек профессионал в своем деле, то он, в любом случае уже заметил владельца таверны и просто играется с ним. Может ему нравится смотреть на то, как Рангвиндр пытается незамедлительно найти выход из ситуации? Хотя вдруг Дилюку просто почудился образ незваного гостя и на самом деле это просто мираж, обман зрения? Но вопреки надеждам Рангвиндра на собственное сумасшествие и слишком яркую фантазию, этот силуэт становился все отчетливее, приближаясь, сокращая дистанцию. Он вынырнул из тени и предстал перед Дилюком своим истинным обликом. «Тенью» оказался рослый мужчина, выглядевший зрело и даже немного измучено, несмотря на кожу, что была словно у младенца. Ни единой морщинки, родинки, шрама, царапинки или пигмента от солнца. Но помимо всего прочего Дилюк приметил кое-что, что заинтересовало его взгляд больше всего остального — это глаза небесно-голубого цвета, настолько прозрачные, что возникало ощущение, будто смотришь в лазурную морскую воду, а вместо зрачков был виден ромб. Тот самый ромб, что он видел в единственном глазу Кэйи. Ромб, больше напоминавший звезду своими острыми углами и блеском, исходившим от него. Ненавистный ромб, принадлежавший только уроженцам Каэнри’ах. — Кто ты? — спросил в конце концов Дилюк, пытаясь держать себя в руках, последними силами стараясь сохранить на лице выражение спокойствия. — Не думаю, что тебе необходимо это знать, — ответил мужчина, разглядывая бутылку вина на барной стойке. Словно «Полуденная смерть» интересовала его гораздо больше, чем собеседник. — Кто ты, и что черт побери, тебе нужно? — все также стараясь не паниковать раньше времени, снова спросил Дилюк. — Что мне нужно? — с довольной интонацией задался тем же вопросом незнакомец. Он аккуратно подошёл к стойке бармена, протянув руки к алкоголю. «Полуденная смерть» с нежностью лежала гладкой поверхностью в бокале, терпеливо ожидая, когда мужчина осуществит свой первый глоток. — А как сам думаешь? — решил немного поиздеваться над Рангвиндром он. — Пришёл сюда за Кэйей, не так ли? Спешу тебя огорчить, он в скором времени умрет, — через скрежет зубов выдавливал из себя слова Дилюк, стараясь выглядеть невозмутимее. — Я здесь не за ним, а за тобой, Полуночный герой, — попивая вино, отозвался он. Дилюк прекрасно понял его намёк на то, что он осведомлён обо всем происходящем, как в прошлом, так и в настоящем. Никто, кроме путешественника, алкоголика-барда и его непутевого братца не знал об его ночных занятиях и либо ему кто-то из этих двоих рассказал, либо что? Либо он сам все видел и слышал. — Знаешь, Кэйа вовсе не из тех, кто будет рисковать своей жизнью ради людей, не занимающих значительную роль в его сердце.— голос мужчины стал мягче, скорее всего, причиной этому являлся выпитый им алкоголь.— Хочешь узнать его истинные намерения? Дилюк озадаченно посмотрел на него. Мужчина преспокойно сидел, словно наслаждаясь нынешней атмосферой, даже несмотря на то, что в воздухе явно висело напряжение. — О чем ты? — спросил его Рангвиндр. — Ты действительно ничего не знаешь о нем, — с упрёком произнёс мужчина. — Его звала Бездна, — резко отрезал он. — Чтобы в конец не потерять рассудок, единственным вариантом оставалось умереть. Он планировал совершить суицид, чтобы избежать дальнейших ужасных событий, инициатором которых может стать. Но по счастливой случайности, ему представился подходящий случай в подземелье. Он думал, что умерев принесёт пользу своему любимому городу, отзываясь о нем, как о доме, — безотрывно рассматривая свое отражение в бокале, рассказывал незваный гость. — Ты ведь не настолько наивен, чтобы поверить в сказку о том, что он решил разобраться в ваших взаимоотношениях лишь из-за того, что вы можете пересечься где-нибудь, когда-нибудь в городе? — подняв взгляд со своего отражения, он глянул на непонимающие выражение лица собеседника, с укором произнеся. — Все-таки до жути наивен. Дилюк сжал ладонь в кулак до хруста в костяшках. Его опять обвели вокруг пальца, а он, как простак, поверил. Черт побери, как же его это злит, раздражает и…огорчает? Он снова понадеялся, снова ждал выполнения бессмысленных обещаний, ждал, когда этот бестселлер медленно и тихо перейдёт в счастливый финал, снова дал обмануть себя, снова верил каждому слову. А ведь он действительно тогда обнадежил себя, но не стоит забывать, Рангвиндр сам сорвался в тот раз, сам пожелал ему смерти, можно ли сказать, что сам же сподвиг его на самоубийство? Это как высказывание о бокале с водой, которое донеслось до ушей Дилюка когда-то от отца. Причины — как вода, наполнявшая бокал, а бокал — терпение. Причины накапливаются, достигнув края горла бокала, ещё хотя бы капля, и все выльется на поверхность. Повод и есть та самая злосчастная капля. Так могли ли быть те слова Рангвиндра тоже поводом? Возможно, скорее всего, да. Не просто же так все случилось на следующий день. В этом мире нет ничего, что могло произойти «просто так». Даже ветерок не подует без повода, а действия людей — особенно. Но откуда этот человек столько знает? Какими узами он связан с Альберихом? Почему он знает в разы больше о том, кого сам раньше называл братом? — Откуда тебе это известно? — напряжённо спросил у него Рангвиндр. — От него самого, — как-то немного наигранно сказал тот. — Но поверь, мне он ничего не рассказывал, не будет же он раскрывать свои скелеты в шкафу человеку, которого всем сердцем ненавидит и презирает. — Что? — выдавил из себя он, не понимая к чему это. — Ты узнаешь все об этом позже, — многозначительная пауза. — Знаешь, потеря главного козыря никак не вписывалась в планы Каэнри’ах, и если Кэйа умрет, хронология дальнейших событий потерпит сильные изменения.— прокомментировал он. — Скажи, твои чувства крепче к городу, из-за которого погиб твой отец, или же к брату, которого ты чуть не убил ради этого города? — поинтересовался мужчина, облокотившись щекой на ладонь. Дилюк всегда думал, что если Кэйа предаст Мондштат, он наплюет на свои чувства, безжалостно избавившись от обузы. Ведь он был готов убить его в ту ночь. Правда? — Думаешь, твой клинок бы и впрямь вонзился в его плоть? Ошибаешься, если его рассудком всецело завладеет Бездна, им будет двигать лишь воля Каэнри’ах. Память бы отшибло, как и эмоции. Единственным воспоминанием осталось бы лишь умение убивать. И все случилось бы с точностью наоборот. Он бы убил тебя, ведь в отличии от него, ты можешь чувствовать, а испытывать ты будешь лишь боль, как моральную, так и физическую. Будешь вспоминать о том Кэйе, которого любил, а пред кончиной запомнишь ту бесчувственную марионетку, в которую он превратится, — без каких-либо эмоций, разглядывая реакцию Рангвиндра, тот спокойно вещал, с неподдельным интересом наблюдая, как меняется в лице Дилюк. Внутри него все сжалось, заставляя напряжённо хватать ртом воздух. Рангвиндр не был готов к тому, что ему будут описывать картину возможного будущего с таким невозмутимым лицом, словно все так и случилось бы. Словно настоящим живым мертвецом является не Кэйа, а Дилюк. Словно то, что происходит сейчас — неправильно и неверно. — В твоей таверне, как и во всех других, отсутствуют часы и окна, — заметил он, — Так и во времени можно потеряться, — хмыкнул мужчина. — Собственно, Кэйа сейчас в похожем положении. — Ближе к делу. — резко отрезал Рангвиндр. — Как дерзко, мастер Дилюк, — ухмыльнулся тот. — Вы так и не ответили мне, кто в вашем сердце занимает большее место. Любимый брат, что оказался предателем, или город, являющийся причиной вашей разлуки, — повторил он, но взглянув на хмурое лицо собеседника, поправил. — Позволь выразиться иными словами, я понимаю, что признаться самому себе в этом трудно, поэтому не буду вас заставлять. Все же ответ на этот вопрос у вас на лице написан, — с иронией парировал он. Рангвиндр раздраженно цокнул языком, вскипая от гнева. То ли монолог, то ли диалог, в котором сам Рангвиндр толком не принимает участия, выбешивает его, выводит из себя. Какого черта, этот тип смеет насмехаться над Дилюком? — Кэйа очень непостоянен. Если ему поставят выбор между прошлым и настоящим, он без раздумий выберет прошлое, — вновь произнёс он, не выражая при этом никаких эмоций. — Но цена этой иллюзии — его будущее, — со звоном поставил он бокал с вином на стол. — Да что ты несёшь? — гневно прорычал тот, находясь на грани того, чтобы не взять ту самую бутылку вина и не разбить её о голову этого мерзавца. — Слушай меня внимательно, я повторять второй раз не собираюсь, — перейдя на грубый тон, отрезал мужчина. — Если мы сейчас не вытащим его с того света, точнее ты, то он там и останется. Я ставлю перед тобой выбор: либо ты спасаешь его, при этом осознавая и принимая риск, что его призовёт Бездна, либо оставляешь все как есть, дав ему возможность умереть с миром, но страдая каждый день по своему ненаглядному, — отчеканил тот, громко постукивая пальцами по столешнице. Реакцию Рангвиндра стоило бы видеть. Недопонимающие глаза, густые брови спустились чуть ли не к переносице, а губы скривились в оскале, всячески показывая враждебность. Неизвестно сколько прошло времени, пока Дилюк образовывал морщины на своём лбу, сильно хмурясь, ведь ни часов, ни окон на первом этаже в таверне не было. — Я… выбираю Кэйю, — поражено ответил тот, будто бы это не было очевидно. Без понятия, что творилось в его голове, но он слишком долго возился с ответом, словно ведя войну с самим собой. — Не стоит стесняться своих эгоистичных желаний, — утешал его незнакомец. До ушей Дилюка донеслось тиканье часов — то громкое, отчетливое, то слабое и тихое, хотя в таверне напрочь отсутствовали часы. Может это самовнушение или слуховые галлюцинации? Или может, кто-то принёс сюда собственные часы? Так и оказалось, из-под плаща незнакомец вытаскивает карманные часы, циферблат которых был окрашен в синий и чёрный, в промежутках мелькало серебро. Мужчина покрутил эти часы у себя в руках и, словно любуясь, произнёс: — В путь. Дилюк ощутил себя так, словно его окунули в таз с ледяной водой — конечности онемели. Он не чувствовал своего тела, не имел власти над ним. Словно его мозговую деятельность напрочь отрезали от нервов. Это дело рук незнакомца или же его часов?