Охотник судьбы твоей

      — Каждый день прибывают новые ведьмы и колдуны, — говорит сам себе Феликс, осматривая новых людей в своём ковене.       Да, теперь он с уверенностью может заявить, что у него сформирован свой собственный ковен. Более того, он планирует заполучить не только сильных магов, но и противников сверхъестественного. Кажется, грядёт переворот всех устоявшихся стандартов, грандиозная революция и война, которая прольёт невинную кровь. Видимо, таков путь Ли Феликса.       — Среди них обязан быть охотник, — хмыкает Феликс, прищурив хитрые лисьи глаза.       Слишком много людей, слишком шумно и душно. Бан Чан умело смешивается с толпой, осматривает каждого, присматривается, находясь в постоянном напряжении. В нём ведьмы и колдуны вызывали смешанные чувства: то ли ненависть, то ли зависть, то ли страх с уважением. Вроде как уже и привык к ним, да и понимает, что все они живут такой же жизнью, как и обычные люди. Только пугает то, что лишь по одному щелчку пальцев ты уже можешь валяться мёртвый на холодной земле. Но, по сути, ведь не каждый из них обладает такого рода силой, не каждый может контролировать эти потоки магии. Бан Чан и сам не знал, что тут делает и как его ещё сенсоры-ведьмы не вычислили.       Да и вообще это всё настолько абсурдно, что ему аж смеяться хочется от глупости его действий и самой ситуации. Собственно, Чан и не чувствовал никого в толпе так, чтобы тот напоминал тот пресловутый источник. Как бы то странно ни было, но рядом с Эрикой он ощущал ту мощь магии. И все знаки пророчества твердили о том, что она истинная ведьма и Верховная, та, которая вершит добро или способна уничтожить каждого. Ну, а тут ни один из этих жалких колдунов и ведьм не тянул хоть на долю той силы, которую он чувствовал в ковене Ли Эрики. И вообще, не ловушка ли это всё? Где тот названный «сильнейший» маг?       — А кто-нибудь вообще видел этого колдуна? Говорят, что он истинный учитель и маг, — шепчутся в толпе.       — Никто и никогда его не видел.       — Это всё так странно, будто охотники решили массово согнать всех ведьм, которые изгнаны из ковенов или не были признаны, чтобы уничтожить и нагнать страха, — шепчет сам себе Бан Чан, нахмурившись.       — Но каждый будет лично проходить через Верховного. Только вот, после встречи с ним, никто ничего не помнит, — перешёптываются молодые ведьмы, осматриваясь по сторонам.       И почему-то не покидало чувство, что это всё массовая чистка мозгов, сбор данных и бесчувственной армии, которая следует за сильным предводителем. Вот и сейчас Бан Чан поддается стадному инстинкту, следуя за всеми этими глупыми людишками с мизерной силой в их телах. Почему мизерной? А он чувствует. Ни один из них не владеет тем, чем владели в ковене Эрики. Там буквально каждая ведьма пылала магией. Возможно, это действительно связано с тем, что вся магия течёт через Верховного, словно через природный источник и формируется среди ведьм и колдунов ковена. И, может, сейчас они пройдут своеобразную инагурацию, резко прибавив в магических способностях. Но это просто смешно и невозможно.       И вот то самое чувство, как тогда, в том чёртовом большом зале, когда окутывает холодная и всепоглощающая тьма, как вокруг сгущается воздух, бегают мурашки и страх рождается в сердце. И ведь Бан не был из рода трусливых. Нет, мало, что и кто его пугали. Даже Ли Эрики он не сильно-то боялся. Страх в нём порождал силу, которая дремала в его теле. Ведь Верховная действительно была права, что в его роду была одна из сильнейших ведьм, которая и породила это грешное зерно, плотно укоренив в каждом из них. Его априори пугало всё, что было связано с магией. И опять это чувство не покидает, а, наоборот, нарастает. Он ощущает, как вокруг витает злая аура, как магия наполняет это помещение. Ноги сами по себе подкашиваются, и Бан вновь оказывается на коленях перед незнакомцем. Чёткое ощущение повторяющейся ситуации — дежавю.       — Имя? — утробный хриплый голос разносится над молодым охотником, будоража.       — Кристофер… — запнулся Бан, глотая ком в горле, когда не успел и подумать, как вымолвил своё первое имя, данное при рождении.       — Подними глаза, мне нужно взглянуть, — басит колдун, смотря сверху вниз на охотника.       Бан Чан поднимает глаза и встречается с чёрным взглядом рыжеволосого молодого парня. И словно током прошибает его тело, а нутро кричит о том, что это оно. Это то, чего так добивался и жаждал, кого так долго искал.       — Рыжеволосый, целованный солнцем великий маг, который накроет своей магией всех существ, принесёт либо свет, либо тьму, — шепчет Бан, округлив глаза и приоткрыв губы в онемении. — Истинный источник магии…       И конечно же до слуха колдуна всё доносится, что удивляет и радует. Ведь молва о сильнейшем достигла все края планеты. Он всматривается в черты лица молодого мужчины, который стоит на коленях перед ним. Пытается найти хоть малейший изъян в его броне, найти зерно охотника. Но видит сплошную силу и волю.       — Ты не такой, как все остальные, — молвит рыжеволосый, с интересом наклонив вбок голову, прищурившись. — Будешь моей правой рукой, — выкидывает парень, что полностью сбивает с толку.       — Вы же меня вовсе не знаете, владыка! — противится Бан Чан, удивляясь. Его густые брови подскочили, а азиатские глаза пуще прежнего расширились. Он встаёт с колен и подступает к колдуну, чтобы заверить того в его неправоте.       — Я так хочу. Ты хорошо физически сложен, искусно владеешь всеми видами оружия и в тебе течёт магия истоков. Какая-то тайная техника хранится в жилах твоей крови. Мне нужно доверенное лицо, и плевать, кто это будет, — хмыкает рыжеволосый, ероша свои пушистые волосы, которые начинают немного виться. — Ли Феликс, приятно познакомится, Крис, — лучезарно улыбается колдун, протянув руку охотнику.       Бан Чан пребывает в неком замешательстве из-за странности всей этой ситуации. И в какой раз понимает, что колдуны и ведьмы крайне странный народ со своими понятиями и какими-то представлениями. Он пожимает руку рыжеволосого колдуна, осознав, что обратного пути нет — игра началась.       И ведь действительно эта игра была весьма и весьма забавна: с одной стороны молодая Верховная, которая угрожает смертью чуть что, а с другой — точно такой же молодой и сильный колдун, который сделал Чана своей правой рукой. Это какая-то ходьба по тонкому лезвию. В принципе, охотник понимает, что у ведьмы не поднимется рука убить его, да и потеряет ценных людишек в защиту своего ковена. Сложно понять, что у человека в голове, даже если ты его хорошо знаешь. Но, наверное, Эрика сделала самую большую оплошность в своей жизни: предоставила доступ бренного тела, эдакого сосуда, Бан Чана к магии его истоков. Она открыла потоки и сняла блок. И вот тут-то охотник уже может не бояться кого бы то ни было. Так ему казалось. Он же не знает, что Эрика там, с другой стороны, дёргает за ниточки и полностью контролирует поток этой магии, ведь именно она стала проводником к ней, она сняла малую часть огромного блока. Не зря это всё было сделано, чтобы сохранить баланс. Ведь ведьмы являются хранителями тонкой грани равновесия, как всем это давно известно, но не избавляют от страха перед могуществом силы.       Феликс поселил Бан Чана прямо напротив своей комнаты, предоставив небольшие и вполне комфортные покои. А дальше охотник общался исключительно с какими-то колдунами и ведьмами, не пересекаясь с так называемым Верховным. И всё бы ничего, Бан Чан просто не знал, как передать информацию о составляющем нового ковена и его лидере своей Верховной. А догадаться о том, что может существовать мысленная связь? Нет, это не для него.       «Кристофер, не разочаровывай меня. Я буквально могу видеть твоими глазами, если захочу. Спасибо за информацию», — прозвучал в голове охотника голос Ли Эрики, которая откровенно насмехалась над лидером охотников.       Похоже, она не воспринимала его всерьёз, из-за чего хотелось буквально утереть нос напыщенной ведьме. Хотелось доказать, что он достоин уважения окружающих, что он может быть лидером абсолютно всех охотников. Даже с учётом того, что никогда и не убивал тех самых ведьм. Да и ему плевать на ведьм, честно говоря. Но мелкая рыжая бестия однозначно выводит из себя. Вот он и думает, как ему так поиграть в эту забавную игру и не остаться в стороне или в проигрыше, а наоборот, выйти сухим. А пусть этот самый новый Верховный и признанная Верховная друг друга поубивают. Ну, а Бан Чан заполучит силу этих обоих.       — О, Крис, я тебя искал, — улыбается лучезарно Феликс, вновь ероша рыжие волосы. — Хотел с тобой потренироваться в рукопашной, потому что ты тут, видимо, один хорошо этим владеешь. А ещё я понял, что ты плоховато владеешь своей магией. Но как правая рука верховного, ты должен управляться, как минимум, с половиной того, чем обладаешь, — басит парень, хлопнув охотника по плечу. — Не бойся, я тебя всему научу.       Что касается Феликса, так у него смешанные чувства насчёт Бан Чана. У него в голове и на его сильной магии стоит явный блок. Притом, вовсе не простой и очень древний. Какая-то ведьма хорошо постаралась над тем, чтобы скрыть свою кровь, силу и вмешательство в родословную. Как ему казалось. И это была своеобразная головоломка для молодого колдуна, азартная игра, которую хотелось решить. Собственно, Кристофер вызывал интерес, наверное, не только из-за этого. Что-то не так. И это сотрудничество обернётся против самого Феликса, но так интересно танцевать в паре с огнём.       Каждодневные встречи, помощь Кристофера в принятии новых ведьм. И он действительно стал полноценной правой рукой мага. Каждый вечер они с Феликсом встречались для эдаких соревнований в фехтовании, сражении на мечах и рукопашной. Феликс постепенно учил охотника применять свою магию, искусно руководствовать ею в бою, если то требуется. И Бан Чан с каждым днём всё больше и больше понимал, что грядёт действительно большая война, будет много крови и смертей. Хотелось посмотреть, кто же останется в живых: Феликс или Эрика.       И, казалось бы, неужели они единственные сильные ведьмы, что больше никто не может выступить третьим оппонентом или что-то вроде того? Нет. Зачастую другие ковены, кланы или те же самые охотники выбирают сильнейшую сторону, ну, или ту, которая им больше по духу. Вообще, давно такого не было, чтобы ведьмы враждовали между собой. Да, были те, которые поддались остракизму в своём ковене, но и они не смели идти против каких-то определённых правил и устоев. В природе всё сделано так, чтобы было полное равновесие. Охотники издавна любят наблюдать за борьбой ведьм, смотреть, как те убивали друг друга, а борцы могли лишь добить. Какой-то садизм, смотрящий со стороны с жуткой ухмылкой.       Феликс красиво разрезает воздух тонким лезвием, проводя его за спиной, пальцами скользя по металлу. Кружится в своеобразном танце с катаной, поднимая песок так, словно он дымка вокруг его тела. Его руки обтянуты перчатками без пальцев, что позволяет ладони не скользить по рукояти, но чувствовать её пальцами. И до чуткого слуха доносится характерный тихий свист аккуратно выкованного оружия, которым орудует Феликс. На лбу появилась испарина, а загорелые щёки начали гореть краской, рыжие волосы сбились в мелкие прядки-сосульки, неприятно прилипая к коже.       Бан Чан с приоткрытыми губами в неком удивлении наблюдает за тренировкой Феликса, поражаясь его пластичности: он, будто бабочка или какое-то изящное животное, порхает в воздухе. Про себя бы он так не сказал. Он воин. Да, он тоже гибкий, пластичный, но более грубый в действиях и движениях. Хотя они абсолютно одинакового роста, ну и Бан Чан немного массивнее мага. Два таких противоположных человека, но цель одна — сила.       Феликс радостно заканчивает свой «танец», кланяется и прячет красивую катану в ножны, преодолев расстояние между ним и Бан Чаном. Промачивает лоб рукавом белой свободной рубахи и с широкой улыбкой смотрит на старшего.       — Это очень красиво, но… — говорит Кристофер. — Но нужно технично, быстро, резко, безжалостно и даже агрессивно. Потому что поле боя — это не представление.       — Агрессия затмевает ясный взор и порой мешает мыслить трезво, — хмыкает Феликс, чем очень сильно напоминает Эрику, из-за чего Бан Чан сильно хмурится. Наверное, просто все эти «истинные» ведьмы и колдуны одинаковы в мышлении, внешности и действиях. — Нужно быть лёгким и порхать на поле боя так, чтобы ни один клинок не коснулся кожи, а не хаотично, словно варвар, убивать, чтобы впоследствии самому быть убитым тем, кто следовал особой тактике и был умнее. Впрочем, когда воин голодный, он агрессивен. Поэтому пойдём освежимся и поужинаем, — вновь улыбается Феликс. Закатное солнце вплетается в рыжие волосы, поблёскивая.       И в полной тишине Феликс и Бан Чан доходят до своих комнат. Чан медленно, даже нехотя открывает дверь напротив покоев Верховного и осторожно поглядывает на рыжеволосого. Ли сверкнул карими глазами с огоньком, ухмыльнувшись напоследок, и пропал за красивой резной дверью. Бан Чан застыл в проёме, тупо смотря на дверь. Какие-то смешанные чувства наполняли сильного охотника. Столько времени уже провёл в этой «засаде», и почти всё из него — с Феликсом, который сильно ему импонировал.       Вода хорошо смывает любое эмоциональное и физическое напряжение. Капли скатываются по красивым мужским загорелым телам, очерчивая подтянутый тонус мышц. Рыжие волосы становятся тёмными от воды и прилипают ко лбу. А вот у Кристофера всё иначе: его красные волосы становятся тёмно-бордовыми, а мелкий ёжик ничуть не меняется, лишь капельки скатываются по лицу. Мягкое полотенце впитывает лишнюю влагу. Молодые мужчины переодеваются в повседневную и не совсем стесняющую одежду. Чан не застёгивает сверху пуговицы на белой рубахе. Красуется загорелой кожей, острыми ключицами и подкачанной грудной клеткой. Рубашка красиво сидит на широких мужских плечах, где-то немного прилипает к коже, потому что там ещё осталась лишняя влага после водных процедур. Он выходит из комнаты, потирая голову полотенцем, искоса поглядывая на дверь напротив. Ну и, конечно же, она открывается.       Феликс вальяжно выходит из комнаты с двумя бокалами тёмной жидкости, довольно улыбаясь. Он подходит вплотную к охотнику, протягивая бокал так, что не подрасчитал силы, из-за чего всё содержимое выливается на ту самую рубаху. Чан отшатывается и оказывается прижатым Феликсом к стене, а второй бокал, уже разбитый, валяется у них в ногах. Вино растекается по полу и обволакивает одежду, ковёр и обувь. Феликс отчего-то стоит босиком. Он тяжело дышит, находясь критически близко к лицу Бан Чана. Их дыхание фактически переплетается. От испуга Чан сильно прижался к стене и встал на носочки, из-за чего Феликс стал немного ниже. На его лице красовалась какая-то ехидная ухмылка, которая будоражила сознание Кристофера. Он невольно сглатывает и облизывает резко пересохшие губы. А Феликс ловит эти движения, приподнимается и примыкает к пухлым губам Чана. Его руки сжимают сильные плечи Бана. Он кусает нижнюю губу, чтобы охотник поддался. А Крис, видимо, и сам не сильно-то против. Выдыхает, перемещает руки на талию и прижимает к себе Феликса, углубляет поцелуй, который перерастает в страстный и даже дикий. Ли обхватывает ладонями массивную шею Чана, поглаживает коротко выстриженные волосы на затылке. Где-то в солнечном сплетении всё сжимается, мурашки бегают по телу от прикосновений, а дыхания уже не хватает. И Феликс первым отстраняется, смотря из-подо лба на Бана, хлопая длинными тёмными ресницами. Они оба тяжело дышат, а рыжеволосый демонстративно облизывает красивые покрасневшие губы. И тут у Бан Чана начинает урчать живот, из-за чего он пуще прежнего краснеет, стесняется и начинает глупо улыбаться, а Ли забавляет такая реакция и он начинает громко смеяться.       — Я что, настолько вкусный, что ты меня хочешь съесть? — невнятно говорит глупую шутку Феликс, чуть ли не падая от смеха.       А Чан ещё больше тушуется и краснеет, сжимает в ладонях намокшую рубашку, которая постепенно прилипает к его стройному телу. Но внезапно Бан подаётся вперёд, хватает Феликса за рубашку и притягивает к себе черезчур близко. Волшебник мог наблюдать то, как в глазах охотника загорается огонь азарта и некой злости.       — Предлагаю поужинать не в общем зале, а у меня, — ухмыляется рыжеволосый. — А ещё из-за моей неуклюжести тебе нужно сменить рубашку, — хмыкает Ли и проводит пальцами по торсу Чана. А сам охотник перехватывает несчастную ткань чужой рубашки, притягивает Феликса ещё ближе к себе, а второй рукой спускается на кожаный ремень и ниже, а у колдуна всё переворачивается внутри и глаза округляются.       — Нет, я просто очень сильно изголодался в другом плане, — облизывается Бан Чан.